Глава 3
1002 год, январь. Королевство Франция Каролина отчаянно всматривалась в белый горизонт в поисках земли. Ее острый взгляд не различал ничего кроме воды, тянувшейся до самого края мира и переходившей в небо. Падал снег. Девушка провела взглядом вправо, вдоль борта кнорра. Ее голубые глаза встретились с карими глазами Элайджи, сидевшего у руля. Ветер был совсем слабым, и судно плыло невыносимо медленно. Стояла тишина. Деверь молча наблюдал за ней. Несмотря на то, что прошло уже несколько недель, как они были заперты в замкнутом пространстве корабля, в глазах Элайджи Каролина все еще видела неодобрение. Девушка резко отвернулась. Воспоминание мелькнуло в ее голове. Пять недель назад Майкл подтолкнул Ребекку к сестре и заговорил властным тоном, выдававшим раздражение: – Следи, чтобы она все время была здесь. Остальные идут со мной. Братья недоуменно переглядывались, но не решились спорить с отцом. Из них троих только Элайджа имел слабое представление о том, что происходит. Майкл подхватил Эстер и направился в лес, двигаясь все быстрее и быстрее. Каролина рванулась вперед и схватила Элайджу за руку, чтобы придержать его. – Помоги Нику, – отчаянно зашептала девушка, с опаской поглядывая в ту сторону, куда ушли остальные. Элайджа нахмурился, но остался на месте. – Как? Мне не справиться с отцом. – Это не нужно. Они его не найдут, точнее не сразу. Пещера та, но у нее два входа и нельзя пройти насквозь – там лишь небольшое отверстие, через которое поступает воздух. Предупреди Ника. Если нырнуть под водопад, там есть проход. Ты слушаешь? Элайджа выглядел отстраненно, поэтому Каролина вынуждена была убедиться, что молодой человек все еще слушает ее, а не думает о чем-то еще. Но он, по-видимому, думал, потому что сразу же спросил: – О чем ты договорилась с матерью? – Что? – Ты чуть ли не плюнула в лицо отцу, когда он спросил, где Никлаус, а теперь просто рассказала им, пусть и не совсем точную правду. Что мать дала тебе взамен? Уверена, что не потеряешь это? Магические договоры нельзя просто так нарушать. – Я не потеряю ничего из того, что сейчас имею, – туманно высказалась Каролина. Элайджа задумчиво взглянул в лицо девушки, оценивая ее решимость. Наконец, он кивнул. – Что от меня требуется? – Предупреди Ника, что Эстер хочет запечатать его волчью половину. Ритуал не причинит ему вреда, она поклялась мне в этом, как и в том, что Майкл не убьет его. Чтобы остаться здесь, с семьей, ему придется пройти через ритуал, но если он откажется, то я буду ждать на опушке леса, с южной стороны. Он поймет, мы часто там гуляли. Там растет борец. Скажи про борец, он сориентируется. В тот момент девушка даже не задумалась о том, что растение может причинить мужу вред. Ее до отчаяния, до ломоты в костях беспокоил ритуал. – Вы сбежите? – Я не знаю, что еще мы можем сделать. Требовательным движением Ребекка схватила сестру за руку и развернула к себе. – Побег? А как же мы? – Я просто хочу защитить его, Бекка. Если он не захочет проходить через ритуал, то я не представляю, что сделает Майкл. У нас нет времени на эти споры! – девушка повернулась к деверю, – Элайджа, пожалуйста! Молодой человек позволил себе мгновение, чтобы подумать, и кивнул. Настоящее время Каролина качнулась и сильнее вцепилась пальцами в поручень. Мгновенно рядом с ней оказался Клаус. Его руки обхватили талию девушки, удерживая ее от падения. Каролина повернула голову и взглянула в уставшее, бледное лицо мужа. Его грязные и спутанные светлые волосы лежали на плечах, – их трепал ветер. Лицо заросло щетиной, а в серых глазах стояла подавленность. Каролина была почти уверена, что ее лицо отражает те же чувства. Все они безмерно устали за прошедшие недели, особенно те, что провели в море. На корабле не осталось ни одной живой души, кроме тех, кто живыми уже не считался. Клаус протянул вперед руку так, чтобы кисть оказалась на уровне рта Каролины. Девушка замотала головой. – Ты еле стоишь, Кэр. – По крайней мере я стою, – девушка бросила многозначительный взгляд за спину, где на палубе лежал, раскинув руки и ноги, Коул. Юноша приоткрыл один глаз и повернул голову к невестке. – Я непременно отвечу на эту колкость, когда поем, – едва слышно пробормотал он. Чуть дальше, в тени, сидели Ребекка и Финн. Они съели последнее животное две недели назад. Три дня назад – последнего человека. Голод сводил с ума. Кнорр уже какое-то время дрейфовал. Элайджа и Финн пытались по очереди управлять судном, но они совсем не разбирались в навигации. Ночью молодые люди по звездам искали восток. Это все, что они знали – нужно плыть на восток. Днем их часто сбивало с курса. Это время стало самым мучительным для членов семьи. Каролина почти не спала. По ночам она прижимала к груди Ребекку, постоянно просыпавшуюся от кошмаров. Они лежали на палубе, на каком-то покрывале, создавая хотя бы видимость уюта. Каролина гладила подругу по волосам, шептала ей что-то утешающее и считала звезды. Ребекка звала в кошмарах мать. Она просыпалась, не понимая, где находится, а затем заходилась рыданиями, дергая нервы остальных членов семьи. Финн оставался мрачным и задумчивым на протяжении всего пути. Каролина иногда пересекалась с ним уставшим взглядом и читала в лице мужчины то же отчаяние и страх, что испытывала сама в отношении новой сущности. Отчаяние и страх стали их спутниками. Каролина обхватила пальцами кисть мужа и опустила его руку. Ее взгляд, не задерживаясь, пробежался по его лицу и вновь устремился к линии горизонта. Такими стали их отношения за время побега. Девушка отчетливо помнила момент, когда узнала о смерти Эстер. Она ждала мужа на холме, но вместо Клауса пришел Элайджа. Тогда Каролина узнала, что ритуал был совершен, пусть даже ее муж не желал принимать в нем участие. Как только Клауса запечатали, Майкл в порыве ревности убил Эстер. Девушка не могла поверить своим ушам. Она бежала к дому как умалишенная. Каролина помнила страх и волнение, что переполняли ее душу. Все ли в порядке с Клаусом? Что он теперь думает о ней? Девушка получила ответ сразу же, как только увидела мужа. Он стоял около дома. Измученный, напуганный. Каролина успела разглядеть мокрые дорожки от слез на его щеках. Светлые волосы были всклочены и неровно разметались по спине и плечам. Молодой человек бросил взгляд на приближающуюся жену, а затем отвернулся. Каролина споткнулась и застыла. Он просто отвернулся. С тех пор супруги едва ли сказали друг другу несколько слов. Казалось, расстояние между ними было даже больше, чем в момент знакомства. По мере того, как они бежали, эта дистанция только росла. Клаус все еще давал ей свою кровь, и Каролина до безумия боялась нарушить тот хрупкий баланс, что еще удерживал их на