Старший брат / DaGe 大哥 Brother

Перевод: ksee_sem Несмотря на то что капитан отдал приказ, никто не сдвинулся с места. В небольших городах редко происходят какие-либо события. Как правило, в рабочее время, самое большее, что могли делать эти полицейские - это отлавливать мелких воришек. Крайне редко им попадались настолько крупные дела, как это. Эти люди, в силу того, что были единой командой и прибыли сюда вместе с другими, словно рой пчел, совсем не были готовы к тому, что столкнутся с самым странным и невероятным зрелищем в своей полицейской жизни. "Рой пчел" со страхом смотрел на своего капитана, пока один из молоденьких полицейских не отважился спросить: "Капитан, а кого мы должны арестовывать? Кто здесь главный?". Лицо капитана выражало все его недовольство этой ситуацией. Он выпятил грудь и поднял вверх голову, сделав свирепое выражение лица, а затем со злостью произнес: "Откуда мне, мать его за ногу, это знать?". Полицейские переглянулись между собой и продолжили наблюдать за капитаном. Тот, кто только что говорил, получил ободряющие взгляды от своих сослуживцев и, набравшись смелости, задал следующий вопрос: "Капитан, не могли бы вы сказать нам, что это за место? Что здесь происходит?". Лицо капитана вдруг посинело, а черты лица обострились: "Откуда мне это знать?!". Молодой полицейский был в полном недоумение: "Капитан, вы можете хотя бы сказать нам - это обычный бизнес или какая-то преступная организация?". Сердце капитана наполнилось горьким отчаянием, как бурлящая река, и все что он мог, это только огрызнуться в ответ: "Что, черт возьми, я должен вам сказать?!". Этот роскошно обставленный частный клуб выглядел очень подозрительно. Когда они вошли в богато украшенный вестибюль, то капитан, при всей его нелюбви к богатым, инстинктивно сделал свирепое выражение лица, поднял свой значок и выкрикнул приказ - выйти ответственному лицу. Администратор на ресепшен посмотрел на него с пустым выражением лица. На шум пришел кто-то похожий, по форме, на охранника. И, когда он увидел их, то у него случился припадок - он резко побледнел и бросился бежать прочь. Первой реакцией капитана было то, что этот человек и есть убийца, поэтому он закричал: "Стоять!". Капитан бросился за ним, и, хотя остальные не знали, кто этот человек, они не могли отстать от своего лидера и тоже побежали следом. Именно эта нелепая погоня и привела к тому, что называется "эффект толпы". Те, кто поначалу был спокоен, неправильно оценили ситуацию. В мгновение ока группа охранников, крупных и крепких, бросилась в рассыпную, как кролики или как красотка убегающая со всех ног от опасного хулигана. Остался только ряд симпатичных девушек, сгрудившихся вместе с таким выражением на лице, словно испытывали менструальные боли. Бегущий впереди человек встретил на своем пути менеджера по залу, отвечающего за порядок в этой части клуба. Менеджер зала в прошлом был бойцом высокого уровня. Увидев эту погоню, он решил, что назревает драка, и достал из-за пояса пистолет - другим способом он не умел решать проблемы. Он хотел сделать выговор охраннику, который чуть не сбил его с ног, когда услышал, как тот, словно увидев привидение, прокричал: "Полиция! Целая толпа полицейских!". Менеджер зала удивился: "Не может этого быть!". Но тут появилось еще несколько человек с криками, похожими на вой волков: "Черт возьми, почему здесь полиция?!". Менеджер зала завис на несколько секунд, делая трудный выбор между "бороться с полицией" и "мужественно удалиться". Поразмыслив, он выбрал второй вариант. После этой погони все перевернулось с головы до ног. Если бы полицейские докопались до истины, им бы пришлось выдвинуть обвинение Чжао Лаоцзю. Чжао Лаоцзю действительно был преступником и одним из главных людей при Ху Сие. Если речь шла о чем-то незаконном или о том, на что никто другой не решится, то все зависело только от него и не было ничего, что