Heists and Hearts / Ограбления и Сердца

Правильное количество денег может превратить любые отношения в уродливые, а тех, кого вы считали друзьями на всю жизнь — в злейших врагов. Идеальное количество отчаяния и жадности может отодвинуть верность на второй план. С самого начала он тщательно следил за тем, с кем работает. Всегда лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Но Мин Юнги не ожидал, что его предательство обернется таким образом. Оказывается, достаточно ведра приправленной курицы и миски кимчи, чтобы его команда отвернулась от него. — О боже, — стонет Чимин и закрывает глаза от блаженства. — Это буквально лучшая курица, которую я когда-либо ел. Чонгук слишком занят тем, что набивает рот мясом, чтобы правильно отреагировать, Тэхен и Хосок дерутся за крылья, а Намджун просто ест все, до чего могут дотянуться его руки. Юнги хмурится, скрестив руки, наблюдая, как пятеро людей, которых он считает... считает своими друзьями, умиляются еде, которую Сокджин принес в штаб-квартиру. Их слишком легко завоевать, думает Юнги. А ведь прошло всего четыре дня с момента его приезда. — Преувеличение, но я польщен, — говорит Сокджин, улыбаясь пятерым, собравшимся за столом. — Я мог бы приготовить и больше, но давно не готовил, поэтому не заметил, как опоздал. Юнги оглядывается на Хосока и остальных сидящих за столом, вытесняя из головы мысль о том, что раньше ты готовил каждый день, и хмурится еще больше. — А как насчет тебя, Юнги? Тебе стоит попробовать, — неожиданно говорит ему Сокджин. — Я не голоден, — отвечает он, разворачиваясь в кресле лицом к экрану компьютера Чонгука, на котором отображаются записи камер видеонаблюдения международного аэропорта Инчхон. — Тогда нам достанется больше, — говорит Тэ, и Юнги сопротивляется внезапному желанию бросить в него ботинком. — Намджун-а, ты смог сфотографировать картину? — спрашивает Сокджин. Тот проглатывает рис, прежде чем ответить. — Картины-близнецы были написаны по личному заказу Квона. Как только они были закончены, сразу же попали в собственность Квона и Чхве. Последний никому не показывал их, насколько нам известно. Пока что. — А как насчет художника? Чимин поднимает руку, все еще держа в ней кусок курицы. — О, я могу ответить: есть примерно три или четыре художника с таким же стилем живописи, но ни у одного из них нет указанных картин в досье заказных работ. — И Квон Джиён не говорил нам, кто этот художник? Намджун пожимает плечами. — Он говорил, что предпочитает этого не делать, да и для работы это не так важно. В отражении экрана компьютера Юнги видит, как Сокджин кивает и хмурит брови. — Это... интересно. — Что ты хочешь сказать, Джин хён? — спрашивает Хосок, убирая руку Тэхена со своей тарелки. — Ты спрашивал Квон Джиёна, почему он хочет получить картину? Намджун и Хосок качают головами. — Мы не спрашивали, а он не сказал, — Сокджин вздыхает, и Юнги почему-то чувствует, что он смотрит на него. — Верно, — Сокджин поворачивается к Чонгуку. — Чонгук, ты смог сделать мне копию документов о картине? — младший на мгновение прекращает жевать и указывает палочками на компьютерный стол, за которым сидит Юнги. — Красная папка. Юнги постукивает пальцем по столу и краем глаза наблюдает за тем, как Сокджин проводит рукой по коробке с файлами. — Близнецы, да? — Сокджин смотрит на Юнги. Младший кивает, не глядя. Сокджин находит красную папку и бегло просматривает ее содержимое, после чего захлопывает ее и отходит в сторону. — Я тут подумал, — размышляет Сокджин. — Если никто больше не видел картину, как мы можем быть уверены, что она находится в галерее Чхве? — Квон Джиён знает, что картина находится у него, потому что он был там в тот день, когда картину установили в галерее Чхве, — Юнги разворачивает стул лицом к остальным шести. — Кроме того, мы проверили, и ни в одном из других объектов недвижимости Чхве нет этой картины. — Да, и, как вы сказали, Квон Джиён говорит, что мы узнаем о картине, когда увидим ее. Но он не совсем полезен. Он ничего нам не дает, — отвечает Сокджин с раздражением в голосе и снова открывает папку. Юнги чувствует, как остальные пятеро переводят взгляд с него на Сокджина, а на столе остаются недоеденные курица и кимчи. Он прочищает горло и скрещивает ноги. — Ну, его пиарщики заставили позволить одному журналу сделать фотосессию и интервью в его галерее год назад, — сообщает Сокджин, смахивая воображаемую пыль со своих брюк. — Да, — кивает Намджун. — Это вызвало большой резонанс. Журнал заплатил кучу денег за эксклюзив, но появились новости, что они чувствуют себя обманутыми, потому что было сделано всего несколько фотографий. — Ни одна из фотографий со съемок не совпадает. Картина должна быть хотя бы похожа на ту, что Квон показывал вам в офисе, но я не вижу ничего