Белые птицы Шанхая

Первое впечатление от Ван Ибо оказалось обманчивым. Нет, играл он прекрасно. Ресторан «Белая птица» потихоньку становился не только местом «там просто изумительный карась, а вы пробовали их пьяных крабов?», но и местом «вам следует своими глазами увидеть этого юношу, поверьте, вы будете в восторге». В музыке Ван Ибо был определенно «Ван», определенно «И». Он был прекрасен и стоил каждого доллара из тех, что ему платили. Удивляло другое. Ван Ибо словно потратил весь свой напор в день прослушивания, а после того, как добился своего и получил работу, сделался человеком тихим и скромным, если не сказать замкнутым. Непримечательным. Он никогда не опаздывал на работу, вежливо улыбался, когда Сяо Чжань или Софи приносили ему чай или ужин, с гостями был почтителен без подобострастия. Ни к кому не проявлял высокомерия, интереса тоже. Ни с кем не был холоден, но между ним и остальными всегда оставался шаг. Пустое пространство — не стена, воздух, но его никому не удавалось преодолеть. Пыталась ли Софи? Еще как. Сяо Чжань даже не подозревал, что у нее есть столько красивых платьев и совершенно точно не видел прежде золотого ципао с высокими разрезами по бокам. А ещё блестящих заколок в черных кудрях и тонких-тонких каблуков туфель. Пытался ли Сяо Чжань? Нет, сколько бы Софи ему не подмигивала. Никаких романов на работе, ни за что. Это всегда заканчивается плохо. Поэтому даже спустя недели Сяо Чжань знал, что Ван Ибо живет где-то неподалеку — угадывал по тому, насколько сильно промокало его пальто в дождь и краснел от холода нос, — но не знал его адреса. Он мог слушать, как Ван Ибо играет, любоваться им, при случае поболтать о чем-то, но не смог бы сказать, какой он человек. Может, он не хотел этого знать. — Скажи наконец ему про костюм, — ворчала Софи и делала вид, что поправляет цветы в вазе. — Я не могу это видеть. Красивый юноша и такие обноски. Брюки ему коротки! — Я предлагал ему оплатить новый. Предлагал денег в долг. Он отказывается, но обещает купить себе костюм, как только ему позволят средства. — Он что, вымогает повышение жалования?! — Софи задохнулась возмущением. — Да он и месяца не работает! Я поговорю с ним сама! — Погоди, погоди, — Сяо Чжань поймал ее за локоть, улыбнулся пожилой паре, входящей в ресторан. — Добро пожаловать! Рады, что вы к нам заглянули. Столик? Не выпуская руку Софи, он усадил гостей у окна, принял заказ и уже на кухне продолжил: — Софи, пожалуйста, не нужно на него давить. — Я давлю? — она взметнула брови. — Послушай, мое требование не прихоть. Мы солидное заведение, и его внешний вид… Я про костюм и слова ему не говорила! Сяо Чжань бросил взгляд на тетушку Цао и Сун Чуаня. Повара старательно делали вид, что их здесь нет. — И не надо говорить, — Сяо Чжань подтянул Софи к себе, обнял. Она пару раз ткнула его кулачком в грудь, но в конце концов выдохнула и стала мягче. — Он тебе нравится, и ты его защищаешь, — проворчала она. — Тебе он нравится тоже, — Сяо Чжань покачался на месте, не разжимая объятий. — Поэтому ты на его костюм и не смотришь. — Что-о-о? — Конечно не смотришь. А он, между прочим, от хорошего портного, а не из магазина готового платья. Софи уперлась ему в грудь, чтобы посмотреть в лицо. — Хочешь сказать, мальчик из богатой семьи? — Сама посуди: речь, осанка, хорошие учителя музыки. — Ну что ж, — Софи вздохнула, опустила плечи. — Такие сейчас времена. Не удивительно… — Давай позволим ему самому решить вопрос с костюмом, — Сяо Чжань заглянул Софи в глаза. — Проявим уважение. — Да он просто вьёт из тебя веревки, — Софи оттолкнулась от его груди и принялась собирать на поднос приборы, бокалы, соусники. — А сам, может, специально ходит в этих обносках. Давит на жалость богатеньких дамочек, которые его сожрать готовы. Они ему такие чаевые дают, каких нам с тобой никогда не дождаться! Он вскинула поднос на уровень плеча. — И кстати, — она обернулась в дверях. — Давненько мы не видели госпожи Шангуань. Подол ее платья раздраженно взметнулся, дверь