он не мог бы сделать. Он смотрел с презрением на всех, кто сражался на арене. Те, кто работал непосредственно с ним, в основном, все были людьми с криминальным прошлым. Когда они увидели полицию, то инстинктивно испугались. А специальные гости побежали быстрее всех других. У каждого из них было "рыльце в пушку". Сюда они пришли повеселиться и хорошо провести время, никто из них не хотел связываться с полицией. Чжао Лаоцзю не давал покоя вопрос: "Черт, почему здесь полиция?" Однако, ему нужно было уладить эту ситуацию, поэтому он не мог бежать, как все остальные. Чжао Лаоцзю вытер холодный пот со лба. Не было ведь никаких предпосылок к такому повороту событий, вряд ли в прошлом была допущена ошибка. Он ломал голову, но так и не смог понять, почему полиция могла заявиться сюда. Неужели они не оплатили счета за воду и электричество?. Чжао Лаоцзю шепнул одному из подручных: "Иди скажи всем, чтобы вывели всех бойцов из клуба. Что касается гостей, то этой "рыбке с запашком", не нужно указывать, что делать, они и так уже разбежались! Пусть остается только "чистый" персонал, здесь не должно остаться ни одного человека с сомнительной репутацией. Скажите людям, что все они в бессрочном отпуске. Теперь иди! Хотя, подожди... Скажи официанткам накрыть стол для ланча. Возможно, позже, когда все уляжется, я подойду. Скажи людям, чтобы прибрались здесь и избавились от всего подозрительного, особенно от "препаратов". Если копы будут задавать вопросы, то скажи, что люди на арене - это приглашенные модели. Они артисты, а не бойцы. И отправь известие Ху Сие". Подчиненный был озадачен таким поворотом событий и спросил: "А... вдруг что-то пойдет не так?". Чжао Лаоцзю бросил на него свирепый взгляд: "Не каркай!". Подчиненный, которого прошиб холодный пот, не решился дальше задавать вопросы и отправился исполнять. В разгар всей этой неразберихи, Вэй Цянь и был выведен вместе со всеми другими. Когда на берег обрушивается большая волна, выжить может только мелкий планктон, который неприметен и покоится на самом дне. Никому нет до него дела. Вэй Цянь покинул подпольный клуб и сразу же побежал на железнодорожную станцию. Как только он вошел на вокзал, то чуть не упал, когда на него напрыгнул Вэй Чжиюань. Сань Пан и Сяо Юань уже ждали его там долгое время... В тот день, вскоре после полудня, Сань Пан под палящим солнцем, с головы до ног покрытый потом, смог наконец встретиться с Вэй Чжиюанем. Как только он увидел его, то с обеспокоенным лицом сразу спросил: "Где твой гэ? Где он? Где? Что находится по тому адресу, что ты мне написал? Что он там делает?". Вэй Чжиюань: "Это подпольный ринг". Голос Сань Пана повысился на октаву: "Что? Да пошли вы оба! Может, вы, два сопляка, позволите мне прожить еще хоть пару дней?". Вэй Чжиюань посмотрел на него и ничего не ответил. Сань Пан продолжал реветь: "Хватит вести себя как увалень. Иди и веди меня туда, чтобы я мог забрать тело твоего брата-ублюдка". Вэй Чжиюань спокойно сказал: "Мой гэ не разрешает идти и искать его." Сань Пан открыл было рот, но в этот момент и сам все понял. Кого бы они ни призвали себе на помощь, его или полицию, они должны были сделать это тайно. Вэй Цянь хотел, чтобы все выглядело как глупое стечение обстоятельств. Он мог уплыть, только сделав воду мутной, иначе его бы заметили. Поэтому Сань Пан, как третье лицо, просто не мог "засветиться". Они не должны вызвать ни малейшего подозрения - это грозило им большими неприятностями. Сань Пан: "Так куда, по плану, мы должны отправиться?" Вэй Чжиюань поднял руку и показал Сань Пану маленькую черепашку, нарисованную на тыльной стороне своей ладони. Это растрогало Сань Пана, он погладил мальчика по голове и сказал: "Ой, какая милая, она выглядит точно так же, как твой гэ. Но зачем ты нарисовал черепаху на своей руке?". Вэй Чжиюань спокойно указал на панцирь черепахи: "Это нарисовал мой гэ. Сань-гэ, посмотри