Старший брат / DaGe 大哥 Brother

Перевод: ksee_sem

У Вэй Цяня звенело в ушах, а тело сотрясалось от злости на Сун Сяобао. Вэй Чжиюань, такой рослый и крупный, сильно прижимал его всем телом. Он попробовал пару раз дернуться, но, с удивлением, обнаружил, что не может вырваться. Сун Лао Тай на кухне поспешно отбросила веник и быстро вошла в гостиную. Оценив ситуацию, она очень испугалась, что Вэй Цянь может ударить Сяобао, и решила защитить ее хитрым и тонким способом - она слегка шлепнула Сяобао по спине и упрекнула: "Почему ты так разговариваешь с дагэ? Ты с ума сошла?". Сун Сяобао повыше подняла голову, желая показать, что она осталась непреклонной и не пойдет на компромисс ни при каких обстоятельствах, но слезы, как из ведра, хлынули из ее глаз. Сун Лао Тай вздохнула и, оказавшись в водовороте противоречивого семейного конфликта между Вэй Цянем и Сяобао, взяла на себя обязанности урегулировать ситуацию или, хотя бы, сгладить острые углы, и произнесла: "По моему мнению, Сяобао, это ты виновата, почему ты считаешь, что твой гэ не обоснованно сделал тебе выговор? Ты еще молода, плохо учишься в школе, а что ты собираешься делать в будущем? Даже чтобы пойти со мной на рынок и купить овощи, нужно уметь посчитать сдачу, а ты так плохо учишься в школе, о Боже!". Сяобао со злостью смахнула ладонью слезы: "Считать сдачу - это не то, чему учат учеников в средней школе!". Сун Лао Тай, со своей уникальной точкой зрения абсолютно неграмотного человека, с полной уверенностью в голосе заявила: "Чушь! Наш секретарь в деревне научился хорошо считать, как раз в те времена, когда был старшеклассником". Услышав этот смехотворный аргумент от старушки, пульсирующие вены на висках Вэй Цяня, наконец, немного подуспокоились. Он откинул голову назад и на некоторое время, "завис", пристально глядя в потолок, затем глубоко вздохнул и спокойным голосом сказал Вэй Чжиюаню: "Отпусти меня". Вэй Чжиюань, который продолжал удерживать его, почувствовал, что бешенное сердцебиение дагэ понемногу замедляется, поэтому медленно стал ослаблять свою хватку и отпустил его руку, которую крепко сжимал за запястье. Но когда он посмотрел вниз, то увидел, что на коже дагэ остались яркие красные следы от его пальцев. Вэй Чжиюань машинально потянулся к его запястью и кончиками пальцев осторожно помассировал покрасневшую кожу, прямо в мягкой пульсирующей ямочке у основания ладони: "Гэ, Сяобао стала вести себя более благоразумно, когда тебя нет рядом. А сейчас она так себя ведет с тобой, потому что капризничает, как маленький ребенок. Ты только посмотри, у этой девочки с минуты на минуту слезы превратятся в плач Мэн Цзянь Нюй*, не злись". [*прим. ksee_sem: Мэн Цзян Нюй - женщина, чьи слезы размыли участок Великой Стены, где был замурован ее муж. Легенда о ней в конце главы (1)] Сун Лао Тай многозначительно кивнула и в то же время, благоговейно, сцепила руки перед грудью, подумав: так вот в чем разница между образованными и необразованными людьми. Почему она не может говорить такими приятными и ласкающими слух словами? Сун Лао Тай решила добавить свое слово и величественно сказала: "Знаешь, гэ Сяобао, пожалуйста, ты можешь говорить свои правильные слова дальше, если хочешь еще что-то добавить". С тех пор как Вэй Цянь родился из утробы матери, он так и не узнал, что значит "говорить правильные слова". В данный момент ему больше не хотелось разговаривать, и он вдруг почувствовал какое-то изнеможение, словно его сердце охватило чувство голода и холода одновременно. Хотя съесть что-то в данный момент совсем не хотелось, да и температура в комнате было достаточно теплой. Вэй Цянь медленно встал. Где-то в районе солнечного сплетения он чувствовал тупую боль, словно получил