«Любовь способна низкое прощать
И в доблести пороки превращать.
И не глазами - сердцем выбирает:
За то ее слепой изображают»
Уильям Шекспир
Часть 2. Дети вечности
Глава 1
Первым, что почувствовала Каролина, было тепло. Что-то горячее, терпко-сладкое скользило по ее губам. Девушка неосознанно сделала глоток. Затем еще один. В ушах стоял сильный шум, стук, шуршание. Да, это определенно было шуршание, словно кто-то бежит по осенней листве. Стук. Вроде бы голос. Каролина чувствовала нечто странное в теле – казалось, каждая его клеточка наполнялась силой. Сила была повсюду. Что-то огромное распирало ее изнутри и было готово вот-вот взорваться. Неспособная вынести этот необъяснимый прилив, Каролина открыла глаза. Зрение прояснилось невероятно быстро, но девушка тут же зажмурилась от слишком яркой картинки. Она приложила руки к векам и надавила, словно пыталась выжать из себя незнакомое чувство. Сознание не было в состоянии охватить то, что с ней происходило. Каролина чувствовала себя потерянной, но не испуганной. Что случилось? Она чувствовала запахи: дерево, земля, пот, сено, лен. Звук треснувшего в очаге полена заставил девушку подпрыгнуть – казалось, он прозвучал у нее прямо в ухе. Их было слишком много. Запахов, звуков, ощущений, эмоций. Всего было так много, что Каролина разрывалась на части, пытаясь ухватиться хоть за что-то и вынужденная испытывать сразу все. Незнакомый сладкий запах проник в ее нос. Она никогда прежде не сталкивалась с ним, и невольно сделала глубокий вдох. Затем еще один. Пахло потрясающе. Девушка убрала руки с глаз и, наконец, решилась осторожно приоткрыть их. Каролина привыкла к тому, что зрение фокусировалось постепенно. По утрам ей приходилось много моргать, прежде чем с глаз спадала пелена. Но не сейчас. Ее глаза выхватили тени на стене. В помещении было светло. Невероятно светло, словно на улице день. Взгляд Каролины начал хаотично бегать вокруг, сознание еще не восстановилось, и девушка не могла вспомнить, что произошло ранее. Кто-то говорил. Кто-то... Взгляд Каролины наткнулся на кровь. Мужской голос вдруг стал громче любых других звуков, даже стука и шуршания в ушах девушки. Она рванулась вперед, не успев осознать, что делает. Звериный рык вырвался из горла, заболели десны, но все, что волновало Каролину – Майкл. Он стоял рядом. Всего в нескольких шагах. Было ощущение, что все произошло за секунду. Каролина сбила мужчину с ног и запрыгнула на него на чудовищной скорости. Девушка не чувствовала, как Майкл схватил ее за шею. Движимая слепым инстинктом, она клацала зубами у его лица, пытаясь добраться до шеи. Она хотела разорвать его. Уничтожить. Стереть в пыль и развеять по ветру так же, как он поступил с ней. Кто-то схватил ее сзади и стал оттаскивать. Она рычала, боролась и рвалась вперед, как безумная. Громкий крик – скорбный вой, вырвался из горла Каролины, когда она осознала, что не может добраться до врага. Девушка не слышала ничего, кроме стука, шуршания и собственного крика. Она видела только Майкла и кровь. Кровь на ее платье, кровь, стекающую по ее ногам... По ногам? Каролина замерла. Майкл что-то говорил, но она не слышала. Какие-то голоса раздавались за спиной, но все тонуло в шуме в ее ушах. Каролина зажмурилась. Все было слишком ярким, слишком громким. Ей нужно было перенести внимание на живот. Как по команде все вокруг стихло. Даже запахи пропали. Каролина услышала тихий всплеск, неразличимый человеческому слуху – то, как из нее продолжала вытекать кровь. Мир застыл. Она застыла. Всплеск. Каролина вдруг осознала, что грохот, который она так отчетливо слышала, был сердцебиением. Ее сердцебиением. С шорохом бежала кровь по венам. Она держала глаза закрытыми и слушала, игнорируя любые посторонние звуки так, словно от этого зависела