внимательно. Разве ты не видишь, что панцирь черепахи напоминает эмблему железнодорожного вокзала. Нам нужно идти на вокзал". Так Сань Пан и Вэй Чжиюань прибыли на железнодорожную станцию. И с момента, как солнце дошло до самой высокой точки в небе, и до его захода за горизонт, они вдвоем, один большой, другой маленький, ждали, сжигаемые изнутри беспокойством. Вэй Цянь пришел с очень большой задержкой. Вэй Чжиюань вцепился в руку своего дагэ и, не отпуская ее, достал из под одежды какую-то книгу, засунутую за пояс. Это был тот старый учебник по математике, полный божественных черепах, который Вэй Цянь привез с собой. Обложка учебника успела пропитаться потом мальчика и была влажной. Вэй Цянь держал книгу в руках и не знал, что сказать на это. Поначалу Сань Пан был взволнован даже больше, чем Сяо Юань, и едва ли мог себя контролировать. Все его тело превратилось в гигантскую лейку с водой, он говорил так громко, возбужденно и много, что все лицо Вэй Цяня было оплевано его слюной. К сожалению, такая возбужденная радость его толстого друга длилась всего несколько минут. После того как первая радость прошла, он отодвинулся от Вэй Цяня и позволил ему в полной мере испытать на себе, так называемую, "биполярность Сань Пана". Он оттащил Вэй Цяня в закуток, где никого не было, и чередуя два метода воздействия на него ("апеллировать фактами и доводами" и "взывать к предкам и проклинать мать"), наносил по Вэй Цяню двойные удары. При этом он вполне естественным образом превращался то в одного, то в другого человека, в соответствии с ролью говорившего, как будто сражался не в одиночку. В конце концов, его разрозненная речь привела его к финальному логическому умозаключению: "Вэй Цянь, я собираюсь сообщить тебе важное научное открытие, сделанное сегодня - ты стопроцентный идиот!". Вэй Цянь, на которого "наука" Сань Пана повесила ярлык "идиот", словно лишился дара речи. Он просто молча слушал все время, пока его ругали. Когда они ехали в эту сторону, то сидели на неудобных креслах с жесткой спинкой. Сейчас, возвращаясь, они раскошелились и купили билеты на плацкарт с двуярусными кроватями и постельным бельем. Жаль, что почувствовать удобство кровати им не позволил храп товарища Сань Пана, который был настолько громким, что сотрясал небо и землю. Несколько раз он чуть не перевернул поезд с рельсов, но сам, чертов толстяк, этого даже не заметил. Он заснул слишком рано, а проснулся слишком поздно. Несколько пассажиров рядом с ним, казалось, считали его врагом народа. В конце концов, все дружно, словно по договоренности, легли на кровати лицом вниз, заткнув уши и накрыв головы подушками. Приняв такую позу, словно уклоняясь от бомбы, все погрузились в долгий сон. Вэй Цяню не спалось, он лежал и подсчитывал семейный бюджет. В этой поездке у него практически не было расходов. С деньгами, которые он отправил домой, и небольшими сбережениями, оставшимися с прежних времен, у него и его семьи теперь было около 30 000 юаней. Его семья из четырех человек могла безбедно жить в среднем на 500 - 600 юаней в месяц. Если посчитать расходы за год, то, если не возникнет непредвиденных проблем, с учетом платы за обучение и расходов на жизнь, их затраты не превысят 6 000 тысяч. Если ему удастся найти работу на время зимних и летних каникул, то можно заработать еще около 800 или 1 000 юаней и помочь деньгами матери Ма Цзы. Теперь он мог расслабиться. Пока Вэй Цянь напряженно размышлял над семейным бюджетом, на кровати над ним раздалось шебуршание, и в темноте появилась маленькая голова, которая висела в воздухе и смотрела на него вверх ногами. Вэй Цянь непроизвольно взмахнул рукой, так как испугался пары светящихся глаз на этой маленькой голове, поэтому он выругался: "Вэй Чжиюань, что ты делаешь, а ну-ка спи!" Вэй Чжиюань ничуть не смутившись ругани, с довольным выражением лица, убрал голову назад. Вэй Цянь отвлекся