плаву. Девушка была уверена, что муж держит на нее обиду из-за проведенного ритуала. Элайджа не успел его предупредить. Майкл оказался хитрее, – он пошел по следам сына, когда заметил, что тот вышел из дома последним. Когда Клаус и Элайджа выплыли из бассейна водопада, их уже поджидали. Детям приказали вернуться в поселение. Никто не знал, как проходил ритуал, а когда Клаус вернулся и рассказал о смерти матери и безумии отца, наступил настоящий хаос. Майкл отправился искать любовника жены, и это выиграло немного времени для напуганных детей, чтобы собрать самые необходимые вещи, украсть лошадей и сбежать. Не меньше двух недель им потребовалось, чтобы добраться до берега. Лошадей загнали до смерти, а затем их кровь позволила членам семьи продолжить путешествие на доступной только им скорости. Они бежали, прерываясь лишь если находили поселение местных. Длинный кровавый след тянулся по их следам до самого побережья. – Земля! – неожиданно закричала Ребекка. Члены семьи встрепенулись, даже Коул подпрыгнул, всматриваясь в горизонт в той стороне, куда указывал палец сестры. Вначале было ощущение, что девушке показалось. На горизонте небо сливалось с водой. – Она права, – произнес Элайджа. После его слов другие тоже смогли разглядеть землю. Надежда взбудоражила каждого на борту. Здесь не было места, к которому можно было причалить, но, даже если бы оно было, никто не смог бы правильно подвести судно к берегу. Корабль отбрасывало назад при каждой попытке, молодые люди не могли справиться с судном. Надежда сменялась отчаянием. – Нужно плыть, – прохрипел Клаус. Каролина бросила быстрый взгляд на мужа. Ее горло сохло от отсутствия воды и крови. Ему, должно быть, было еще хуже. – Здесь очень далеко, – тихо произнесла Ребекка, стоявшая рядом. Все они смотрели на желанную полосу земли, обдумывая слова девушки. – Мы не можем замерзнуть, – заметил Элайджа, – возьмем с собой что-нибудь, что удержит на поверхности, если сил не будет хватать. Довод показался разумным. По одному они приблизились к борту, удерживая в руках деревянные пластины, содранные с корабля. За спинами висели пожитки, с которыми молодые люди не хотели расставаться. Первым был Финн. Когда он быстро двинулся в сторону берега, в воду нырнул Элайджа. Клаус пустил вперед Ребекку, чтобы та плыла между старшим братом и Коулом, который пошел за ней. Так они могли приглядеть за девушкой. Следующей должна была быть Каролина. Клаус сжал руку жены, помогая ей забраться на поручень. – Я буду сразу за тобой. Девушка кивнула. Страх перед ледяной водой был связан лишь с воспоминаниями о ее человеческом теле, однако Каролина не сразу смогла заставить себя прыгнуть. Она смотрела на ровную водную гладь, представляя, как та поглотит ее без остатка. Раздался всплеск, и девушка с головой ушла под воду. Холод обжег кожу, но лишь на мгновение. Это было странное ощущение, когда ты знаешь, что должен мгновенно замерзнуть, но тело в порядке и даже способно двигаться. Каролина вынырнула с глубоким вдохом, заморгала, нашла берег и поплыла вслед за Коулом, который успел оторваться на приличное расстояние. За спиной она услышала всплеск, когда с корабля спрыгнул Клаус. Каждую секунду она прислушивалась к равномерным гребкам мужа, готовая в любой момент броситься назад. Каролина была удивлена, когда увидела, что даже у берега вода не леденеет. Волны прибивали ее к земле и оттаскивали обратно. Ни разу еще девушке не приходилось бороться с приливом, поэтому она не сразу смогла выбраться на берег. Элайджа и Финн вытянули Каролину из воды, и она рухнула на землю рядом с Ребеккой. Мокрая одежда облепила их тела. Девушка почувствовала сильный порыв ветра и обхватила себя руками скорее по привычке, чем из-за холода. Она с беспокойством всмотрелась в воду и смогла выдохнуть только тогда, когда увидела потемневшие мокрые волосы мужа, приближавшегося к берегу. – Куда пойдем? – первым спросил Коул, уже вглядывавшийся в новый горизонт. Берег был пуст, даже с обостренным слухом молодые люди не заметили ни одного человека или животного. – Я хочу обсохнуть, – послышался недовольный голос Ребекки. – А я поесть, – вторил ей Коул. – Нужно уйти подальше от берега, мы не найдем здесь поселений, – негромко заметил Финн. – Дальше берег становится скалистым, к нему невозможно пристать, а значит, там могли построить деревню, – тут же вставил слово Элайджа. Клаус смотрел на Каролину. Под нижними веками девушки появлялись и исчезали черные вены, – она едва себя контролировала. – Ник, Кэр? Голос Коула вывел мужчину из задумчивости. Он заметил, что взгляды остальных членов семьи перебегают с его фигуры на Каролину и обратно в ожидании их реакции. – Я за то, чтобы искать вдоль берега, – тихо произнес Клаус и провел руками по волосам, выжимая воду. Каролина стала центром внимания, но у нее не было никаких сил, чтобы думать. В голове девушки плавал белый туман от жажды крови. – Берег, – прохрипела она, и на этом спор завершился. Все были слишком голодны. Они побрели вдоль берега в том направлении, куда плыли, предположив, что идут на восток. Ветер трепал мокрую одежду и пожитки. В какой-то момент им все же пришлось подняться и уйти от воды, потому что, как и сказал Элайджа, берег становился все более скалистым. Они шли почти целые сутки, не останавливаясь и не разговаривая. К ночи взгляды шести хищников выхватили вдалеке свет факелов, освещавших небольшую деревню. Они переглянулись. – Уже поздно, мы не сможем зайти в дома, – тихо заметил Финн. – Я не собираюсь ждать до рассвета, – заявил Коул, – отправим Бекку, пусть выманит какого-нибудь беднягу. Ребекка ударила брата по плечу, но жест вышел слабым, – у всех оставалось слишком мало сил. Голод рвал их изнутри, но также было и осознание бессилия перед барьером, что не пускал их в дома незнакомцев. – Нужно ведь, чтобы нас пригласили, давайте попросим помощи, – предложила Ребекка. – Нас много, может не сработать, – ответил ей Элайджа, глядя в сторону деревни, – у девушек еще есть шанс, они выглядят беззащитно, но к остальным будет меньше доверия. – Беззащитно... – хохотнул Коул и снова получил удар от Ребекки. Каролина и Клаус стояли чуть в стороне. Девушка смотрела на дома и заставляла себя не думать о том, сколько людей умрет этой ночью. Сколько семей там жило? Сколько детей в этих домах? Они не могут оставлять свидетелей. Деревня очень маленькая, а они слишком голодны, чтобы вести себя незаметно. Если нападут, то убить придется всех. Польются реки крови. Как ей удержаться? Каролина зажмурилась и обхватила себя руками. – Кэр не пойдет, – тихо сказал Клаус, прервав обсуждение, – нам нужно незаметно пробраться в один из домов. – И как ты предлагаешь это сделать? – тут