удар под дых. Он прошел мимо Сун Сяобао, даже не удостоив ее взглядом, вошел в свою комнату, захлопнув за собой дверь. После того как кризис миновал, Сун Лао Тай повернула голову, посмотрела на Сяобао и негромко отругала ее: "Почему ты продолжаешь плакать! Кого ты пытаешься обмануть? Ты хочешь, чтобы тебя побили?". Сун Сяобао истерично закричала на нее: "Я не буду стричь свои волосы! Я не буду их стричь!". Вэй Чжиюань с удивлением посмотрел на нее: если говорить касательно волос на голове, то несмотря на то, что его волосы и так были коротко подстрижены, но стоило только дагэ хоть одним словом обмолвиться, что ему следует подстричься налысо и повешать голову вместо лампочки в гостинной, то он не раздумывая сделал бы это. И тут Сун Сяобао ясно увидела в их глазах, что союзников у нее здесь нет. На мгновение она почувствовала себя маленькой звездочкой в огромной вселенной космоса, которая странствует в звездном море в полном одиночестве без надежды найти берег. И осознание этого одиночества привело ее в полное отчаяние. Ноги Сяобао подкосились, она опустилась на диван и разрыдалась навзрыд, словно ее сердце разорвалось от горя на сотни мельчайших кусочков - прощайте, ее любимые длинные волосы, ей суждено расстаться с ними навеки вечные. Жаль, что рядом не было никого, кто мог бы понять горе этой молодой девушки. Сун Лао Тай не хотела видеть, как та продолжает вести себя по-детски, и вернулась к уборке на кухне, и Вэй Чжиюань тоже молча вернулся в свою комнату, погруженный в ощущения от близости с тем, кого он только что держал в своих объятиях. Эти ощущения заставили Вэй Чжиюаня понять, чего он действительно хочет. После этого он перестал сдерживать себя и дал волю своему воображению, позволив фантазии разрастись до размера вселенной. И, пребывая в этом вымышленном мире, он испытал столько комфорта и покоя, сколько достаточно для того, чтобы получить полное удовлетворение. И та частичка души, что присуща исключительно юным сердцам, та, что таит в себе неопытность и незрелость, на самом деле обладает великой силой, способной, подобно теплой мартовской весне, растопить холод и рациональность такого человека как Вэй Чжиюань. После того как Сун Сяобао столкнулась с ужасным и жестоким поведением своего дагэ, а остальные члены семьи ее не поддержали, она со злостью подумала: "Смею предположить, что ко всем вам он относится хорошо, а меня одну просто ненавидит". Словно по щелчку пальцев обиженный мозг Сун Сяобао замкнул два оголенных провода, от чего вмиг произошло короткое замыкание и вспыхнули искры безумной идеи - она приняла решение убежать из этого жуткого дома. Как только она уйдет, то мир станет таким же бескрайним, как море, и таким же необъятным, как небо, и никто не будет заставлять ее ходить в школу и делать уроки, никто не будет заставлять ее носить уродливую школьную форму и никто никогда больше не будет заставлять ее подстригать волосы до уровня ушей. Подобно борцам за свободу, которые на протяжении тысячелетий, из поколения в поколение, сражались против своих собственных родителей, Сун Сяобао проявила редкую и до этих пор невиданную способность к действиям и перешла к реализации этой блестящей идеи в жизнь. Сун Лао Тай, как обычно, проснулась рано утром. Хотя Вэй Цянь просил ее не заниматься тяжелой работой, она всю жизнь привыкла трудиться. Наслаждаться безмятежной жизнью - это навык, которому ей не суждено было научиться. Поэтому ежедневно, как и всегда, она занималась тем, что продавала чайные яйца и вареную кукурузу. Вторым проснулся Вэй Цянь. После поступления в университет Вэй Цяню пришлось нелегко. Расписание занятий по естественным и техническим наукам было довольно плотным. Поэтому ему нужно было находить время, чтобы зарабатывать деньги. Если ему удавалось поспать около пяти часов в сутки, то это было очень даже хорошо. Сегодня был выходной, и несмотря на то, что ему не нужно было идти на занятия, он должен был подготовиться к встрече с Лао Сюном из-за проекта, который он собирался ему представить. Поэтому ему пришлось встать пораньше, чтобы успеть подготовиться к утреннему совещанию, на котором его ждала тяжелая битва.  