Любовь – это обещание

Позже вечером Каролина шла по лесу с Ребеккой. Они охотились. Точнее, должны были. Ребекка вела себя слишком шумно, много разговаривала и совершенно не могла сосредоточиться на запахах. На самом деле, Каролина с удивлением осознала, что подруга не различает запахи так же точно, как она. Вероятно, потому, что Ребекку они интересовали намного меньше. Каролина вдруг резко остановилась и прижала руку ко рту сестры. Та на секунду опешила, но, увидев напряженное лицо подруги, тоже замерла. Они прислушивались. Каролина чувствовала запах крови. Сильный, сладкий, тягучий. Это была не животная кровь. Девушка напрягла слух. Слабый стон и звуки... она знала этот звук, – с ним разрывается кожа в момент, когда под нее входят клыки. Каролина не успела ничего предпринять. Ребекка все поняла одновременно с ней и сорвалась с места размытым пятном. В глазах девушки не осталось ничего человеческого. Каролина выругалась и рванулась следом. Она летела по лесу, чувствуя силу в ногах. Скорость становилась все больше, но Ребекка все равно бежала впереди. К моменту, когда Каролина догнала сестру, было уже поздно. Мысли путались, в голове стоял туман. Держась за последнюю здравую мысль, пребывая в абсолютном отчаянии от неспособности себя контролировать, девушка быстрым движением подняла юбку, схватила нож и вонзила его себе в ногу. От острой боли она упала на колени. Туман рассеялся. Огромными глазами Каролина наблюдала за тем, как молодую девушку с трех сторон разрывают голодные звери: Коул, Клаус и Ребекка. Сестра прибежала последней, поэтому вцепилась в единственное место, до которого смогла дотянуться – в руку. Кровь, хлеставшую из шеи незнакомки с двух сторон, жадно глотали братья. Каролина изо всех сил сжимала нож, не вынимая его, чтобы рана не затянулась. Боль отвлекала ее от сумасшедшей жажды, от желания броситься вперед и вонзиться в тело девушки. Там уже почти нечем было живиться. Всего через несколько мгновений все было кончено. Полностью обескровленное тело повисло на руках молодых людей. Они постепенно начали приходить в себя. Коул с удивлением заметил сестру, а затем перевел взгляд на Каролину. Казалось, он не увидел нож, потому что первым, что сделал юноша – приложил палец к губам и поднял брови, как бы призывая ее сохранить секрет. Каролину затошнило. В мгновение размытым пятном перед ней появился Клаус. Мужчина обхватил ее руку и резко вытащил нож. Девушка вскрикнула от боли и неожиданности. Ее рука с силой сжала плечо мужа. Нож отлетел в сторону. Она тяжело дышала, тянула воздух через зубы и нос, не в силах сосредоточиться. Сильный запах крови все еще висел в воздухе и будоражил ее ноздри. Десны болели от желания вцепиться в кого-нибудь и осушить. Перед лицом Каролины появилась рука. Точнее, кисть. Как зачарованная она смотрела на бьющиеся под кожей вены. – Давай, – послышался сверху размытый голос Клауса. Девушка сорвалась. Ее клыки жадно вонзились в руку, оторвав большой кусок кожи. Та стремительно начала заживать, но прежде, чем рука затянулась, Каролина успела сделать несколько глотков крови, фонтаном забившей из артерии. Она снова и снова разрывала клыками кожу, как безумная. Каролина не слышала, как сквозь зубы шипел от боли Клаус, не видела, как он сжимал другую руку в кулак. После полутора недель на крови животных, ощущать эту терпкую сладость на языке было для Каролины все равно, что вкусить сочного, прожаренного мяса после недели на сухом хлебе. Она не могла остановиться. Вдруг девушка осознала, что ее отрывают от вены. Каролина с упорством рванулась вперед, но мужская рука сжалась на ее шее и с силой придавила к земле. Удар был настолько мощный, что из груди девушки выбило весь воздух. Голова болела. Она часто моргала, пытаясь прийти в себя. Клаус смотрел в лицо жены, стараясь определить, насколько она не в себе. Вены еще чернели под глазами Каролины, но уже начали слабеть и исчезать. Она с удивлением обнаружила, что придавлена к земле весом двух мужчин. Клаус держал ее за шею, – хватка становилась слабее, – а за плечи прижимал к земле Коул. Ребекка стояла в стороне, слизывая с рук остатки крови и внимательно наблюдала за подругой. Каролина взглянула в лицо мужа и зажмурилась. Оно было бледным, можно сказать обескровленным. Она сделала ему больно. В мыслях девушки появилось воспоминание о том, как рвалась кожа на руке. Снова, снова и снова. – Прости, – зашептала Каролина. – Прости, прости меня. Руки, державшие ее, ослабли. Девушка подняла ладони и закрыла ими лицо, не в силах смотреть на измученного мужа. Слезы потекли из глаз, предвещая истерику. Как одержимая, она продолжала бормотать слова извинения, словно это могло облегчить ту боль, которую она ему причинила. Каролина почувствовала, как ее приподняли и притянули к груди. Клаус обнял жену и стал гладить ее по голове, в попытке успокоить. Он укачивал ее на своих коленях, как ребенка. Коул переглянулся с Ребеккой. Даже девушка не ожидала от Каролины такого поведения. Она всегда проявляла спокойствие и выдержку. Казалось, Каролина легко держалась на крови животных, пока они жили в доме, поэтому молодые люди никогда бы не подумали, что она так быстро сорвется от запаха или вида крови. Клаус не понимал, что происходит с его женой. Каролина отличалась удивительной силой воли и храбростью. Она отчаянно защищала то, что считала важным, тонко умела чувствовать чужие эмоции и сопереживала. Она вставала на его сторону даже испытывая обиду. Все эти качества вызывали у мужчины искреннее восхищение. Ритуал все изменил. Каролина словно уменьшилась – стала слабой и беззащитной. Она замкнулась в себе и выглядела так, как будто потеряла душу. Вначале Клаус подумал, что жена испытала слишком сильный страх перед временной смертью. Отец не отличался деликатностью, а Ребекка рассказала, что бросилась на сестру в попытке ее защитить. Каролина