от своих мыслей. В последнее время его нервы были напряжены, а энергии осталось немного. Он более менее адаптировался к громкому шуму в виде храпа Сань Пана, способного сотрясти вселенную и взбудоражить богов, и постепенно начал засыпать. Как раз в тот момент, когда сон почти одолел его, маленькая голова с верхней полки снова бесшумно появилась, словно вор. Вэй Цянь быстро встал и облокотился на верхнюю койку. "Неужели тебе нечем заняться? Почему ты все время смотришь на меня?". Вэй Чжиюань тут же откинулся на спину. Вэй Цянь подумал, что мальчик некомфортно себя чувствует, так как впервые спит в таких условиях, поэтому он натянул на парнишку одеяло и тихим голосом сказал: "Если не можешь заснуть, то заткни уши. Если после этого так и не удастся заснуть, то разрешаю пнуть этого толстяка". Вэй Чжиюань не издал ни звука в ответ, а просто смотрел на него. Вэй Цянь вернулся в свою кровать, заткнул уши, откинул голову на подушку и закрыл глаза, пытаясь заснуть. Через некоторое время Вэй Цянь вдруг понял, что в темноте Вэй Чжиюань молча, периодически, продолжает высовывать голову. Он осознал, что мальчик проверяет на месте ли он. "Я так напугал мальчишку, - подумал Вэй Цянь, - Не надо было привозить его сюда." Вернувшись домой, они, конечно же, столкнулись с криками и вопросами от Сун Лао Тай. Вэй Чжиюань сразу притворился маленьким глупым ребенком и не издал ни звука, поэтому "дуло пистолета" Сун Лао Тай нацелилось в Вэй Цяня: "Откуда у тебя столько денег? Где ты был? Ты делал что-то плохое? Скажи мне!". Она, как огромная муха, безостановочно жужжала над ушами Вэй Цяня. Не выдержав, он вышел из дома, сходил и открыл счет в банке, положив на него оставшиеся 25 тысяч. Он не сказал Сун Лао Тай, что, кроме отправленных ранее денег, есть еще 25 тысяч, чтобы не давать ей лишний раз повод поорать. Вернувшись с этой прогулки, он увидел, что Сун Лао Тай по-прежнему зла и решительно настроена добиться от него ответа. Вэй Цянь понял, что отвязаться от нее не получится и вдруг резко бросил: "Я продавал свою кровь, теперь ты довольна!" Сун Лао Тай ошеломленно замолчала. "Что... что ты продавал?". Вэй Цянь в этот момент злился все больше и больше: "Я продал два фунта крови и почку. Тебе этой информации достаточно? Можно мне теперь отдохнуть?". Это было немыслимо и звучало как бред, но Сун Лао Тай поверила каждому слову. Она была необразованной и никогда не слышала о продаже крови. Она лишь знала, что человеческая кровь не похожа на яблоки или арбузы; люди не могут распоряжаться ею, как чем-то, что можно продать. Но бледное и осунувшееся лицо Вэй Цяня, лучше других доводов, убедило ее в правдивости этих слов. Вэй Цянь хотел, чтобы она перестала его беспокоить, но не ожидал, что это приведет к трагическому результату. Тут же все в округе, на 10 миль и 8 деревень, услышали, как Сун Лао Тай разразилась пронзительным криком, с полным драматическим эффектом в виде топания ногами на месте и ударами себя по груди, с готовностью в любой момент перейти к крайней степени наказания путем повешения. Сяобао и Сяо Юань переглянулись между собой, а после уставились в четыре растерянных глаза на дагэ, который на несколько секунд завис на месте. Сяо Юаню показалось, что уголки его глаз пару раз дернулись. Вэй Цянь присел на корточки рядом с Сун Лао Тай, в отчаянии опустившейся на пол, и осторожно вытянул палец, словно хотел коснуться выключателя света. Он слегка ткнул ее, а потом одернул руку, прочистил горло и сказал: "Эй... Не плачь". По лицу Сун Лао Тай ручьями текли слезы: "Я бесполезна! Я старая женщина из деревни... И ничего не могу сделать! Я могу только доставлять проблемы! Я позволила ребенку продать кровь и почку - разве это по-человечески? Почему я еще не умерла... Для чего я живу..." Вэй Цянь подумал: "Хорошо, что я не сказал ей, что пошел драться на подпольный боксерский ринг. Вряд-ли она пережила бы такое!" И