общего, ни в цветах, ни в мазках, — замечает Чимин, и Сокджин соглашается. — А как насчет вылетов? — старший хмурится, перебирая содержимое папки, берет фотографии и подносит их к свету. — Да, это... — вмешивается Чонгук. — Каждая фотография, сделанная журналом, проходила через одобрение Чхве, а все отклоненные снимки сразу же удалялись. Я видел электронную переписку редактора с пиарщиком Чхве. То, что есть у журнала, и то, что они опубликовали — это все, что у них есть. — Значит, он явно скрывает это, — одновременно говорят Юнги и Сокджин. Последовавшее за этим неловкое молчание нарушил лишь звук, с которым Намджун уронил палочки на стол. Юнги моргнул и поспешил закончить разговор. — Да, поэтому мы должны немедленно пройти через охрану дома Сынхёна и получить ключ от галереи, — он снова разворачивает компьютерное кресло и делает вид, что видит что-то интересное в трансляции из аэропорта. — Да, — кивает Сокджин. — Ну что ж, я пойду, — объявляет он и снова надевает кепку. Хосок садится прямо. — Куда это ты собрался? Ты только что приехал. Он размахивает красной папкой в руках. — Я собираюсь изучить документы. Может, что-то попадется в статье, не знаю, — Сокджин прощается, и его встречают восторженным ворчанием, когда остальные возвращаются к еде. Сокджин уходит через выход из гаража, и в стекле компьютерного экрана Юнги кажется, что он видел, как Сокджин смотрел на него, прежде чем подняться. Он моргает и старается не думать об этом. — Ты действительно не собираешься есть, хён? — спрашивает Намджун у Юнги в перерывах между жеванием. Юнги увеличивает изображение на случайных камерах. — Я сыт, — после чего собственный желудок начинает урчать, к его удивлению и ужасу. Теперь даже его органы предают его. Хосок чуть не подавился курицей от смеха. — Как он вообще это сделал? — Чонгук спрашивает остальных, не обращая внимания на состояние Хосока. — Я думал, он остановился в отеле? — В первую ночь — да, но он пробудет здесь какое-то время, а хён хотел, чтобы у него была кухня, вот я и нашел для него такую, — отвечает Хосок, как только освобождает дыхательные пути. На некоторое время. Юнги закрывает глаза и мысленно повторяет слова Хосока. Пройдет еще немного времени, чуть больше пяти недель, и Сокджин уедет. Это не займет много времени. У них были работы, где планирование занимало месяцы, и он слегка вздрагивает при мысли о том, что ему придется так долго видеться и работать с ним. Юнги же придерживается этой мысли — о том, что после его ухода он сможет жить дальше. Сейчас его внимание должно быть сосредоточено исключительно на Чхве Сынхёне и работе, которую Квон Джиён поручил его команде. Семь миллиардов вон. После этого они все могут позволить себе взять длительный перерыв. Он пытается приступить к работе, и разговор остальных за его спиной становится легким жужжанием в ушах, пока он не слышит, как снова упоминается имя Сокджина. — Хосоки хён, что имел в виду Сокджин хён, когда сказал, что может что-то уловить в статье? — спрашивает Чимин. — У него степень по истории искусств, но он специализировался на психологии, — отвечает Хосок. — Он очень хорошо умеет читать людей. Мы совершили много краж произведений искусства, когда... — Юнги делает паузу и чувствует на себе взгляды остальных. — Когда он еще работал с нами, — Намджун заканчивает фразу более низким голосом. — Вообще-то мне нравится Сокджин хён, — наконец заговорил Тэ, закончив есть. — Не считая того, что он бывший Юнги, никогда еще не было таааак неловко, когда они были рядом друг с другом, — заявляет он, и остальные разражаются смехом. Юнги крутится на стуле. — Прости? — спрашивает он, пристально глядя на собеседника. Тэхен пожимает плечами. — Я просто говорю! Разве это не неловко, Юнги хён? — Нет. Это называется быть чертовым профессионалом, — огрызается он. — Если быть "чертовым профессионалом" означает, что можно краснеть, когда ты и твой бывший говорите одно и то же в одно и то же время, то конечно, — замечает Чонгук, и остальные снова смеются. Юнги гримасничает, видя, как друзья радуются его беде. Он поднимается со стула. — Не могу поверить, что вы все это говорите. — Мы оставили тебе немного курицы! — говорит Хосок, поднимаясь по лестнице к себе домой. — Если это поможет, он еще и покраснел! — кричит Чимин. Юнги качает головой. Нет, не поможет. Это точно не поможет. Зайдя в гостиную, Юнги не обращает внимания на хихиканье за спиной и чуть не спотыкается, когда видит из окна Сокджина, стоящего на газоне перед домом. Поначалу это пугает Юнги, ведь он действительно там, а не плод его воображения. Первые несколько месяцев после отъезда Сокджина Юнги думал, что сошел с ума. Он продолжал видеть лицо Сокджина в толпе людей, в шумных кафе, между книжными полками в библиотеке. Каждый раз имя