видела, как подруга умерла в попытке спасти ее, видела, как умер ее муж. После того, как она потеряла свою семью, испытать что-то подобное еще раз... Клаус не мог представить, что она почувствовала, когда очнулась. О чем думала? Опустошение в лице жены пугало его. Мысленно он постоянно возвращался к последним дням до ритуала. Он помнил, как взбудоражена была Каролина, когда нашла пещеру за водопадом. Как она смеялась, бегая по полю с девушками в день купания. Она излучала свет. Ничего не осталось. Клаус пытался вспомнить, что помогло ей в первый раз, после переезда. Он проявил спокойствие и внимание, позволил ей самостоятельно пережить те сложные эмоции, которые он даже не мог понять, но ничего не менялось. Затем пришел голод. Жажда крови еще больше все усложнила. В момент, когда Клаус оторвался от тела мальчика, убитого женой и присмотрелся к ее лицу, его охватил ужас такой силы, что впору было взвыть. Он вел себя как зверь. Она боялась его. Когда Каролина бросилась к дереву, прочь от него, сердце Клауса чуть не остановилось от боли. Лишь спустя некоторое время он осознал, что девушка не боялась его. Она боялась за него. Что-то надломилось внутри Клауса. Решение пришло внезапно, и он не успел даже как следует его обдумать. Каролина была такой слабой, несчастной в его руках. Впервые с момента их встречи, Клаус не чувствовал, что жена подавляет его. Он видел, как она буквально рассыпалась на части. Мужчина не знал, что делать с тем, что Каролина очевидно видела чудовище в себе и не замечала, что все они стали такими. За время заточения в доме Клаус надеялся, что жена постепенно оттает. В компании семьи, живых и здоровых, ей должно было стать легче. Они играли в хнефатафл, и он видел, как уплывают мысли Каролины куда-то в сторону от доски. О чем она думала? Заточение тяжело давалось Клаусу. Жажда крови была неумолимой. Когда Коул заговорил про охоту, Клаус понял, что не может оторвать взгляд от жены. Часть своей крови она отдавала ему, практически голодала, постоянно сдерживалась. О чем она могла думать, когда они вот так, словно дикие звери, обсуждали охоту на других зверей? Клаус знал Коула, знал, что тот ни за что не ограничится животными, – это была лишь мера, чтобы убедить большинство. Понимала ли это Каролина? Ее удивительная способность почти что читать мысли других людей пропала после ритуала. Клауса беспокоила реакция жены, но она проявила знакомую стойкость, и это дало ему надежду. Конечно же, как только отец выпустил их из дома, мужчину перехватил младший брат. Коул вальяжно закинул руку на плечо Клауса и тихо заговорил, стараясь, чтобы никто не смог подслушать их диалог: – Поохотимся? – Тебе вроде сказали ходить везде с Финном? – приподняв брови, с улыбкой заметил мужчина. Брат закатил глаза. – Зануда побежал к мамочке, Элайджа стережет Ребекку и Каролину. Никто не заметит. Клаус внимательно всмотрелся в темные, взбудораженные глаза Коула. Они оба понимали, что речь шла не о животных. Их кровь была ничем по сравнению с чувством восторга от горячей человеческой крови. Клаус испытывал облегчение от осознания, что хоть кто-то в семье разделяет его ощущения. Мир стал невероятно красочным. Клаус мог поднять поваленное в лесу дерево одной рукой и бежать быстрее лошади на полном скаку. Если жажда крови была платой за это ощущение могущества, то он готов был ее платить. Помимо прочего, Клаус помнил о жене. Она находилась не в том состоянии, чтобы охотиться самостоятельно. Она нуждалась в нем. Чтобы кормить ее и самому не сходить с ума, ему понадобиться нечто большее, чем чаша с кровью кабана. Клаус не мог позволить себе щепетильность. Поэтому мужчина легко согласился с предложением брата. Вдвоем они выследили девушку, Коул увел ее подальше в лес. Он был само обаяние, пока не проявил свою истинную сущность. Клаус был уверен, что сердце девушки остановилось ровно перед тем, как он подлетел к ней, чтобы разделить с братом ужин, но их неожиданно прервали. Ребекка вытянула часть крови, оставив братьям меньше, чем то, на что они рассчитывали. Клаус был еще голоден, когда заметил запах крови, исходящий от Каролины. Нож в ее ноге чуть не лишил его рассудка. Каролина тряслась в его руках, всхлипывая и выпрашивая прощение за боль, которую он уже начал забывать. Рука затянулась легко и быстро, но голод стал только сильнее. Клаус утешал жену, укачивал ее в руках, и его охватывал сложный ворох эмоций: отчаяние от неспособности развеять боль Каролины и безжалостное чувство превосходства, ведь она так сильно нуждалась в нем. Она цеплялась за него так, словно он стал ее единственной опорой в мире. Еще недавно он цеплялся так же за нее, вымаливая прощение. Тогда он боялся разочарования Каролины, ее презрения, ее ненависти. Сейчас он чувствовал себя сильным. Мрачная мысль промелькнула в голове мужчины: она не покинет его. До тех пор, пока она не видит в нем чудовища, до тех пор, пока считает чудовищем себя, она будет опираться только на него. Эта мысль показалась Клаусу слишком жестокой. Он не хотел видеть жену сломленной. Он хотел, чтобы она снова обрела силу, пусть и не представлял, что нужно для этого сделать. Конечно, пропажа двух людей не осталась незамеченной. По поселению ходили слухи о стае диких зверей, проходившей рядом. Люди боялись ходить в лес, старались не покидать дома. Косо смотрели и на детей семьи Майклсонов. Кто-то – из-за их неожиданной болезни, кто-то – из-за странных слухов, которые неизбежно возникали в толпе. Майкл рвал и метал, но дети молчали. Никто из них не признался в содеянном, хотя каждый знал, что не сдержались именно Клаус и Коул. В какой-то момент Каролина подумала, что их выдаст Финн. Она смотрела на него, пока Майкл искал виновных. Финн перевел взгляд на ее уставшее, измученное лицо, задумался и промолчал. Постепенно они выясняли все возникшие после ритуала последствия. Среди