Старший брат / DaGe 大哥 Brother

Перевод: ksee_sem

Когда Вэй Цянь и Сань Пан прибыли на место назначения, то поняли, что Лао Сюн заранее побеспокоился об их встрече. Его друг, который, собственного говоря, и рассказал Лао Сюну об этой земле, встречал их на станции, держа в руках самодельную табличку с их именами, вырезанную из крышки от коробки для обуви.  Друга Лао Сюна изначально звали Ли Гудань, но когда он вырос, то сменил имя на Ли Фэнъя*. Он был предпринимателем, который вышел из семьи крестьян. В ранние годы он работал подрядчиком и возглавлял строительную бригаду, на чем и сколотил себе состояние. А с Лао Сюном он познакомился, когда занимался продажей листьев чая. [*прим. ksee_sem: имя "Гудань" в грубой форме означает "сукин сын", а "Фэнъя" - культурный, просвещенный] Дополнительным бизнесом Ли Фэнъя была поставка местных фермерских продуктов по всей стране, а основная сфера его бизнеса включала в себя два направления деятельности: одно из них - это строительство, а второе - снос зданий, капитальный ремонт, комплексное обслуживание и реконструкция. Однако, те деньги, что он зарабатывал доставались ему тяжким трудом. Поэтому уже давно он с завистью поглядывал на тех людей, которые могут позволить себе инвестировать энную сумму денег в различные проекты. Но пока, к сожалению, у него не было достаточного количества собственных средств для крупных проектов, поэтому он мечтал найти себе соинвестора. К его разочарованию, в последний раз Лао Сюн не проявил особого интереса к его предложению. Ли Фэнъя решил, что потерпел неудачу, но неожиданно ситуация кардинально изменилась. Поэтому он с радостью вызвался встретить этих людей.  Ли Фэнъи около сорока лет, он непривлекателен, со смуглой кожей, узким лицом, с глубоко посаженными глазами, ростом не более 1,70 метра и талией менее 53 сантиметров. Он ничем не отличался от куска темного вяленого мяса. Холодной зимой, в двенадцатый лунный месяц, ему не было слишком холодно: его пальто было перекинуто через согнутую в локте руку, а сам он был в дизайнерской рубашке с закатанными рукавами. Он не помнил, сколько времени прошло с того момента, когда он стирал ее в последний раз. Рубашка была сильно помята, словно обезвоженный огурец; передний ее край был заправлен за пояс брюк, а задний - свешивался вниз таким образом, что при ходьбе подпрыгивал вверх и вниз, создавая иллюзию колышущейся занавески для задницы. Хоть и говорят, что "человека встречают по одежке, а лошадь - по седлу", в мире все равно найдется такой человек, на котором даже халат, сшитый из золотых нитей и украшенный нефритами, будет смотреться как бамбуковая циновка обмотанная вокруг тела.   Вэй Цянь уже встречал его однажды, поэтому особо не удивился, но Сань Пан никогда не видел, чтобы богатый и обеспеченный человек одевался настолько бедно. Поэтому он был сильно удивлен и тайком шепнул Вэй Цяню: "Эй, этот дагэ, из какой угольной шахты он выполз?". Вэй Цянь ответил: "Хуан Ширен**". [**прим. NanFeng: Хуан Ширен - вымышленный персонаж китайской литературы. Он является главным злодеем в "Беловолосой девушке", персонажем, олицетворяющим злого и жадного человека. Он заставил своего должника Ян Байлао продать его дочь Сьер, чтобы расплатиться с долгами] Сань Пан поборол желание зашить ему рот. Поскольку гости приехали издалека, то Ли Фэнъя, придерживаясь традиций, конечно же хотел их развлечь. После трех раундов выпивки за обеденным столом и лестного восхваления друг друга за "молодость и талант" и "хитрость и расчетливость" Ли Фэнъя перешел к делу: "Я понял, что в прошлый раз мыслил слишком беспечно. Оказалось, что кроме нас, на эту землю положили глаз еще несколько компаний. Я слышал, что одна из них даже наняла иностранного специалиста для разработки проекта. "Зачем этой собаке рога, если она имеет зубастую пасть". Это, однозначно, настораживает". Сань Пан поспешно спросил: "Мы здесь просто чужаки