Сокджина застревало у Юнги в горле, и он не решался крикнуть, боясь понять, действительно ли это он. Больная, грустная часть его мозга любила это: его утешала мысль, что Сокджин рядом и везде, как будто он никогда и не уходил. Это была дисфункциональная сцепка, которую он тайно держал в себе, и о которой никто не знал. Но однажды в разгар работы Юнги замечает Сокджина в толпе посетителей вечеринки, улыбается и почти зовет его присоединиться к нему. Их чуть не поймали. Только тогда Юнги понимает, что это нужно прекратить. Он не может подвергать свою команду опасности, поэтому заставляет себя не думать о Сокджине и о том, что он может вернуться в его жизнь. Он заставляет себя жить дальше. Юнги нравится думать, что ему это удается. Он подходит к окну и смотрит на Сокджина, разговаривающего по телефону, и не может удержаться от вздоха, когда видит, что к нему бежит его Холли. — Серьезно? — ворчит он. Сокджин улыбается и опускается на землю, чтобы погладить собаку, одной рукой продолжая разговаривать по телефону, а другой засунув подмышку красную папку. Юнги не знает, что заставило его выйти за дверь, но ему удается уловить последний момент разговора, прежде чем Сокджин замечает его и заканчивает разговор. — ...Да, я просто хотел узнать, сможешь ли ты... Нет, пожалуйста, не говори так. Я в порядке, да... О, привет, Юнги. Сокджин убирает телефон в карман и встает, чтобы поприветствовать его. Пес вскакивает, чтобы вернуть себе внимание, и даже не смотрит на хозяина, пока Юнги не опускается, чтобы подхватить его на руки. — Ох, — шепчет Сокджин, а когда Юнги встает, понимает, как близко они находятся друг к другу. Его свободная рука случайно задевает руку Сокджина, и Юнги отшатывается назад почти в тот же момент, что и другой. Неловко, напевает он про себя, неловко. Чертов профессионал. — Мне пора, — говорит Сокджин, нежно улыбаясь ему, и Юнги остается только кивнуть. — Значит, в среду? — спрашивает он. Юнги снова кивает, мысленно проклиная себя за то, что не смог правильно сказать: "Да, мы соберемся в аэропорту в среду". Холли лает, и Сокджин машет ему на прощание рукой, после чего исчезает за воротами. Юнги оборачивается и поднимает собаку на уровень своих глаз. — Ему даже не пришлось давать тебе курицу, — с горечью бормочет Юнги, а Холли в ответ лишь наклоняет голову и очаровательно повизгивает. Они возвращаются в дом, и, наполняя миску Холли едой, он вдруг приостанавливается, чувствуя легкое головокружение. Он не обращает внимания на жжение в тыльной стороне руки, той части, которая касалась кожи Сокджина. Юнги выдыхает, стремясь вытеснить запах Сокджина из своего организма и старается не думать о том, с кем разговаривал Сокджин.

***

Сокджин отставляет бокал с вином и просит бармена налить еще. — Ты напряжен. Старость берет свое? — Хосок толкает его в плечо и смеется. Он качает головой и насмехается. — Я всего на два года старше тебя, Хосок. Обычно, три часа дня — слишком ранний час для алкоголя, но Сокджину все равно. Паб, в который они с Хосоком зашли, только открылся, так что они были предоставлены сами себе. Их встреча несколько дней назад была, мягко говоря, быстрой. Хосоку не пришлось много говорить, когда он притянул его к себе и обнял. — Тебя не хватало, — шепчет Хосок. Сокджин только смеется. — Я не умер, Хосок, — отвечает Ким. Намджун говорит, что им нужно зайти в дом, и Хосок ведет их в подвал. — Я просто немного волнуюсь о завтрашнем дне. Мне нужно немного разогреться, прошло много времени, — признается Сокджин, глядя в свой бокал. — У тебя все получится, — уверяет его Хосок. — Ты же прирожденный. — Хватит меня опекать, Хосок, — Сокджин улыбается и вспоминает время до появления в их жизни Намджуна и Юнги, когда они были только вдвоем — просто дети, которые старались быть друг для друга спасением и системой поддержки. Самые ранние воспоминания о кузене связаны с тем временем, когда ему было шесть лет, а Хосоку — четыре. Их матери — сестры, и они редко виделись, потому что семья Сокджина жила в Сеуле, а семья Хосока — в Кванджу. Их отношения были типичными: "Я общаюсь с тобой только во время праздников и семейных встреч", но Хосок — громкий и веселый, и Сокджин всегда находил его забавным. Но однажды Сокджин узнал от матери, что родители и сестры Хосока погибли в результате несчастного случая, а сам Хосок остался на попечении дяди по отцовской линии в Гвачхоне, что совсем рядом с Сеулом. Сокджину было двенадцать лет, а Хосоку — десять. Из-за этого они стали чаще видеться, и Сокджин узнает, что семья дяди Хосока не очень-то приветлива и не очень-то стремится взять его к себе, если бы не ежемесячные пенсии, которые они получают от страховки его родителей. Они видятся по выходным, иногда даже после школы, и проводят дни, гуляя по улицам и