же среагировал Финн. Клаус нахмурился от голоса враждебно настроенного брата. Все они находились на взводе из-за жажды и не могли мыслить ясно. Начался спор. Каролина слушала голоса семьи через пелену в голове. Ее сердце билось все быстрее и быстрее, затмевая другие звуки. Девушка наблюдала, как все больше расходятся мнения членов семьи. Их ссора разрушала ее изнутри. Им нельзя ссориться. Они на одной стороне. Нельзя, чтобы семья распалась. – Пожар, – в отчаянии прохрипела Каролина. Наступила тишина. На нее смотрели пять пар глаз. В каких-то девушка видела удивление, в некоторых уже начало проступать понимание. Каролина зажмурилась на мгновение, открыла глаза и заставила себя продолжить: – Нужно устроить поджог. Пожар обязательно выманит всех людей из их домов, начнется паника. В таком состоянии намного проще совершить нападение. Прежде, чем люди осознают что-то, будет уже поздно. – Жестоко, – пробормотал Финн. – Эффективно, – одновременно с ним заметил Элайджа. Каролине показалось лицемерным рассуждение Финна о жестокости в ситуации, когда они планируют убийство людей. Каждый здесь понимал, что придется избавиться от всех свидетелей. Просто не каждый готов был признать это. – У тебя особая страсть к поджогам, сестренка? – ухмыльнулся Коул и подмигнул Каролине. Тишина, последовавшая за его репликой, была оглушительной. У девушки перехватило горло. Она не смела поднять глаза от земли, не хотела знать, каким было выражение лица Клауса и Элайджи в этот момент. Каролине казалось, что в воздухе повисло осуждение. – Так чего мы стоим? – громче, чем обычно, заявила Ребекка. Молодые люди словно очнулись. Переглянувшись, они кивнули, показывая, что все согласны с планом. Клаус повернулся к жене, закрывая для нее вид на деревню. Он коснулся подбородка девушки, поднимая ее лицо вверх. – Подождешь нас здесь? Каролина кивнула. Ей оставалось лишь наблюдать, как члены семьи превращаются в тени и исчезают в ночи, чтобы стать посланниками ада для людей, живущих неподалеку. Тогда девушка еще весьма смутно представляла себе понятие ада. Во время плавания, до того, как был убит последний человек, она обучалась у капитана всему, что он знал. Особенно Каролину интересовали языки. Их капитан был потомком викингов, осевших в королевстве франков. Он был христианином и многое рассказывал о своей жизни дома, а также о вере. Несмотря на то, что люди умирали на корабле почти каждый день после того, как закончились животные, капитан до последнего был спокоен и равнодушен. Члены семьи не понимали, почему это происходит. Стоило им задать Каролине вопрос, как в ее глазах появлялась горечь, девушка качала головой и молча уходила от ответа. Она никому не рассказывала о даре, который обнаружила еще во время их побега по суше. Воспоминания всколыхнулись в голове Каролины. Около четырех недель назад Они бежали уже больше недели. Одежда стала грязной и местами – рваной. Они не решались остановиться ради купания и очень мало спали. Измотанные, вынужденные постоянно искать мелкую дичь в лесу, в тот день они наткнулись на поселение скрелингов. Обнаружив людей, собиравших что-то в лесу, Коул сорвался первым. Каролина со стороны наблюдала, как ее девери, муж и подруга словно голодные звери накинулись на скрелингов, закрывая их рты, чтобы избежать лишних криков. От запаха крови у нее мутнело в голове, а десны болели, так хотелось присоединиться к семье. В этот момент среди деревьев появился мужчина. Каролина среагировала инстинктивно. Они не знали, сколько еще людей может быть рядом. Его крик привлек бы слишком много внимания. Девушка мгновенно оказалась рядом с незнакомцем, схватила его за плечи и, взглянув в глаза с отчаянной решимостью, приказала: – Не кричи. Каролина успела заметить, как расширились и почти сразу же сузились зрачки мужчины. В следующий момент на него налетели Клаус и Ребекка. Незнакомец не издал ни звука. Каролина с тошнотворной беспомощностью наблюдала, как из его глаз уходила жизнь. Клаус оторвался от жертвы раньше сестры и с беспокойством взглянул на девушку, но она уже делала шаг назад, зажимая рот руками, чтобы невольно не бросится на свежую кровь. Клаус подошел к ней, закрывая собой вид на мужчину, которого все еще крепко держала Ребекка. Он притянул девушку к себе и крепко обнял. – Кусай, – успел прошептать мужчина, прежде чем Каролина впилась клыками в его горло. Ее глаза неотрывно следили за тем, как глотала Ребекка. Вот светловолосая девушка подняла голову, ее взгляд стал проясняться. Синие глаза встретились с голубыми. В этом было что-то ненормальное, извращенное. То, как они стояли друг напротив друга, заливая одежду кровью. То, как Ребекка отпустила мужчину, и его тело рухнуло рядом. Каролина успела разглядеть сожаление в синих глазах подруги. Всем им нелегко давалось убийство людей. В тот момент девушка посчитала себя лицемеркой. Они страдали так же, как она, но только она продолжала отказываться от человеческой крови. К моменту, когда они нашли торговые корабли, она была полна решимости исследовать возможности своего нового дара. Пока они выведывали, готов ли кто-то отплыть в ближайшее время, девушка тренировалась на случайных людях, стараясь не привлекать внимание, и, в конечном итоге, смогла убедить капитана одного из кнорров взять их с собой и отправиться в плавание. Настоящее Каролина встрепенулась, услышав крики. Деревня полыхала. Из-за сильного прибрежного ветра огонь распространился так быстро, что, казалось, все дома в мгновение превратились в один огромный факел. Даже издалека девушка слышала крики людей. Она не могла разобрать, что было их источником – ее семья или же огонь. Впрочем, едва ли это было важно. Каролина заставляла себя смотреть. Так же, как она смотрела на огонь, полыхавший на побережье, пока их корабль уходил в бескрайние воды. Это было ее рук дело. Девушка смотрела и слушала. Такое решение она приняла. Если семье для выживания нужна кровь, она придумает, как ее достать. Она будет решительной и безжалостной. И она не будет отворачиваться. Сострадательную душу Каролины рвало на части. Она не душила страдание – проживала каждое его мгновение, прекрасно осознавая, что стала бедствием не лучше того, что разорвало ее собственный мир в клочья. Девушка думала о том, что история редко запоминает сожаления злодеев. Однажды, спустя очень много лет, кто-то скажет, что она делала все это, чтобы заставить других пережить ту же боль, через которую прошла сама. Но Каролина не хотела, чтобы другие страдали. Чего она хотела? Девушка не успела обдумать эту мысль. В поле ее зрения появилась фигура, стремительно приближавшаяся со стороны поселения. Мгновение и Клаус рухнул на колени перед ней. Каролина