Старший брат / DaGe 大哥 Brother

Перевод: ksee_sem

Вэй Цяня действительно не интересовало, что находится в комнате у Вэй Чжиюаня.  Когда-то у него вызывало беспокойство поверхностное отношение Вэй Чжиюаня к ряду вещей, но сейчас он считал, что мальчик уже вырос настолько, что должен понимать уровень ответственности за свои поступки и "видеть границы". В глазах Вэй Цяня Сяобао и Сяо Юань всегда были разными. В конце концов, Сун Сяобао была девушкой, и Вэй Цяню было очень сложно понять ее. Она и внешне выглядела очень юной, и по характеру поведения не была похожа на взрослого человека. Временами Вэй Цянь действительно сомневался, что перед ним была девушка, а не девочка. Однако, по крайней мере, он знал, что она не хочет, чтобы он обращался с ней как с маленькой. Он уже не мог ругать ее или указывать что ей делать, однако так и не смог перестать видеть в ней ребенка.  С Вэй Чжиюанем такой проблемы не было.  Когда Вэй Цянь видел его, то просто вспоминал, каким сам был в его годы. Странно, он вроде бы и понимал, что Вэй Чжиюань еще очень юн, но почему-то все реже и реже думал о нем как о ребенке. А раз тот уже не был ребенком, то ему, наверняка, было о чем "умолчать" в своей комнате. Поэтому, как только Сун Сяобао ушла, Вэй Цянь на мгновение замер перед открытой дверью Вэй Чжиюаня, а потом просто закрыл ее и ушел. Вечером, когда Вэй Чжиюань вернулся, он сразу пошел проверить какие блистательные подвиги совершила глупенькая молоденькая девушка по имени Сун Сяобао. Открыв дверь, он понял, что в комнату никто не входил. Он оставил в ней несколько опознавательных знаков, чтобы понимать, что происходит в его комнате, когда он отсутствует. Если брать в учет внутреннюю обстановку, то в комнате было два предмета расставленных специальным образом. Утром, перед уходом, он слегка наклонил стул рядом с письменным столом, таким образом, чтобы одна из ножек стула заняла устойчивое положение в шве между паркетными досками. Это положение было для него ориентиром - если кто-то захочет посмотреть его книжные полки, то ему нужно будет отодвинуть стул, который мешает, либо он, как минимум, случайно заденет его при движении. Помимо этого, он обернул ручку с внутренней стороны двери в тонкую пищевую пленку. Эта пленка, как экран мобильного телефона, легко принимает на себя мелкую пыль, невидимую человеческому глазу, а если взяться за нее рукой, то остается четкий отпечаток пальцев, который видно невооруженным глазом. Если бы кто-то вошел в комнату, а потом вышел, то ему бы пришлось дотронуться до этой ручки, оставив на ней следы. В итоге, оказалось, что стул стоит в том же самом положении, а поверхность дверной ручки была без отпечатков. Все осталось таким, как и было, когда он уходил. Вот только волос, который он засунул в дверную щель, был выдернут и разорван. Если бы дверь открывали осторожно, то волос бы просто выпал и не повредился. Отсюда вывод, что дверь была распахнута с силой. И вряд ли это сделал дагэ, скорее всего это была Сяобао, эта наглая безрассудная девчонка. А дагэ... Скорее всего, он просто взглянул снаружи, прогнал Сяобао и прикрыл дверь. Надо сказать, что Вэй Чжиюаню удалось угадать события текущего утра с потрясающей точностью.  