Что касается Вэй Чжиюаня, то его учитель скорей всего сошел с ума. На зимних каникулах у Вэй Чжиюаня и остальных было только три дня выходных: 30 декабря в канун нового года, 1 января и 2 января. Все остальные дни они должны были ходить на занятия и тренироваться. Ни выходных, ни праздников не было. Вэй Чжиюань просто рано ушел, прихватив с собой свой завтрак, чтобы перекусить по дороге. По вышеуказанным причинам все трое ушли еще до 7:30 утра, а так как это было очень раннее время, то будить Сун Сяобао никто не стал. Однако, в этот день Вэй Цянь, который уходил последним, запер за собой дверь. Он все еще был так зол, что не собирался позволять Сяобао весь день носиться по улице, как дикой лошади.  Но он не знал, что это действие было излишним, потому что Сун Сяобао уже не было дома. Пол ночи Сун Сяобао размышляла, и чем больше она думала об этом, тем больше не могла уснуть. Поэтому, глубоко заполночь, она достала все свои карманные деньги, которые смогла накопить, и, в общей сложности, получила 285,50 юаней. Так как ее постоянно за малейшую оплошность и проступок лишали карманных денег, то она привыкла откладывать понемногу, запасливо, как маленький хомячок. Что касается денег на ежедневные расходы, то большую часть из них она получала от Вэй Чжиюаня. Сун Сяобао надела самые теплые вещи, положила в сумку сменную одежду, взяла свои любимые шпильки и заколки для волос, бутылочку с водой, пакет с маньтоу и, рассудив, что все самое необходимое при ней, покинула дом.  И так как все были заняты, то в первую половину дня, никто даже ничего не заметил. Вэй Цяня по-прежнему был полностью сосредоточен на том, что продолжал издеваться над Лао Сюном. Рано утром он в мельчайших деталях изложил Лао Сюну презентацию проекта, который он предварительно расписал. Получилась стопочка листов толщиной в пол сантиметра. Старый Медведь удивился, как он успел за такой короткий период времени столько написать. ...Это попахивало какой-то одержимостью... Лао Сюн беспомощно произнес: "А ты, засранец, не успокоишься пока не склонишь чашу весов в свою сторону, те так ли?". "Я всего-лишь записал ответы на те, вопросы, что ты мне тогда задал". Было понятно, что Вэй Цянь не дразнит его, а просто констатирует факт. Он взял стакан с водой и одним глотком опустошил его на половину - не известно, то ли он плохо себя чувствовал, то ли это остатки злости на Сяобао сказались на нем, но в горле у него першило и было больно сглатывать слюну, как при простуде. Лао Сюн вздохнул и взял в руки его проект, чтобы получше с ним ознакомиться, чувствуя себя при этом так, словно перед ним сидит сборщик долгов, которому он задолжал кругленькую сумму.  Он бегло просмотрел его и был весьма впечатлен. Лао Сюну доводилось работать с несколькими парнями, ровесниками Вэй Цяня, и он видел, что многие из них продолжают "витать в облаках", но все они, вместе взятые, не могли тягаться по дерзости с Вяй Цянем. Лао Сюн поерзал на стуле, распрямил плечи, сухо кашлянул, и, с видом делового человека, сказал: "Если не брать во внимание возможность реализации данного проекта в текущих условиях, то некоторые детали действительно оригинально и креативно подмечены. Однако из любого бегающего по улицам молодого человека оригинальные идеи так и лезут наружу. Мне не интересен проект типа "насколько может быть смелым человек и какими возможностями может обладать кусок земли". Цзяоцзы с сахарной начинкой - это что-то оригинальное, верно? Но попробуй взять сковороду с раскаленным маслом и проверь, сколько их можно продать на улице. Вот этим ты меня не убедил".   