внимательно осмотрела его залитое кровью лицо, волосы и одежду. Кожа приобрела здоровый цвет, в глазах появилась искра жизни. Девушка потянулась вперед и положила руки на его плечи. Они стояли на коленях друг напротив друга, Клаус коснулся лица жены. – Ты можешь спуститься, там почти никого не осталось. Как завороженная, Каролина смотрела в глаза мужа. Его голос бархатом касался ее ушей, вызывал волнение. Его редкая забота разрывала ее страдающее от вины сердце на части. Глаза жгло, девушка почувствовала, как удлинились клыки. Клаус смотрел в лицо жены и поглаживал большими пальцами ее щеки. Он кивнул, поощряя Каролину к действию. Девушка искренне старалась быть осторожной. Она вцепилась пальцами в плечи и контролировала силу укуса, чтобы не разорвать кожу, как делала в первые разы. За время плавания Каролина научилась кусать аккуратно. Несмотря на то, что любая рана быстро заживала, ей не хотелось причинять мужу больше боли, чем это необходимо. В конце концов, у нее стал получаться практически чистый укус – две ровные раны от клыков, из которых в рот хлестала кровь. Прошло время, прежде чем Каролина нашла правильное место. Теперь ее клыки с медицинской точностью впивались сразу в артерию, и девушка насыщалась быстрее, чем, когда ей приходилось рвать кожу снова и снова. Чего она хотела? С момента побега у Каролины не было возможности задуматься о будущем. У них не было планов, не было мечтаний. Семья жила настоящим днем. Найти кровь, не привлекать внимания, скрыться от отца. Они скрылись. Сейчас их с Майклом разделяли тысячи миль по воде и земле. Сколько времени ему потребуется, чтобы найти корабль, чтобы переплыть? Куда он попадет? Каролина думала о том, что, если они не будут привлекать внимание сжигая деревни и беспорядочно убивая людей, то вполне могут затеряться на этой бескрайней земле. Наступит ли однажды момент, когда они действительно станут свободны и счастливы? Пока что счастье казалось девушке недостижимой мечтой. Каролина с тоской думала о том, что она даже не может примириться с мужем. Она не рассказала ему о ребенке, а потом выдала Эстер их тайное место. Каролина не решалась спросить у Клауса, чем может искупить вину. Втайне девушка надеялась, что со временем все разрешится как-то само собой. Она так сосредоточилась на защите семьи, что совсем упустила из рук отношения с мужем. Каролина безумно хотела развеять отчуждение между ними, но боялась начать диалог. Почувствовав на шее легкое жжение от быстро заживающих проколов, Клаус повернул голову и взглянул в успокаивающееся лицо жены. Ее пальцы бережно прошлись по его щеке. – Тебе понадобиться еще кровь, – прошептала Каролина. Мужчина слабо кивнул, не желая движением прервать ласку. – Я думаю, кто-нибудь остался. Ты пойдешь вниз? Когда девушка дала согласие, он поднялся с колен и протянул ей руку. Впервые за долгое время ее ладонь была горячее его, и Каролина почувствовала, что забрала часть его жизни, но ничего не отдала взамен. Оставшаяся на губах кровь показалась горькой. Вдвоем они быстро спустились и вихрем влетели в полыхающее поселение. Клаус бросился вперед на поиски пищи, а Каролина замерла. Она словно снова оказалась перед водопадом. Ужас и восхищение перед безжалостной стихией заполнили душу девушки. Это не было садистским восторгом, с которым ребенок может бросить муравья в огонь, а скорее чистым желанием преклониться перед чем-то, куда более огромным и могущественным. За ее спиной вода простиралась на тысячи миль, а ветер прибивал к высокому берегу волны. Они разбивались о скалы, каплями рассыпаясь в воздухе и снова опадая в море, словно не могли надолго выдержать разлуки с ним. Каролина чувствовала прохладу, тянущуюся с воды, но ее не хватало, чтобы заглушить жар. Огонь лизал дерево, перебираясь с крыши на крышу, с дома на дом, искры летели повсюду, падали на одежду и изредка поджигали ее на мертвых телах, лежавших повсюду. Дым забивался в легкие. Дым, запах крови и горящей плоти. Каролина видела тени деверей, мелькнули светлые волосы Ребекки. Они бесстрашно заходили в дома и возвращались невредимыми, не считая подпаленной одежды. Девушка отметила для себя, что, похоже, если хозяин дома мертв, разрешение на вход не требуется. Это была важная и полезная информация. Каролине легче было думать об этом, чем о том, сколько погибло людей. Какой ужас они испытали. Она обнесла сердце каменной стеной. Девушка не хотела становиться безразличной к чужому горю, но испытывать его постоянно и в таком масштабе, – это свело бы ее с ума. Потребуется немало времени, чтобы привыкнуть к их новой жизни. К их новым потребностям. Настанет ли день, когда Каролина не испытает даже минутного сожаления, наблюдая за смертью? Девушка искренне надеялась, что у нее хватит сил поддерживать в себе человечность. Тогда Каролина еще не имела и малейшего понятия о том, что такое вечность.***
[Отсюда и далее герои будут говорить на языке страны, в которой находятся. В случае, когда они переходят на родной язык, речь будет выделяться <следующим образом>]. Они шли по широкой дороге, окруженной полями. День ото дня с серого неба падал снег или дождь, превращая землю под ногами в грязную кашу, замерзавшую ночью и оттаивающую днем. В сожженном поселении они спасли от пожара некоторую одежду и сменили ее, чтобы не отличаться от местных, хотя даже не представляли, где находятся. По мере продвижения от берега, они вообще не сталкивались с людьми. Прежняя жестокость, заставившая выкосить целое поселение, теперь не казалась такой уж необдуманной – совершенно неизвестно, когда они смогут поесть в следующий раз. Молодые люди снова практически не спали, а если и позволяли себе это, то всего на несколько часов, стараясь спрятаться где-то под деревьями, чтобы избежать плохой погоды. В один из дней, по прошествии не меньше недели в пути, они заметили здание на холме, обнесенное высокой каменной стеной. Молодые люди спрятались в тени, разглядывая неприступную крепость. Это было похоже на монастырь, судя по изолированности от городов и деревень. Сейчас, когда с неба падал снег и таял на влажной земле, это место казалось заброшенным. С такого расстояния они даже не могли слышать звуки, свидетельствовавшие о том, что за стенами есть кто-то живой. Коул переминался с ноги на ногу, словно готов был в любой момент бросится вперед. Его лицо выдавало сильную жажду и нетерпение. – <Поджег?