Эмоции, которые нахлынули на Вэй Чжиюаня в этот момент, были очень противоречивыми. По своей натуре он не был человеком, который легко открывает свое сердце другим людям. Когда он общался с кем-то, то делал это через призму нелюдимости, надев маску, которая позволяла ему не выделяться среди других людей. В какой-то степени он был действительно одиноким человеком, ведь окружающие видели его таким, каким он позволял себя видеть, но никогда и ни с кем он не был по настоящему искренним. Несмотря на то, что он всегда владел ситуацией, в эмоциональном плане, в силу юного возраста, его навыки были сродни белому бумажному листу. В те моменты, когда он решался показать частичку себя, настоящего, своему дагэ, его сердце начинали разрывать опасения, робость и даже нервозность. Однако, Вэй Цянь, к сожалению, даже не уделил этому внимание! Может быть, любопытство дагэ съела собака? Вэй Чжиюань вдруг осознал, что те глубокие чувства, на которые он решился, словно растрачиваются впустую, и от этого он почувствовал себя несколько уязвленным.  Если бы на его месте была Сяобао, неужели дагэ тоже остановился бы у ее открытой двери? Конечно, если бы она при этом оставалась девочкой, то заходить в комнату Сяобао было бы неправильно, но что, если... если бы она была мальчиком?  Вэй Чжиюань медленно поправил положение стула и присел на него. Вэй Чжиюань и Сяобао были разными людьми, но с одной и той же чертой - они оба были бесчувственными. Только один из них делал это намеренно, а второй - неосознанно. Конечно же, дагэ, руководствуясь здравым смыслом, обращал внимание на того, кто вел себя неосознанно. И это доставляло дискомфорт им обоим. Сяобао думала, что он придирается к ней по мелочам, хотя при этом сама искала неприятности на свою голову, не придерживаясь никаких правил. А что до Вэй Чжиюаня... Он чувствовал себя очень некомфортно. Ведь чем больше он старался сделать себя максимально идеальным для этого человека, тем больше тот не обращал на него внимание. Вэй Чжиюань знал, что мыслит неразумно, и знал, что в его сердце хаос, но он не понимал как ему успокоиться и перестать чувствовать себя так, словно "кость застряла в горле". Только вот, к сожалению, это было уже не то чувство, от которого он мог бы отказаться. Пока у него остается хоть капля здравого смысла, он не будет рисковать и выставлять себя на всеобщее обозрение, только чтобы потушить свой внутренний пожар. И так как, Вэй Чжиюань был предприимчивым молодым человеком, то, когда один путь привел его в тупик - он тут же нашел второй. Когда Вэй Цянь листал газету, Вэй Чжиюань проходя мимо, казалось, случайно указал на одну из книг в разделе рекомендуемых литературных произведений и невзначай произнес: "Это очень хорошая книга, у меня она есть. Стоит на нижней полке. Гэ, не хочешь почитать?". Вэй Цяню было скучно дома, поэтому он с радостью прислушался к этой рекомендации. Вэй Чжиюань отдал ему книгу и стал терпеливо ждать. Вэй Цяню не было привито понятие об уважении к книгам. Он всегда выбрасывал их после прочтения, а когда читал, то любил делиться эмоциями, поэтому везде оставлял пометки, мог даже загибать страницы на нужных листах, для удобства... можно было сказать, что его отношение к книгам и грязным носкам было почти одинаковым. Вэй Чжиюань внимательно следил за его темпом чтения. После того как Вэй Цянь заканчивал читать одно, то Вэй Чжиюань находил момент и давал ему другую книгу. Раньше у Вэй Цяня редко выдавалось свободное время, чтобы посидеть дома и почитать книгу в тишине. Это напоминало ему о двух годах обучения в старшей школе... Это были, наверно, самые спокойные дни в его жизни. И Вэй Чжиюань знал, что прочитав две - три книги Вэй Цянь дойдет до того, что сам, без спроса, будет брать книги из его комнаты.  ...Через два дня Вэй Цянь, как и ожидалось, перешел на полное "самообслуживание".  