Вэй Цянь посмотрел на него и категорично заявил: "Я никогда не трачу время на глупые фантазии. Если я это написал, значит я могу это реализовать". Лао Сюн посмотрел в глаза Вэй Цяня. Глаза парня, как всегда, смотрели доброжелательно, но Старого Медведя не обмануть. Уж он то знал, какие острые ножи Вэй Цянь держит за пазухой. Вэй Цянь не сдавался и отчеканил: "Если я захочу, то даже луну в небе укушу, как лунный пирог, понимаешь?". Лао Сюн промолчал в ответ, но в глубине души он почувствовал, что если Вэй Цянь об этом говорит, то, учитывая как хорошо он узнал его за эти несколько лет, он действительно сможет это сделать. На короткое время Лао Сюн почти заразился энтузиазмом Вэй Цяня. Вероятно, смелый и решительный человек обладает талантом разжигать кровь других людей.  Однако, это так и осталось не больше, чем "почти".  Лао Сюн подумал про себя: в конце концов, это всего-лишь юность! Мужчины в возрасте от 30 до 40 лет все еще энергичны в делах, они молоды и бодры, их амбиции еще не достигли вершины, но, по мере зрелости, стремятся к апогею. Но они уже не похожи на молодых людей 20 лет, невозможно вернуть азарт присущий юному человеку. Лао Сюн едва ли мог вспомнить, каким он был, когда был на десять лет моложе. Глядя на Вэй Цяня, он начал подозревать, что окончательно превратился в старика. Как этот паренек, обретя то, что сейчас имеет, все еще в состоянии рисковать, словно ему нечего терять? Возможно, Вэй Цянь до сих пор, по привычке, мыслит как человек, у которого "ничего нет", или же он родился таким, сумасшедшим, и азарт у него в крови. Независимо от того, сколько великих лет прожило сердце Старого Сюна, его округлое рыбье лицо, которое выглядело глуповатым и открытым, на самом деле, никогда не выражало истинных мыслей своего владельца. Лао Сюн, переплетя пальцы, положил ладони на стол, и, подчеркивая каждое слово, сказал Вэй Цяню: " Ну, хорошо, позволь тогда обсудить с тобой последний вопрос: 30 миллионов. Я не могу сейчас позволить себе рискнуть такой суммой денег. Что если я дам тебе эти деньги, а ты не сможешь получить дополнительное финансирование, чтобы двигаться дальше? А к этому времени одни только проценты по этим деньгам будут стоить мне, как минимум, 10 000 юаней в день. Так по какой же причине я должен брать на себя такие обязательства ради тебя?". Вэй Цянь, не моргнув глазом, ответил: "У меня есть семья, за которую я несу ответственность, поэтому я не могу трогать свой дом. Что касается остального, то я могу внести около 200 тысяч из своих сбережений за последние несколько лет. Если ты согласен, то я могу передать тебе деньги уже этим вечером. Если через двадцать дней станет понятно, что ничего хорошего из этого не выйдет, то я продам последнюю рубашку, чтобы все тебе вернуть". Лао Сюн покачал головой и улыбнулся: "Продашь последнюю рубашку? Но ты же сказал, что не можешь продать свой дом, значит, ты не такой уже отчаянный, как я думал". Вэй Цянь: "Так ты согласен?". Лао Сюн на мгновение задумался: возможно, юноша пробудил в нем юношескую кровь, или, может, Вэй Цянь произвел на него впечатление своей самоуверенностью. Но факт остается фактом: "Хорошо, я постараюсь достать для тебя деньги в ближайшие два дня, но даже если мы попросим моего старика перевести деньги почтой, то на это уйдет дней 20 или месяц. В общей сложности потребуется полтора месяца. Имей в виду, что помимо разрешения на строительство, ты