ее жизнь. Тук-тук. Это ее. Особенно громкое, сильное сердцебиение. Тук-тук. Кто-то за ее спиной. Тук-тук. Майкл напротив. Тук-тук. Каролина считала. Их было восемь вместе с ней. Восемь сердец. Быть может, еще слишком рано для ребенка? Слишком рано, чтобы она смогла услышать его сердце? Тут Каролину накрыло жуткое осознание. Кровь похолодела в жилах. Почему она вообще слышит все это? Девушка открыла глаза. От шока чувства притупились, и она смогла более ясно осознать картину происходящего. На улице было темно. Еще ночь, но ее глаза видели ясно, как при свете дня. Медленно к Каролине начали возвращаться воспоминания прошедшего вечера. Похороны. Поминальная трапеза. Водопад. Меч в ее груди. Она умерла. С недоумением девушка опустила взгляд вниз. Платье было разрезано, кожа покрыта кровью, но боли не было. Как и раны. Она начала оглядываться, замечая настороженные, испуганные, не более понимающие, чем у нее, взгляды. Однако они смотрели на нее. Яркой вспышкой в воспоминаниях Каролины мелькнуло удивленное, даже испуганное лицо Майкла, когда она бросилась на него. Вспышка исчезла. Что произошло? Кажется, она услышала голос. Каролина не была уверена, поэтому просто повернулась на звук. За спиной девушки, все еще удерживая ее за талию, сидел Клаус. – Ник, – едва слышно выдохнула Каролина, не веря своим глазам. С чудовищной силой она выбралась из его объятий и запрыгнула сверху, прямо на колени мужчины, обхватывая его голову руками. Она трогала, осматривала, вглядывалась в блестящие серые глаза. Живые глаза. Боги, он был жив! Каролина не успела среагировать на эмоции, вызванные этим осознанием, когда ее взгляд бросился дальше и столкнулся с огромными испуганными глазами Ребекки. Живыми глазами. Каролина задрожала. Ее трясло так сильно, что Клаус снова схватил девушку за плечи, не зная, что она предпримет в следующий момент. – Кэр? – послышался тихий голос Элайджи со стороны. Каролина резко повернула голову, и ей вдруг показалось, словно она сделала это слишком быстро. Ненормально быстро. Судя по напряжению в глазах окружающих – не ей одной. Внимательные карие глаза поймали ее взгляд. Каролина не успела ответить. За ее спиной заговорил Майкл. От одного звука его голоса девушка вцепилась в плечи Клауса, но ослабила хватку, когда услышала, что он застонал от боли. Сила струилась по ее венам, делая каждое движение более резким, грубым, мощным. Казалось, она может раздавить камень пальцами одной руки. Может ли? – Вижу вы понемногу приходите в себя. Теперь слушайте меня внимательно. Мы с вашей матерью приняли решение. Она обратилась к силам природы для вашей защиты. Вы все знаете про людей, превращающихся в волков. Ритуал, который мы провели сегодня, навсегда защитит вас от них. Они быстрые – вы быстрее. Они сильные – вы сильнее. Ничто теперь не сможет вам навредить. Каролина обернулась как раз в тот момент, когда Майкл взял с пояса нож и порезал свою руку. Порез затягивался на глазах, пока полностью не исчез, оставив в напоминание лишь струйку крови на предплечье. Как завороженные они смотрели на это и не смели даже пошевелиться. Каролина пока не могла полностью понять то, что сказал Майкл, но она знала другое: Ник жив, Бекка жива, все они живы. Почти все. Осознание обухом ударило по голове девушки, и она стала нервно сползать с коленей мужа, оставляя за собой кровавый след. Клаус не заметил этого, – вокруг и без того было слишком много крови. Каролина опустила глаза на мокрое платье, на руки, на которых уже застывала бордовая корка. Нет. Нет. Нет. Паника начала накатывать на девушку. Ощущение ужаса было настолько сильным, что, казалось, она вот-вот задохнется. Каролина не могла контролировать эмоции. Огромной приливной волной они накатывали на нее, сбивая с ног снова и снова. Девушка