членов семьи начали ходить разговоры о том, что, возможно, вскоре им придется переехать в другое место. Смерти людей нельзя будет бесконечно скрывать и сваливать на диких животных. Однажды деревенские жители все поймут, а гнев обезумевшей толпы страшен. Чтобы никто не смог причинить им вреда, Майкл принял решение сжечь белый дуб, как главный источник опасности, – Эстер была уверена, что это единственное, что может по-настоящему убить ее детей. Никто не знал, откуда появился огонь. Поселенцы в ужасе бегали за водой, заливая ею крыши, чтобы пламя не переметнулось на дома. За всеобщей суматохой никому не было дела до того, что старое могучее дерево сгорело дотла. Лишь после, пережив бедствие, люди в печали воззвали к богам, стремясь понять, за что были наказаны. Сразу после пожара Каролина пришла к наставнице, – помогать людям с ожогами. Вначале Аяна хотела прогнать девушку, ведь к ней приходили раненные люди, у большинства из них шла кровь, однако Каролина проявила упорство. На протяжении нескольких часов она передавала наставнице нужные травы и ткани, ходила за водой. Аяна видела, как постепенно бледнело лицо девушки, как она иногда отворачивалась, словно не в силах выносить вида крови. Люди были слишком испуганы и удивлены, чтобы замечать странности Каролины. Когда последний пациент покинул дом знахарки, девушка уже едва сдерживала себя. Ее выдавало тяжелое дыхание и ногти, впивающиеся в ладони. Боль помогала в контроле, но слабо. Аяна с напряжением следила за ученицей, готовая отразить нападение. – Наставница? – послышался тихий голос девушки. Он звучал спокойно, очень устало. – Да? – Можно ли как-то узнать... – Каролина замялась. Из-за голода сложно было составлять предложения, слова пропадали в тумане, и девушка по-настоящему напрягалась, чтобы задать вопрос. – Моя матушка, ей сложно давалось вынашивание детей. Можно ли как-то понять, передалась ли мне ее слабость? Я ведь потеряла... из-за ритуала... но я подумала, вдруг это повлияет на следующую беременность? На лице Аяны появилось выражение, которое Каролина предпочла бы никогда не видеть. Глубочайшее сожаление отражалось в темных глазах женщины. Девушка поняла, что не захочет услышать ответ на свой вопрос, но было слишком поздно. – Я думала, ты знаешь. – Знаю что? – с хрипом выдавила Каролина. Ее дыхание начало учащаться, вены проступали под глазами и снова исчезали под кожей. – Ритуал дал вам долголетие. Вы не можете быть ранены или убиты, но вы также и не будете стареть. Вас убили, а затем вернули к жизни. Вы живете в посмертии, на грани между этим миром и миром иным. Вам не нужна еда или сон, как живому человеку. С некоторой точки зрения, вы все еще мертвы, просто в сознании. А раз так... мертво и чрево. Ты никогда не сможешь родить, Каролина. Девушка выбежала из дома Аяны, задыхаясь. В ее глазах стояла пелена, но даже сквозь нее Каролина заметила внимательный серый взгляд напряженной фигуры, что стояла у дома напротив. Он слышал? Ужас поднялся в груди девушки, и она бросилась бежать, не видя дороги. Каролина не замечала испуганных вскриков людей, которых отталкивала, пока стремилась как можно скорее убраться подальше от этого места. Подальше – куда? Как только фигуру скрыли первые деревья, Каролина ускорилась и стала размытым пятном на фоне леса. Она слышала крик мужа, буквально чувствовала, что он преследует ее, но не смела остановиться. Он слышал? Каролина закричала, когда Клаус догнал и с разбегу повалил ее на землю. Они спутались руками и ногами, валясь по земле в попытке взять верх друг над другом. Клаус не мог понять, откуда в девушке столько отчаяния и силы. Она прижала его к земле и забралась сверху. Лицо Каролины исказилось, слезы лились из красных глаз, вены пульсировали под нижними веками. – Ты слышал?! Девушка кричала. Глаза Клауса округлились от удивления. – Что? – Ты слышал?! – продолжила в ярости спрашивать Каролина. Она потянула его за рубашку и, не рассчитав сил, разорвала лен. Клаус перехватил руки жены прежде, чем она бы успела сделать что-то еще. Ее голос превращался в рычание глубоко в горле, и Клаус вынужден был закричать, чтобы она его услышала. – Нет! Я ничего не слышал! Да что с тобой творится? Каролина задрала голову и взвыла. Душевная боль дробила ее кости в мелкую крошку. Истерика сотрясала тело девушки. Почему? Почему боли не становится меньше? Сколько еще она выдержит, прежде чем лишится ума? Каролина уже не была уверена, что находится в здравом уме. Ее трясло так сильно, что Клаусу пришлось обхватить жену руками, обвиться вокруг нее, подобно дереву. Она стояла на коленях между его ног и рыдала, не стесняясь клыков и вен, проявившихся на лице. – Я все потеряла, все... – бессвязно бормотала девушка. Каролина повторяла это снова и снова, и только с третьего раза мужчина смог разобрать ее слова. Его глаза расширились от понимания. Уверенный, что жена все еще страдает из-за смертей во время ритуала, он взял ее лицо в ладони и поднял его, заставляя их встретиться взглядами. За пеленой слез Каролина почти ничего не видела. – У тебя есть я! Ребекка, Элайджа, Коул, Финн. У тебя есть все мы! Мы живы, Кэр! Ты никого не потеряла. Он потянул девушку вперед, прижимая ее лицо к своему плечу и крепко сжал в объятиях. Руки мужчины бродили по спине, плечам, волосам, словно пытались забрать ее боль. – У тебя есть я, – шептал Клаус в ухо девушки, покачивая ее вперед-назад. Каролина икала от слез. Ее тело еще долго сотрясала дрожь, а в сознании девушки звучали слова мужа. У тебя есть я. Каролина сжала пальцы на плечах Клауса и всхлипнула в последний раз. Мрачная решимость загорелась в глубине ее опустошенных глаз. Позже девушка не раз мысленно возвращалась к этому дню. К этому моменту. В итоге Каролина вынуждена была признать, что случившееся стало неизбежностью, к которой вело каждое произошедшее с ней событие с