должен предоставить мне право пользования землей. И попробуй только не оправдать моих надежд, я буду как умалишенный ходить за тобой по пятам до конца жизни, понял?". Глаза Вэй Цяня мгновенно загорелись. Старый Медведь опасаясь, что тот возгордится, хлопнул по столу: "Но давай сразу проясним: "дружба - дружбой, а денежки - врозь". Если это окажется чем-то непосильным для тебя, то сразу сообщи мне об этом и верни мои деньги, пока еще не стало слишком поздно, хорошо?". Вэй Цянь, впервые за весь день, улыбнулся, а потом почувствовал, что в горле очень сильно запершило, и улыбка была стерта с лица приступом кашля.  В этот момент телефон в кармане Вэй Цяня внезапно зазвонил. Он опустил глаза и увидел, что звонок из дома. Вэй Цянь устало вздохнул. Он боялся представить, что ему сейчас скажет Сун Сяобао. На мгновение у него даже заболела голова. Он сделал пару глотков теплой воды, чтобы снять приступ кашля, и затем ответил: "Алло...". Но на другом конце провода оказалась не Сун Сяобао, которая, как он думал, ищет новых неприятностей на свою задницу. Вэй Цянь услышал дрожащий голос Сун Лао Тай: "Гэ Сяобао, это же ты уходил последним и запер за собой дверь?". Вэй Цянь : "Да, а что?". Сун Лао Тай : "Сяобао пропала!". Вэй Цянь : "Что?". Ему больше не было дела до того, жирный это кусок земли или нет, его больше не волновало, была ли это большая авантюра или хорошо спланированное вложение денег. За окном падал крупный пушистый снег, а в голове у Вэй Цяня беспорядочно мелькали лишь следующие мысли... "Куда могла пойти Сяобао в такой холодный день? Есть ли у нее деньги? Тепло ли она одета? А, вдруг, она голодная? или хочет пить?". Когда Вэй Цянь выбежал из кабинета Лао Сюна, то на нем "лица не было". При этом он налетел на невестку Сюн, которая принесла Старому Медведю обед. Жена Лао Сюна с удивление посмотрела ему во след, и растерянно спросила у мужа: "У него что, дома пожар?". Лао Сюн спокойно протянул руку, взял из коробочки один цзяоцзы и отправил его в рот. Затем тщательно разжевал его, прежде чем проглотить, и только после этого, без лишних эмоций, констатировал факт: "Нет, просто маленькая девочка убежала из дома". Услышав это, миндалевидные глаза госпожи Сюн расширились, она подняла ладонь и стукнула Лао Сюна. Ее лицо потемнело от злости: "Да как ты можешь есть в такое время? Ты сдурел? Скорее попроси кого-нибудь, чтобы помогли найти девочку, быстро!". Старый Медведь чуть не умер от ударов молний, которые сверкали из ее глаз. Поэтому он упал на поверхность стола, а потом еще пол дня отчаянно бил себя в грудь. Он посмотрел на выражение лица своей жены, и у него не было другого выбора, кроме как подчиниться ее императорскому указу. Так и не доев своего обеда, он последовал за своей вспыльчивой женой-медведицей на поиски сбежавшей девочки-подростка. Он видел Сяобао буквально пару раз, но уже имел о ней представление, как о бессердечной девочке, которая не может куда-то далеко уйти. Кто не убегал из дома, когда был молод и глуп? Как только деньги закончатся, она сама вернется. Так к чему паниковать? Когда Вэй Чжиюань узнал об этом, он отпросился на полдня, а вернувшись домой, сразу открыл копилку Сяобао и, заглянув внутрь, сказал: "У нее с собой больше 200 юаней". Сун Лао Тай воскликнула: "Откуда у нее столько денег?". Вэй Чжиюань посмотрел на нее: "...Она просит их у меня". Сун Лао Тай разволновалась. Она должна была выпустить свои эмоции, поэтому машинально направила их на того, кто в этот момент был рядом.  Она шлепнула Вэй Чжиюаня по бедру и, чуть не плача, сказала: "Ты отдаешь ей свои карманные деньги, когда она попросит? Зачем ты это делаешь? Зачем ты ее балуешь? Такая любовь принесет ей только вред!". "Не создавай больше таких проблем".  