Старший брат / DaGe 大哥 Brother

Перевод: ksee_sem К сожалению, но Лао Сюн без раздумий отверг его предложение. Вэй Цянь: "Почему?" Лао Сюн ответил в свойственной только ему манере, оставаясь максимально спокойным и уравновешенным, словно цветок, стоящий на камине и привычно распускающий свой бутон, в то время как весь дом охвачен пламенем огня: "У нас с тобой разные взгляды на жизнь". Вэй Цянь: "..." Вэй Цянь выругался про себя: "Мать его за ногу". Но вслух спросил: "Почему наши разные взгляды на жизнь не мешают тебе нанимать меня присматривать за магазином?" Лао Сюн аргументированно ответил: "Это трудовые отношения. А сейчас ты хочешь отправиться в путешествие вместе со мной и вложить в это свои деньги. А это уже партнерские отношения. Я не могу иметь партнера, с другими жизненными ценностями". Вэй Цянь терпеливо уточнил: "Подожди, а можно узнать, что это за ценности?". Лао Сюн: "Уже потому, что ты задал этот вопрос, я могу сказать, что ты не можешь сформулировать свои взгляды на жизнь и моральные принципы. К сожалению, большинство обычных людей живут без маяка, который мог бы во тьме вести их вперед и указывать верное направление. Как же трудно вам жить без такого маяка!" Вэй Цянь задался вопросом, кто же тот некомпетентный доктор психиатрической больницы, который настолько пренебрег своими обязанностями, что позволил выйти в свет подобному человеку, несущему вред обществу. Лао Сюн спокойно посмотрел на него: "Наверно, ты думаешь, что я сумасшедший, а все лишь потому, что наши жизненные ценности и принципы не совпадают". Вэй Цянь глубоко вздохнул, запасаясь терпением и готовясь к еще 300 раундам переговоров с ним. Лао Сюн всем своим видом показывал категоричный отказ взять его с собой. Вэй Цяню отчаянно захотелось стукнуть его пару раз кулаком, но он сдержался - не нужно обижать людей с большими деньгами. Поэтому он просто выпалил то, что было на сердце: "Я сам буду нести расходы на пропитание. Я готов много работать. Я могу защитить нас от бандитов и хулиганов. Если на тебя нападут нескольких человек, то тебе совсем не помешает нанять большей людей. Тебе даже не нужно выплачивать мне зарплату за эти дни. Так почему, черт возьми, ты не можешь взять меня?!". Если изначально Лао Сюн "пропускал мимо ушей" его слова, то, когда он услышал это, выражение его лица внезапно изменилось, и он с подозрением посмотрел на Вэй Цяня: "Драться? Ты умеешь драться?" Вэй Цянь: "Конечно, это моя вторая профессия". Лао Сюн внимательно посмотрел на него, на минуту призадумался и неожиданно кивнул: "На том и порешим, если ты сможешь вынести все трудности пути, я возьму тебя". Удовлетворенный Вэй Цянь сел на свой велосипед: "Хорошо, спасибо, босс Сюн". Лао Сюн перебил его: "Имей в виду, мы уезжаем через два дня. Это нормально, что ты так надолго оставляешь школу?". Вэй Цянь решительно заявил: "Нет проблем, мне все равно больше не нужно ходить в школу". На круглом мясистом лице Лао Сюна появилась легкая улыбка восхищения: "Хотя у нас с тобой разные точки зрения, я не могу не признать, что меня восхищает сила твоего духа, которая позволяет тебе прогуливать школу, чтобы заработать на жизнь. В тебе живет дух воина". Вэй Цянь крутанул педали велосипеда и, отъехав, слегка повернул голову в его сторону и крикнул: "Я освобожден от занятий и по квоте уже зачислен в университет. Я просто жду осени, чтобы приступить к учебе"*. [*прим. ksee_sem: учитывая, что в прошлой главе, когда Цянь уходил из школы, цвела сакура, следовательно это мог быть март-апрель. Итого у Цяня в запасе есть период с мая по август.] Лао Сюн: " ..." Через мгновение Лао Сюн, обманутый собственными эмоциями, закричал ему вослед протяжным голосом, словно оперный певец: "Ты, бессовестный недотепа! И ты после этого все еще хочешь вступить в ряды обычных рабочих. Да ты... ты...". Вэй Цянь уехал, мурлыкая под нос какую-то мелодию. Так Вэй Цянь, ради нового заработка, начал очередное приключение в своей жизни. На этот раз Вэй Цянь не стал умалчивать о своем отъезде. Во-первых, нет ничего постыдного в том, что он отправляется с Лао Сюном на заработки, а во-вторых, он стал старше на два года. Подумав