не понимала, что делает. Она начала судорожно тереть руки о платье, не осознавая, что только больше пачкает их. – Кровь, – шептала Каролина. – Кровь. Ей нужно было стереть это. Смыть. Ей нужно было... Каролина не могла думать. С разворота она рванулась к двери, но споткнулась о подол и упала. Клаус вскочил следом, потянулся к девушке. Она видела его движения так, словно все происходило очень медленно. – Нет! Громкий рык вырвался из ее горла. Клаус отдернул руки. Нет, ему нельзя ее касаться! Он поймет, почувствует, увидит! Ему нельзя! Взгляд Каролины в панике метался по помещению и пересекся с понимающими синими глазами Ребекки. Девушка подбежала к сестре. – Я пойду с ней. К реке. Напряжение в воздухе можно было резать ножом, но никто не помешал двум девушкам покинуть дом. Клаус с недоумением смотрел в спину жены, будучи неспособным осознать все чувства, что плескались в его груди в тот момент. Однако одно он заметил. Это была обида. Каролина брела, не видя дороги. Подруга поддерживала ее за талию, правая рука девушки была закинута на плечи Ребекки. В какой-то момент Каролина очнулась. Остановилась. Сестра споткнулась рядом с ней. В синих глазах мелькнули удивление и вопрос. – Не к реке, – с затуманенным сознанием по слогам прошептала девушка. – Мне нужно к Аяне. Неожиданно Ребекку настигло осознание. Оно было жгучим, болезненным, и все эти чувства Каролина моментально прочитала на лице подруги. Конечно. Ребенок. Каролину трясло, она чувствовала горячую жидкость, стекающую по ногам. От самого дома Майклсонов за ними тянулся кровавый след. К счастью, была ночь, и люди, в большинстве своем, уже спали. Ночь. Ни одного факела. Только задумавшись об этом, Каролина осознала, что видит улицу так, словно она освещена солнечными лучами. Она могла видеть каждую песчинку на земле, каждую занозу на поверхности стены дома за пятьдесят метров от нее. Девушка зажмурилась. Все отвлекало. Нос ощущал столько запахов, что ей впору было сойти с ума. Грохот и шуршание в ушах не стихали, а глаза, казалось, решили выхватить каждую мелкую деталь, на которую раньше Каролина ни за что не обратила бы внимание. От многообразия звуков и запахов голова шла кругом. Ребекка постучала в дверь дома Аяны, продолжая поддерживать подругу за пояс. Им пришлось постучать несколько раз, прежде чем дверь отворилась. Женщина нахмурилась, заметив незваных ночных гостей. Затем она прищурилась и всмотрелась внимательнее, отмечая кровь и разрезы на их одежде. Неожиданно слезы подступили к глазам Каролины. Ее эмоции скакали как дерганные зайцы – одни исчезали, другие появлялись. Девушка ощущала себя переполненной ими. – Наставница, – прошептала Каролина и протянула руку вперед, пытаясь найти поддержку у женщины. Рука наткнулась на невидимый барьер и остановилась, не сумев пересечь порог дома. Каролина в недоумении смотрела на свои пальцы, которые трогали удивительно плотный воздух. Ребекка с замешательством наблюдала за подругой, а затем попробовала сама. Они не могли войти. В глазах Аяны мелькнул мрачный интерес, но быстро исчез под гнетом сожаления и сочувствия. – Заходите, – прохрипела женщина. Мгновенно барьер спал, и руки девушек, не обнаружив препятствия, упали, скользнув по воздуху. Каролина тяжело вздохнула. У нее не было сил думать еще и об этом. Множество раз девушка была в жилище Аяны, но никогда в качестве пациента. Женщина быстро уложила Каролину на пол и задрала подол. Казалось, она прекрасно знала, что произошло, и почему сестры оказались здесь. По крайней мере, Аяна не задавала вопросов. Ребекка в волнении теребила пальцы и осматривалась, словно впервые видела мир вокруг. В ее глазах удивление сменялось восторгом, восторг – эйфорией. Каролина пустым, бездумным взглядом наблюдала за Ребеккой, не в силах