захлопнулась. Сяо Чжань рассмеялся и повернулся к Сун Чуаню: — Две порции запеченных в желтом вине моллюсков и дюжину гуоти. *** Сяо Чжань отнюдь не скучал по госпоже Шангуань, но улыбался ей, когда она появилась. Лично принял пальто и усадил за ее любимый столик в углу, подал чай. После чего проводил к аквариуму с крабами. — Вы очень удачно зашли, как раз сегодня была поставка, озеро Янчэн. — Мелкие, — произнесла госпожа Шангуань, и по ее сухому малоподвижному лицу трудно было сказать, радует ее это обстоятельство или огорчает. Да и смотрела на крабов она куда меньше, чем на Сяо Чжаня, хотя он был совсем не против поделиться ее вниманием. — Вот эти два с икрой, — он указал на двух самцов. От змеиного, лишенного выражения взгляда этой женщины сводило зубы, но он улыбался. — Одного из них, — согласилась госпожа Шангуань, — И пьяного краба. — Подать одновременно? — Делайте так, как выйдет скорее. Я сегодня пропустила обед и очень голодна. — Подать салат, закуски? — предложил Сяо Чжань, но госпожа Шангуань жестом отказалась, взгляд ее нашел новую цель и теперь не выпускал ее. — У вас новый музыкант? — За время, пока вы у нас не были, кое-что поменялось, — Сяо Чжань позволил себе полюбоваться Ибо, играющим «Over The Rainbow», его глазам нужен был отдых, затем проводил госпожу Шангуань к ее столику. — Попросить его исполнить что-нибудь специально для вас? — Очень молод, — заметила госпожа Шангуань, и снова было не понять, достоинство это или недостаток в ее глазах. — Мне хотелось бы что-нибудь свежее. На всякий случай Сяо Чжань улыбнулся ярче. Были ее слова шуткой или грубостью? Возможно, госпожа Шангуань вообще не вкладывала в них никакого дополнительного смысла? Он никогда не понимал эту женщину. — Это наш постоянный и очень важный клиент, — прошептал он, склоняясь к уху Ибо, указал глазами на столик в углу. — Госпожа Шангуань, ее семья очень богата и… — Я знаю, — Ибо поднял от клавиш лицо, чтобы посмотреть Сяо Чжаню в глаза. — Ее отец — министр экономики в Правительстве. Поэтому ты обслуживаешь ее лично? По нему тоже ничего не прочтешь, думал Сяо Чжань, пока следил, как движутся мягкие губы, смотрел в глаза — непроницаемые, внимательные. Но при этом не слышится шуршание сухой змеиной кожи и не делается жутко. Хотя тоже замирает что-то внутри. — Да, это очень влиятельная семья. Госпожа Шангуань просит сыграть для нее нечто… — Сяо Чжань помедлил. — …Свежее. Я не знаю, что она имеет в виду. Возможно, что-то оригинальное. Ты сможешь? Ибо смотрел долго, внимательно, затем кивнул. Он поднялся, чтобы поклониться госпоже Шангуань — она не ответила на приветствие, — и снова сел за инструмент. Мелодию, которая зазвучала, Сяо Чжань не знал. Все время, пока он передавал заказ и стоял у дверей кухни, дожидаясь его исполнения, он пытался припомнить, слышал ли ее раньше. Может, в оркестровом исполнении? Духовые? Скрипки? Нет, определенно нет. Это и правда нечто новенькое. — Какое приятное танго, — заметила Софи, вставая рядом в ожидании своих блюд. Ей этим вечером тоже было непросто. В зале на втором этаже праздновали юбилей господина Харумото, и подчиненные, чтобы ему угодить, потребовали, чтобы все, кто будет обслуживать мероприятие, облачились в кимоно. Вот поэтому Софи и специально нанятая по случаю девушка-официантка весь вечер балансировали с подносами в тяжелых деревянных гэта, волоча на себе метры разноцветных тканей и огромные парики. Смотреть на это было больно, а отказаться — невозможно. Не обслужить высокопоставленного японского чиновника, пускай даже их ресторан находится на территории Международного сеттльмента? Все равно что заколотить входные двери в свое заведение. Сяо Чжань ободряюще улыбнулся ей. — Лучше бы они эту доску, — Софи постучала по широкому поясу на своем животе, — на спину привязывали. Было бы больше толку! — Иди сюда, — Сяо Чжань подтолкнул ее в тень, подальше от взглядов посетителей, ухватил за плечи и как следует их промял. — Так лучше? — Ещё-ё-ё, — простонала Софи. — Так что за