помимо странного желания посмеяться и поплакать одновременно, он вдруг ощутил какое-то необычное умиротворение. Слова "я позволила ребенку продать кровь и почку" проникли в самую глубину его сердца. С детских лет и до сих пор мало кто называл его "ребенком". Для Вэй Цяня слово "ребенок" - это не обычный термин, обозначающий человека определенного возраста. Нет, он считал, что обычным термином является, например, слово "преступник", но слово "ребенок" имело свое сакральное значение - через него передавалась забота, внимание, терпимость и любовь со стороны взрослого или пожилого человека. ...И этих человеческих чувств он никогда раньше не получал. Вэй Цянь почувствовал себя очень неловко. Он терпеливо подождал, пока крики пожилой женщины немного стихнут, и, достав из-под обеденного стола рулон туалетной бумаги, протянул ей: "Ой, перестань плакать, я просто пошутил, я обманул тебя". Сун Лао Тай разразилась проклятиями между всхлипами: "Сукин ты сын! Что же ты наделал?" Вэй Цянь врал "как по маслу": "У одного из моих друзей были связи по работе, и он предложил мне участвовать в перевозке товаров на юг, и я совершил несколько больших поездок на грузовиках..." Сул Лао Тай: "Ты врешь. Почему тогда у тебя такое бледное лицо?". "Я..., - Вэй Цянь не смог удержаться от злобной усмешки, - Ты знаешь, сколько времени нам приходилось проводить в пути каждый день? Более десяти часов в дороге ежедневно, еда и сон в грузовике, а еще и ветер и солнце. У кого после такого будет здоровый цвет лица? Разве что у божественных небожителей." Сун Лао Тай недоверчиво посмотрела на него. "Я говорю правду." Вэй Цянь попробовал добавить правдивости в эту историю: "Сань-гэ тоже поехал с нами. Если не веришь мне, спроси у него. Мы брали товары с фабрики в Гуандуне и продавали их на севере, так и заработали кучу денег. Как, по-твоему, я получил эти 5 000 юаней?" Зная Сань Пана - тот поддержит его, соврет и глазом не моргнет. Только после этих слов Сун Лао Тай вроде бы поверила ему. Но через некоторое время она сказала: "Быстро... снимай рубашку и дай мне взглянуть. Я слышала, что после продажи почки у тебя на талии должен остаться шрам". И тут же она попыталась стянуть с Вэй Цяня рубашку. Вэй Цянь подскочил с пола и отступил назад: "Что ты делаешь? Мужчине и женщине не подобает прикасаться друг к другу! Ты такая старая, что совсем забыла про приличия?". Сун Лао Тай услышала нотки возмущения в его голосе, поэтому она скатала в трубочку первый попавшийся под руку журнал и начала бить Вэй Цяня куда ни попадя, а затем, в отчаяние, закрыла свое лицо: " Я вынудила тебя соврать мне, я заставила тебя стать обманщиком...". После ударов она, наконец, забыла про желание раздеть Вэй Цяня. Этот этап жизни можно считать пройденным..., а там и летние каникулы закончились. Все вернулось на круги своя. Ленивая Сун Сяобао так и не сделала домашнее задание, заданное на лето, поэтому "на скорую руку" списала все у Вэй Чжиюаня. Сань Пан часто приходил в гости. Сун Лао Тай днем уходила чем-нибудь торговать. Троица учеников занимали каждый свой угол, каждый смотрел в свою книгу. Теперь здесь было спокойно и тихо, как будто их обычный дом превратился в большую индивидуальную учебную комнату, наполненную атмосферой обучения. Иногда Сань Пан, задержавшись здесь, чувствовал себя очень неуютно. Вэй Цянь теперь одевался в простую белую футболку. Его волос был подстрижен и всегда аккуратно причесан. В моменты, когда он был полностью сосредоточен, печальная морщинка, между его бровей, разглаживалась, и он выглядел как обычный ученик старшей школы. В сентябре он наконец вернулся в школьный городок, который не видел более трех лет, и погрузился в обычную, насыщенную, разнообразную школьную жизнь. Ежедневно, рано утром, он сначала отвозил на велосипеде старушку Сун к месту, где она продавала яйца, брал из ее горшка пару початков вареной кукурузы и