«Бывает, что, вот, не спишь пару ночей, и когда днем засыпаешь – неважно где, снится не то, что дома. Чужое такое всё…»
ты никому не нужен - найтивыход
Вокс всё предугадал. Темно и сыро. Яркий свет прожекторов впился в глаза до того, что пришлось несколько раз проморгаться, дабы он не настолько напрягал глаза. Валентино еще полминуты топчется на входе. Повсюду пахнет чем-то донельзя сладким, а среди громкой клубной музыки, запримеченной сутенером еще с улицы (это была Анна Асти) едва слышно двух-трех официантов, заметно отличающихся от других посетителей менее открытой униформой. Каковы бедолаги, повторяющие нужный заказ у какого-нить из столов, не заикаясь. Почти. Тут даже дышится хорошо. Он по-хозяйски ведет рукой по талии одной из девиц, которые решились окружить его по прибытии. Гладит окрашенные в синий волосы и теребит два высоких хвостика. Дальнейшего диалога не завязывается – Валентино ласково шепчет ей (он не удосужился узнать имени) что-то «по работе», говорит, что сделает из нее звезду мирового масштаба, а потом заводит в приватную комнату, слабо освещённую розовым цветом —«поговорить на тон серьезнее». Серьезнее – значит в разы громче, и уже не словами. Пойло и белые дорожки на кредитках – вот в чем залог успеха Валентино, если не учитывать того, что за чудеса с ним приключаются после подобного рода времяпрепровождения. Есть два варианта, – либо в приступе накатывающейся волнами панички он станет в слезах звонить Воксу, мол, «я дико хуево себя чувствую – приезжай, и поживее», или в баре поблизости почует присутствие «Энджела» и скроет отходняк, занявшись им. Препараты на то и препараты, чтобы подействовать как по щелчку пальцев, а потом из-за них начать дрожать от ломки на кровати каких-то мучительных четыре часа под, казалось, бесконечный бубнеж телеведущего о том, что колоть мефедрон в таких неоспоримо больших количествах (учитывая физическую активность) – хуйня идея. Он того и не оспаривает: зависим еще как, но ничто, как секс и наркотики его отнюдь не расслабляют. — Всё? Вокс тяжело вздыхает, приподнимаясь с постели; чувствует, как чужие руки обхватывают его одну и не дают уйти. Сутенёр кратко целует внешнюю сторону ладони второго – даже не целует, а скорее прижимается губами к светлой коже. — Тебе по-прежнему плохо? Ответом служит только молчание. Телеведущий садится обратно, на что Валентино довольно хмыкает и по-кошачьи вытягивает ноги. На сколько минут Вокс уже опоздал? Съёмки должны были начаться еще полчаса назад – за все то время его секретарша, покорно дожидавшаяся босса на площадке, судя по пропущенным вызовам, звонила ему раз пятьдесят, не меньше.*
— Мистер Вокс с утра трубку не берет.. - сообщает Венера сотруднице поменьше рангом, — Люди эфира ждут, по всем инстанциям скоро трезвонить будут.. Она складывает руки на груди, видя на экране смартфона, что во все мессенджеры начальник тоже со вчерашнего дня не заходил. — Ты же сама его знаешь.. - лепечут вдруг на ухо ей. Венера переводит взор на лежащий на столе сценарий утреннего шоу Вокса. И прикрывает глаза, мигом переводя Воксунг на беззвучный режим. — Но, боже, как так можно? Я или он руководит всем процессом? У кого оклад больше?! – девушка выходит на сцену, попутно взяв подмышку планшетку с текстом. Все камеры следом обращаются на нее. По студии раздаются три коротких писка, уведомляющих о начале записи. Шоу должно продолжаться.