о друге и поставив себя на его место, Вэй Цянь решил, что если бы он, как Сань Пан, вдруг во второй раз получил непонятное сообщение, похожее на то, как в шокирующей истории с трупами, то, наверняка, сошел бы с ума. Прожитые годы прошли не зря, они помогли ему понять, что Ма Цзы и Сань Пан были теми, кто всегда приходил к нему на помощь и оказывал поддержку. А теперь в его жизни была бабушка Сун, которая заботилась о нем и переживала за него ничуть не меньше друзей. К тому же, к нему пришло осознание того, насколько он был безрассуден ранее, под воздействием горечи и ненависти, которыми до краев был наполнен в то время. В этой жизни у него больше не было возможности позаботиться о Ма Цзы, но оставались эти двое, и он не хотел доставлять им неудобства. Перед отъездом Вэй Цянь известил об этом Сун Лао Тай и Сань Пана и, даже сбегал в дом Ма Цзы, чтобы поговорить с мамой Ма Цзы. Он оставил ей тысячу юаней, убедив в том, что их прислал Ма Цзы. Но двум детям он решил ничего не говорить. В этом не было необходимости, да и после последней поездки на Юг можно было сказать, что Вэй Цянь практически боялся реакции Вэй Чжиюаня. Этот мальчик уже не был маленьким, но оставался таким же прилипчивым, словно ни на каплю не повзрослел. Прошлая ситуация случилась два года назад во время летних каникул, но сейчас был учебный год, и Вэй Цянь боялся, что Вэй Чжиюань наплюет на школу и бросит все, чтобы последовать за ним - Вэй Чжиюань, сто процентов, поступит именно так! Несмотря на все меры предосторожности, Вэй Чжиюань все же заметил несколько "улик". А произошло это следующим образом. Накануне отъезда Вэй Цянь, готовясь к долгому путешествию, закупил пакет лекарств первой необходимости. И как только он вернулся домой, чтобы убрать их, мама Ма Цзы, выехав на инвалидном кресле, позвала Вэй Цяня спуститься вниз и посмотреть, почему телевизор не работает. Вэй Цянь поспешил помочь ей с телевизором и напрочь забыл о пакете с лекарствами. Когда он вернулся домой, то обнаружил, что Вэй Чжиюань сидит на стуле и внимательно изучает пакет с медикаментами. Вэй Чжиюань с интересом спросил: "Гэ, ты куда-то собираешься?". Вэй Цянь и сам не понял почему, услышав этот вопрос, волосы на затылке вдруг встали дыбом. Его поймали на месте преступления. Язык мгновенно онемел, и он, заикаясь, пробормотал своему маленькому "родителю": "К-кто? Со-собираюсь? Что значит, "куда-то собираешься"? Нет! Сейчас почти лето, и люди могут быть подвержены солнечным ударам при знойной погоде или простудным заболеваниям. Я просто принимаю меры предосторожности". Вэй Чжиюань молча посмотрел на него, и, не сказав ни слова, положил пакет с лекарствами на прежнее место. От его взгляда не ускользнула упаковка таблеток от укачивания и пара пузырьков жидкой глюкозы среди других лекарств. Сун Лао Тай руководствуясь указанием Вэй Цяня не говорить об этом двум младшим, опасаясь, что они расстроятся, и в большей степени учитывая факт того, что это может помешать учебе Вэй Чжиюаня, вышла из кухни, быстро оценила ситуацию и поспешно сказала: "Они для меня. Это я попросила твоего гэ купить их. Никуда он не собирается. Он даже не хотел идти и покупать их. Ты же знаешь, какой он вредный. Давайте, быстрее, берите палочки, будем есть". Пока она несла эту чепуху, периодически нараспев и с придыханиями, словно в опере, как мог Вэй Чжиюань не догадаться, что это ложь? А когда он оглянулся и увидел на обеденном столе несколько тарелок с цзяоцзы, то первое, о чем он подумал, было: "Да, бабушка очень суеверный человек"**. [**прим. NanFeng: по традиции в Китае, перед дальней дорогой нужно обязательно поесть пельменей, это поможет благополучно вернуться домой.] Вэй Цяню нечего было сказать старушке, которая, слово за словом, втыкала нож в его спину. Он попросил ее сохранить все в тайне, и она сказала, что сможет это сделать. Но пытаться заставить Сун Лао Тай хранить тайну было ошибкой. Это было равносильно самоубийству - грех, который ты взял на душу, не позволит тебе жить спокойно. С древних времен у старушки Сун к секретам было особое отношение: она боялась, что другие ничего не узнают. Вэй Чжиюань