несколько яиц на обед в школу. По окончанию восьми уроков, он, торопясь, выезжал из школы, отвозил старушку Сун домой, по-быстрому перекусывал и мчался обратно в школу, чтобы успеть на вечерние занятия. Присутствие взрослого человека, который заботился о домашнем хозяйстве, позволило Вэй Цяню минимизировать свои обязанности по дому. И, в душе, Вэй Цянь был очень благодарен старушке Сун за это. Получилось так, что Вэй Цянь пропустил первый класс старшей школы, чтобы сэкономить время и попасть сразу в класс учителя Ли, к ученикам второго года обучения. Несмотря на то что он занимался во время летних каникул, на своем первом ежемесячном экзамене, он не смог добиться хорошего результата и занял лишь одно из самых низких мест среди самых слабых. Однако Вэй Цянь считал, что в этом нет ничего страшного. То, что он оказался не в самом низу (его оценка была низкой, но в пределах среднего балла), означало, что он все еще может догнать остальных. К промежуточным экзаменам он уже поднялся из группы с самой низкой оценкой в группу со средним баллом. Он учился с такой же сосредоточенностью и рвением, как и в то время, когда работал на Ле-гэ, и его достижения были поразительными. Разве так называемая "тяжелая жизнь студента", в конце концов, не заключалась в том, чтобы ложиться спать после полуночи и просыпаться до рассвета, чтобы почитать больше книг, чем остальные, и решить больше практических задач, чем они? Для Вэй Цяня такое "усердие" было в порядке вещей... К моменту выпускных экзаменов Вэй Цянь попал в группу с самыми высокими оценками и превратился в образцового студента, прилежного, спокойного и красивого... хотя еще пол года назад такой статус был просто немыслим. Жаль только, что дома он по-прежнему был молчаливым "главой семьи", за которым всегда оставалось последнее слово. Сун Лао Тай каждый день занималась своим мелким бизнесов и была настолько занята, что из-за работы уходила рано, а возвращалась поздно. Она была единственной, кто мог бы спросить его о результатах экзаменов, так как двое младших детей никогда бы не осмелились задать ему такой вопрос. А Вэй Цянь считал, что если он расскажет об этом сам, это будет выглядеть так, словно он выпендривается, что разрушит его славный статус главы семьи. Но отсутствие вопросов с их стороны душило его каждый божий день. В таком настроении он продержался до Нового года. Сун Лао Тай подарила им по красному конверту и поставила вариться цзяоцзы. И когда дети сидели за обеденным столом, она не забыла спросить у Вэй Цяня: "Гэ Сяобао, как учеба? Какой у тебя рейтинг?" Вэй Цянь неловко взял в руки, первые в своей жизни, "новогодние деньги" и небрежно сказал: "Не твое дело". Сун Лао Тай усмехнулась и пожурила его: "Звереныш, разговаривай по-человечески!". Вэй Цянь негромко перечислил свои оценки и рейтинг в классе, сделав это так, словно все это было пустяком, не заслуживающим упоминания, а сказано было только потому, что она на этом настояла, и он был вынужден рассказать. Рука Сун Лао Тай, помешивающая кипящие в кастрюле цзяоцзы, внезапно замерла. Через некоторое время она осторожно спросила: "Этого... будет достаточно, чтобы поступить в университет, правильно?". Старшеклассники никогда не мечтают поступить в университет, их цель - "лучший университет из возможных". Однако Сун Лао Тай на своем жизненном пути встретила не так много образованных людей. Обычно она относилась к студентам и "белым воротничкам", которые ей встречались, как к людям из другого социального слоя. Она и подумать не могла, что кто-то из ее собственного дома однажды окажется такого... "уровня". "Поступить в университет" в ее понимании было сокровенной и недостижимой мечтой. Вэй Цянь небрежно пробубнил ей что-то вроде "хм". Сердце Сун Лао Тай бешено забилось, она была так взволнована, что не могла унять свои чувства. Через несколько дней, когда Вэй Цянь приехал на велосипеде со