играя в автоматы. Чаще всего они проводят время у реки Хан, просто разговаривая. Старший изо всех сил старается развеселить Хосока, приносит ему еду и одалживает свои игровые приставки. Но даже после всего этого, Хосок оставался жизнерадостным, но улыбка на его лице легко исчезала, когда он думал, что Сокджин не смотрит. Он рассказывает Сокджину о своих надеждах и мечтах, о местах, которые хочет посетить, о странах, которые, как обещали его родители, они когда-нибудь посетят. В один из выходных дней Хосок берет Сокджина с собой в магазин игрушек. На выходе Хосок хватает его за локоть, и Сокджин, оглянувшись, видит, как хозяин магазина кричит им вслед. — Беги, хён! Сокджин бежит далеко и быстро, следуя за Хосоком от улицы к улице, пока они не достигают реки Хан, и его легкие отказывают. — Что... что ты наделал? — Сокджин падает на траву. Хосок ложится и улыбается, доставая из кармана пиджака пачку игральных карт из ограниченной серии. — Я спрашивал дядю, сможет ли он купить мне это на день рождения, — объясняет он. — Я понял, что он не собирается этого делать, поэтому, когда я увидел это сегодня, я решил, что куплю сам. Нет смысла ждать или надеяться. — Ты мог бы попросить его у меня! — хрипит Сокджин и ложится рядом с Хосоком на траву. — Нет, хён. Ты проводишь со мной время, этого достаточно. Сокджин ничего не отвечает, но ему хочется сказать Хосоку, что на самом деле все наоборот: он благодарен Хосоку за его компанию, за то, что он показал ему ту сторону города, которую он никогда не знал, за то, что он потащил его туда, куда он не пошел бы один. В дождь или в дождь Хосок ждал его у их места у реки, готовый повести Сокджина навстречу новым приключениям. До знакомства с кузеном он вел тихую, монотонную жизнь в Сеуле и не замечал этого, пока не появился Хосок. Он с ужасом думал о том, что если бы семья его кузена не умерла, то они не были бы близки. Сокджин знал, что Хосок поступил неправильно, но не знал, как спросить, почему он так сделал. Это было не из жадности, но Сокджин считает, что после того, как у него отняли все, Хосок имеет на это полное право. Его двоюродный брат становится довольно известным на улицах Сеула, но не злобным, в отличие от других детей. — Это потому, что ты слишком улыбчивый, — говорит Сокджин. — Ни один полицейский не подумает, что такой, как ты, может быть карманником. Однажды, пять лет спустя, Сокджин видит Хосока, который поджидает его возле школы и рассказывает, что убегает от семьи своего дяди. Сокджин был потрясен и предложил ему свой дом. — Мы тебя спрячем! — говорит он ему. Хосок отказывается. Он обнимает Сокджина и шепчет: — Спасибо, хён. Ты был мне как брат. — Куда это ты собрался? — спрашивает Сокджин. — Может быть, в Кванджу. Сначала навещу могилы родителей и сестер, а потом не знаю. Может, доеду до Чеджу, если повезет. Просто улицы, в общем. Сокджин просит Хосока поддерживать с ним связь, навещать его, писать ему письма время от времени. — Хоуп-а! Пошли! — Сокджин слышит, как кто-то зовет Хосока сзади. Хосок кивает, берет свой рюкзак и убегает в закат. После этого Сокджин отправился в свои маленькие приключения по всему Сеулу и Кванджу, выглядывая на улицу и надеясь увидеть своего кузена и надеясь, что он еще жив. О Хосоке Сокджин узнает только через два года, когда он уже учится на втором курсе университета Конкук. — Я пытался бежать за этим придурком! Но он и его друг были очень быстры, — рассказывает его однокурсник, ругаясь за потерянный бумажник. — Ты случайно не видел его лицо? — спрашивает Сокджин, стараясь не показаться слишком любопытным. — Нет, но я слышал, как его друг назвал его Хоупом. Сокджин ошивается в том месте, где его одногруппника обокрали, и каждый день ждет, пока однажды ему не удастся поймать запястье человека, который собирается стащить его телефон со столика в кафе. — Я бы на твоем месте не стал этого делать, — говорит Сокджин, не отрываясь от книги, которую он читал. — Сокджин хён? — Хосок останавливается и смотрит на него. Сокджин снова предлагает ему свой дом, и на этот раз он не принимает отказа. Он уже пробовал спрашивать Хосока, может ли он учиться, может ли заниматься чем-то еще, кроме карманных краж. Хосок выпивает содержимое целой бутылки соджу одним махом. — Я не знаю, кто я, хён, если не карманник, — говорит он кузену, и улыбка не доходит до его глаз. Сокджин больше не спрашивает. Однажды вечером Хосок возвращается домой с небольшим порезом на руке. Сокджин паникует, но Хосок лишь смеется над ним. — Ничего страшного, Сокджин хён. Ты же видел другие мои шрамы. — Это мой первый раз, когда шрам еще свежий! Я останусь, что тебе нужно? — говорит он, доставая аптечку и садясь рядом с Хосоком на диван. — Что? Нет! — насмехается Хосок. — Я выживу, не волнуйся. Разве тебе не