и многого не знаем, скажи, насколько тихий этот "омут"? Есть ли риски для нас?". Ли Фэнъя сделал глоток вина, покачал головой и вздохнул: "Трудно сказать". "Почему?". Ли Фэнъя обмакнул палочки для еды в вино и провел ими линию по столу, пригнулся пониже и, вытянув шею, негромко сказал: "Я очень много думал на эту тему. Так как у меня есть определенные связи, то я мог бы поговорить кое с кем из Бюро земельных и природных ресурсов и из Муниципалитета правительственного подчинения. Гэ, конечно, не подумайте, что я какой-то важный человек. Но "за спрос в лоб не бьют". Если у меня есть знакомый человек, то почему бы не воспользоваться этим. Директор Чжоу из Бюро земельных ресурсов - мой земляк. Пару дней назад мы с ним выпивали в дружеской обстановке и немного поболтали. Как бы это правильно сказать... Вы знаете про ту торговую улицу, что проходит прямо в центре этого участка земли?" Видя как собеседники кивнули, Ли Фэнъя продолжил: "В нее очень хорошо инвестировала одна из местных компаний, под руководством босса Чжана. И так получилось ,что этот Чжан оказался двоюродным братом нашего секретаря. Сейчас эта торговая улица процветает, но господин Чжан просто сдает ее в аренду и не хочет продавать. Он говорит, что придерживается определенных торговых отношений и не хочет превратить ее в рынок для мелких торговцев. Но сейчас, когда ситуация меняется, то вопрос уже идет о совсем других деньгах. Если бы миллионы инвестиций не оказались под угрозой, а сроки кредитов не горели, то думаете могли бы мы приобрести эту землю по такой низкой стоимости? Конечно, нет. Сейчас все молятся, чтобы господину Чжану не удалось раздобыть новые средства для инвестирования. Тогда у нас будет шанс заполучить этот лакомый кусочек. Но если господин Чжан сможет провернуть хорошую сделку или сможет найти новых инвесторов, то все наши усилия будут напрасны. Сань Пан удивился: "А почему он ее не продает?". Ли Фэнъя хлопнул себя по бедру: "А я откуда знаю!". Сань Пан: "Если у него нет собственных денег, то он может найти кого-нибудь для сотрудничества. Учитывая его предыдущий доход, неужели он не может найти того, кто может одолжить ему денег? А после того как ему раздобудет небольшую сумму, он может вложить ее и искать себе нового партнера. Разве не так?". Ли Фэнъя, активно размахивая руками, сказал: "Нет, мой толстый сюнди***, ты не понимаешь сути. По меньшей мере, это не возможно, так как он не сможет единоразово вернуть эту сумму. Грубо говоря, его денежный поток был перекрыт, мгновенно прерван, умер в одну секунду! Понимаешь?". [***прим. ksee_sem: сюнди (xiōngdì) - брат, единомышленник, тот кто разделяет твои взгляды или интересы, дражайший друг] Ли Фэнъя в своей речи очень любил использовать звукоподражание, словно это увеличивало его словарный запас. Поэтому на слове "прерван" лицо Сань Пана было старательно забрызгано слюной. Сань Пан спокойно вытер лицо ладонью, ощущая в этой обильной влаге все трудности и лишения данной работы. "Неважно, что было раньше, это в любом случае частная компания. А чего больше всего боятся частные компании? Оказаться без денег, мой толстый сюнди!". После того как Ли Фэнъя закончил говорить, он протянул руку и взял большой кусок свиной рульки, лежащий на столе, откусил несколько раз и одним махом вытер рот: "Честно говоря, этот господин Чжан немного высокомерен. Я пересекался с ним ранее. О, мама дорогая, он выглядит так, словно только что вернулся из командировки в Южные небесные врата рая. Ему не нравятся местные богачи, вроде меня, иначе зачем мне нужно было проделывать весь этот путь, чтобы найти вас". Только после этого Вэй Цянь спросил: "Ли-гэ, по твоим словам, у него нет другого выбора, кроме как продать тебе торговую улицу, что принадлежит ему?". Ли Фэнъя на мгновение задумался: "Не совсем так. Если мы действительно начнем строительство, то у него могут возникнуть определенные сложности. Но