танго? — Не знаю, госпожа Шангуань пожелала что-то свежее, Ибо так это понял. И он молодец, потому что я просто растерялся. Что это вообще значит, «свежее»? — Хороший выбор, — Софи с мучительной гримаской покрутила головой. — Хоть что-то приятное за вечер. А что эта женщина имеет в виду, я лично никогда не понимала. — Крабы, — объявила тетушка Цао, выставила в окошко поднос. Сяо Чжань одернул полы костюма, перебросил на руку салфетку и направился к госпоже Шангуань. Постоять, облокотившись на рояль, ему удалось только поздним вечером. — Нам с Софи понравилось, — Сяо Чжань заговорщицки скосил глаза в угол, где ещё несколько минут назад сидела госпожа Шангуань. — А про нее ничего сказать не могу. Что это за музыка? — Танго «Этим хмурым вечером», — Ибо легко наиграл мелодию снова. — Я услышал по радио. Кажется, испанское, я не понял слов. — И ты сразу запомнил? Ибо пожал плечами. — Возможно, не совсем точно. Ну конечно. Сяо Чжань смотрел, как пальцы на клавишах живут собственной жизнью. Ибо за вечной своей невидимой стеной, в глаза не смотрит, и он — Сяо Чжань был уверен — не заговорил бы первым, но его пальцы — совсем иное. Сильные, точные и резкие в движении, они не просто играли танго, они танцевали его и танцевали страстно. — Зачем тебе знать слова, ты поёшь? — спросил Сяо Чжань тихо, чтобы не мешать музыке. Ибо неопределенно качнул головой. Его пальцы продолжали свой танец, несомненно испанский, казалось, вот-вот они щелкнут, словно кастаньеты. Легкие. Но до чего тяжело общаться с самим Ибо! — Я тоже не пою больше, — признался Сяо Чжань. Зачем он решил сообщить об этом? Кто вообще теперь говорит о прошлом, какой в этом смысл. Оно осталось где-то далеко-далеко, безвоенное, безмятежное. Может, сказал в надежде, что Ибо заинтересуется и посмотрит на него? Это получилось. — Что-то произошло? — спросил Ибо. Врать не хотелось, и Сяо Чжань повторил то неопределенное движение, которое недавно сделал Ибо. — Так сложились обстоятельства. Ибо кивнул и вернул взгляд на клавиатуру, а Сяо Чжань — на его затылок. Родинка под краем волос. Нежная кожа шеи. Вытертый, потемнелый сгиб воротника. — Может, они ещё сложатся иначе, — произнес Ибо и взглянул коротко. Сяо Чжань настолько не ожидал его улыбки и тепла глаз, что не успел ни кивнуть, ни улыбнуться в ответ, а Ибо уже снова не смотрел на него. Он продолжал играть, Сяо Чжань стоял рядом, но теперь он не чувствовал себя надзирающим хозяином или навязчивым посетителем. Короткой улыбки хватило, чтобы все изменить. В зале позвякивала посуда, за столиком слева горячо обсуждали цены на машины, господин Дохем бросал короткие взгляды из-за мольберта, делал несколько штрихов и выглядывал снова. Про лестнице спускалась Софи, ее высокие сандалии отстукивали ступеньки, попадая почти в музыку, гигантский бант колыхался за спиной. Сяо Чжань скользнул к ней из-за рояля, перехватил одной рукой поднос с посудой, второй приобнял поверх широкого пояса и закружил по залу. — Диди! — взвизгнула Софи, запнулось танго, но тут же зазвучало громче, свободнее. Кто-то захлопал одобрительно, из-за столика с молодежью поднялась пара и бросилась в танец с таким пылом, что Сяо Чжань едва от них увернулся, стараясь не выронить ни поднос, ни Софи; посуда опасно задребезжала в отставленной руке. Небо, что он устроил? Он же танцевать толком не умеет! Очки сползли! Он неуклюжий, нелепый, полный зал посетителей, что он творит, взрослый человек!.. Сяо Чжань в панике обернулся посмотреть на Ибо, надеясь, что тот не смотрит, напоролся на его непроницаемый взгляд, как на штык, сердцем, и лучше бы умер в ту же минуту, потому что ноги немедленно стали слишком длинными, руки — слишком слабыми, Сяо Чжань едва успел сунуть поднос с посудой одному из официантов и спастись от окончательного позора. Хвала небесам, музыка вскоре сменилась чем-то меланхоличным, Софи выскользнула из объятий. — Когда же ты повзрослеешь, — покачала она головой и поцокала сандалиями на кухню. Сяо Чжань удрал следом. Что на него нашло?