думать или смотреть на то, что делала ее наставница. Только когда женщина начала трогать живот, словно выталкивая из него что-то, Каролина впервые почувствовала боль. Она вскрикнула и дернула ногами. Послышался грохот. Боль прекратилась. Девушка видела лишь потолок перед собой. В воздухе повис стон Аяны. – Ребекка, подержи-ка ее, с такой силой мне не справиться, – сказала женщина. Каролина почувствовала, как подруга разместилась на коленях у ее головы и, склонившись, прижала ее туловище к полу. Медленно, сквозь пелену равнодушия, Каролина начала понимать, что происходит. Аяна выталкивала из нее плод, стараясь ускорить потерю. Девушка начала дергаться. В груди поднимался ужас. Ребекка была сильной, слишком сильной, чтобы Каролина могла подняться. – Нет, – прошептала девушка и начала мотать головой из стороны в сторону. – Нет! Нет, спасите его, не забирайте его. Спасите его! Она шептала, казалось, несколько часов. По лицу текли слезы. Сверху тоже капали слезы. Каролина была бессильна. Снова бессильна. Как же она устала терять то, что было ей дорого... Когда Аяна закончила, Ребекка отпустила девушку, однако та продолжила лежать на месте. Пустыми, безразличными глазами Каролина смотрела в потолок. Она так устала. Слезы засохли на щеках. Единственное, что осталось внутри нее – это пустота. Равнодушие. Каролина убеждала себя, что она была готова к этому. Она ведь ожидала, что может потерять ребенка. Она была готова... Нет. Потому что не она потеряла его. Его отняли. Снова. Как маму. Как папу. Как Акке. Как Хенрика. У него даже не было имени, чтобы она могла оплакать его. Каролина больше не могла сражаться. Не хотела. Ее рука безвольно поднялась и коснулась мокрой ткани платья внизу живота. Другая рука бродила где-то слева от тела. Пальцы наткнулись на теплые руки Ребекки. Девушка даже не повернула головы. – Не говори никому, – едва слышно прохрипела Каролина. – Кэр... – Не говори, – ее пальцы с силой вцепились в руку Ребекки. Подруга сдалась. – Не расскажу. Выдох сорвался с губ Каролины. Эмоциональное истощение достигло пика. Девушка отпустила руку подруги, закрыла глаза и всего через мгновение отключилась. Каролина смутно помнила ночь ритуала. Воспоминания возвращались обрывками, яркими вспышками. Она помнила, как дошла до дома Аяны, но совсем не могла вспомнить, как покинула его. Она помнила, как стояла в реке, а вода плескалась у самого горла. Она знала, что вода холодная, но не чувствовала холода. Кожа даже не покраснела. Кажется, рядом была Ребекка. Странно, но особенно ярко Каролина помнила короткий момент, когда, стоя в реке, она подняла голову вверх и взглянула на небо. Быть может, это Ребекка сказала ей посмотреть, – девушка не была уверена. Небо было огромным. Каролина была уверена, что ночью оно становится черным, однако теперь она видела это – глубокий темно-синий оттенок. Звезды сияли прекрасной сетью. Со скрипом качались сосновые кроны. Каролина не могла отвести взгляда от неба. Последний раз она испытала такой восторг, когда впервые увидела водопад, но за прошедшие месяцы девушка привыкла к нему. Небо было новым. Лес был новым. В нем было так много запахов, в десятки раз больше, чем Каролина могла даже себе представить. Она слышала шорох птичьих крыльев где-то в глубине леса – этот удивительный, необычный звук, когда крыло с хлопком опускалось, словно отталкиваясь от воздуха. Она слышала звук, с которым сосновые иголки падали, касаясь земли. Каролина даже не знала, что может быть такой звук. Она все еще не могла привыкнуть к тому, как шумно бегала кровь по венам, как грохотало сердце в ушах. Каждое действие Ребекки, каждый звук, что она издавала, казались безумно громкими. Каролина постоянно встряхивала головой, словно надеялась, что все пропадет само