если он захочет привлечь дополнительное финансирование и сумеет найти кого-то, кто согласится принять участие в этом проекте. А потом от своего имени профинансирует его, чтобы выиграть тендер, то такое дело может выгореть. Нет ничего невозможного в том, чтобы выгодно продать эту землю и получить большую сумму денег, хотя это может занять много времени, и к тому же... Будь я на его месте, то я бы так и поступил. Но, как я уже сказал, у господина Чжана могут быть свои мысли по этому поводу. И он может оказаться тем, кто никогда не пойдет на такие сделки". Вэй Цянь опустил глаза и ненадолго задумался, потом еще немного поговорил с Ли Фэнъя. В конце концов, они пришли к мнению, что завтра им нужно самим посетить торговую улицу и осмотреть окрестности. Вернувшись вечером в гостиницу, Вэй Цянь принял ванну с прохладной водой, чтобы поскорее протрезветь. А потом, даже не просушив волосы, нашел свой проект, подготовленные ранее, и разорвал его.  Сань Пан с безразличным видом наблюдал за ним, а потом язвительно сказал: "Что, это оказалось не тем, чего ты ожидал? Ты шокирован? Не знаешь, что делать? Позвольте мне напомнить тебе, что мы можем собрать вещи, купить обратные билеты и вернуться домой уже завтра... Ты только послушай свой кашель. А какое шумное у тебя дыхание, словно твои легкие дырявые и через них выходит воздух". Вэй Цянь мельком взглянул на него, поймав себя на мысли, что Лао Сюн, наверняка, не из добрых побуждений попросил Сань Пана последовать за ним. Был в этом какой-то скрытый корень зла. Ведь Сань Пан отлично справлялся с ролью Чжу Байцзе**** и, при каждом удобном случае, сразу же предлагал"собрать чемодан и вернуться в деревню Гаолаочжуан"****. Он действительно был идеальным примером совершенного оружия, которое в три секунды было способно подорвать боевой дух армии. [****прим. NanFeng: Чжу Байцзе - "пухлый" спутник Короля Обезьян в "Путешествии на Запад", а Гаолаочжуан - деревня, в которую Чжу Байцзе вернулся после окончания своих приключений] Старый Медведь, хоть внешне и производил впечатление простодушного и прямолинейного человека, но внутри себя носил хитрое и коварное сердце. Кто знает, возможно, он уже давно понял это и хотел, чтобы Вэй Цянь осознал насколько труден этот путь. А Сань Пан продолжал: "Цянь-эр, если честно, то я не думаю, что это дело выгорит. Лао Ли, что уж на сковороде. Ты знаешь чего от него ожидать? Где это слыхано - посылать твоего Сань-гэ соблазнять чиновников? Позволь тебе сообщить, что солдата можно убить, но нельзя подвергать унижению". Вэй Цянь долго и мучительно откашливался, а потом с болью в глазах посмотрел на Сань Пана и сказал: "Сань-гэ... кхх-кхх... умоляю тебя можешь быть хоть капельку великодушнее!". "Не стыди меня. Честность всегда будет жить во мне, так же как и мой жир, - Сань Пан встал и энергично потряс животом, - Эй, старина, хорошо задумайся над моими словами. Слушай, уже же вечер, почему бы нам не поужинать жареной курочкой. Кстати, можно купить сразу несколько штук и угостить ими детей, когда вернемся домой". Вэй Цянь в это время взял проект, который Ли Фэнъя добыл нечестным путем, разложил его на кровати и негромко сказал: "Если ты все еще хочешь вернуться, то возвращайся один, я никуда не поеду". Сань Пан присел на край кровати: "Пока не увидишь гроб, ты плакать не собираешься!". На что Вэй Цянь спокойно ответил: "Я не буду плакать, даже если увижу гроб. Какой смысл проливать слезы? Не переживай, у меня есть запасной план". Глаза Сань Пана сверкнули: "Ты невероятен, и почему я не удивлен...". Вэй Цянь: "Не могу не согласиться с тобой". Сань Пан задумчиво посмотрел на него: "Цянь-эр, я действительно удивлен, как ты можешь быть таким. До того, как мы сели в поезд, то время, что мы ехали, и до этой минуты, когда ты уже знаешь все "подводные камни" этого дела - ты продолжаешь оставаться таким уверенным. Скажи, откуда в тебе берется эта самоуверенность? Почему ты думаешь, что сможешь одержать победу?". Вэй Цянь поднял голову, из-за плохого самочувствия после болезни и недостаточного отдыха у него были большие темные круги под глазами. И хотя, спустя годы жизни, в его глазах можно было рассмотреть мрачные мысли, что одолевают его, но сердце, все-равно, оставалось твердым и решительным.  "Сначала успокой свое сердце, а потом можно давать отпор врагу". Вэй Цянь ответил: "Мой запас энергии не безграничен. Если я буду продолжать сомневаться и колебаться снова и снова, то где мне взять силы на все остальное. Я не знаю, почему я так загорелся этой идеей, но раз уж я принял такое решение, то не отступлюсь от него". Сань Пан серьезным видом и спросил его: "А если ты потерпишь неудачу?". Вэй Цянь спокойно покачал головой: "Даже думать об этом не хочу". Сань Пан забеспокоился: "Что значит "даже думать не хочу"? Надеюсь это шутка? Ты знал о господине Чжане, прежде чем приехать сюда? Всегда найдутся вещи, о которых ты не можешь знать заранее. Но если ты не думаешь о таких вещах, не кажется ли тебе, что ты поступаешь слишком опрометчиво?". Вэй Цянь улыбнулся ему: "Временная неудача - это не провал, это просто непредвиденная ситуация. На каждого врага найдется свой генерал, а на каждую реку, вышедшую из берегов - своя дамба. Даже если такая непредвиденная ситуация произойдет, то стоит подумать о там, как компенсировать потери, что она принесет, и как извлечь выгоду из тех возможностей, которые обязательно появятся. Не более того". Сань Пан практически был подавлен этим странным душевным состоянием Вэй Цяня, больше свойственным члену какой-либо секты. Смирившись с судьбой, он мысленно сказал "прощай" вкусной жареной курочке и покорно прилег на свободную кровать.   Пока Вэй Цянь проводил свои дни вдали от дома, у Вэй Чжиюаня наконец-то наступили каникулы - это означало, что приближался праздник Весны.  Так как дагэ на празднике не было, то у семьи не было настроения его справлять. Только когда прозвенел новогодний колокол, раздался звонок от Вэй Цяня. Но из-за жуткого грохота петард повсюду, словно на войне, Вэй Чжиюань даже не мог расслышать слова дагэ о том, когда он должен вернуться. Парень положил трубку и впервые всерьез задумался о том, насколько ухабистый путь любви по которому он идет.   Вэй Чжиюань понимал, что его чувства слишком специфичны, чтобы тот, кто впервые услышит о них, был в состоянии тут же их принять... тем более, если этот кто-то - его дагэ. На самом деле Вэй Чжиюань уже продумывал варианты решения. Если он действительно решится приоткрыть эту завесу, пусть не в полном объеме, но в этом направлении, то есть ли надежда, что дагэ, хоть и выразит свое недовольство, но через силу, в незначительной степени, сможет проявить понимание и постепенно смирится с этим? Это будет долгое "перетягивание каната", и Вэй Чжиюань не был уверен, что выйдет победителем. Когда юное наивное сердце сталкивается с первой любовью, то его всегда опутывают сентиментальность и нерешительность, что-же тогда говорить о любви такого рода, которой априори суждено быть в тени. Вэй Чжиюань редко в чем не был уверен, но в этом случае он не знал, а правильнее сказать, даже не хотел знать, сможет ли дагэ после того, как все узнает, поступить с ним как с Сяобао? Будет ли готов ради него, снова и снова, уступать, дойдя в итоге до самого дна, ниже которого некуда будет опускаться? Что, если он просто сочтет его сумасшедшим? Что, если он посчитает это настолько отвратительным, выходящим за рамки того, что он может принять и допустить? Раздался громкий звук, в воздухе взорвался огромный фейерверк, а внизу у подъезда на чьем-то автомобиле сработала звонкая сигнализация. У Вэй Чжиюаня вдруг зазвенело в ушах от этого шума. И он, не в силах сдержать эмоции, склонил голову, словно отвергая эту идею. Он не мог допустить мысли, что Вэй Цянь может стать чужим для него. Стоило лишь подумать об этом, как его накрывал панический страх, корнями тянувшийся из детства - страх снова быть брошенным. Он должен был оставаться в своей зоне комфорта, быть спокойным и сильным. Вэй Чжиюань не знал, сколько времени у него осталось. Он считал, что сначала ему нужно, как пауку плетущему паутину, создать определенную ненавязчивую атмосферу. Что бы она послужила своеобразной основой, скелетом всему. И после этого можно будет двигаться дальше, осторожно, шаг за шагом. Кроме того, он подумал, что ему нужен соратник.  