не был человеком с мягким характером, но при этом он никогда не умел публично проявлять гнев. Его характер был таким, что как бы ни кипело его сердце от негодования, он не мог высказать это вслух. Он выражал свои чувства только безмолвным выражением лица и глаз, в которых, на данный момент, светилось крайнее разочарование и обида. Он уже понял, что бабашка знает о том, что дагэ собирается сделать. И они единодушно продолжают считать его маленьким и незрелым ребенком... Несмотря на то, что он больше не притворялся глупым, гоняясь и играя с Сяобао. Не выглядел невинным и милым. Он бежал по "пути взросления", не взирая на "ветер и дождь", и ничто не могло заставить его остановиться. На Вэй Чжиюаня, как мальчика тринадцати-четырнадцати лет, раннее взросление, резкие физические и психические изменения оказывали сильное давление. Ему было невыносимо терпеть такое отношение к себе со стороны дагэ. Он не мог прогнать гнев из своего сердца, поэтому ему пришлось подавить его, как горящую лаву в жерле вулкана, готовую в любой момент извергнуться наружу. Тем же вечером, перед тем как лечь спать, Вэй Чжиюань достал какой-то лист бумаги и протянул его Вэй Цяню: "Можешь подписать это для меня?". Сделал он это так, словно протягивал книгу отзывов - не поднимая глаз, уставившись на пальцы ног, и с безразличным выражением на лице. Вэй Цянь окинул лист взглядом: "Летний лагерь? Что за летний лагерь?". Вэй Чжиюань равнодушно ответил: "Некоторое время назад наша школа организовала олимпиаду, и я победил. Сейчас меня отправляют в летний лагерь, чтобы тренироваться в период летних каникул... Ученики начальной школы, прошедшие эти тренировки, могут потом сразу попасть в элитный класс средней школы". Любой другой ребенок, был бы безмерно счастлив похвастаться перед взрослыми таким достижением, но Вэй Чжиюань, похоже, просто хотел, чтобы Вэй Цянь подписал согласие, как его опекун; его лицо было напряженным, и он совсем не выглядел счастливым. Он не мог быть счастлив - несмотря ни на что, он чувствовал себя бессильным перед своим дагэ. Но его молодой опекун был приятно удивлен, особенно, когда прочитал, о том, что в каждой школе будет выбран только один ученик по каждому предмету. Это вызвало у Вэй Цяня чувство необычайной гордости за диди, и он не мог не улыбнуться. Но потом подумал, что не стоит показывать такую явную радость, чтобы не сделать ребенка слишком высокомерным и тщеславным, поэтому он сухо откашлялся, разгладил поднятые вверх уголки рта, поставил свою подпись и сурово сказал: "Раз уж ты едешь, учись усердно, не позволяй им думать, что тебя выбрали лишь потому, что ты любимчик учителя. И "не упади в грязь лицом". Вэй Чжиюань покорно кивнул, сдвинув брови. Вэй Цянь похлопал себя по карманам брюк, потом, вспомнив, открыл маленький запертый ящик, достал немного денег и положил их в конверт. Когда он это сделал, то, будучи в хорошем настроении, махнул рукой с конвертом денег над столом и случайно опрокинул открытый флакон с туалетной водой, который бросила Сяобао. И, хотя он быстро поймал его, обладая хорошей реакцией, несколько капель жидкости все же брызнули ему на запястье. Вэй Цянь достал бумажную салфетку, вытер руку и передал конверт Вэй Чжиюаню: "Это тебе на карманные расходы. Ни в чем себя не ограничивай. Хорошо кушай и пей". Закончив говорить, он поднял руку и погладил Вэй Чжиюаня по волосам. Легкий аромат туалетной воды с оттенком алкоголя все еще оставался на его запястье, его пальцы были длинными и сильными. Вэй Чжиюань внезапно почувствовал, словно его ударило электрическим током, который проник в мельчайшие частички его мозга, отчего он сам мгновенно покраснел. Покраснев, он вдруг испытал какой-то необъяснимый стыд и гнев одновременно; это чувство было неописуемым. Вэй Чжиюань вдруг вскрикнул: "Дагэ...". Вэй Цянь взглянул на него. Вэй Чжиюань так хотел сказать своему дагэ, что отныне у него есть свой верный путь, по которому он должен идти; свое собственное направление, по которому он взрослеет. Он больше не будет цепляться за своего дагэ, как виноградная лоза. И он больше никогда не будет вести себя как тот идиот, который два