своей временной работы, чтобы забрать Сун Лао Тай в обеденный перерыв, то, подъезжая к дому, он услышал, как она возбужденно хвасталась перед покупателями: "Мой старший внук учится в отличной школе. Учительница сказала, что в будущем он без труда сможет поступить в университет". Вэй Цянь послушал издалека и пробормотал: "Эта старуха действительно умеет "пускать пыть в глаза". Кто же твой старший внук, женщина?". Однако, несмотря на эти мысли, подъехав на велосипеде поближе, он как ни в чем не бывало сказал: "Бабушка, поехали". Всем страданиям и тяготам в этом мире всегда есть конец. "Вы можете ничего не иметь, пока ваш дух не сломлен" - из выпускной речи президента Шанхайского университета Цзяо Тун в 2013 года. ____________________________________ Комментарий от NanFeng: Ах, какое фантастическое завершение книги! Вэй Цянь - невероятный персонаж. Он часто говорит, что делает трудные, тяжелые и опасные вещи для себя. В какой-то степени это так, но, несомненно, это еще и потому, что он не может смириться с тем, что не может защитить свою семью, а также маму Ма Цзы, которую он считает своей семьей. Итак, ребята, история становится романтичной только к последним 25 главам. Так что... история очень милая, персонажи невероятные, но если вы хотите поцелуев, вам придется подождать, хорошо? КОНЕЦ КНИГИ 1 - Верблюд Вот мы и подошли к концу первой книги под названием "Верблюд"! Следующая книга, которая начинается с 30-й главы, называется "Лев", а третья и последняя - "Дитя". Эти названия взяты из теории трех метаморфоз Фридриха Ницше, немецкого философа, жившего в 1844-1900 годах. Да, девочки, Прист очень эрудирована!!! Ее произведения полны цитат из древней китайской истории, классиков китайской литературы и философии, а также из западной литературы и философии. Dage - это роман, состоящий из трех книг. Названия для трех книг были взяты из теории трех метаморфоз немецкого философа Фридриха Ницше, изложенной в его книге "Так говорил Заратустра". Книга 1, которую вы только что прочитали, называется "Верблюд". О верблюде философ Ницше говорит следующее: "Для духа, для сильного, стойкого духа, в котором живет благоговение, есть много тяжелых вещей: его сила требует тяжелого, самого тяжелого". "Верблюд силен, но все же подневолен... Он чувствует себя свободным, потому что способен следовать приказам, навязанным хозяином, он достаточно устойчив, чтобы всегда двигаться вперед, неся на спине ценности, которые ему навязали". В случае с Вэй Цянем можно вспомнить тот первый этап его жизни, когда он отдал себя в руки бандитов, чтобы получить то, что ему было нужно. И сумел освободиться, не потеряв своих ценностей. Его стесненное и ограниченное счастье приходится на те немногие моменты, когда он делает что-то по принуждению, но он понимает, что так и должно быть, другого пути нет. Что такое тяжесть? "Сопротивляющийся дух спрашивает и преклоняет колени, как верблюд, и хочет, чтобы его хорошо несли". "Верблюд несет метафизические ценности, которые ему впихнули в глотку, и ему никогда не придет в голову, что может быть иначе. Это единственный способ, который он знает, чтобы жить. Рай - это все, чего здесь нет, потому что этот мир - ад. Вера в загробную жизнь - не более чем фантазия о свободе, определяемой почти исключительно негативно, то есть: не работать, не страдать, не подвергаться преследованиям, не эксплуатироваться, не голодать... и т. д. и т. п..." Да... это идеальное описание первого этапа жизни Вэй Цяня. Он не верил, что сможет избежать этой участи, полной страданий и насилия, пока не появилась возможность (возвращение в школу), и он ухватился за нее, дав себе силы изменить свою судьбу. И тогда Верблюд становится Львом! "В самой одинокой пустыне происходит вторая метаморфоза: дух становится львом, он хочет захватить свободу и стать хозяином своей собственной пустыни". - Ницше, "Так говорил Заратустра".