Когда Вэй Цянь пришел домой, узнав про Сяобао, то позвонил Сань Пану и сообщил: "Она должна быть в белой куртке. С собой сумка... эээ? Что за сумка? Сумка...". Он нахмурился, когда говорил это. Его лоб становился все более напряженными, а голова болела все сильнее. Вэй Цянь еще больше нахмурился. Вэй Чжиюань тихо подсказал ему: "Оранжевый рюкзак с головой Микки Мауса, висящей на молнии". Вэй Цянь быстро повторил эти слова и положил трубку: "Я пойду поищу ее". Сун Лао Тай тут же вскочила: "Я тоже пойду!". Вэй Цянь проигнорировал ее и ушел, хлопнув дверью. Вэй Чжиюань, надевая пальто, сказал Сун Лао Тай: "Тебе лучше не ходить за нами. На улице идет сильный снег, если ты подскользнешься или упадешь, то создашь еще больше проблем. Лучше я пойду и посмотрю". Сун Лао Тай послушалась его. Это был уже второй раз на ее памяти, когда весь мир сошел с ума, и только Вэй Чжиюань сохранял свое необычайное спокойствие. Бабушка Сун не знала, то ли это болезнь, то ли он просто излишне хладнокровен и не способен испытывать сильные эмоции. Она не представляла, что может вывести Вэй Чжиюаня из равновесия, потому что казалось, что этот парень всегда знает, что ему делать.  Снег таял, как только падал на лица людей, и люди, шедшие под этим плотным снегом очень быстро промокали насквозь. Когда Вэй Чжиюань догнал Вэй Цяня, то он увидел, что щеки дагэ неестественно красного цвета.  Вэй Чжиюань поспешил подойти к нему и произнес: "Ее одеяло не было разложено. Вряд ли она стала бы его складывать перед уходом. Полагаю, она не ложилась спать и вышла на улицу посреди ночи. Прошлой ночью было около десяти градусов ниже нуля, и лужи превратились в лед, когда она вышла на улицу. По такой наледи она не смогла бы идти пешком, поэтому, думаю, она вызвала такси и нашла себе место для ночлега... Гэ, ты что заболел?".   Вэй Цянь отрицательно покачал головой: "Как думаешь, куда она могла пойти?". Вэй Чжиюань нахмурился, подумал пару секунд и уверенно произнес: "Сяобао - трусишка, вероятность того, что она пойдет в незнакомое место посреди ночи - очень мала, плюс, вчера было уже очень поздно, чтобы она могла добраться до кого-то из своих одноклассников. Может в школу... хотя, тоже маловероятно, она ведь поссорилась с тобой из-за своих оценок, и вряд ли у нее возникло бы желание идти в школу. Слушай, может поискать ее в том районе, где она репетировала свои танцы?". Вэй Цянь замер на месте, его голова готова была разорваться на части. Он открыл рот и хотел спросить у Сяо Юаня, где находится это место, но вдруг не смог произнести ни слова. Вэй Цянь в оцепенении осознал, насколько сильно он пренебрегал своим "маленьким сокровищем" - он даже не знал, во что она любит играть, с кем ей нравится проводить время, куда она любит ходить, что ей нравится делать и где. Чем, черт возьми, он занимался целыми днями напролет?!  "Я знаю, где это, - произнес Вэй Чжиюань, догадавшись, о чем думает Вэй Цянь, и быстро добавил, - Это в танцевальном классе Детского центра деятельности, в центре города. Пойдем, я отведу тебя туда". В снежный день было очень нелегко вызвать такси. Когда они дождались машины и ехали в ней, водитель вдруг резко затормозил. Неожиданно посреди дороги, не понятно почему, возникла гигантская пробка, и двигаться дальше было не возможно. Вэй Цянь повернул голову и спросил: "Далеко еще?". Вэй Чжиюань ответил: "Одна остановка налево и немного пройти". Вэй Цянь рассчитался с водителем за всю поездку и в спешке вышел из машины. Вэй Чжиюань быстро последовал за ним, про себя отмечая, что выражение лица Вэй Цяня не совсем здоровое. Поэтому он подбежал к нему и, сняв свой шарф, обмотал им шею Вэй Цяня. Вдвоем они шли по снегу, валившему плотной стеной, неизвестно сколько времени, так что все открытые участки их тела почти онемели от холода.  