> Ребекка скептично подняла бровь. – <Я бы посмотрела, как ты подожжешь эту гору камней>. Руки девушки то и дело касались волос, в попытке пальцами расчесать спутанную массу, лоснящуюся от жира. Под ногтями застыла корка грязи. Каролина замечала, как подруга иногда смотрела на свои руки и кривилась в отвращении. Все они мечтали помыться, но поблизости не находилось ни реки, ни озера. Финн устало прислонился к стволу дерева и скрестил руки на груди. Его темные волосы беспорядочными грязными прядями свисали на лицо, закрывая покрасневшие глаза и то исчезавшие, то появлявшиеся черные вены. Каролина закрыла лицо ладонями и потерла веки, чтобы немного прийти в себя. От железного контроля на ее лбу проявились капельки пота. Кожа выглядела сухой и белой, как пергамент. Сухость драла горло. – <Цепочка поджогов, идущих друг за другом сразу же покажет наш путь>, – уставшим голосом пробормотал Элайджа и прикрыл глаза. Сейчас жажда крови уже не мучила так, как в первые дни. Чем чаще им приходилось сдерживаться, тем дальше получалось отодвигать ту грань за которой оставалось лишь бездумное насилие. Постепенно они начинали привыкать к боли, которая тянула каждую клеточку тела в требовании насытить постоянный голод. Каролина использовала эту боль, чтобы усилить контроль, – так она напоминала себе о том, что еще не потеряла человечность. Девушка вздрогнула от неожиданности, почувствовав пальцы мужа, стирающие капли пота со лба. Голубые глаза устремились к лицу Клауса. Его рука в нерешительности замерла и опустилась. Мужчина неотрывно смотрел на рот жены, и только тогда Каролина осознала, что зацепила губу одним из вытянувшихся клыков. Расширившийся зрачок почти полностью перекрыл серую радужку. Девушка поспешно облизала губы. Им нужно было попасть внутрь этого монастыря. Отупевшим от голода сознанием Каролина пыталась думать наперед. Целую неделю они шли сквозь поля и полосы леса, не встретив ни единой живой души, не наткнувшись ни на одно поселение. Насколько пустынны эти земли? После пира здесь, сколько им придется терпеть до следующего? Не она одна думала об этом в напряженной тишине, где периодически пересекались шесть взглядов. Если бы только они смогли проникнуть в монастырь и жить там какое-то время, питаясь постепенно. Они смогли бы спать под крышей, помыться, сменить одежду. Каролина так мечтала стереть с себя тяжелый, мерзкий слой грязи. Ее волосы намертво впитали в себя запах горящих человеческих тел. Девушка знала, что нужно делать. Из всей семьи она одна обладала даром, способным подчинять людей своей воле. Хоть и не знала, почему. Возможно, все они могли научиться этому, и Каролина просто первой случайно обнаружила еще одну их сильную сторону. Однако она не решалась рассказать семье. С тяжелым сердцем девушка думала о том, к насколько ужасным последствиям может привести неконтролируемое использование этой силы. Отнимать у людей их волю, – для Каролины это было ничуть не лучше, чем отнимать жизнь. Любыми средствами и способами. Что означали ее личные терзания по сравнению с возможностью помочь семье? Девушка сжала зубы, чувствуя, как подступают к глазам слезы. К счастью, ее лицо менялось как от жажды, так и от сильных эмоций, поэтому никто не заметил сложной борьбы, происходящей в душе Каролины. Пока она мучилась, заговорил Элайджа: – <Сделаем так. Кто-то поделится кровью со мной или Финном, – мы лучше справляемся с контролем. Притворимся путниками или бродягами, может даже жителями той деревни, которую сожгли, попросим убежища. Достаточно того, чтобы впустили одного из нас. Не уверен, что даже десятку человек хватит сил противостоять нам. Тот, кого впустят, вытащит людей на улицу>. – <А если там будут воины?> – тут же нахмурился Клаус. – <Не будет,> – едва слышно пробормотала Каролина, обращая на себя внимание всех членов семьи. – <Скорее всего, там живут> монахи. <Они не умеют сражаться>. В итоге Элайджа сделал несколько глотков крови Финна, который после этого устало сел на землю, не обращая внимания на то, как грязь пропитывает его штаны. От запаха крови у Каролины в голове возник белый туман. Она ела меньше всех. В то время, как члены семьи наполнили желудки минимум по несколько человек каждый, Каролина пила только из Клауса в день пожара. Она даже не заметила, как отключилась, а когда пришла в себя, то обнаружила что рот заполнен сладкой терпкостью крови мужа, а клыки впиваются в его предплечье. Клаус стоял за ее спиной, одной рукой удерживая за талию, а вторую прижимая ко рту. Видимо, он удержал ее, когда девушка рванулась в сторону Финна. Лицо Ребекки выдавало испуг, девери смотрели на Каролину с напряжением. Словно по команде она резко оторвалась от руки мужа, сорвав кусок кожи. Клаус зашипел от боли, и девушка в ужасе повернула голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Ее взгляд так и не достиг лица мужчины. Он приложил щеку к ее макушке и хрипло пробормотал: – <Все в порядке>. Волна болезненной нежности накрыла Каролину, – он едва стоял на ногах и все еще готов был делиться кровью. Девушка почти расплакалась от силы нахлынувших эмоций. Вены на ее лице никак не желали уходить, но со временем Каролина стала меньше смущаться. Больше всего в тот момент ей хотелось, чтобы он обнял ее. Прямо как стоял, со спины. Чтобы он прижал ее к себе, и она могла утонуть в теплоте его объятий. Клаус опустил руки вдоль тела и сделал шаг назад. Пропасть недопонимания и обиды между ними была слишком большой. Каролина зажмурилась, проглатывая боль с остатками крови и слюны. Сейчас не время думать об этом. Весь следующий час девушка провела в лесу, прислушиваясь к тому, что происходило на опушке, чтобы, в случае необходимости, прийти на помощь. Элайджа легко проник за стены, а затем и остальные члены семьи сорвались с места, услышав его команду. Крики звенели в ушах Каролины, разлетаясь по всей округе и исчезая в бескрайних, пустых полях. Девушка заставляла себя смотреть на каменные стены, представляя, что происходит внутри. Она истязала себя этими картинами, не задумываясь о том, зачем делает это. В какой-то момент шум стал более приглушенным, а затем и вовсе затих. Каролина ждала. Холодный ветер трепал ее жесткое, потертое платье, отбрасывал на лицо грязные, спутанные пряди волос. Девушка нервно сцепила пальцы, напрягая слух. Она не знала, стоит ли сорваться и побежать, или все же дождаться Клауса. Были ли они в безопасности за этими стенами? Ногти Каролины царапали широкую поверхность кольца на среднем пальце. Волнение нарастало. В момент, когда девушка уже готова была начать подниматься на холм, со стороны ворот мелькнуло размытое пятно. Мгновение и оно оказалось рядом, принимая образ Клауса. Цепким взглядом Каролина быстро осмотрела мужа, пытаясь найти признаки боли или ранений. Он был залит кровью, но выглядел... хорошо. Ей все еще странно было осознавать то, насколько здоровее выглядели все они, испив человеческой крови. Девушка привыкла к этой потребности, привыкла даже к тому, что их существование оставляло за собой горы трупов. Но это не мешало ей испытывать боль, сожаление и сумятицу. Каролина пока не знала, как относиться к самой себе. К новой себе. – <Тебе нужна еще кровь?