нужно идти на вечеринку? Ты редко ходишь на вечеринки! — Это вечеринка, которую устраивает профессор, я не собираюсь на нее идти. — А, этот твой засранец профессор? Хочешь, чтобы я ему отомстил или что-то в этом роде? Может, его бумажнику нужен новый хозяин? — Хосок морщится, когда рану заливают спиртом. Сокджин смеется. — Нет, спасибо, я хочу отомстить сам. — Тогда вперед, мой юный Падаван. Хоуп с улицы благословляет тебя своими воровскими способностями. Укради данные его кредитной карты или что-нибудь в этом роде. Поцелуйся с кем-нибудь. Надеюсь, не с твоим профессором. Развлекайся, — Хосок толкает его с дивана. Сокджин закатывает глаза и нехотя идет к двери. — Ладно, во-первых, я старше тебя. Во-вторых, фу, что за предложение целоваться? И в-третьих, я уверен, что эта вечеринка никак не изменит жизнь. Хосок пожимает плечами, глядя на Сокджина с дивана. — Кто знает?

***

Сокджин наблюдает за тем, как Хосок осторожно забирает у него стакан. — Думаю, этого достаточно, хён. — Неужели ты думаешь, что я опьянею от третьего бокала вина? Ты меня больше не знаешь, Хосоки, — Сокджин улыбается, но не протестует. Вместо этого он начинает грызть арахис, лежащий перед ним. — Намджун говорил с тобой о Юнги хёне? — неожиданно спрашивает Хосок. — Немного, — отвечает Сокджин. — То есть до того, как мы приехали сюда. А что? — Уф, — простонал его кузен, а второй нахмурил брови в замешательстве. — Почему его называют "гением планирования", а он не знает, что это его роль, а не моя? Технически он должен быть на стороне Юнги, а я — на твоей, а не наоборот, но вот он привел тебя сюда, а разговариваю с тобой я! — Хосок пыхтит, его щеки покраснели от гнева. Сокджин не смог подавить смех. — Может, это ты слишком много выпил? Хосок насмехается и закатывает глаза. — Нет, мне нужен алкоголь, чтобы так говорить, — он заказывает бутылку соджу и выпивает половину содержимого одним махом. — О чем ты говоришь? — спрашивает Сокджин, легонько ударяя Хосока по руке. Тот смотрит на полку с алкоголем напротив них и делает еще один глоток. — Ладно, я не знаю, о чем вы говорили с Юнги, когда вернулись... — начинает он. Сокджин собирается что-то сказать, но младший поднимает руку, останавливая его. — А я и не хочу знать, Джин хён. Я и так слишком много знаю. Пожалуйста. Сокджин берет салфетку из контейнера рядом с собой и начинает бездумно складывать ее. — Да... Прости меня за это, Хосок. — Я просто пытаюсь сказать, что три года назад я решил ничего не говорить. Сокджин крепче сжимает тонкую ткань и надеется, что его кузен слишком занят тем, что напивается, чтобы замечать его глубокие вдохи. — Но, хён, ты не можешь снова поступить так с Юнги, — пробормотал Хосок в свою бутылку. — Ты не можешь снова так уйти. Сокджин кивает. — Не волнуйся, — он вспоминает свой разговор с Юнги в день возвращения в Сеул. — Мы с Юнги теперь в прошлом, — это не было ложью. Юнги отказывается говорить об этом, а Сокджин не собирается его заставлять. — Так ты останешься после этого? Если тебя попросит Юнги? — спрашивает его кузен. Сокджин ставит локти на стойку и зовет бармена. — Я думал, ты не хочешь знать это? — Хосок застонал и наконец-то смог рассмеяться. — Ну да. Не говори мне, чтобы я мог спокойно спать по ночам. — Спасибо тебе, Хосок, — говорит Сокджин, заказывая бокал пива. — За то, что никому не рассказал, даже Намджуну. Хосок опустошает свою бутылку и качает головой. — Если бы он знал, тебя бы нашли через неделю после того, как ты уехал. Он лучший друг Юнги, и Намджуни обязательно бы ему рассказал, — Сокджин молча грызет арахис, а Хосок просит пива. — Юнги хён перевернул бы всю планету в поисках тебя. В голосе Хосока звучит тоска и грусть, и Сокджину любопытно, так любопытно спросить, что случилось, что сказал Юнги, что сделал Юнги, когда ушел. Но вместо этого он насмехается, пытаясь отмахнуться и от слов Хосока, и от чувства зарождающегося сожаления в груди. — Когда ты научился быть таким драматичным? Взяв у бармена пиво, Хосок произносит слова, которые Сокджин так долго ждал услышать. — Тебе не стоило уходить с самого начала. Это не... — Сейчас уже поздновато об этом говорить, не так ли? — отвечает Сокджин, прерывая его. Хосок в свою очередь игриво бьет его по руке. — Но так ли это? Сокджин не отвечает и возвращается к своему напитку. Пока Хосок занят своим, он вдруг спрашивает. — Значит, мы здесь не для того, чтобы обсуждать то, что происходит между тобой и... как там его зовут... Чимином? Хосок поперхнулся пивом, резко вскочил с барного стула, схватил куртку и начал выходить. — Давай, пора воровать, хён! Сокджин смеется, достает деньги, чтобы заплатить за выпивку, и бежит за своим кузеном, зажав его в объятиях, пока они идут по улицам Сеула. Слишком поздно, думает он. Так и должно быть.

