Старший брат / DaGe 大哥 Brother

Перевод: ksee_sem То, как Сун Сяобао и Вэй Чжиюань ладили друг с другом, было более странным, чем та модная одежда, которую девушки носят каждый год. Буквально за пять минут они могли несколько раз без видимых причин то "вцепиться друг другу в глотку", то опять помириться. ... Это было быстрее и непостояннее молнии, это не то, за чем могут угнаться глупые смертные... Уникальный лингвистический талант Сяобао позволял ей с легкостью придумывать прозвища для Вэй Чжиюаня. Самыми любимыми из которых у нее были: "сучий сын", "одноглазый фонарь", "какашка овцы на палочке" (сокращенно "какашка овцы"), "маленький ублюдок", просто "ублюдок" и т. д. Вэй Чжиюань, напротив, был весьма лаконичен и обычным "уродливая девчонка" убивал ее в пух и прах в мгновение ока. Однако после того дня Сун Сяобао внезапно перестала давать Вэй Чжиюаню так много имен и сократила все до одного - "эргэ"*. [*прим. NanFeng: хочу напомнить, что "эргэ" - второй брат.] Сун Сяобао в одночасье прекратила все провокации со своей стороны, и на глазах у Вэй Чжиюаня она наконец-то из несносного медвежонка превратилась в милую девочку. А Вэй Чжиюань в ответ, конечно-же, тоже остановился на "Сяобао", и с этого момента два ребенка из заклятых врагов превратились в любящих брата и сестру. Однако у Вэй Цяня не было времени любоваться детскими ссорами и примирениями. Пока они не применяли друг к другу физическую силу, даже если это была случайная ссора, он предпочитал об этом не знать. После того как они мирились, он тоже ничего не чувствовал. Вэй Цянь вел себя так, словно не видел ничего, что его не интересовало. В тот день, после нападения на детей, Вэй Цянь намазал маленькое личико Вэй Чжиюаня кремом, который уменьшает отечность. Лицо Вэй Цяня в этот момент выглядело спокойным и расслабленным, он не делал лишних движений, только неловко пытался помириться с расстроенной Сяобао. Сяобао смотрела на него глазами полными слез, выражение ее жалкого маленького лица было таким душещипательным, что разбивало ему сердце: "Гэ, ты все еще сердишься на меня?" Вэй Цянь опустил голову, нервно и бессознательно сжимая и разжимая руки в кулаки. Его лицо было напряженным и серьезным, но в глубине души он испытывал стыд и сожаление. Но даже перед своей родной сестрой Вэй Цянь не мог, как обычный человек, распрямить грудь и сказать: "Прости, я не должен был тебя бить", или хотя бы покачать головой и сказать: "Я больше не сержусь на тебя". Вдвоем они напряженно простояли секунд десять, прежде чем Вэй Цянь сказал: "Я... кхм... я буду давать вам двоим по десять юаней в неделю с этого дня. Ты же любишь фруктовое мороженное?" Сань Пан, который подслушивал их, навострив уши, был просто ошеломлен. В очередной раз убедившись в том, какой же его друг упрямый осел, но довольно забавный осел. После того, как Вэй Цянь помирился с Сяобао и отправил детей спать, он вышел из дома, сказав Сань Пану: "Когда я найду этого ублюдка, я убью его". Он проговорил это с таким безмятежным выражением лица, словно это была фраза: "Я спущусь вниз купить пачку сигарет" Вероятно, именно с этого времени подросток Вэй Цянь начал учиться не показывать свою радость или гнев. Сань Пан считал, что ради дружбы он должен пойти с Вэй Цянем, но почему-то ему было немного страшно. Он не мог в этом признаться другим, ведь в этом случае он выглядел бы трусом. Вэй Цянь стал любимчиком Ле-гэ. Сяо Хэ и остальные хотели "подмазаться" к нему, поэтому поклялись, что обязательно помогут ему найти этого извращенца, а Сань Пан, стоявший рядом, лишь молча похлопал подростка по худому плечу. На первый взгляд могло показаться, что все просто высказались в слух, а Сань Пан молчаливо согласился со сказанным. Но на самом деле в сердце Сань Пана росло сильное беспокойство. Драки, неприятности, даже воровство - все это было частью повседневной жизни мелких преступников. Хотя это и не было чем-то хорошим, но пока и большой проблемой не являлось. Вэй Цянь лишь один раз произнес эти слова и больше не упоминал об этом, вежливо обернувшись, чтобы поблагодарить Сяо Хэ и остальных. Сань Пан хорошо знал его и понимал, что