Сначала он заходил в комнату, возвращал на место прочтенную книгу и, выбрав другую, уходил. Но через неделю Вэй Цянь постепенно стал считать комнату Вэй Чжиюаня своим личным читальным залом - в конце концов, в комнате Вэй Чжиюаня было намного чище и аккуратнее, чем в его собственной. Вэй Цянь обнаружил, что коллекция книг его младшего брата была очень странной, а некоторые из них вообще было трудно понять, потому что это были переводы произведений иностранных авторов. Некоторые из них отличались неясным стилем, витиеватым повествованием или не очень качественным переводом, поэтому казались или очень сложными для прочтения, или откровенно скучными. Однако, причина по которой классика оставалась классикой, никогда не заключалась в том, что она трудна для понимания и монотонна. Когда человек в своей жизни что-то пережил, у него появляется возможность что-то понять, независимо от того, как выражается другой человек. В этом случае у него может проявиться определенная степень сочувствия или несогласия с написанным, но оба этих фактора выступят в качестве основы для продолжения чтения. Вэй Цянь проболел всю зиму и не смог по нормальному отдохнуть. Хотя, благодаря молодости, он быстро восстанавливался, сейчас он все еще был немного слаб. Если раньше его сердце было натянуто как струна, понимая, что впереди много всего, что нужно пережить, то теперь же, пребывая в спокойствии, казалось, что его дух ослаб. Если он долго сидел, то чувство усталости становилось невыносимым, и тогда он просто ложился на кровать Вэй Чжиюаня, находил удобное положение, и, если оставался в нем продолжительное время, то иногда даже засыпал. Да, Вэй Чжиюань был очень умным парнем. Конечно, быть умным - само по себе хорошо и не представляет опасности. Опасно то, что со временем ты продолжаешь полагаться только на свой интеллект и в какой-то момент начинаешь воспринимать это как что-то должное. Он ошибочно думал, что все на свете можно объяснить с логической точки зрения, "разложить по полочкам" и прийти к единственному неизбежному финалу, словно кукловод, который одной рукой, ради забавы, управляет своими марионетками. Только вот, достаточно ли ему ума и осмотрительности, чтобы заставить Землю вращаться против своей орбиты? Он все еще не понимал, что значит "делать все возможное и подчиниться судьбе". Также он не осознавал, что его ожидает. Когда он был уверен в том, что постепенно, но целенаправленно, привел дагэ в свой духовный мир и уже готовился начать оплетать его своей паутиной, именно в этот момент судьба... хотя нет, правильнее сказать, невероятное стечение обстоятельств, напало на него и жестоко надругалось над его излишней самоуверенностью. В один из дней Вэй Цянь в очередной раз ненадолго задремал на односпальной кровати Вэй Чжиюаня и резко проснулся от судороги в ноге. Чтобы растянуть сведенные судорогой мышцы, Вэй Цянь прижал подрагивающую ногу к стене с одной стороны кровати и с усилием выпрямил ее. От этого действия между стеной и кроватью, которые до этого были плотно прижаты друг к другу, образовалась небольшая щель, шириною с ладонь. Вэй Цянь хотел повернуться и пододвинуть кровать на место, но случайно посмотрел вниз и увидел в щели какой-то пыльный, ярко оформленный журнал. Вэй Цянь, не понимая, что могло туда завалиться, машинально сунул руку в щель, собрал пыль и вытащил журнал. На обложке журнала был изображен мужчина в одних лишь трусах. Рука этого мужчины была засунута в трусы, а сам он, с игривым выражением на лице, подмигивал и всей своей позой излучал кокетство и соблазнительность. Вэй Цянь сначала остолбенел от неожиданности, хотя тоже был мужчиной. Настолько откровенная