> – голос мужа звучал спокойно, отстраненно. Словно они говорили о чем-то совершенно естественном и нормальном. Пожалуй, так и было. Должно было быть. Каролине не хотелось думать о том, когда это стало нормальным. Девушка покачала головой, отказываясь. На самом деле она испытывала неприятное сосущее чувство под ложечкой – то ли горечь, то ли жажду, но Каролина не желала признаться в собственной слабости. Она обещала себе, что станет сильной ради семьи. Способность сдерживать жажду крови входило в ее понятие силы. – <Тогда пойдем>, – Клаус кивнул головой в сторону холма и, дождавшись пока жена начнет двигаться, последовал за ней. Каролине хотелось взять его за руку, но вместо этого она лишь сжала кулаки, незаметно потирая обручальное кольцо большим пальцем. Мысли девушки сменились, когда она с волнением вошла под своды арки, венчавшей вход в монастырь. Никогда в своей жизни Каролина не видела настолько высоких потолков. Все дома, в которых она когда-либо бывала, строились из дерева. Это были жилые дома, и, хотя монастырь тоже был чьим-то домом, его громоздкость и великолепие поражали и подавляли. Не сдержавшись, девушка коснулась рукой стены, словно в попытке подтвердить, что все представшее перед ней не было плодом фантазии. Стена была холодной и шершавой. Когда капитан рассказывал ей о монастырях, она представляла себе нечто совершенно иное. В тот момент Каролина вдруг почувствовала себя крошечной. Ее воображение было ограниченно тем миром, к которому девушка привыкла. Здесь перед ней предстал совсем другой мир. В длинный коридор вдруг вылетел Коул, столкнувшись с Каролиной почти нос к носу. В последний момент Клаус схватил ее за руку и рванул назад, помогая избежать столкновения. Девушка вздрогнула от удивления. Ее взгляд выхватил недовольное лицо мужа, сверлившего глазами младшего брата. – <Они сошли с ума,> – послышался голос Коула, и Каролина резко подняла глаза, осматривая залитого кровью деверя, – <никак не реагируют – только стоят на коленях и что-то бормочут>. Девушка с вопросом взглянула на мужа. – <Людей было больше, чем мы думали. Мы решили, что могли бы задержаться здесь на какое-то время,> – тихо пояснил Клаус. Каролина поспешно затолкнула мысли о том, что они использовали людей как скот, в глубину сознания. По лицам членов семьи она видела, что никому это не доставляет удовольствия, но их слишком пугала перспектива бродить по полям и лесам неделями без капли крови. Зимой мир словно вымирал, – всего пару раз они нашли животных для охоты, – их крови не хватало, чтобы насытить шесть человек. – <Сколько их?> – с беспокойством спросила Каролина, думая о том, как удержать в стенах монастыря неизвестное количество людей. Их нужно было кормить и не давать возможности сообщить кому-то о произошедшем. Девушка не знала, какие способы связи есть у этих людей. Возможно, она бы даже не задумалась об этом, но страх упустить нечто важное из-за собственной ограниченности, подтачивал Каролину изнутри. – <Мы не знаем>, – бодро и честно признался Коул. – <Финн и Элайджа все еще отлавливают некоторых сбежавших>. Глаза девушки округлились. – <Куда сбежавших?> Коул и Клаус переглянулись. Ее замешательство было понятно им. Войдя под своды монастыря Каролина уже была впечатлена высотой его потолков и простором помещений, однако девушка даже близко не представляла, насколько огромным является это место. За крепостными стенами жил целый замкнутый мир, который им только предстояло изучить. – <Большую часть мы собрали в одном помещении>, – Коул закатил глаза, – <точнее, они уже были там, когда мы пришли. Мы подумали, что ты могла бы... ну знаешь, как с капитаном и командой кнорра, лишить их беспокойства>. Карие глаза Коула с интересом и вниманием впились в лицо Каролины, все еще выглядевшей потерянной. Девушка тут же нахмурилась и ответила деверю твердым взглядом. Ей пришлось напомнить себе о решении, принятом не так давно. Им нужно было это место, этот шанс. Члены семьи начинали сходить с ума от постоянной необходимости передвигаться с места на место. Она сама уже чувствовала, как теряет надежду на нормальную жизнь. Каролина заставила себя признать, что ей придется поступиться принципами ради семьи. Снова. Девушка ненадолго зажмурилась. – <Где они?> – тихо спросила Каролина. В глазах Коула мелькнуло торжество. В сочетании с кровавой коркой на подбородке и подтеками на рубашке, он выглядел почти зловеще. Приглашающим жестом Коул махнул рукой. Каролина бросила на мужа беглый взгляд и направилась вслед за темноволосым юношей. Коридор внезапно разветвился и стал светлее. Это был внутренний двор с колодцем посередине. Серый и грязный, сейчас он был припорошен снегом. Стены, обрамлявшие этот двор, были изрезаны многочисленными арками, через которые в коридор лился свет. Коул уверенно шагал вперед, в то время как Каролина не могла не останавливаться, рассматривая удивительное место, в которое попала. Краем глаза девушка уловила движение справа. В помещении, центром которого являлся длинный деревянный стол с лавками по бокам, на полу сидела Ребекка. Ее глаза были закрыты, лицо приобрело здоровый цвет и выдавало умиротворение, – уголки губ приподнимались в слабой улыбке. У самых ног девушек лежало тело мужчины в сером одеянии. По полу ползла, затекая в щели между плитами, холодеющая кровь. Единственной мыслью, пришедшей в тот момент в голову Каролины, было: «Как расточительно». Девушка застыла на месте и зажмурилась. Она только что увидела мертвого человека, убитого ее сестрой, и подумала, что оставлять его истекать кровью – это расточительно. Сильнейшая волна отвращения поднялась в груди Каролины, чуть не заставив ее задохнуться. Даже наблюдая за пожаром в деревне, она не чувствовала себя более ужасной, чем сейчас. Коул услышал, что невестка остановилась и повернул голову. Он уже хотел что-то сказать, когда Каролина бросила предупреждающий взгляд и двинулась дальше. У нее не было сил или желания обсуждать свои эмоции хоть с кем-то. Девушка заставила себя сосредоточиться на том, что будет делать дальше. Коул повернул налево и продолжил двигаться по периметру квадратного внутреннего двора. Ветер, прилетавший со стороны арок, трепал редкие пряди его темных волос. Те, что не прилипли к голове общей грязной массой. В конце коридора их ждала дверь. Коул замер около нее, прислушался, а затем хитро улыбнулся и, бросив на невестку быстрый взгляд, зашел внутрь. Только теперь Каролина услышала взволнованные голоса и перешептывания, на мгновение ставшие