года назад отчаянно шел по стопам своего дагэ тысячи миль, рискуя собой и причиняя другим неудобства. Он станет Вэй Чжиюанем, который твердо стоит на ногах в этом мире, а не отчаявшимся сталкером, преследующим кого-то. Однако перед счастливым и гордым выражением лица Вэй Цяня слова Вэй Чжиюаня несколько раз подкатили к горлу, а затем опустились обратно в желудок, превратившись в его чреве в тишину. Он молча покачал головой, желания что-то сказать больше не было. На следующий день Вэй Цянь посмотрел, как Вэй Чжиюань отвозит Сяобао в школу на велосипеде, вздохнул с облегчением, почувствовав в своем сердце присутствие духа благородного человека и духа злодея, взял свой багаж и отправился к Лао Сюну и остальным. Лао Сюн был в больших солнечных очках и шляпе, жуя жвачку, он перед отъездом сказал Вэй Цяню: "Я могу взять тебя, но давай сначала обсудим несколько проблемных нюансов: железная дорога, которая ведет туда, сломана и еще не отремонтирована, часть пути нам придется ехать на машине. Более ровные дороги находятся только на больших высотах и на некоторых участках немного выше уровня моря. А по дорогам на средней высоте будет нелегко передвигаться, особенно по горным участкам пути. Каждый год множество невезучих людей скатываются на своих машинах с горы, и их тела потом находят застывшими на скалистом берегу. Назад вернуться мы сможем не раньше конца июля. Для большинства людей такое путешествие просто невыносимо. Ты уверен, что действительно хочешь поехать со мной?" Вэй Цянь кивнул без раздумий. Лао Сюн покачал головой и вздохнул, собираясь продолжить свою длинную речь со скоростью оптимальной для погружения в гипнотический транс, но его внезапно прервал Вэй Цянь. Вэй Цянь: "Босс Сюн, слушая вас, я всегда вспоминаю стихи". Лао Сюн посмотрел на него. Вэй Цянь процитировал: "Песнь странствующего путника: У любящей мамы Иголка с ниткой в руке, Одежду для сына Чинит она в темноте. Чем ближе прощанье, Тем чаще стяжки. И думать боится, Когда он вернется, Как долго он будет в пути. Кто может пообещать, Что травка молодая, Способна весеннему солнышку "спасибо" за тепло сказать". Лао Сюн надел большие солнцезащитные очки, и о чем-то надолго задумался. Когда машина выехала за пределы города, он словно очнулся ото сна и вдруг спросил: "Что-то тут не так. В стихе, который ты мне процитировал, речь ведь шла о чьей-то бабушке, верно? Ах ты, ублюдок!" Вэй Цянь, конечно, подозревал, что этот человек был невежественен, но он даже не предполагал, что настолько. Еще больше его удивило то, что будучи таким, он осмеливался бесстыдно выдавать себя за образованного человека... Да, этот "медведь" был, во истину, очень, очень необычным и не подражаемым человеком. После того как Вэй Цянь последовал за Лао Сюном, он несколько месяцев не давал о себе знать. Сначала он пару раз позвонил и сообщил, что у него все хорошо, но потом от него не было "ни слуху, ни духу". За это время Сун Сяобао несколько раз упоминала о своем даге, но Вэй Чжиюань не обмолвился ни словом. Сун Лао Тай подозревала, что этот обиженный ребенок многое скрывает в своем сердце. Вэй Чжиюань спал один в большой пустой кровати, а спать ложился каждую ночь он не ранее полуночи. Все домашние задания, которые он сделал, были аккуратно записаны на листах бумаги. Каждый лист был покрыт записями и расчетами настолько тщательно, буковка к буковке, до последнего дюйма заполняя все свободные уголки бумаги, словно это были листы из дорогущей бумаги для картин. За три-четыре дня из этих листов можно было собрать довольно толстую книгу. Сун Лао Тай, увидев эту груду записей, которые она не могла понять, а выбросить "рука не поднималась", приняла решение использовать их, как инструмент для ежедневного обучения Сун Сяобао. Из-за этого Сун Сяобао подвергалась нечеловеческим пыткам, а у ее любимой и доброй бабушки на такие моменты была припасена одна волшебная фраза: "Посмотри на других, а потом посмотри на себя". Сун Сяобао в ответ невразумительно бормотала: "Я всего лишь ученица среднего уровня". "Средние ученики, - говорила бабушка, ударяя ее палочками по голове и вновь повторяя, - средние ученики - это