обложка дала ему понять, что у него в руках оказался порнографический журнал. Все мужчины в определенный период возраста проходят через это. В то время Вэй Цянь был измотан до невозможности и выглядел не лучше дохлой собаки. Он был настолько занят, что у него не было времени на "другие дела", но тем не менее, он понимал, что значит испытать быстрое физиологическое облегчение от возбуждения. Факт того, что Вэй Чжиюань в этом возрасте имел подобного рода вещи, сам по себе не являлся чем-то ненормальным. Хотя Вэй Цяню, как "отцу", было от этого неловко, но, как "дагэ", он вполне его понимал. Просто был немного смущен.  Испытывая неловкость, Вэй Цянь небрежно перевернул пару страниц. Когда на мелованной бумаге высокого качества он увидел предельно откровенные картинки, которые даже не удосужились прикрыть "квадратиками", то его охватил "испанский стыд". Вэй Цянь на какое-то время замер, но вскоре его "культурный шок" сменился недоумением и недоверием. В конце концов, его выражение лица стало отрешенным. Уже через минуту Вэй Цянь подскочил с кровати, и, не то чтобы от гнева, а в какой-то степени от ощущения первородного греха, его лицо из бледного превратилось в малиново-красное вплоть до кончиков ушей. Он со звуком отбросил журнал в сторону и сердито выругался: "Вот ублюдок!". Это было днем, поэтому Сяобао и Сяо Юань, естественно, были в школе, а Сун Лао Тай дремала в соседней комнате: она старела, и за последние два года ее уши становились все менее чувствительными к звукам. Поэтому, даже когда Вэй Цянь поднял такой шум, она не проснулась. Вэй Цянь схватил журнал и кругами забегал по комнате, как пойманный зверь в клетке. В его груди все пылало, а горло разрывалось от спазмов. Он хотел откашляться, но вспомнил слова доктора, что кашель вреден для легких, и старался перетерпеть. Он терпел сколько мог, пытаясь подавить приступ кашля, в конце концов, он взмахнул рукой и со злостью смахнул со стола фарфоровую чашку. В итоге, от кончиков волос до ногтей на ногах, каждая клеточка тела Вэй Цяня вибрировала от желания совершить революцию. Ярость охватила его сердце огненным пламенем. Вэй Цянь побежал в свою комнату, нашел самый жесткий и тяжелый ремень и приготовился задать Вэй Чжиюаню знатную порку, когда тот вернется домой со школы. И пока этот мальчишка будет каяться в содеянном, он заставит этого ублюдка вертеться как волчок. Правда, он никогда не применял к нему физическую силу с тех пор как этот ребенок вырос. Это будет выглядеть так, словно он подарил ему дом, а потом своими руками сорвал черепицу с крыши этого дома. Вэй Цянь всегда считал Сун Сяобао идеальным примером неразумного ребенка. И он никак не ожидал, что Вэй Чжиюань, этот хороший мальчик, который "никогда не выходил за рамки дозволенного" может так поступить. Взгляд Вэй Цяня еще раз упал на открытый журнал на столе. Несколько голых мужчин беззастенчиво прижимались друг к другу, еще и, издеваясь, подмигивали ему, заставляя его сердце вновь и вновь взрываться от ярости. Вэй Чжиюань собственными руками практически довел своего дагэ до сердечного приступа. Кровь в венах Вэй Цяня бурлила так, словно в нее погрузили десять пулеметов, которые одновременно грянули громким "тра-та-та-та-та". Он сделал несколько глубоких вдохов и почувствовал прилив боли, словно получил удар под дых. Это было... вульгарно! Вэй Цянь не мог найти себе места. Его разрывало от желания залезть в мозг Вэй Чжиюаня и понять, о чем, черт возьми, думал этот мальчик? Или кто захватил тело его диди? Или с какой целью этот "кто-то" прибыл на Землю? Все эти