***

— Он опаздывает. Тэхен молча соглашается с Юнги и поправляет очки, продолжая черкать в репортерском блокноте. Он исписал уже шесть страниц, а никаких указаний так и не получил. Их работа требует ждать. Очень многого. Ждать подходящего момента, искать ту самую секунду, когда можно действовать. Тэ занимается этим уже почти три года, но это не значит, что он привык к этому. Голоса остальных в его ушах служат ему рацией, отвлекают внимание, пока он не получит настоящие команды. Они находятся на своих позициях всего час, но ему кажется, что прошел целый день. — Он затворник. Возможно, собирался опоздать, чтобы избежать репортеров. В наушниках слегка потрескивает, когда Намджун объясняет, и Тэхен замечает, что Намджун ничуть не раздражен, как будто он действительно ожидал, что их цель опоздает. Он слышит, как тот что-то потягивает, вероятно, кофе со льдом. Тэхен вытягивает шею и прислушивается к остальным. Чонгук наблюдает за операцией в штаб-квартире, Чимин — в фургоне, а Тэ и Хосок находятся в зоне прилета международного аэропорта Инчхон, ожидая прибытия Чхве Сынхёна из поездки в Японию. Остальные тоже ждут где-то поблизости. Хосок сидит рядом с ним, читая туристический путеводитель, который он украл в одном из сувенирных магазинов, и лишь тихонько подслушивает разговоры остальных. — Не могу поверить — теперь даже карты стали бизнесом, — говорит он Тэхену. — Они говорят людям, что лучший способ добраться до Кёнбоккуна — это такси, — он качает головой. — Глупости. Я знаю четыре разных маршрута до Кёнбоккуна, и ни один из них не предполагает такси. — Да, хён, но тогда им придется отдать свои кошельки тебе, — отвечает Тэхен, не удосужившись посмотреть на него. Хосок хмурится, но кивает в знак согласия. — Я взломал башню, — объявляет Чонгук, не обращая внимания на разглагольствования Хосока о том, что бизнесмены грабят людей, в то время как сами зарабатывают на жизнь грабежом. — Только что приземлился личный самолет Чхве. Он будет через десять минут. — Хорошо. Тэхен прекращает рисовать и выпрямляется, услышав голос Юнги, ровный и готовый отдать приказ. — Он не собирается выходить из главной зоны прибытия, так что Ви... — На ней, — он встает, и Хосок следует за ним, сжимая в руках сумку с фотоаппаратом. Он направляется к терминалу С, где припаркованы частные автомобили. — Направляйтесь к терминалу А, — внезапно раздается незнакомый голос. Это Сокджин. Тэ все еще не может привыкнуть к шестому голосу в своем ухе. Седьмому, если считать его собственный. — Почему? — спрашивает Юнги по связи. Тэхен поднимает бровь. Они с Хосоком делают паузу, глядя друг на друга и ожидая дальнейших указаний. — Веллфайр Чхве здесь. Он только что приземлился, но не у другого терминала, — отвечает Сокджин. — Почему ты там? — У меня есть догадка, — говорит Сокджин, и Тэ клянется, что почти слышал, как Юнги насмехается. — Идите, — наконец говорит Намджун, и они направляются к отсеку такси.