момента нападения волков на деревню. Незадолго до обручения она дала обет: защищать свою новую семью. Но она не могла спасти Хенрика. Она даже не знала, что он в опасности. Ее первый обет показался девушке наивным. Успокаиваясь от истерики в руках Клауса, Каролина снова вспомнила то обещание. В этот раз она добавила к нему кое-что еще: что бы ни произошло, она будет защищать свою новую семью. Любыми средствами и способами. Клаус почувствовал губы Каролины на оголившейся коже плеча и напрягся. Ее слезы остановились, а нос водил вдоль плеча мужчины, к шее и обратно. Она втягивала в себя запах его кожи, чувствовала языком бьющуюся жилку, но не кусала. Клаус заметил, как напряглись мышцы рук девушки, пока она сопротивлялась жажде. На самом деле, он ожидал ее у дома Аяны как раз из-за этого. Членам семьи было очень тяжело наблюдать за раненными. Большинство убежало в лес или дом. Клаус едва держал себя в руках и то благодаря тому, что плотно перекусил во время пожара. А Каролина была в центре бедствия, в том самом месте, куда пришел каждый раненный человек. То, что она до сих пор держалась вызывало уважение. Клаус положил ладонь на макушку жены и прижал ее к своей шее. Его губы коснулись верхнего краешка ее уха. – Все в порядке, милая, – едва слышно прошептал Клаус. В следующее мгновение его шею пронзила боль вперемешку с удовольствием. Это было почти так же хорошо, как пить самому. Осознание того, как сильно Каролина нуждалась в нем, пьянило мужчину. Девушка напрягала все мышцы в теле, чтобы не дать разрастись туману в голове. Она впервые укусила мужа, будучи в состоянии мыслить. Укус получился менее грубым, но все же рваным. Каролина вжала клыки в кожу, не позволяя той срастаться и слизывала бегущую кровь. Язык жгло горячей терпкостью. Девушка использовала всю имеющуюся силу воли, чтобы контролировать жажду. Она глотала не жадно, но пока еще слишком быстро. Каролина дрожала от восторга. Ей было так хорошо, что девушка готова была расплыться довольной лужицей у ног мужа. Тремор проходил, чувства успокаивались. Как только в горле перестало першить, Каролина заставила себя оторваться. Ее глаза тут же обратились к лицу Клауса, чтобы понять, насколько ему плохо. Кожа мужчины побледнела, но не так сильно, как в прошлый раз. Его чуть потряхивало, но, будучи прижатой к телу мужа, Каролина поняла, что это от возбуждения. Клаус перевел взгляд с покрасневших глаз жены на ее губы. Его глаза потемнели, проявились черные вены. Мужчина вдруг наклонился и слизал остатки крови с губ Каролины. Словно ударила молния. Она выдохнула, не отрываясь взглядом от его глаз. Кожа Клауса горела, хотя на улице было холодно. Вдруг в голове девушки эхом раздался голос Аяны: «чрево мертво». Глаза Каролины потухли. Она стала выбираться из объятий мужа. Клаус с замешательством наблюдал, как девушка встала, отряхнула платье и сделала шаг в сторону. Что произошло? В ее лице он не видел и намека на ту бурю, что горела в ней мгновение назад. Мужчина чувствовал себя так, словно его ударили по голове. Он не мог понять, о чем думает Каролина. Что ее так беспокоит? Они решили проблему с кровью – ей никого не нужно убивать. Все те, за кого она боялась – живы. Да, Хенрик погиб, но Клаус был уверен, что дело вовсе не в нем. С отчаянной решимостью, мужчина подумал, что осталось всего одно, что он не сделал: он не спросил Ребекку.

***

Каролина сидела у воды. День выдался пасмурным. Холодным. По крайней мере, она думала, что он был холодным, судя по одежде людей в поселении. Девушка надела теплую накидку, чтобы на нее не смотрели косо. В лесу она сняла и постелила ее на землю. Деревья теряли последнюю листву. Лес наполняли запахи сосновой коры и мерзлой земли. Темнело. Уже вторые сутки Каролина проводила в одиночестве. Она уходила из дома и бродила по лесу, избегала родных, избегала мужа и сестру. Она много думала. Девушка начала постепенно восстанавливать контроль над своими эмоциями, и теперь ее разум стал более ясным. Эстер все еще не нашла, как исправить их жажду крови. Каролина слышала, как женщина призналась мужу, что не может это исправить. Еще она подслушала, что Майкл вырезал кол из белого дуба перед тем, как сжечь его. Девушка никому не рассказала об этом. Впервые после ритуала она стала проявлять внимание к семье, но не так, как они этого ожидали. Она наблюдала. Слушала. Следила. Каролина поклялась себе: любыми способами и средствами. Однако отношения в семье Майклсонов не были простыми. Все они ставили друг друга на разные по важности ступени. Поэтому в последние два дня Каролина выстраивала свой личный список приоритетов, на случай, если ей вдруг придется выбирать сторону. Возглавлял его Ник. Это единственное, что не вызывало никакого сомнения. Его она будет защищать в первую очередь. Девушка бросила камень в воду и наблюдала, как тот идет ко дну. Она испытывала что-то похожее. С момента пробуждения после ритуала она тонула в боли и скорби. Может, она начала тонуть намного раньше. Мысли о Нике заставляли держаться на плаву. Больше никого не было. И теперь не будет. Он все, что у нее есть. Каролина выдохнула и поднялась. Она медленно брела в сторону поселения. Вблизи, когда в поле зрения девушки появились дома, она вдруг замерла. Отчаянный вой раздался с другой стороны леса. Он был далеко, недоступный человеческому слуху, но Каролина тренировала свои чувства. Она мгновенно определила источник. И она узнала голос. Это был Клаус. Девушка бросилась мимо домов, стараясь контролировать скорость. Из дома Майклсонов вылетели Майкл, Элайджа и Ребекка. Последняя заметила подругу и бросилась к ней, в то время как остальные члены семьи уже бежали в сторону леса. Ребекка буквально влетела в сестру, хватая ее за плечи. – Прости, Кэр! Прости меня, я сказала ему! Каролина рвалась из рук подруги, но замерла, услышав ее слова. – Что ты сказала? – Про