вопросы, которые хаотично скопились в нем из-за гнева, в конце концов, следуя не совсем правильной логической мысли "все реки всегда впадают в море", в определенный момент сгруппировались воедино и привели его к финальному решению - он просто пойдет и убьет этого сопляка Вэй Чжиюаня своими руками. Все это произошло во второй половине дня, а Вэй Чжиюань обычно после уроков ходил еще и на вечерние занятия, которые длились до девяти часов. Плюс, с 12 или 13 лет он привык бегать по вечерам, поэтому после вечерних занятий он обычно сразу пробегал несколько кругов, чтобы потренировать мышцы и разработать суставы. Когда он вернулся домой, было уже почти десять часов вечера.  А этих прошедших семи или восьми часов было достаточно для того, чтобы Вэй Цянь успокоился. Сун Лао Тай в этот момент все еще готовила ужин, но у Вэй Цяня не было ни настроения, ни аппетита, поэтому он торопливо что-то закинул в рот и ушел.  Он сел за свой письменный стол и уставился на порнографический журнал, который днем привел его в ярость, и наконец-то начал думать об этой проблеме адекватным человеческим мозгом, а не прицелом пулемета. Вэй Цянь не знал, было ли это сиюминутное любопытство Вэй Чжиюаня или у этого ребенка действительно были такие странные предпочтения. Он не мог придумать ни причины этому, ни оправдания. Среди древних мудрецов тоже были чувства между людьми одного пола, выходящие за рамки дружбы, но Вэй Цянь обычно считал, что все это лишь еще одно доказательство того, что они были сумасшедшими невротиками. Он никогда не сталкивался с гомосексуализмом и не понимал его. Он не имел представления о том, какими должны быть эти люди, и вынужден был строить дикие предположения, основанные на общепринятом воображении основной массы людей. Он считал само собой разумеющимся, что большинство из этих мужчин, которым нравятся другие мужчины - это женоподобные люди, которые заставляют, тех кто смотрит на них, чувствовать себя неловко. Вэй Цянь откинулся на спинку стула, его голова слегка отклонилась назад. "Наш Сяо Юань, - в недоумении подумал он, - дрался стойко и яростно, никогда не складывал пальцы в манерных жестах, никогда не покачивал бедрами при ходьбе и никогда не проявлял ненормальный интерес к увлечениям, свойственным девушкам... Тогда, как он может быть представителем такого рода? Это не возможно". Не могло же это произойти только из любопытства... нет... невозможно...верно ведь? Вэй Цянь прикрыл лицо руками и несколько раз яростно потер кожу ладонями вверх-вниз, подумав при этом: "Я сейчас сойду с ума". Только тогда до него дошел смысл сказанной ранее Сун Сяобао фразы, что эргэ заболел аутизмом. Пусть у Сяобао не было здравого смысла, и слова которые она сказала не отражали правдивость ситуации, но тем не менее ненормальное молчание и отчужденное поведение заставили ее задуматься и провести такую аналогию. Ну, либо просто у нее был талант нести всякую чушь? Еще книги в том книжном шкафу... аккуратная и чистая внутренняя обстановка, близкая к строгому интерьеру, светлые и странные постеры с картинами Ван Гога, приклеенные к задней стенке дверцы шкафа - все это подчеркивало некую депрессию и борьбу, не свойственную подросткам. Вэй Цянь, вдруг, словно прозрел. Оглядываясь назад, он подумал, что мальчикам этого возраста должны ведь нравиться определенные знаменитости, разве нет? Некоторым, более застенчивым, просто нравятся известные ученые или богатые люди. А кто из них может самостоятельно превратить собственную спальню в научную библиотеку? Удивительно, но раньше он не обращал на это внимание. Вэй Цянь