собой. Вернется к норме. Но ничего нельзя было вернуть. Постепенно принятие этого простого факта начало проникать в сознание Каролины. Она не знала, где ночью были остальные члены семьи. Куда ушла Ребекка, проводив ее до дома? Каролина впала в оцепенение. Она дергалась от каждого нового звука и шороха, но кроме этого почти ни на что больше не реагировала. Девушка не могла даже вспомнить, приходил ли к ней Клаус той ночью. Кажется, она без движения пролежала на циновке до самого рассвета. Утром прибежала Ребекка. Солнце обожгло ее кожу. Каролина обратила слабое внимание на звуки в зале, но смогла различить лишь части диалога. Не потому, что не могла расслышать, а потому, что ей было все равно. Большую часть дня девушка проспала. Она слышала шаги Клауса, искавшего ее, затем Ребекки. В некоторые моменты Каролина просто притворялась спящей, чтобы избежать общения. К вечеру ее успели проведать Элайджа, Коул и даже Финн. Если она не спала, то закрывала уши руками и сжималась, упираясь лбом в колени. Она не хотела слушать. Весь день члены семьи спали, играли в хнефатафл и общались, не в силах покинуть дом. Каролина знала, что Эстер пытается найти способ решить их проблему. Девушка апатично задавалась вопросом: во что же они превратились, если даже солнце стало их врагом? День показался Каролине бесконечно длинным. Когда вечером она вышла к общей трапезе, над столом повисло напряжение. Каролина кожей чувствовала настороженные, внимательные взгляды, которыми обменивались члены семьи. Еда на вкус ощущалась как пепел. Она не смогла опустошить тарелку. В доме стояла тишина. Давящая, жуткая тишина, как сразу после похорон. В горле першило. Каролина пила эль, словно воду, и никак не могла заглушить противное ощущение сухости во рту. Она с облегчением вышла из-за стола, когда наттверд завершился. Клаус перехватил девушку за талию. Жар его тела вывел ее из транса. Она потеряла равновесие. – Прогуляешься со мной? Тихий, бархатный шепот пробрался Каролине под самую кожу. Как же по-другому звучал его голос теперь. Дрожь пробежалась по рукам девушки, покалывая кончики пальцев. Каролина неуверенно кивнула. На самом деле больше всего на свете ей хотелось вернуться в покой своего спального места, но атмосфера в доме душила. Каролина подумала, что снаружи ей может стать легче. Солнце садилось раньше, и на улице уже было темно. Они шли медленно, держась за руки. Слабое оживление в душе девушки, появившееся в преддверии прогулки, быстро гасло и, в конце концов, совсем потухло под гнетом безразличия. Оказавшись в лесу, на некотором расстоянии от поселения, Клаус заговорил: – Кэр, что с тобой происходит? Девушка молчала. Я устала от потерь. – Это из-за ритуала? Каролина слабо кивнула головой. Да. Ник, они убили нашего ребенка. – Я могу чем-то помочь? Она остановилась, покачала головой. Нет. Клаус встал напротив. Одна его рука лежала на талии девушки, другой он коснулся ее подбородка и заставил поднять глаза. Впервые за целый день Каролина смотрела в лицо мужа. Беспомощность в его взгляде острым ножом резала ей по сердцу. – Что с тобой происходит? Я тоже испугался, но мы ведь в порядке. Больше, чем в порядке! Ты видела, что было с рукой отца? Тебе больше никогда не придется боятся волков. Никому из нас! Разве это не радует тебя? Губы девушки задрожали. Ее рука скользнула по лицу мужа, щетина щекотала ладонь. Ей так хотелось объяснить ему. Просто признаться. Целый день Каролина мучилась, не будучи уверенной, что поступает правильно. Смотря сейчас в сияющие от восторга серые глаза, она приняла окончательное решение. Она переживет это. Справится. Со временем. Ник же... Каролина не хотела заставлять его страдать, особенно в ситуации, где все равно никто и ничего уже не мог сделать. Клаус одобрительно улыбнулся