***

— Скажи мне, когда, Хоуп-хён, — пробормотал Чимин, паркуя фургон за грузовиком и выпрыгивая из него с сумкой наперевес. — Понял, Чим, — слышит он ответ Хосока. Чимин садится на автобусную остановку рядом со стоянкой такси и осматривает окрестности. Издалека он замечает Сокджина, одетого в форму сотрудника аэропорта и несущего в такси женский багаж. — Вы такой милый молодой человек, спасибо, — слышит он ее слова через наушник. Сокджин кланяется и отмахивается от нее, но не раньше, чем она прижимает к его руке несколько купюр в качестве чаевых. — Неплохо, — говорит Чимин. Сокджин улыбается и продолжает махать такси. — Хватит подлизываться, Чимин, — поддразнивает он. Чимин слышит, как по крайней мере два человека смеются в своих наушниках. — Я не подлизываюсь! — отвечает Пак. — С чего ты взял? — Ну, с тех пор как ты понял, что я — единственный живой родственник Хосоки, которого он признает, ты стал особенно... — Джин хён! — полукричит Чимин в наушник и слышит, как остальные вздрагивают в ответ ("Боже" — ворчит Юнги). Он встает и издалека смотрит на Сокджина, который ухмыляется в его сторону. Чимин бросает на него взгляд, который, как он надеется, означает: "Прекрати, он может нас услышать из-за этих дурацких наушников". Сокджин хмыкает и поворачивается, чтобы помочь другому туристу с багажом. — Чхве выходит в терминале А через две минуты, — объявляет Чонгук, и Чимин выпрямляется. Краем глаза он видит, как Сокджин подтаскивает к нему пустые тележки. Чимин открывает сумку и смотрит на устройство, аккуратно уложенное в нее, проверяя, включено ли оно. Он оглядывается по сторонам и наблюдает, как водитель припаркованной черной машины выходит из нее и бежит на другую сторону аэропорта. — Ну вот, вытащил ботаника из машины, РM хён, — говорит Чонгук. Чимин слышит, как Тэхен хмыкает. — Это ты ботаник. — Заткнись, или я отключу твои наушники. Обычно они не обращают внимания на перебранку по связи, когда не участвуют в ней: шесть голосов, одновременно звучащих в ушах, могут не только раздражать, но и подавлять. Но вдруг Сокджин начинает хихикать, Хосок и Тэ за ним, и Чимин тоже не может удержаться от смеха. Возможно, он даже услышал ухмылку Намджуна, который должен быть занят установкой перехватывающего устройства в машину Чхве Сынхёна. — Заткнитесь все, пожалуйста, — объявляет Юнги, и Чимин почти видит, как закатываются глаза у их лидера от такого буйства. Через две минуты Намджун выходит из машины и исчезает в толпе туристов, а водитель возвращается внутрь с растерянным выражением лица. — Чим, собирайся, — говорит Хосок. Чимин улыбается, поправляя маску. — В любое время, хён.

***

— Подними голову, — говорит Хосок Тэхену, слегка наклоняя голову влево. Чхве Сынхён идет примерно в двадцати метрах от них, и ему не удается выглядеть незаметно: бирюзовые волосы, пробивающиеся из-под толстовки, заставляют окружающих оборачиваться, а его повседневный образ в рваных джинсах и куртке был бы вполне подходящим, если бы не тот факт, что он тащит за собой багаж Louis Vuitton ограниченной серии. Кажется, он один, но прежде чем Хосок успевает сказать о людях, преследующих Чхве, он слышит на ухо голос Сокджина. — У него охрана. Трое мужчин в повседневной одежде, также не сумевшие слиться с толпой, идут позади Чхве, высматривая возможных репортеров или папарацци. Тэхен выпрямляется, обдумывая стратегию, как быстро добраться до цели и не быть оттесненным. Хосок смотрит на Сонхёна: тот выглядит уставшим, измотанным и отчаянно хочет просто сесть в машину. Какая жалость. Тэхен на своих длинных ногах бежит в сторону Сонхёна, за ним следует Хосок с фотоаппаратом. — Господин Чхве Сынхён! KBZ Universal, можно вас на минутку? У нас есть несколько вопросов, и общественности нужны ответы! — практически кричит он в зоне прилета аэропорта, и люди начинают поворачивать головы в их сторону. Хосок откидывает свою кепку направляет объектив на шокированного Сонхёна. Несколько человек в зале достают свои телефоны. — Что за... как... нет, у тебя не может быть ни минуты. Я ничем не обязан публике, — выкрикивает Сынхён, пытаясь отодвинуться от диктофона Тэхена. Один из телохранителей начинает отталкивать Тэ, но он выше и гораздо шире охранника. Хосок пытается навести камеру на Чхве. — Пожалуйста, господин Чхве, речь идет о ваших разногласиях с господином Квон Джиёном из GD Enterprises. Что вы можете сказать о его недавних заявлениях? Чхве внезапно замирает и смотрит на Тэхена. — Какие недавние заявления? — шипит он. Хосок, наконец, получает возможность, прикладывает глаз к видоискателю и начинает искать ключ. Проходит несколько секунд и рентгеновский луч камеры находит левое запястье Сынхёна, где под рукавом спрятан простой серебряный браслет. — Попался, — пробормотал Хосок себе под нос. — Чим, дай мне