ребенка, – едва слышно выдохнула Ребекка, и Каролина сорвалась с места. Ее перестало волновать, что поселенцы могли видеть размытое пятно вместо бегущей девушки. Ее не беспокоили царапины, которые возникали и исчезали по мере ее продвижения вглубь леса. Все чувства Каролины сосредоточились на слухе, она бежала так быстро, как только могла в ту сторону, откуда слышался вой Клауса. – Мерзость! – кричал Майкл. В этот момент Каролина нашла их и с разбегу бросилась на колени перед мужем, закрывая его собой от Майкла. Элайджа стоял в стороне, и девушка не заметила испуг на его лице. Она посмотрела на мужа. Клаус все еще был в ярости, но та спадала из-за растерянности. Его взгляд был направлен на отца, вены проступали под глазами, на клыках еще блестела кровь. Но глаза... Каролина вскрикнула и отпрыгнула назад, приземлившись на ягодицы. Его глаза стали полностью желтыми. Она уже видела такие желтые глаза. Все произошло невероятно быстро. Майкл сделал шаг в сторону сына, протягивая вперед руку, чтобы схватить его. Любыми способами. Инстинкт возобладал над страхом и разумом. Каролина бросилась вверх и вцепилась клыками в руку Майкла. Он закричал и отбросил ее в сторону Клауса. Каролина с силой впечаталась в мужа, пролетев с ним несколько метров по земле. Она схватила его одной рукой за ворот, другой – за шею, подтянулась вперед и быстро зашептала на ухо: – Тайное место. В следующую секунду девушка оттолкнулась от груди Калуса, ее рука случайно сорвала ожерелье со скворцом. Каролина снова бросилась на Майкла и одновременно с этим закричала себе за спину: – Беги! Майкл с рыком отбросил ее к дереву, послышался крик Ребекки, Клаус размытым пятном растворился в лесу. – Дура! – взревел мужчина. – Элайджа, отведи ее к матери, я найду мальчишку. Майкл бросился за сыном. Каролина стонала от боли. Ее тело влетело в дерево, сломало его, и они вместе повалились на землю. У девушки болела голова. Ребекка бросилась к сестре вместе с Элайджей. Лицо Каролины еще не пришло в норму, но ей было не до смущения. Девушка внимательно вглядывалась в глаза деверя, пытаясь понять, о чем он думает. Ее брови сошлись к переносице, разбитая губа срослась, оставив в напоминание лишь кровь на подбородке. Все же у Майкла была тяжелая рука. Ребекка суетливо осматривала подругу. – Идемте, – тихо сказал Элайджа. – Куда побежал Ник? – взволнованно спросила Ребекка у сестры, но Каролина в ответ лишь покачала головой. Это было их тайное место. Она так никому и не рассказала о пещере и надеялась, что Ник тоже. Вода скроет его запах от Майкла. Они никогда не найдут его там. Каролина даже не понимала, почему он бежал. Картинка еще не сложилась в ее голове. Девушка с трудом могла поверить, что напала на Майкла и так яростно противостояла ему. Все, что знала Каролина: Ник был в опасности. Он и сейчас в опасности. Девушка чувствовала это своими обостренными звериными инстинктами. Втроем они добрались до дома. Молодые люди не спешили, поэтому к моменту их возвращения, в главном зале уже рвал и метал Майкл, который потерял след Клауса. Каролина расслышала голос мужчины издалека и заранее готовилась к схватке. В момент, когда они пересекли порог дома, Майкл бросился вперед. Элайджа и Ребекка, как по команде загородили собой Каролину, но он с силой отбросил детей в стороны, оказавшись нос к носу с девушкой. Мужчина тяжело дышал. Его лицо было искажено от ярости. Майкл закричал так громко, что стены дома могли содрогнуться: – Где он?! Каролина вздрогнула, но не опустила головы. Он был угрозой. Прямой угрозой ее мужу и девушка не собиралась склоняться. Не в этот раз. Каролина вздернула подбородок и с вызовом посмотрела в лицо Майкла. Она не боялась его. Ее гнев еще не утих и был не слабее его ярости. – Где он?! – снова заорал мужчина и ударил по стене рядом с головой Каролины. Стена проломилась. Девушка стояла прямо. Молчала. – Не надо, Майкл, я могу найти его, – словно издалека послышался голос Эстер. Каролина не отрывала взгляда от красных глаз Майкла. Вены на его лице пульсировали так сильно, словно готовы были взорваться в любой момент. Мужчина резко обернулся и посмотрел на жену. – Он носит мое ожерелье... – голос Эстер затих, когда ее взгляд упал на руку Каролины. Лицо девушки невольно исказилось от презрения, смешанного с превосходством. На ее сжатый кулак была намотана веревочка с ожерельем Клауса. Как же ей хотелось увидеть это потерянное лицо Эстер. Каролина обнаружила в себе бездонный колодец самых темных эмоций, и сейчас они все выплывали наружу при виде беспомощности могущественной хакса. Только в этот момент, глядя в глаза Эстер, Каролина поняла: она сделала это. Она спасла мужа. Они не могут найти его. Даже с помощью магии. Тело девушки полетело на пол от сильного удара. Хрустнула челюсть. Каролина застонала от боли и схватилась за лицо. Послышались возмущенные голоса, вперед бросились девери, Ребекка уже лежала поверх нее, защищая своим телом. Майкл осмотрел детей. Его лицо пылало от гнева. – Элайджа, Финн, Коул, за мной, разойдемся по лесу. Эстер, найди его и подготовь все! Майкл исчез в дверях, но перешел на нечеловеческую скорость только в лесу. С испуганными лицами за ним последовали сыновья, которые совсем не понимали, что происходит. Каждый из них с беспокойством взглянул на Каролину перед тем, как уйти. Девушка перевернулась и выплюнула на пол кровь и вылетевший зуб. Ее язык бродил по рту, но не нашел пустоты – похоже, новый уже вырос. Ребекка медленно поднялась и осмотрела лицо подруги. Ни синяка, ни царапины, ни покраснения. Все уже прошло, оставив после себя только боль и унижение. – Ребекка, принеси для меня кое-что, – быстро заговорила Эстер, вручая дочери лист пергамента со списком ингредиентов. – Часть найдешь в лесу, часть у Аяны. Скажи это из-за Клауса. Она поймет. Ребекка взяла у матери лист, но стояла на месте, неуверенно