А затем они увидели источник пробки. Похоже, на перекрестке произошла авария. Рядом стояло несколько полицейских машин, и вокруг собралась большая толпа людей. Вэй Цянь собирался пробиться сквозь толпу и пройти мимо, как вдруг до его слуха донеслись слова кого-то из прохожих: "Маленькая девочка уже не станет большой".  Кто-то ответил: "Какой грех взял на душу. Почему нельзя было ехать медленно, тем более, когда идет такой снег?". Волосы на голове Вэй Цяня тут же встали дыбом, а по позвоночнику пробежал ледяной холод. Он не знал, как вообще смог что-то сказать. К тому моменту, когда он осознал это, он услышал свой собственный голос, который, словно не принадлежал ему: "...какую маленькую девочку?". "Там не перекрестке сбили девочку. Ей было всего шестнадцать или семнадцать лет. Вся в крови... ой, не могу это вспоминать...". Другой человек обернулся и, сильно жестикулируя, дополнил: "Ну, светофор здесь сломан уже несколько дней, так никто его и не отремонтировал. А еще этот снег валит. Я видел, девочка в белой одежде...". Дальше Вэй Цянь уже ничего не слышал. Он почувствовал, как кто-то, со всей дури, треснул его тяжелым молотом прямо в мягкое место вверху живота, там где проходит нижний край ребер. И от этого удара, его грудина, которая должна была защитить его, раскололась, а все внутренние органы превратились в фарш, который, в довершение ко всему, мелкими ошметками разлетелся в разные стороны.  Небо и земля вдруг слились воедино и закружились у него перед глазами. ____________________________ (1) Легенда о Мэн Цзян Нюй. Однажды в эпоху правления династии Цинь (221 B.C. - 206 B.C.), молодой человек по имени Лян Фаньци покинул место строительства Великой китайской стены, где он работал, и спрятался в одном из частных садов. Там он встретил очень красивую девушку, дочерь хозяина сада, по имени Мэн Цзян Нюй. Молодые люди сразу понравились друг другу. Через некоторое время они поженились. Однако факт того, что он оставил место строительства Великой стены было серьезным проступком. Ляна Фаньци стали искать, а когда нашли, то схватили и насильно возвратили на стройку. Мэн Цзян Нюй ждала своего мужа день и ночь. Уже наступила зима, а Лян Фаньци все не возвращался. В ожидании своего мужа Мэн Цзян Нюй сшила теплую одежду для него. Так и не дождавшись его, девушка пришла к месту строительства стены. Но Ляна Фаньци нигде не было. Сначала девушке никто не мог сказать, где ее муж, но потом открылась правда: Лян Фаньци умер, а его тело стало частью одного из участков стены. Убитая горем Мэн Цзян Нюй оставалась у стены, проливая слезы день и ночь. Слезы девушки были так горьки, и их было так много, что стена в том месте, где они падали, потеряла свою прочность. Горе Мэн Цзян Нюй было таким безутешным, что духи Великой стены были тронуты. Они позволили участку стены длиной в 400 километров обрушиться и раскрыть ее тайну. Перед девушкой открылась страшная картина: внутри стены покоились сотни наполовину истлевших человеческих тел. Мэн Цзян Нюй сделала надрез на своей руке и позволила крови капать на тела погибших. Она пролила уже много драгоценной жидкости, когда вдруг над одним из тел ее кровь стала не капать, а течь струей. Мэн Цзян Нюй похоронила своего мужа, а сама утопилась. Эта одна из самых популярных легенд о Великой китайской стене. На протяжении веков во всех районах Китая ставили спектакли и писали оперные произведения по мотивам этой легенды. В память о Мэн Цзян Нюй строили храмы. Среди десятка этих храмов храм на перевале Шаньхай. Он и сегодня находится в хорошем состоянии и часто посещается туристами.