Вэй Чжиюань перевел взгляд на бабушку Сун, которая задремала на диване, но через некоторое время отказался от этой идеи - убедить ее было бы труднее, чем дагэ, возможно, объяснять что-то ей было бы более мучительным и неприятным процессом. После этого, взгляд Вэй Чжиюаня упал на Сяобао. Как поступить... и найти решение, чтобы привлечь ее на свою сторону? Вэй Цянь уехал в спешке и даже не успел подать документы на последний семестр. Вэй Чжиюаню пришлось самому отнести студенческий билет своего дагэ в университет и зарегистрировать его. В этот период можно было подумать, что Вэй Чжиюань страдает каким-то психическим заболеванием. Его комната была завалена всевозможными научными книгами, материалами, литературными и художественными произведениями. Это была и философия, и психология, и социология и даже некоторые любопытные произведения искусства и многое другое. Сун Лао Тай была неграмотной, поэтому при виде такого количества книг она приходила в благоговейные трепет. Каждый раз, когда она заставала Вэй Чжиюаня в очках, читающим книгу, она аккуратно, на цыпочках, проходила мимо. Зато Сяобао укоренилась во мнении, что у ее эргэ "поехала крыша". Среди подростков те, кто не развлекается в свободное от домашних заданий время, и те, кто не играл в футбол с другими мальчишками, не казались нормальными. Если они и читали книги в свободное время, то это были книги о боевых искусствах, фэнтези или комиксы. Никто не будет читать, то он. Сяобао чувствовала, что он, словно, сторона "инь" - холодный и мрачный. Так получилось, что в новом семестре на уроке китайского языка ей пришлось прочитать одно из произведений старых поэтов. Прочитав его Сяобао пришла в такой ужас, осознав, что Вэй Чжиюань постоянно погружен в такую атмосферу. Она поделилась своими мыслями с бабушкой, но та не поняла всей опасности, решив, что она просто невежественна и поэтому ей не нравиться видеть, как читают другие люди. Впервые Сун Сяобао с нетерпением ожидала возвращения дагэ. Но Вэй Цянь вернулся только в марте. В конце первого лунного месяца, когда Вэй Цянь разложил перед Лао Сюном несколько соглашений, выражение лица Старого Медведя полностью показывало, что значит "быть ошеломленным". В это время Вэй Цянь прогуливался по торговой улице и сразу начал вникать в суть происходящего. Он стал интенсивно изучать позиционирование товаров на рынке и в то же время сильно озадачил Ли Фэнъя - он попросил познакомить его с господином Чжаном. Это заставило Ли Фэнъя понервничать. Он действительно не хотел связываться с таким, искушенным в иностранных делах человеком, как господин Чжан.  Во время Нового года у него даже выпал клок волос, но взамен "небеса" дали ему один шанс. Сын господина Чжана учился в младшем классе начальной школы, а местные нравы и обычаи были довольно строгими. Мальчишки часто начинают драться и издеваться друг над другом, после школы по дороге домой, когда в чем-то не согласны друг с другом. Однажды Ли Фэнъя увидел мальчика, котого окружили семь или восемь головорезов. Ли Фэнъя не забыл о своих корнях, даже когда сколотил целое состояние. И в Новый год, и в праздничные дни он охотно встречался со своими товарищами-мигрантами, чтобы в хорошей компании немного выпить и поесть вкусного мяса. В тот день, в окружении нескольких пьяных мужчин, он увидел как недалеко дерется кучка детей. Ли Фэнъя и его товарищи не