даже заподозрил, что он сам обладает такой же бесчувственностью, как и его единомышленник Сун Сяобао. Вечером, когда Вэй Чжиюань вошел в гостиную с рюкзаком в одной руке и пальто в другой, он обнаружил своего дагэ сидящим на диване, словно в ожидании его. Вэй Цянь: "Сяо Юань, подойди сюда". Вэй Чжиюань отозвался, чувствуя, что в этом голосе присутствует что-то странное. Он мгновенно прокрутил в голове все свои недавние действия, но так и не смог понять, что такого могло произойти. Вэй Цянь и сам не понял, зачем его позвал. Он хотел спросить о журнале, но "слова застряли в горле". Взгляд подростка, когда он смотрел на Вэй Цяня вот так, сверху вниз, был таким чистым и сосредоточенным, а еще в нем читалась какая-то чудесная нежность.  Приготовленный ремень так и остался тихо висеть в комнате, а осколки чашки, которую Вэй Цянь случайно разбил в гневе, были завернуты в бумагу и выброшены в мусорную корзину. Они тоже хранили свое молчание. Вэй Цянь неожиданно встал и обнял Вэй Чжиюаня за плечи. Вэй Чжиюань вздрогнул и показался несколько испуганным. На минуту он остолбенел, затем его тело сильно напряглось, словно слегка отдаляясь. Было видно, что ему немного неловко, но при этом он не делал попытки вырваться. Просто, смутившись еще больше, тихим голосом сказал: "Гэ, я потный...". Вэй Цянь с усилием похлопал его по спине, чувствуя, как сердце разрывается от боли, заставил себя улыбнуться и отпустил Вэй Чжиюаня: "Не перетруждай себя. Скажи своему гэ, если что-то не так, хорошо?". Вэй Чжиюань в душе был очень смущен, он не понимал поведение дагэ, но инстинктивно почувствовал, что лучше не спрашивать, поэтому просто кивнул головой в ответ. Вэй Цянь посмотрел, как тот идет в свою комнату, потом глубоко вздохнул и, с тяжелым сердцем, вышел на балкон, чтобы выкурить сигарету. У него возникло ощущение, словно он одновременно и отец, и ребенок. Он сам был еще совсем юным, поэтому его волновали все те вещи, что волнуют людей среднего возраста. Он вдруг вспомнил о Лао Сюне, который буквально пару дней назад пошутил над ним, сказав, что познакомит его с кем-то. Вэй Цянь возмущенно подумал: "У меня самого еще нет партнера, а я уже начал беспокоиться о том, что эти дети найдут себе пару. Как я могу жить в таком извращенном мире?". Вэй Цянь не мог удержаться, чтобы не поговорить с Сань Паном, который все еще находился на "поле боя в далеких землях", и не излить ему свою душу. У Сань Пана, в кои-то веки, выдалась первая спокойная ночь, и он уже уснул, ничего не зная о людских проблемах. Когда его жестоким образом вырвал из сна телефонный звонок от Вэй Цяня, единственное, что он хотел - это разорвать все связи с этим несносным ребенком. Вэй Цянь вздохнул настолько тяжело, что Сань Пан заподозрил неладное и сразу проснулся. Он помотал головой и спросил: "В чем дело, Цянь-эр? У тебя обострилась пневмония?". Вэй Цянь в замешательстве ответил: "Сань-гэ, позволь мне рассказать тебе, что этот мальчишка - Сяо Юань... этот мальчишка... ну, возможно, он переступил черту". Сань Пан, который думал, что случилось что-то страшное, услышав это сразу выдохнул с облегчением и рассмеялся: "Переступил черту? Ха-ха-ха, не шути с Сань-гэ посреди ночи. Как далеко он мог зайти? Кто в этом мире может переплюнуть тебя? Ты такой смешной, Цянь-эр. Блин, я так хочу спать. Знаешь, что я почувствовал, когда услышал это? Словно герой горы Ляншань, Ли Куй*, бежит к своему брату Сун Цзяну мелкими, ломающимися шажками, зовет и напевает, мол, "там под горой разбойники грабят дорогу, а люди боятся, что у них не хватит смелости