переводя взгляд с Эстер на Каролину. – Ну же, поспеши! – рявкнула Эстер, и Ребекка, подпрыгнув на месте от неожиданности, выбежала за дверь. Каролина сидела на полу. Ее взгляд уткнулся в лежащее неподалеку ожерелье. Эстер подошла и подняла его. – Как ты узнала? Каролина продолжала смотреть в пол. Ей хотелось промолчать. Хотелось вскочить и высокомерно поднять подбородок, как недавно, с Майклом, но почему-то девушка не смогла. Ее эмоции сильно колебались в присутствии Эстер. Она ненавидела эту женщину и жалела ее. Каролина не стала лгать. Она медленно поднялась с пола и смело взглянула в синие глаза Эстер. – Я не знала. Это была случайность. Женщина задумчиво кивнула. На самом деле, очень запоздало, Каролина вспомнила слова мужа в день свадьбы: «Это мамин подарок. Оберег. Она сказала, что пока он со мной, она всегда найдет меня». Найдет. Видимо память девушки бессознательно помогла ей. Или это действительно была случайность. Каролина не знала, что думать. – Ты ведь знаешь, где он. Эстер не спрашивала, – она утверждала, поэтому девушка решила молчать. Ее голова кипела от всего произошедшего. По дороге к дому у Каролины было некоторое время на размышления. Из записей отца девушка знала, что все волки – родственники. Это проклятье наследуется от отца к сыну. Но Майкл не был волком. Значит, Майкл не был отцом Ника. Осознание ошарашило Каролину. Кажется, Элайджа тоже все понял. Девушка не была уверена, успела ли понять Ребекка. – Он ваш сын? – прохрипела Каролина в спину Эстер. Женщина шла к очагу, но резко обернулась на голос. В ее тоне прозвучало искреннее удивление. – Конечно, он мой сын! – Тогда почему вы позволяете все это?! – девушка сорвалась на крик. Ее не беспокоило, что с улицы могли услышать. Дверь осталась приоткрыта, рядом с ней виднелась дыра. Эстер быстрым шагом подошла к невестке. – Каролина, послушай меня! То, что я сделала, этот ритуал, превратил вас в нечто другое. Отличное от людей. Сейчас, когда стала активной волчья сторона Никлауса, я боюсь даже подумать о том, во что он превратится! Майкл не тронет его. Я могу запечатать волка в нем, Каролина! Могу вернуть все так, как было еще пару часов назад! Но нам нужно найти его, пока не стало слишком поздно для ритуала! Каролина вывернулась из рук женщины и сделала шаг назад. Разговор становился все громче, все больше ярости девушка вкладывала в слова. – Очередной ритуал! Вы не исправляете ошибки, только создаете новые! С чего мне верить вашим словам? С чего мне верить, что Майкл не причинит вреда Нику?! – Потому что, как бы то ни было, он его отец! Он растил его и заботился о нем больше двадцати лет! – Я видела его заботу! – Ты ничего не знаешь! Голос Эстер стал истеричным. Ее глаза сверкали нездоровым блеском. Каролина не стала думать об этом. Ее эмоции брали верх над разумом. Девушка чувствовала, как проявилась ее нечеловеческая половина. Клыки царапали губы, но, кажется, нисколько не пугали Эстер. Женщина глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки. – Послушай, Каролина. Просто подумай об этом. Он такой же проклятый, как те, кто убил твою семью. Он будет обращаться в волка. Ты действительно готова бежать от нашей семьи, от нашей поддержи и жить с этим? Думаешь, Ник захочет сбежать? Ведь иначе не получится. Он будет испытывать чудовищную боль от обращения. Я могу избавить его от этого! Она почти убедила Каролину. Разумность доводов Эстер точными стрелами пролетала сквозь ярость девушки и оседала на сердце. Ее муж – волк. Такой же, как те, что убили ее семью. Он будет обращаться. Каролина уже думала об этом. Не могла не думать, но на тот момент спасение Ника было важнее. Девушка продолжала сомневаться. Огонь в ее глазах еще не потух. – Я не доверяю вашим ритуалам. Они уже слишком многое отняли у нас с Ником, – четко выговаривая каждое слово, со злостью ответила Каролина. Эстер напряглась всем телом. – Каролина, послушай... – Нет, это вы послушайте! – она всплеснула руками и сделала шаг вперед, заставляя женщину попятиться. Пальцем Каролина указывала в грудь Эстер и продолжала шагать, подталкивая противницу к очагу. – У меня очень хорошая память. Я до деталей помню ваш взгляд в вечер перед нашим обращением. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, какую эмоцию вы не смогли скрыть, несмотря на старание. Я думала, это была горечь от потери Хенрика. Нет. Сожаление. После ритуала я подумала, что возможно, вы сожалели о том, что придется заставить нас всех пройти через смерть, чтобы даровать силу. Но нет. Взгляд не тот. Другое выражение. Я не сразу осознала, у кого еще видела этот взгляд. Так выглядел Ник в день смерти Хенрика. Вина. Тогда я подумала, должно быть вы испытываете вину из-за ожидаемых последствий ритуала: жажды крови, страха солнца. Но вы тогда еще не знали о них. Я продолжила думать еще и, наконец, поняла. Хакса могут ощутить беременность. Из-за связи с природой. Аяна знала. Она почувствовала еще до того, как я могла даже задуматься об этом. Я думала, вы слабее ее, поэтому не заметили, но ритуал вроде того, что вы провели... Не представляю, сколько силы для этого нужно. Вы не слабее. Вы чувствовали вину. Вы смотрели прямо на меня. Вы знали, что я беременна, и что я потеряю ребенка! – тут Каролина сорвалась на крик, не выдержав давления от горечи и боли. В ее глазах стояли слезы. – Я потеряла его, Эстер! В ту же ночь Аяна вытолкнула его мертвые остатки из моего чрева! Моего мертвого чрева! Вы лишили нас не только ребенка, но и надежды когда-либо его иметь! В глазах Эстер стояла боль не меньшая, чем испытывала Каролина, но ярость затмевала сочувствие. Нет, она не поведется на это. Не после всего, что она потеряла. Не после всего, что пережила. Она никогда не простит Эстер. – Мне так жаль, Каролина, – со слезами на глазах прошептала женщина. Огонь трещал за ее спиной, отбрасывая блики на разъяренное