один раз наблюдали различного рода драки. С возрастом мастер Ли даже перестал кричать и разнимать людей, когда видел такое безобразие. Он и в этот раз хотел закрыть глаза и пройти мимо. Но неожиданно в этот момент "жертва избиения", видимо, не от большого ума, громко сообщила о своей личности: "Мой отец - большой начальник, а двоюродный брат - чиновник! Они убьют вас, когда узнают об этом. Поняли?". Вэй Цянь накануне весь день доставал Ли Фэнъю, прося его связаться с господином Чжаном. От такого давления у Ли Фэнъи чуть не случился нервный срыв. Он был практически одержим господином Чжаном, поэтому, услышав эти слова, инстинктивно остановился.  Приятели-мигранты тоже замерли и вытянули шеи, чтобы посмотреть. Старик Ли на мгновение задумался, а затем указал на них пальцем и произнес: "Что они делают на Новый год? Разнимите их!". Он отдал приказ, и, хотя никто из товарищей не двинулся, мальчишек испугала толпа взрослых мужиков, наблюдающих за ними. Поэтому они переглянулись между собой и бросились в рассыпную. Ли Фэнъя принял дружелюбный вид, помог "жертве" подняться и потянул за собой, чтобы расспросить. Кто ж знал, что "стоило ему закрыть глаза, так кто-то сразу протянул ему подушку". Представляете, этот маленький мальчик, с двумя нейронами в мозгу, был не кто иной, как драгоценный сын господина Чжана! Этот мальчишка подпрыгнул, отряхиваясь, похлопал себя по ягодицам, потянулся к плечу господина Ли, и с серьезным выражением на лице произнес: "Спасибо, приятель! Отныне ты будешь моим дагэ. Можешь просить о чем хочешь!". Ли Фэнъя с энтузиазмом отметил про себя: "Этот сопляк, однозначно, "без царя в голове". А улыбнувшись, он с гордостью сказал: "Конечно, раз судьба так распорядилась!". Услышав эту историю, Сань Пан с волнением сказал Вэй Цяню: "Этому мастеру Ли очень повезло! Может быть, с удачей придут и другие хорошие вещи". Голос Вэй Цяня был хриплым от постоянного кашля, но это не помешало ему усмехнуться Сань Пану, сказав: "Гэ, это я нанял тех паршивцев, что избили пацана". Сань Пан: "...". Чтобы исключить подозрение на намеренное знакомство с господином Чжаном, Ли Фэнъя продолжил поддерживать с ним приятельские отношения.  Однако уловки злых духов послужили основой для фундамента, оказалось, что господина Чжана волновало соглашение, которое было заключено на имя мастера Ли.  На первый взгляд, это соглашение было между мастером Ли и господином Чжаном, согласно которому, мастер Ли вносит 25% акций и в то же время соглашается монополизировать проекты по добыче и переработке нефти. А господин Чжан, как главный акционер, владеет остальными акциями и отвечает за управление всем проектом. Но у господина Чжана не было свободных денег, поэтому пришлось взять третьего стороннего акционера. Ли Фэнъя до этого времени не представлял Вэй Цяня господину Чжану. Вэй Цянь и господин Чжан подписали второе соглашение по данному проекту. Это соглашение являлось обязательным условием для господина Чжана. Как незарегистрированный фактический акционер, Лао Сюн был ответственен за финансирование. Как зарегистрированный номинальный акционер, господин Чжан нес полную ответственность за весь проект, включая вопросы по купле-продаже земли и ее оформление. И в конце концов, он получил право на 15% дивиденды.  Господин Чжан и другие участники придерживались концепции "экономия активов", которая в то время была очень распространенной. Кроме снижения рисков, господина Чжана в большей степени привлекало то, что он мог объединить жилые и коммерческие улицы района в единое целое. Причина, по которой он отказался продавать торговую улицу, заключалась в том, что он надеялся создать уникальную достопримечательность в индивидуальном стиле. Чжан всегда был идеалистом с пережитками прошлого. Он мечтал выкопать участок земли в центре города и построить что-то вроде собственного королевства, но, к сожалению, он был очень дотошным к