ее действиям. Нужно было что-то сказать. Что-то достаточно правдоподобное, чтобы уверить его в искренности и при этом не далекое от правды. Каролина искренне не хотела обманывать мужа. – Дай мне немного времени, Ник, – прошептала девушка, продолжая гладить его по лицу. – Все что произошло... Это слишком много для меня. Клаус задумчиво смотрел в печальное лицо жены. Возможно, для нее, привыкшей все контролировать, множество новых чувств и эмоций действительно было непомерно огромным. Он кивнул. В глазах Каролины мелькнула благодарность и очень слабое, теплое чувство, которое Клаус не мог описать иначе, чем единственно верным словом – любовь. Девушка вывернулась из объятий мужа и сделала несколько шагов в сторону. Ее взгляд бегал по ветвям деревьев, не останавливаясь на чем-то конкретном. Клаус понял ее без лишних слов. – Хочешь остаться одна? Каролина обняла себя руками и бросила взгляд через плечо. – Ты ведь сам сказал: мне нечего бояться. Она отвернулась прежде, чем муж ответил. Не дожидаясь реакции, Каролина пошла вперед. Она действительно нуждалась в одиночестве. Каждый звук заставлял вздрагивать. Каждый запах будоражил чувства. Она искренне наслаждалась той пустотой и безразличием, что охватили ее ранее. В них не было ничего лишнего. Только спокойствие. Когда девушка думала об этом, то почувствовала нечто странное. Внутри нее была грань. Сейчас она ходила по этой грани, словно водила пальцем по острой стороне ножа. Шаг в сторону – порежешься. Что будет, если она сделает шаг? Каролина боялась узнать. С той стороны веяло холодом. Горло девушки все еще першило, но кашля не было. Непривычное ощущение не покидало ее со второй половины дня. Каролина сглатывала слюну, но это не помогало. Она бродила по лесу, апатично отмечая, что по мере того, как небо становилось темнее, ее глаза видели все так же четко. Она слышала сову, ухавшую где-то в глубине леса, чувствовала запах земли под ногами, запах воды и речного ила. Каролина остановилась, раскинула руки в стороны, подняла голову и глубоко вдохнула. На мгновение она откинула прочь все мысли и чувства, сконцентрировавшись лишь на дыхании. Вдох. Выдох. С холодным воздухом в нос проникало все больше запахов, и Каролина с увлечением терялась среди них, как ребенок среди новых игрушек. Ее опустевшую от мыслей голову охватило потрясающее чувство умиротворения. Всего на мгновение Каролина позволила себе эту слабость.***
Следующий день был похож на предыдущий. Майклсоны перестали появляться в поселении, и среди людей уже гуляли различные слухи. Эстер сообщила, что члены семьи заболели, но фантазию людей сложно было остановить. Многие видели, как дети Майкла покидают дом после заката и выглядят вполне здоровыми. Как бы Эстер не пыталась остановить их, невозможно сутками удерживать в доме шесть непоседливых молодых людей. Как только солнце скрывалось за горизонтом, они убегали в лес, чтобы насладиться свободой. Из всех наиболее равнодушными к обретенным силам и чувствам были Каролина и Финн. В то время, как Элайджа, Коул, Клаус и Ребекка держались вместе, эти двое предпочитали одиночество. Каролина заметила, что, когда она бродила по лесу, то часто встречала мужа. Она старалась не задумываться об этом, но начала догадываться, что он намеренно бродит неподалеку, чтобы, в случае необходимости, прийти ей на помощь. От этого девушку накрывало легкое чувство грусти и теплоты, но они были слишком слабыми на фоне опустошенности. В течение дня жажда Каролины усилилась. Она как безумная пила воду и никак не могла унять ощущение песка на языке. Удрученно, девушка без цели бродила по лесу. Ей просто нужно было делать хоть что-то. Каролина изучала запахи леса, его звуки, его краски. Все оттенки стали более глубокими, яркими, насыщенными. Казалось, мир