лицо девушки, покрытое черными венами и залитое слезами. Презрение появилось в глазах Каролины – Мне не нужна ваша жалость. Эстер протянула руки вперед, но девушка резким движением отступила, не позволяя к себе прикоснуться. Голос женщины звучал печально, умоляюще. – Каролина, прошу, если мы не проведем ритуал, то ты потеряешь куда больше. Как и Никлаус. Майкл не позволит ему вернуться в семью без моего вмешательства. Девушка вскинула вверх брови. Она снова чувствовала себя сильной. Она знала, что имеет преимущество. В противном случае, Эстер не потребовалось бы молить о помощи. Баланс сил сместился. Каролина словно нащупала ту, недостающую, храбрую часть, которую, как была уверена, навсегда утратила. Девушка скрестила руки на груди и вскинула подбородок. – Ник не знает. На лице Эстер появилось недоумение. – О чем? – О вас. О том, что вы были в курсе, – голос Каролины стал спокойным, уверенным. Лицо вернулось к обычному состоянию, на нем даже появилась легкая усмешка. Жестокая усмешка. – Он только что узнал, что потерял дитя, и это уже вызвало такой взрыв. Остальные, кроме Ребекки, даже об этом не знают. Быть может их не сокрушит наша потеря, но что они подумают о вас? Сейчас они боятся Майкла и уважают вас, поэтому они готовы слепо следовать за ним. Но что произойдет, если они услышат всю историю? Как поступит любящая, добрая Ребекка, когда узнает, что мать навсегда лишила ее возможности завести семью? Как поступит Элайджа, искренне привязанный к Нику, готовый ради него выступить против отца? Как поступят Коул и Финн, узнав, что ради этого проклятого ритуала вы убили их племянника? В конце концов, это разрушит все, что вы так отчаянно зовете семьей. Мне не потребуется уводить Ника из семьи. Мне достаточно убедить остальных уйти с нами. Эстер во все глаза смотрела на девушку, словно не могла поверить, что эта жестокая Каролина и та светлая, сострадательная душа, что переступила порог ее дома – один и тот же человек. – Мне действительно жаль, – прохрипела Эстер. – Ты была такой доброй девушкой. – Как известно, наибольшая жестокость происходит из наибольшей доброты. Вам нечего предложить мне, Эстер. Я не боюсь Майкла. Если он попробует убить меня, а вы позволите, – это в равной степени уничтожит отношения в семье. Я слишком многое потеряла из-за ваших ритуалов. Тут в глазах женщины мелькнула какая-то мысль. В движения Эстер начала возвращаться прежняя уверенность. – А если я верну тебе, вам с Никлаусом, кое-что? Девушка скептично подняла бровь в ожидании продолжения. Эстер быстро думала. Ее глаза бегали по помещению, пока не остановились на лице собеседницы. – Что если я дам тебе возможность иметь ребенка? Каролина потеряла дар речи. Ее руки невольно опустились вдоль тела и повисли, как плети. Сердце девушки билось неровно. Она нещадно давила в себе чувство надежды, возникшее после слов Эстер. Каролина не могла доверять этой женщине, – Аяна сказала, что чрево мертво, что ритуал не отменить. Что еще могла сделать Эстер? Острый слух Каролины уловил шаги. – Ребекка идет, – быстро предупредила девушка. Эстер кивнула. – Сходи к Аяне, ты ведь доверяешь ей больше, чем мне, – дождавшись ответного кивка, женщина быстро продолжила: – спроси ее про петлю доверия. Затем возвращайся. Каролина поняла, что Эстер намерена продолжить подготовку к ритуалу. Девушка развернулась и быстрым шагом направилась к выходу. В дверях она столкнулась с Ребеккой. Сестра бросила взгляд за спину Каролины, но увидела лишь мать. Одними глазами она спрашивала подругу, все ли в порядке. Та кивнула и уверенным шагом направилась к дому наставницы. Аяна громко ругалась. Она ругала Эстер, Каролину, Майкла и, как она выразилась, «всю его проклятую семью». И все же женщина объяснила ученице о том, что такое петля доверия. Она используется, чтобы заставить договаривающиеся стороны исполнить свои клятвы под страхом смерти. Каролина вздрогнула, когда услышала об этом. Однако Аяну смутило то, что Эстер вообще заговорила о заклинании, так как женщина не была уверена, что оно способно убить Каролину. Получается, Эстер ставила себя в заведомо проигрышное положение. Аяна долго знала свою подругу, – женщина не стала бы так просто отдавать кому-то преимущество. Было что-то еще... Так как сформировать петлю доверия должна третья сторона, Аяна отправилась вместе с Каролиной обратно в дом Майклсонов. У дверей стояли трое молодых людей. Девушка напряглась, осознав, что внутри ее ждет Майкл. Аяна прошла первой. Когда Каролина проходила мимо деверей, двое из них смотрели с напряжением. Коул с ухмылкой пробормотал: – И когда это у вас успели появиться тайные места? Я почти ревную. Каролина невольно улыбнулась юноше. Похоже, Клауса они не нашли. Девушка зашла в дом и услышала, как бьется посуда. Мебель летала по помещению, разлетаясь в щепки. Вскрикнула и выбежала из дома Ребекка. Майкл заметил в дверях невестку и бросился было к ней, но его остановила рука жены. Ее голос звучал спокойно, слегка устало. – Дай нам немного времени, я почти закончила подготовку. Мужчина бросил яростный взгляд в сторону Каролины и направился к выходу. Только у самой двери он бросил через плечо: – Убедись, что она скажет правду. Хлопнула дверь. Запоздало Каролина заметила, что помещение заполнил запах тлеющей полыни. Она невольно поднесла руку к лицу и стала махать ею, чтобы дышать стало легче. Действия девушки не прошли мимо внимания Эстер. – Это нужно, чтобы снаружи нас никто не услышал, – спокойно пояснила женщина. – Даже те, у кого очень чуткий слух. Каролина перевела взгляд на наставницу, и та кивнула. Вся эта магия заставляла девушку нервничать. Она не доверяла Эстер, но начинала чувствовать, словно теряет преимущество. Уверенность, с которой Каролина покинула дом, медленно таяла под решительным напором светловолосой женщины. – Я сделаю для вас петлю доверия и уйду. Я