мелочам, из-за чего период реализации предыдущего проекта очень сильно затянулся по сроку, а потом, к несчастью, оборвалась цепочка финансирования. По мнению господина Чжана, доверить ему управление бизнесом было более правильное решение, чем поиск инвесторов, опираясь на связи. Они с Вэй Цянем сразу же нашли общий язык и к концу месяца выиграли соглашение о землепользовании. В течение этого периода Вэй Цянь и Сань Пан не сидели сложа руки. С помощью господина Чжана они выстраивали крепкий мост отношений с разного рода людьми. Правда построен этот мост был на бесчисленном количестве бутылок вина и, примерно, двух-трех деловых обедах в день. Первое, что делал Вэй Цянь, возвращаясь в отель каждый вечер - блевал до потери сознания. В то же самое время, на первом этапе проекта, когда следовали за господином Чжаном, они уделяли большое внимание плану проекта, вставая среди ночи, чтобы изучить кипы юридических документов, составляли различные соглашения и отправляли их на одобрение ответственным специалистам. Проводили различные расчеты и кассовые выписки. Все документы пересматривались версия за версией, распечатывались один за другим и складывались в стопку бумаги толщиной до 60 сантиметров. Вслед за трудоголиком Вэй Цянем, Сань Пан, когда то утверждавший, что его жир всегда будет при нем, как и его честность, за этот период очень сильно похудел и сбросил почти десять килограммов за месяц. Даже его ремень теперь стал застегиваться на одну дырочку туже.  Лао Сюн не ожидал, что эти двое детей за какие-то 30 миллионов юаней сожрут это место живьем. Вэй Цянь изначально хотел участвовать в проекте до тех пор, пока не начнутся предварительные продажи лотов и не вернется основная сумма средств. В любом случае, во второй половине последнего семестра прошлого года он мог не посещать занятия. Достаточно было появиться на защите диссертации. Но он не ожидал, что будет рисковать собственной жизнью не завершив дело до конца, так как начало сбываться пророчество толстяка: его легкие действительно "продырявились". Он кашлял всю зиму. Его недолеченная простуда обострилась до пневмонии. В конце концов Лао Сюн лично приехал за ним и отправил домой лечиться. Вэй Цянь вернулся домой как африканский беженец. Бабушка Сун воспользовалась случаем, чтобы отругать его, и заставила три дня подряд есть тушеную курицу, что потом от одного ее запаха его тошнило. Когда он в этот раз вернулся домой, то почувствовал, что с Вэй Чжиюанем происходит что-то странное. Только, как и в прошлом, он так и не смог понять, что именно. На первый взгляд он был таким же разумным и спокойным как и раньше. В выходные Вэй Чжиюань предположил, что его, сам не знающий об этом, сообщник Сун Сяобао доложит о ситуации своему дагэ. Поэтому он, как обычно, ушел пораньше, чтобы сделать дополнительные уроки и дать возможность Сяобао побеседовать с дагэ. Сун Сяобао действительно оправдала его ожидания. Она не могла долго сдерживать в себе слова, поэтому, как только Вэй Чжиюань вышел за порог, она быстро подбежала к Вэй Цяню и сказала: "Дагэ, эргэ, должно быть, заболел аутизмом". "..." Вэй Цянь: "Тебе лучше пойти посмотреть мультики". "Это правда! - Сун Сяобао была готова поклясться небесами, - Я тебе не вру! Если не веришь, сходи и посмотри его комнату!". Вэй Цянь: "Ему столько лет, а он вдруг стал аутистом? Если он не хочет с тобой разговаривать, это не значит, что у него аутизм? Мне тоже иногда лень с тобой разговаривать". У Сун Сяобао и госпожи Сюн была договоренность, что девочка будет приходить к ним домой учиться танцевать по выходным. Из-за этого в распоряжении Сяобао было мало времени. Видя, что дагэ не воспринимает ее слова всерьез, она вскочила и потащила за собой Вэй Цяня, умоляя и подталкивая его. Дойдя до двери в комнату Вэй Чжиюаня, она распахнула дверь и толкнула его: "Иди посмотри сам! Я больше ни слова тебе не скажу! Как меня это бесит! Все, я ушла".