тот, по-любому, что-то задумал. Он чувствовал безрассудное и незаконное намерение убить, и ему казалось, что это может быть предпосылкой к тому, чтобы свести Вэй Цяня с ума. В это время Сань Пан искренне надеялся, что извращенец пропал навсегда, и его пути никогда не пересекутся с Вэй Цянем. Вэй Цянь словно действительно сошел с ума. На следующий день он снял гипс и перешел работать в столь желанную, но опасную, ночную смену. Таким образом, у него появилась возможность отвозить и забирать детей из школы. В то время новые виды наркотиков, такие как экстази и тому подобное, еще не стали популярны, и правила посещения ночных клубов не были строгими. В ночных клубах было все: и секс-работники на ранних стадиях зависимости, и наркоманы со стажем, танцполы, полные безбашенной молодежи, и танцевальные площадки, где молодежь развлекалась до поздней ночи. Всю ночь здесь было душно от дыма и алкоголя. Почти каждый день, после двух бокалов вина, всегда появлялся кто-то, кто доставлял неприятности. Именно с такими людьми приходилось иметь дело Вэй Цяню. Его рука только зажила, а уже начался новый период интенсивной жизни наполненной драками и разборками. Почти каждый день ему приходилось иметь дело с теми, кто хотел подраться. Каждое утро он возвращался весь в дыму, запахе алкоголе и синяках. Всего за два месяца Вэй Цянь превратился из "безымянного бешеного пса" в известного в своих кругах бандита. Ле-гэ довольно хорошо относился к своему способному младшему брату, за это время он смог заработать большое количество денег. В этот период работа Вэй Цяня давала ему много выгодных преимуществ, в том числе он возможность постоянно интересоваться у Ле-гэ не был ли обнаружен тот извращенец. Но, видимо, потому что желание Сань Пана услышали небеса, его так и не нашли. После жестоких битв, которые он переживал одну за другой, тело Вэй Цяня возмужало, и люди стали называть его Сяо Вэй-гэ. За очень короткое время он приобрел опасную ауру настоящего бандита. По сравнению с мальчиком, который тайком уходил из школы в обеденный перерыв, чтобы подработать в бильярдной, он стал совсем другим человеком. Насилие - это очень опасный навык. Такой навык может расти, укореняться и, в конце концов, изменить сущность человека. Люди, которые никогда не сталкивались с этим, не поймут, почему кто-то может стать зависимым от насилия. Это как наркотик, который дает мгновенный выброс адреналина в кровь, формируя искаженную самооценку и уверенность в себе. Чувство безопасности, сопричастности и даже степень самоуважения, которых достиг Вэй Цянь, были очень велики и росли с каждым днем под пристальными взглядами младших гэ. В этих условиях Вэй Цянь смог найти в себе определенную "ценность". Насилие может принести человеку опыт схожий с "успехом", и так же, как "успех" сразу превращает человека в преуспевающую личность, так же и "насилие" сразу превращает тебя в жестокого человека. Люди, зависимые от этого вида адреналина, начинают все больше самоутверждаться, не думая о последствиях и не ища другие способы решения проблем. Опасения и чувство вины первыми рушатся при столкновении с ситуацией, в которой гуманизм больше не проявляется, затем начинает рушиться и самообладание, пока в человеке капля за каплей не исчезает вся совесть, мораль и доброта. В конце концов наступает точка невозврата, и человек становится "безнадежным". Некоторые говорят, что "отчаянные люди" - это те, кто ради денег готов на все, в том числе и на то, чтобы расстаться с жизнью. На самом деле это неверно. То, что они получают взамен своей жизни, гораздо сложнее, чем просто понятие "ценность денег"... Что касается Вэй Цяня, то он был человеком, который шел по этому пути семимильными шагами. Сам он не понимал этого, но Сань Пан, молча наблюдавший за происходящим со стороны, был в ужасе. Наконец, Сань Пан не выдержал и во второй раз завел разговор наедине с Вэй Цянем: "Хватить этим заниматься. Почему бы тебе не пойти работать в интернет-кафе? Это гораздо проще, и у тебя будут перерывы в дневное время. Я помогу тебе забирать и отвозить мелких в школу, хорошо?" Была уже поздняя осень. Вэй Цянь, полагаясь на свой