позор!". Что касается бабушки, то она даже не могла прочитать субтитры в новостях, когда брали интервью у иностранцев... Средние ученики тоже могли быть хорошими, хотя бы тем, что они не находились на самом дне! Сун Сяобао чувствовала, что бабушка ни черта не понимает, и во всем этом просто не было смысла. Дагэ грозился отрезать ей волосы, эргэ был проклятым "мистером Совершенство", а бабушка превратилась в неумолкаемого болтуна, и Сун Сяобао казалось, что она всего лишь горькая цветная капуста, выращенная в этой семье, и она абсолютно бесполезна. Наступило лето, а от Вэй Цяня по-прежнему не было никаких вестей. В тот день Вэй Чжиюань отправился в школу, чтобы сдать пробный экзамен. Занятий не было, и он рано освободился. Бабушка попросила его купить 20 порций риса. Вэй Чжиюань ехал на велосипеде, по пути проезжая мимо Центра общественной деятельности. Вэй Чжиюань небрежно крутил педали, но неизвестно почему, он вдруг затормозил. В центре улицы он увидел большое сооружение, установленное, вероятно, потому что приближалось 1 июня***". [***прим. NanFeng: День защиты детей.] Человек, похожий на учителя, вел детей 8 - 9 лет на репетицию программы. Конечно, не особо интересно смотреть как дети репетируют, но тут взгляд Вэй Чжиюаня упал на одного мужчину, стоящего недалеко. Мужчине на вид было около сорока лет, но его спина была сгорблена, подбородок небрит, он был одет в грязную одежду, что придавало ему очень жалкий вид. Мужчина сидел на скамейке и пристально наблюдал за детьми, которые танцевали под музыку. Его взгляд был почти осязаем, он угрожающе окутывал и ощупывал тела детей. Даже если бы этот человек превратился в пепел, Вэй Чжиюань все равно узнал бы его - это был тот самый извращенец-педофил, которого он в прошлом избил стальной трубой. Вэй Цянь в то время долго искал этого человека, но, к сожалению, так и не смог найти. Он и предположить не мог, что этот человек сам придет в руки Вэй Чжиюаня. Вэй Чжиюань толкнул свой велосипед и спрятался за углом, как маленький леопард, который впервые вышел на охоту, сгорая от нетерпения. Все было как в поговорке: "богомол ловит цикаду, в то время как иволга, со спины, хочет поймать богомола". Прошло около часа, и дети закончили репетицию. Вэй Чжиюань увидел, что когда несколько детей, шумя, вышли из железных ворот Центра общественной деятельности, извращенец тоже немедленно встал. Мужчина пожалел, что сопровождавшая детей учительница шла с ними всю дорогу, и у него не было возможности начать действовать. Мужчина напоминал гуся с вытянутой шеей, настолько долго и внимательно он наблюдал за детьми, пуская слюни. Когда дети ушли, он, тяжело дыша, обернулся, и стало видно, что его промежность сильно оттопырилась. На улице в это время никого не было, поэтому мужчина бессовестно засунул руку в брюки и двигал ей, пока шел в другую сторону. Вэй Чжиюань на секунду замешкался, затем бросил велосипед на обочине и молча последовал за мужчиной. Неподалеку располагалась начальная школа, которая была филиалом государственной начальной школы и открылась не так давно. Расположение было относительно удаленное, ближе к окраине города. Вэй Чжиюань предположил, что именно по этой причине извращенец появился именно здесь. Вэй Чжиюань следовал за ним почти сорок минут, прежде чем увидел, что мужчина вошел на мясоперерабатывающий завод. Тогда Вэй Чжиюань, сохраняя ледяное спокойствие, вернулся той же дорогой, купил немного риса и отправился домой. Вернувшись он ни слова не сказал о произошедшем, а просто, как обычно, поболтал с Сун Сяобао, пока они мыли посуду и убирались в комнате. И, в конце концов, каждый отправился делать уроки в свою комнату. Сун Лао Тай дала наставления и ушла работать, как обычно. Вэй Чжиюань перепроверил домашнюю работу, прочитал несколько заданий по математической олимпиаде, которые дал ему учитель. В доме было настолько тихо, что было слышно тиканье часов. После всего этого Вэй Чжиюань поднял взгляд на закрытую дверь Сяобао. Его глаза были похожи на два больших, круглых чернильных пятна. Затем он медленно достал блокнот и записал текущую дату и адрес мясоперерабатывающего завода.