громче, а затем резко стихшие. Вслед за деверем она зашла в большое, нет, по-настоящему огромное помещение. Первым, на что обратила внимание девушка, были люди. В полумраке ее взгляд охватил не меньше сотни голов. Каролина не была уверена, что прикинула правильно, но людей было много. Чудовищно много. У девушки перехватило горло. Она не справится, не сможет. Они не смогут. Как вообще они представляли себе это: держать в страхе и подчинении такое количество людей? С глазами, полными паники, Каролина взглянула на Коула, но тот лишь улыбался, наблюдая за ее действиями. Девушка не понимала причин его спокойствия. Не понимала, почему его не терзает и не мучает то, что они хотели сделать здесь. Это было ужасно. Бесчеловечно. Вынудить этих людей жить обычной жизнью, затесаться среди них, подобно призракам, забирая одну жизнь за другой, пока весь этот мир не вымрет и не схлопнется, подобно мыльному пузырю. У Каролины затряслись руки. Ни один человек не смотрел на нее, но девушке не нужно было представлять мольбу, звучавшую в их склоненных головах. Потому что они молились вслух. Едва заметно, шепотом, на незнакомом ей языке. Они стояли на коленях с закрытыми глазами, руки были сведены вместе на груди, а губы шептали что-то едва слышно. Это точно был не язык франков, которому учил ее капитан, а потому Каролина даже растерялась. Им нужно было знать, чьи это земли. Им нужно было передохнуть, поспать не на земле и умыться. Им нужна была кровь. Девушка сделала шаг и застыла, не зная, с чего начать. Коул подобно коршуну следил за каждым ее действием. Каролина повернула голову к деверю. – <Уйдешь?> – <А кто же защитит тебя, сестренка?> – с кривой улыбкой спросил Коул, явно не желавший покидать помещение. Каролина знала, чего он ждет. Еще во время плавания молодой человек не раз пытался узнать у нее секрет проявившегося дара, но Коул был последним, кому бы Каролина рассказала о способе подчинения сознания. Ее отношения с деверем, хотя и оставались дружелюбными, ощутимо натянулись за время побега. Несколько раз Коул обвинял ее в лицемерии из-за отношения к крови. Она же испытывала отвращения от явного нежелания деверя контролировать голод. Голубой взгляд пересекся с карим, и несколько минут они сверлили друг друга, проверяя на прочность. Коул усмехнулся, поднял руки в пасующем жесте и покинул помещение. Каролина не сдвинулась с места даже тогда, когда захлопнулась дверь. Она прислушалась к шагам. Только спустя пару минут Коул ушел. Девушка повернулась обратно к напуганным мужчинам. Если бы только они знали, что она напугана не меньше... Каролина глубоко вдохнула. Она была сильнее каждого в комнате. Сильнее их всех вместе взятых, но оставаться одной в закрытом помещении с сотней незнакомцев... это ужасало. Казалось, тяжелые каменные стены давят на нее своим могуществом. Девушка не представляла, у кого просить прощения за то, что она должна была сделать. На самом деле, слушая незнакомую речь, Каролина даже не была уверена, что у нее что-то получится. Можно ли внушить человеку, который тебя не понимает? Девушка ни разу не сталкивалась с подобным. Она сделала несколько шагов вперед и остановилась, не зная, как будет правильно действовать. Мужчины даже не смотрели в ее сторону. Некоторые уткнулись в пол, некоторые и вовсе закрыли глаза. Они непрестанно молились, если Каролина правильно поняла то, что означала их поза и действия. – Английский? – неуверенно произнесла девушка на языке англов одно из редких слов, которому ее научил капитан. Она надеялась выловить из толпы те лица, что среагировали бы на голос или язык, но монахи продолжали что-то шептать. Лишь несколько плеч вздрогнуло, Каролина не заметила этого в толпе. – Французский? – попробовала девушка на языке франков. Вздрогнули почти все плечи. Каролина почувствовала надежду. Она сделала осторожный шаг вперед и присела перед ближайшим человеком. По дороге сюда девушка как следует вытерла лицо, хранившее след крови Клауса. Несколько пятен оставались на ее платье, но оттереть их без воды Каролина не смогла бы. – Я вас не обижу. Вы поможете мне? – обратилась Каролина к мужчине прямо перед собой, но он не открыл глаз. Девушка с раздражением сжала губы. Она не хотела начинать диалог с лишения воли. Это было неправильно, нечестно – лишать человека выбора. Каролина не представляла, как убедить их, что она не причинит вреда. Тяжелое знание того, что жить этим людям осталось совсем недолго давило на сердце девушки. Не меньше часа она пыталась разговорить хоть одного человека. Отчаяние подступало к горлу Каролины. Кого они видели в ней? Жуткого демона? Чудовище, способное в мгновение разорвать на части? Разве она не была чудовищем? С тяжелым вздохом девушка поднялась и в очередной раз прошлась вдоль толпы. Спустя время Каролина перестала испытывать страх и волнение, а потому больше внимания обращала на то, что ее окружало. Помещение оказалось не прямоугольным, как она думала по началу, а крестообразным: одна его часть была вытянутой, разделенной пополам, в ее конце находился странный постамент. В том же месте вправо и влево уходили небольшие ниши, в которых девушка обнаружила двери. Каролина предположила, что они заперты изнутри, потому что никто из монахов ни разу не попытался даже подойти к ним. За постаментом, высоко на стене находилось окно, свет из которого заливал помещение и разбавлял пугающий полумрак. Девушка закрыла глаза и устало отсчитала до десяти. С момента, как она зашла сюда, в дверь стучались Коул, Клаус и Элайджа, но каждого из них Каролина отослала, так как ей пока нечего было показать им. Девушка открыла глаза и еще раз взглянула в сторону окна, словно пыталась запомнить этот момент. Запомнить себя такой: боящейся внушить свою волю столь многим людям. Станет ли это для нее проще, когда Каролина выйдет из помещения? Будет ли после она задумываться над тем, что хорошо, а что плохо? Больше всего в тот момент девушка боялась потерять себя. Любыми средствами и способами. Каролина прикусила щеку изнутри и распрямила плечи. Девушка подумала о том, что если бы кто-то еще в семье обладал ее даром, то им пришлось бы разделить тяжелую ношу. Кому-то еще пришлось бы нести в себе горечь от осознания, что множество людей лишились не только жизни, но и воли. Пусть уж лучше это будет она. Только она. В конце концов, Каролина пережила больше, чем они. Ее кровавая история начиналась раньше и била больнее. Она уже давно гнила изнутри, пожираемая горем и разочарованием. Пусть это будет только она. Девушка решительно подошла к ближайшему мужчине, схватила его за подбородок и подняла к себе лицо. В тот момент, когда их глаза встретились, ее холодный, жесткий голос эхом разнесся по