минутку. Толпа зрителей, фанатов и других людей начинает расти, и трех телохранителей Чхве Сынхёна оказывается недостаточно, чтобы сдержать их. — Здесь так много людей, — ворчит Чимин. — Хоуп, давай быстрее. Ви, сделай все возможное, чтобы он не сел в машину. Продолжайте говорить о сотрудничестве с Квоном, похоже, это его заводит, — приказывает Юнги. — Я пытаюсь, — бубнит Хосок. — Квон Джиён владеет крупными активами в своей компании, это должно заставить его говорить, — сообщает Чонгук из штаб-квартиры. Пока Хосок пытается найти более удобное положение, он слышит вопрос Юнги. — Что... что ты делаешь? — никто не знает, к кому обращается Юнги, но Сокджин отвечает. — Нам нужно разогнать толпу. Чимин не может попасть внутрь. Слишком много народу. — Чим, следуй за Джин хёном, — инструктирует Намджун. — Господин Квон говорит, что его сотрудничество с вами было ошибкой. Годы упорной работы пошли насмарку. Вы согласны? — спрашивает Тэхен, его голос заглушает ропот окружающих их людей. Он подносит диктофон ко рту Сынхёна и при этом задевает локтем одного из телохранителей. Сынхён отшатывается назад, и Хосок ловит его за руку. — Я... он так сказал, да? — Чхве прочищает горло, собираясь с силами. — Извините, пожалуйста, уступите дорогу! Сокджин проходит мимо, частично освобождая место в постоянно растущей толпе с помощью пустых тележек аэропорта. Через несколько секунд рядом с Хосоком появляется Чимин, который опускает браслет в открытую сумку. — Ключ со мной, — объявляет Чимин, и Хосок слышит, как все, кроме Тэ, облегченно вздыхают. — Квон Джиён может считать, что годы тяжелой работы прошли впустую, но я чувствую, что вся моя жизнь прошла впустую в этом партнерстве, — говорит Чхве Сынхён в диктофон, и даже Тэхен удивлен его заявлением. Толпа замирает, а Сынхён ухмыляется. Один из телохранителей берет его за локоть. — Нам пора, господин Чхве, — говорит он, и они вчетвером идут в сторону машины. — Сканер займет максимум две минуты, — сообщает Чимин по связи, исчезая в толпе. — Дай ему три минуты, Ви, — инструктирует Юнги. Хосок переходит на правую сторону Сонхёна, а Тэхен наседает на него. — Что будет со всеми вашими активами и акциями GD Enterprises? — телохранитель пытается оттолкнуть Хосока локтем, но тот успешно уворачивается. Он хмурится и в отместку забирает часы охранника свободной рукой, ухмыляясь под маской. — Без комментариев, уходите, — Сонхён поправляет солнцезащитные очки и делает шаг вперед. — Ваш переезд в Париж связан с размолвкой с господином Квоном? Сонхён делает паузу, прежде чем пробормотать: — Без комментариев. Оставьте меня в покое. — Одну минуту! — Хосок слышит голос Чимина. — Джин хён, где ты? — Я уже в пути, — отвечает Сокджин. — Как насчет активов господина Квона в "Доме T.O.P."? Он утверждает, что его активов достаточно, чтобы выкупить компанию, — выпытывает напоследок Тэхен. Толпа снова задыхается, повсюду вспышки и шепот. Хосок замечает, что мигающие огни заставляют их цель вздрагивать. — Джиён может засунуть свои активы себе в задницу, — рычит Чхве и проталкивается сквозь толпу, а его телохранители пытаются его защитить. Хосок издалека замечает приближение Сокджина и на этот раз запускает тележки прямо в толпу за Чхве. Удар оказался достаточно сильным, чтобы Чхве попал в руки Тэхена, а его солнцезащитные очки при этом упали. Незначительный переполох позволяет Хосоку быстро забрать ключ у Сокджина, и прежде чем Сонхён успевает встать и проверить, не потерял ли он ничего, браслет снова оказывается на его запястье, как будто он все время был там. — Господин Чхве, вы в порядке? — спрашивает Тэхен, держа его за другую руку. Чхве Сынхён закрывает глаза и кричит, чтобы от него немедленно убрали камеры. Телохранители доводят Сынхёна до машины, и Тэ засовывает диктофон в окно автомобиля. — Вам есть что сказать господину Квону, господин Чхве? — спрашивает он. — У меня нет желания признавать его существование с этого момента, — Чхве надевает очки, и машина трогается с места. Постепенно толпа рассеивается, и только Хосок и Тэхен остаются стоять там же. Сзади подходит Юнги в кепке и с фотоаппаратом в руках. — Ты взял их, хён? — спрашивает Хосок. Они сканируют толпу расходящихся зевак, проверяющих галереи своих телефонов, только для того, чтобы обнаружить, что ни одна из фотографий или видео Сынхёна, которые они сделали, не были сохранены должным образом благодаря специализированной камере Юнги. Юнги кладет руку ему на плечо, и Хосок понимает, что он улыбается, несмотря на маску, закрывающую половину его лица. Издалека они видят, как Сокджин возвращает тележки на место. Он поднимает голову и улыбается им, после чего исчезает в толпе туристов, садящихся в автобус. Хосок смотрит на Юнги, чей взгляд по-прежнему прикован к толпе. — Да, я забрал их. Увидимся в штабе.