приобрел большую четкость. Ей нравилось находиться в лесу, потому что здесь было тише, спокойнее. Шум в поселении сбивал ее с толку, от него болела голова, приходилось постоянно затыкать уши. Каролина слышала чужие голоса даже через стены дома, и невозможность их заглушить, сводила ее с ума. От запахов скота, пота, нечистот, испражнений людей и животных ее постоянно тошнило. Лес успокаивал. Неожиданно в воздухе появилось что-то новое. Девушка замерла и повела носом. Запах был сладким. Как жженый сахар. Тонкой нитью он тянулся со стороны реки. Каролина не успела принять сознательного решения. Ее тело действовало само по себе, направившись за запахом. Десны болели. Горло стало першить сильнее, казалось, на ее языке раскинулась пустыня. Девушка облизывала губы, не понимая, что с ней происходит. Голова кружилась, сознание мутнело от запаха, который становился все сильнее. Кто может жечь сахар в лесу в такое время? Острый слух уловил новые звуки. Плеск воды. Шипение молодого человека. Самым ярким оказался звук крови, выталкиваемой из тела через тонкую ранку на руке. Она была маленькой. Кровь уже начала сворачиваться, но Каролина слышала этот звук, словно шла через лес только ради него. Десны болели все сильнее. Девушку мучила жажда. Она притаилась у одного из деревьев, наблюдая за тем, как юноша опускает руку в воду, чтобы остановить кровь. На земле лежал нож. Каролина все еще чувствовала запах сахара. Он тянулся от раны мальчика. Голова мутнела, сознание словно падало в какую-то пропасть, а затем возвращалось обрывками. Каролина прикрыла глаза. Мгновение. Она рядом с мальчиком. Он вскрикнул от удивления и повернулся, все еще придерживая руку. Боль в деснах стала невыносимой. Горло жгло. Что-то странное ощущалось на коже под глазами. Все произошло очень быстро. Каролина отключилась. Крик. Рывок. Она держит тело мальчика, а тот дергается в ее руках. Его горло распорото, ее рот заливает горячая сладкая жидкость, имеющая запах жженого сахара. Это. Была. Эйфория. Каролина зажмурилась от восторга и сильнее сжала дергающиеся конечности юноши. Она глотала и глотала, пока горло не перестало ныть. Это было лучше, чем секс. Лучше, чем смотреть на бескрайнее небо и не чувствовать холода воды. Лучше, чем тишина и спокойствие леса. Это было сладко, освежающе, горячо. Это заполняло ее без остатка, и Каролине хотелось еще. Сопротивление исчезло. Рывок. Сознание вернулось к девушке. В ужасе она расцепила пальцы, и тело юноши рухнуло на землю у реки. Часть горла была выдрана, кровь уже почти не хлестала, а била слабыми фонтанчиками и стекала к воде, образуя маленькие ручейки. Каролина не могла понять. Не могла поверить, что это произошло. Ее руки коснулись рта, и девушка почувствовала их: острые клыки в верхнем ряду зубов. Она отвела руки от лица и увидела кровь. Боги. Кровь была повсюду. На ее лице, одежде, руках, на земле. Кровь была в ее рту и ощущалась легкой сладостью на языке. Каролину затрясло. Она хотела закричать от ужаса, но кто-то с силой обхватил девушку сзади и зажал ее рот рукой. Каролина начала отбиваться. Знакомый запах проник в ее ноздри. Клаус. Из полосы леса вылетел Коул. Его лицо было измазано в крови, глаза огромные, зрачки расширенные. – Ты тоже?! – воскликнул молодой человек. – Бекка напала на мужчину прямо в поселении. Кажется, никто не видел, уже стемнело. Я почувствовал запах крови. Крови? Каролина в ужасе перевела взгляд вниз, на тело человека, которого она убила. Она убила человека! Девушка хотела кричать, но Клаус все еще держал ее и зажимал рот. Ее трясло, как в лихорадке. Колени подгибались. Коул куда-то убежал, а она уже опускалась на землю. Клаус встал на колени за спиной жены. Это был запах крови? Кровь не пахнет сахаром! Но она пахла. Глаза Каролины в