юношеский максимализм, был словно человек "плетущий циновки, который спит на холодном кане". [* прим. ksee_sem: китайская идиома "Плетущий циновки спит на холодном кане, продающий веер обмахивается рукой", аналогичная известной нам поговорке "сапожник без сапог". Смысл которой в том, что ты помогаешь всем другим, но не можешь помочь сам себе.] Он небрежно сунул голову под кран с холодной водой и помыл ее. Услышав это, он просто поднял голову. Он энергично вытер лицо и волосы полотенцем и отрицательно покачал головой, сказав: "В этом нет необходимости, не беспокойся". Сань Пану пришлось замолчать. Сань-гэ видел, как растет Вэй Цянь, и прекрасно знал этого ребенка. Можно что-то сказать ему один раз, тогда он поймет, что это проявление заботы и оценит, как доброе отношение к себе. Но если повторять это слишком часто, то его ослиный нрав давал о себе знать: или он не слушал ни слова, или просто убегал, чтобы уйти от диалога. Сань Пан решил сменить тему: "Эй, как ты думаешь, как там дела у Ма Цзы? Хоть мы и соседи, и я хожу в больницу к его матери каждый день, но я не видел его уже полмесяца. С ним ничего не случилось?" Мать Ма Цзы долгое время находилась в реанимации. Громадные счета за больничные расходы вынудили Ма Цзы распродать почти все имущество, что было. В конце концов Ма Цзы заложил свой дом и занял энную сумму денег, чтобы хоть как-то содержать мать и обеспечить ей уход. Однако она получила ужасные ожоги, ей пришлось ампутировать руку и ногу, и она больше никогда не сможет ходить. Возможно, ей придется жить, не вставая с кровати, до конца своих дней. У них больше не будет места, где можно было бы купить соевое молоко и горячие ютяо. Вэй Цянь призадумался над словами Сань Пана. Когда у него было время днем, он тоже заходил в больницу, проверял остаток денег на больничном счету и старался помочь им. Однако он тоже не видел Ма Цзы уже, наверно, с полмесяца, хотя они работали вместе в одном ночном клубе. Сань Пан нахмурился: "Ты думаешь, что с этим глупым мальчишкой что-то могло случиться?" После того, как он упомянул об этом, Вэй Цянь вспомнил. В один из вечеров, когда работал в ночную смену, он по каким-то делам задержался сверх своей смены и был в комнате видеонаблюдения. Около трех часов ночи его стало клонить в сон, и тут он по видеокамерам увидел, что Ма Цзы уходит, закончив уборку одного из помещений клуба. Изображение на мониторе было не очень четким, но Вэй Цянь заметил, что неподалеку от Ма Цзы идет кто-то еще. Рассмотреть человека не удалось, но было видно, что он старательно держится от Ма Цзы на расстоянии, идя следом за ним. Казалось, что он изо всех сил старается, чтобы другие не узнали, что он и Ма Цзы вместе. Потрясенный Вэй Цянь вышел из комнаты видеонаблюдения и, избегая угла обзора камер, осторожно последовал за ними. Он не осмеливался подойти слишком близко. Ма Цзы и мужчина были настороже и несколько раз даже оглянулись назад. Ма Цзы и мужчина свернули в небольшой переулок, защищенный от ветра. Еще не рассвело, и Вэй Цянь был слишком далеко от них, но это не помешало ему увидеть как Ма Цзы протянул пачку денег этому человеку. Мужчина взял деньги, кивнул, отщипнул несколько купюр и протянул их Ма Цзы. А еще дал какую-то сумку с вещами. После этого они поспешно разошлись в разные стороны, а у Вэй Цяня разболелась голова от прохладного утреннего ветра поздней осени. Убедившись, что мужчина ушел, Вэй Цянь еще несколько минут осторожно следовал за Ма Цзы. Только когда он почувствовал себя в безопасности, он вышел и крикнул: "Ма Цзы!". Он хотел расспросить Ма Цзы о случившемся, но Ма Цзы оглянулся и, словно испуганная птица, тут же бросился бежать. Вэй Цянь побежал за ним следом. Ма Цзы бежал быстро, как кролик, преодолевая многочисленные повороты переулка, и Вэй Цянь очень быстро потерял его из виду. Вэй Цянь со всей силы пнул камень и негромко выругался: "Черт!". В итоге Вэй Цяню ничего не оставалось, как пойти к двери дома Ма Цзы и ждать его возвращения. Так он прождал почти до рассвета. В его собственном доме уже загорелся свет. В квартире Сяо Юань и Сяобао собирались идти в школу, но Ма Цзы так и не появился.