не запомню клятвы, так что вы можете говорить свободно. Аяна подняла с пола веревку и вытянула ее перед собой, протягивая один конец Эстер, а другой – Каролине. Девушка неуверенно подошла ближе и взяла веревку в руки. Теперь только они с Эстер держали ее. Аяна достала нож и сделала небольшой надрез на ладони. Затем она вытянула руку так, чтобы кровь капала на веревку. – Начинайте. Аяна смотрела вперед и выглядела так, словно находится в трансе. У Каролины было сильное желание помахать рукой перед лицом наставницы, чтобы проверить свою теорию, но в этот момент заговорила Эстер. – Мы обмениваемся клятвами о том, что сделаем. Клятву нельзя нарушить. Так как петля, скорее всего, не сможет тебе навредить, я предлагаю следующее: я поклянусь, что сразу после заключения договора произнесу заклинание, которое позволит тебе зачать дитя. Ты, в свою очередь, дашь клятву, что расскажешь, где прячется Никлаус, а также не будешь вмешиваться в ритуал или пытаться исправить его последствия. Чтобы сделка была честной, ты узнаешь, какие условия нужно выполнить для зачатия только после того, как я запечатаю волчью половину Никлауса. – Условия? – Да, заклинание очень сложное, оно потребует от тебя определенных действий. Однако я не лгу. Ты сможешь зачать. В противном случае, петля убьет меня еще до того, как я смогу провести ритуал для Никлауса. У тебя есть еще какие-то условия? Девушка внимательно смотрела в лицо Эстер, но она оставалась спокойной и уверенной. Кровь Аяны капала на веревку и стекала на пол. Неожиданно Каролина осознала, что у нее даже не было времени подумать. Если она сейчас поклянется, что расскажет, где Ник… она предаст его. Позволит им провести еще один непонятный ритуал, запечатать часть его сущности. Волчью часть. Часть, которую Каролина боялась до безумия. Но ведь Ник и раньше жил без нее, проклятье только принесет ему мучения. Взамен же они получат нечто намного более ценное. Дитя. Аяна сказала, что петлю нельзя обмануть, а значит Эстер обязана выполнить свою часть уговора. Девушка не доверяла магии, не доверяла Эстер. Все это мучило ее. Предать Ника, когда он доверился ей… никто не знает про их тайное место, он поймет… поймет, что это была она. Что если он не простит ей это? Что, если ритуал как-то навредит ему? Каролину затрясло. Она думала о ребенке. Ребенке от Ника. Чудесном светловолосом малыше с голубыми или серыми глазами. Он у нее почти был. Ей так его хотелось. Ник не будет страдать. У них появится своя семья. Все, как и должно было быть, это ведь то, о чем она мечтала! Каролина нахмурилась. – Поклянитесь еще, что ритуал не навредит Нику. Эстер кивнула и произнесла свои клятвы. Девушка застыла, наблюдая за тем, как веревка вдруг начала краснеть от центра в сторону Эстер, словно пропитываясь кровью. Язык Каролины онемел от страха. Девушка глубоко вздохнула. Она чувствовала себя так, словно шагала в пропасть. Вдох. Выдох. Прыжок. Кровь распространилась по веревке в сторону Каролины и сделала ее полностью красной. Аяна откинула голову и заговорила на незнакомом девушке языке: – Si fides solvitur nodus interficit. Веревка поплыла вверх, выскользнула из рук и завязалась в петлю. Аяна тряхнула головой, взгляд женщины понемногу прояснялся, и она смогла увидеть, что заклинание свершилось. – На этом я закончила. Больше не втягивай меня в свои дела, Эстер. Женщина кивнула, Каролина проводила наставницу взглядом. Веревка упала на пол, кровь с нее начала пропадать, словно впитывалась в пол. Несколько любопытных глаз заглянули в дверной проем, когда уходила Аяна. Эстер махнула рукой, и дверь резко захлопнулась. Затем женщина подошла к Каролине и схватила ее за руки. Девушка дернулась, но с удивлением осознала, что не может вырваться. – Идем со мной, я произнесу заклинание. В дальнем углу зала на полу углем был изображен какой-то символ. Эстер поставила невестку в его центр и, продолжая держать ее за руки, закрыла глаза и начала бормотать на незнакомом языке. Свечи взвились вверх, ярче освещая помещение. Символ под ногами Каролины начал менять цвет и становиться белым. Прямые линии пересекались внутри круга, образуя острые углы. Каролина нервничала. Ее решение было принято на эмоциях. Быстрое и опасное. Девушка не знала, что будет делать, если муж не простит ей предательство. Сможет ли дитя утешить его? Смогут ли они вообще зачать дитя, если он станет избегать ее? Ужас и отчаяние сковывали тело Каролины. Что же она наделала? Девушка ждала, что что-то произойдет или она что-то почувствует, но Эстер говорила, а символ побелел. Больше ничего не было. Когда женщина замолчала, в помещении резко погасли все свечи. Каролина вздрогнула от неожиданности. В воздухе висел запах тлеющей полыни. – Готово. – И я должна просто поверить? – В случае лжи меня бы уже задушила петля. Если я тебя обманула, а ты скажешь правду про то, где искать Никлауса, я тут же задохнусь и не смогу провести над ним ритуал. Или ты не доверяешь Аяне? Каролина терла руки в местах, где ее касалась Эстер. Следов не осталось, но она все еще чувствовала цепкие пальцы. – Я не доверяю магии. Эстер с ловкостью змеи рванулась вперед и схватила невестку за запястье. – Игры кончились, Каролина. Где Никлаус? Девушка попыталась вырваться, но у нее не получилось. Выбора не оставалось. Каролина металась между презрением к себе и отчаянием. Что еще она могла сделать для Ника? Разве так не лучше для всех? Разве она не предаст его? «Ты уже его предала». «Но он будет невредим, и мы получим дитя». Каролина боролась с собой. Она еще могла отступить, остаться пусть и в неведении, но до последнего на стороне мужа. Петля не сможет причинить ей вреда. Разве это была его сторона? Разве она не предает его только больше тем, что молчанием вынуждает страдать от проклятья? Она ведь уже все решила! Каролина зажмурилась, вдохнула, выдохнула и рассказала про пещеру.