огромному помещению: – Тебе не страшно. Ты не видел, что произошло сегодня. Ты будешь жить, как обычно, не замечая шесть незнакомцев в этих стенах. Выйди отсюда. Каролине пришлось напрячь весь свой скромный словарный запас, чтобы составить эти предложения. Они были резкими и грубыми. Через речь франков пробивался сильный скандинавский акцент и все же, послание дошло до получателя. Его зрачки расширились, взгляд изменился, а затем мужчина послушно поднялся и направился к двери. По помещению пробежала волна откровенной паники. Каролина перевела взгляд на других монахов и заметила, что все они смотрели на нее с ужасом в глазах. Потому что теперь они знали, на что она способна. Потому что один из них, ни на кого не обращая внимания, равнодушно покинул безопасные церковные своды. Дверь, закрывшаяся за ним, звучала как похоронный колокол. У девушки больше не было причин медлить. Один за другим она подходила к монахам, повторяя фразу, засевшую где-то в подкорке. Эти слова были ядом, медленно втягивавшимся через кожу с каждым разом, что она их произносила. Они отравляли, душили, разлагали ее изнутри. Мужчины пытались убежать от нее. Они оказались удивительно проворными, прятались за лавками и друг за другом. На пятом Каролина запнулась. На двенадцатом начала заикаться. На двадцать третьем – плакать. Они сбились в толпу в другом конце помещения, а девушка села на пол недалеко от постамента, у которого поймала последнего из тех, кому внушила. Ее плечи устало сгорбились, лицо менялось под влиянием эмоций, то приобретая, а то теряя человеческий вид. Каролина закрыла его руками, словно пыталась спрятаться. Послышался скрип двери. Девушка резко вскинула голову. Ее заплаканные уставшие глаза встретились с напряженным взглядом Клауса. – <Я в порядке>, – грубо выплюнула Каролина, не беспокоясь о том, как это звучит. Плечи мужчины напряглись, он не сдвинулся с места. – <Не похоже,> – тихо произнес Клаус, пробегаясь взглядом по скрюченной фигуре жены. – <Я в порядке!> – рявкнула Каролина, ударив ладонью об пол. Краем глаза она заметила, как вздрогнуло несколько монахов в другом конце помещения. Она была чудовищем. Для них она была чудовищем ничуть не менее страшным, чем те, что отнимали их жизни. Коул был прав, называя ее лицемеркой. Клаус еще несколько секунд сверлил девушку напряженным взглядом, а затем молча закрыл дверь. Она слышала его удаляющиеся шаги и, не сдержавшись, начала плакать открыто. Перерывы в питании и нервное истощение сделали свое дело, превратив ее в бушующий ком эмоций, не способный справиться даже с самой простой задачей. Каролина чувствовала себя жалкой и слабой, но по крайней мере она не была бесполезной. Она не была беспомощной. Она могла помочь семье своим уникальным даром. Даром, который разрушал ее душу, оставляя на месте совести жалкие гниющие останки. Ее самоедство прервали тихие, шаркающие шаги. Девушка подняла голову и встретила немного нервный, неуверенный взгляд пожилого мужчины, остановившегося в нескольких шагах от нее. Его лицо испещрили морщины и редкие рытвины, но светло-карие глаза были ясными. Лысую голову венчал тонкий обруч каштановых волос с проседью седины. Руки были сложены перед собой, спрятанные в длинные рукава серого одеяния. – Как вас зовут? – без надежды на взаимность тихо спросила Каролина. Ее удивило то, что этот мужчина решился подойти так близко, но он молчал, а тишина давила девушке на и без того оголенные нервы. – Леофрик, – неожиданно произнес монах дрогнувшим голосом. – Вы не боитесь меня? – Боюсь. Она застыли, как две фигуры. На щеках Каролины высыхали дорожки слез. Ее лицо выглядело нормально, и возможно поэтому монах не отшатнулся, когда девушка подняла на него глаза. Она могла представить, с каким ужасом он бы бросился назад, увидев ее клыки и черные вены. С интересом Каролина наклонила голову вбок. – Зачем нападать на монастырь, чтобы потом заставить всех забыть о вас? Девушка слегка нахмурилась. Она поняла фразу частично и не была уверена, что перевела точно. Все же, ее словарный запас был ощутимо ограничен. – Я плохо говорю на языке франков, – наконец, призналась Каролина. Где-то в глубине ее головы билась мысль о том, как странно это было: беседовать с одним из этих мужчин так, словно они случайно встретились на улице, а не были заперты посреди кровавого кошмара. Она все еще не понимала, почему он решил подойти к ней. К удивлению Каролины, Леофрик повторил ту же фразу на ее родном языке. Он говорил практически без акцента, от чего брови девушки сами собой взлетели вверх. – <Нам нужно здесь остановиться,> – просто ответила девушка, не зная, как вообще можно объяснить ситуацию, в которую они все попали. Оказалось, говорить об этом даже ужаснее, чем внушать. Они не были гостями. Они не те, кто просили о помощи, чтобы продолжить свой путь. Они собирались остаться здесь до тех пор, пока могильная тишина не заполнит каждый метр монастыря. А затем они уйдут, подобно безмолвному бедствию, оставив эти стены прозябать в холоде и одиночестве. – <Вы могли бы просто попросить о ночлеге>, – неуверенно пробормотал Леофрик. Каролина предположила, что он не видел, во что превращались ее девери, муж и сестра. Возможно, он только слышал от других монахов и не поверил их словам. В глазах мужчины они были странными захватчиками, силой попытавшимися воспользоваться гостеприимством монастыря. Он не понимал их действий и мотивов. Каролина вдруг почувствовала, как сильно она устала. От объяснений, от внушения, от побега. Она устала от пропасти, разделившей их с Клаусом и от молчания со стороны членов семьи. Она устала от осуждения Элайджи и безжалостных острот Коула. Девушка долго смотрела прямо в глаза монаха, замечая, что он почти перестал дрожать. Он не боялся смотреть ей в глаза. Каролине не понимала, почему. Кем она была для него? Девушка слишком мало знала о культуре этого народа, чтобы сделать хоть одно предположение. В голову пришла мысль. Мгновенная. Жестокая. Слова поднялись из самой темной и глубокой части сознания Каролины и горьким ядом разлились по ее языку. – <Мы убьем всех здесь, Леофрик>, – мрачно прошептала девушка, подавшись вперед. – <Каждого из вас>. Она буквально вцепилась взглядом в лицо мужчины, наблюдая и впитывая каждую эмоцию, проскользнувшую по светло-карей радужке его глаз. Какая-то темная, отвратительная часть ее сущности с охотничьим азартом наслаждалась мучениями монаха. А затем все исчезло. Отвращение к себе накатило на Каролину столь мощной волной, что ей пришлось зажмуриться, лишь бы не видеть ужаса в лице Леофрика. Но он уже был в ней. Отпечатался на обратной стороне век. Она. Была. Чудовищем. Каролина прижала лоб к коленям и снова расплакалась.