сбежать". Вот это - тоже самое!". [*прим. ksee_sem: Ли Куй - вымышленный литературный персонаж, один из 108 главных героев романа Ши Найаня "Речные заводи"] Вэй Цянь: "...". На мгновение он потерял дар речи и не знал, что сказать, а затем крикнул в трубку: "Пошел ты к черту, гребаная плевательница". И он, не дожидаясь ответа, повесил трубку и в расстроенных чувствах ушел. На следующий день Вэй Чжиюань после вечерней самоподготовки отправился на школьный стадион. Он бросил рюкзак в угол поля и некоторое время разминался, собираясь пробежать два круга. Но, когда он поднял голову и посмотрел вверх, то чуть не подвернул лодыжку от неожиданности - Вэй Цянь молча наблюдал за ним с трибуны, словно призрак. Вэй Чжиюань: " ... Гэ?". Вэй Цянь фыркнул: "Ну, я... покашливаю..., я решил здесь потренироваться".  Вэй Чжиюань на секунду с недоверием посмотрел на него, а затем нерешительно сказал: "Ну... хорошо, только полегче, чтобы не задохнуться во время бега. И доктор ведь сказал, что тебе нельзя делать физические упражнения, разве не так?". В результате никто из них не перетрудился. Скорость Вэй Чжиюаня была вдвое медленнее, чем обычно. Они вдвоем бежали по площадке так, словно прогуливались. Время от времени их даже обгоняли школьники, переходившие стадион. Наконец Вэй Цянь не выдержал, отступил назад и отошел в сторону: "Ты беги, я подожду тебя здесь". Когда Вэй Чжиюань закончил пробежку, он, толкая велосипед, неспеша пошел домой вместе в Вэй Цянем, разговаривая друг с другом. Через некоторое время Вэй Чжиюань услышал, как Вэй Цянь неожиданно произнес: "Сяо Юань, ты живешь в этом доме как мой диди, для меня ты точно такой же, как Сяобао". Вэй Чжиюань наклонил голову и пристально посмотрел на него, Вэй Цянь отвел взгляд в сторону, чувствуя себя неуютно от такой серьезной роли. Он попытался вспомнить, как это делали учителя в школе, и сказал тихим голосом, который, несмотря на все его старания, все равно звучал немного грубо: "Сяобао... она всегда ведет себя как мотылек и у меня нет другого выбора, кроме как присматривать за ней. Ты же более благоразумен... ну, я не знаю, как это правильно сказать, но в моем сердце вы с ней одинаковы. Я не люблю ее больше, чем тебя. Ты мне тоже как родной... В общем, надеюсь, ты понимаешь, что я хочу сказать?". Вэй Чжиюань не очень понимал, но это не мешало ему наслаждаться этим редким и маленьким как зернышко, приятным теплом от его дагэ. Он вдруг остановился: "Гэ, можно я тебя обниму?". Вэй Цянь: "...". Он немного опешил, но побоялся ранить "нежное и чувствительное" сердце юноши, ведь именно таким он его и видел. Он подавил свое смущение и неловко согласился. Вэй Чжиюань крепко обнял его и притянул к своему телу. Он зарылся лицом в шею Вэй Цяня, закрыл глаза и губами нежно прикоснулся к ложбинке над ключицей Вэй Цяня, намеренно или нет, подарив ему поцелуй. Один единственный, похожий на настоящий, но в тоже время кажущийся случайным. Вэй Цянь инстинктивно насторожился, но тут же решил, что это просто случайность. А так как он не хотел в данный момент проявлять излишнюю реакцию, то просто терпеливо промолчал.  Когда они вернулись домой, то не успев открыть дверь, услышали, как Сун Лао Тай гневно кричит на Сяобао: "Чем ты занимаешься каждый день? Что ты делаешь? Что за ерунда здесь написана? Не смеши! Я в это не верю". Школьный портфель Сяо Бао упал на пол, и несколько листков бумаги разлетелись в разные стороны. Подняв глаза, она увидела вошедшего Вэй Цяня и вздрогнула. Вэй Цянь, слегка прислонившись к двери, произнес: "Святые духи, что здесь опять происходит?".