панике забегали по берегу реки, когда девушка осознала, что ее все еще тянет к крови. Пелены в голове больше не было. Ее накрыло невыносимое чувство вины и стыда. Она задрала голову и взвыла через руку мужа. Кажется, он что-то шептал. Каролина повернула голову и взглянула на Клауса огромными глазами, полными страха и слез. Он немного отвел руку, проверяя реакцию девушки, но она не стала кричать. Внимание Клауса казалось рассеянным. В замешательстве Каролина наблюдала, как его взгляд переметнулся с ее лица на собственную руку. Она слышала, как он втянул воздух носом, а затем, к ужасу девушки, поднес руку к лицу и облизал ее. Каролина всхлипнула. Клаус резко перевел на нее взгляд. Его глаза были мутными, словно невидящими, а зрачки почти закрыли радужку. Под глазами стали наливаться черные вены. Мужчина потянулся вперед и лизнул щеку Каролины. Она застыла, не веря, что это происходит. Он повторил. Словно обезумевший он начал облизывать ее щеки и губы. Его рот прижался к ее губам, язык проник внутрь, вылизывая остатки крови с неба девушки. Сильнейшая волна возбуждения поднялась в ней. От испуга Каролина попыталась оттолкнуть мужа. Клаус зарычал и навалился на нее, с силой прижимая к земле. Острые резцы клыков царапнули ее нижнюю губу. Та мгновенно затянулась. Кэр застонала и повела бедрами, когда он начал осторожно слизывать тонкую струйку крови, протянувшуюся до подбородка. Клаус прижимал жену к земле тазом, вылизывая ее губы и рот. В этом было что-то безумное. Что-то неправильное. Ее кожа горела, мысли плавились. Сладость на его языке тянула ее внутрь его рта, тело изгибалась волной. Жесткое давление усиливалось, дышать становилось все труднее. Она почти кончила от этого ощущения чистой и неприкрытой властности. Застонав, Каролина повернула голову, чтобы глотнуть воздуха. Ее замутненный взор упал на тело. Тело. Холод сковал вены. С криком Каролина откинула от себя мужа, приложив так много сил, что он отлетел на пару метров и ударился головой о дерево. Она тяжело дышала, пальцы рыли землю. Каролина не могла поверить, что только что сходила с ума от возбуждения всего в полуметре от мальчика, которого разодрала собственными руками. Клыками. У нее клыки. Девушка приподняла дрожащую руку и коснулась рта. Земля попала на губы. Палец нащупал острый клык. Она надавила и почувствовала боль, но та прошла почти мгновенно. Возбуждение начало спадать, вызывая в душе Каролины такие сильные чувства, что ей казалось, она вот-вот сойдет с ума. Недоумение. Отвращение. Возбуждение. Удовольствие. Стыд. Вина. Оживление. Восторг. Ужас. Она не могла понять, как столько чувств могут сосуществовать одновременно. Каролину разрывало изнутри от невозможности контролировать этот поток. Послышался шорох. Клаус тряхнул головой, зрение чуть прояснилось. Тело девушки напряглось. Она застыла, словно перед диким зверем и в оцепенении наблюдала за тем, как взгляд мужа переместился за ее плечо. Он исчез. Мелькнул размытым пятном. Девушка резко дернулась и замерла в пол оборота. С отчаянием дикого зверя Клаус вгрызался в шею юноши. Он тянул неподатливую кровь, не замечая, что все больше и больше отклоняет голову мальчика, пока в какой-то момент она с хрустом не оторвалась. Этот хруст похоронным колоколом прозвучал в голове Каролины. Ее вывернуло прямо там, на землю. Желудок выталкивал из себя кровь вместе с остатками ужина и эля. Каролина не могла выбросить из головы образ Ника. Ее любимого, нежного, доброго Ника, с ожесточением вгрызавшегося в мертвую плоть. Белки его глаз покраснели, под нижними веками пульсировали черные вены. Он выглядел чудовищем. Неужели она выглядела так же? Чем она отличается от тех людей, что разорвали ее семью? Этот ребенок был чьим-то сыном! Каролина взвыла. Ее отчаянный, безнадежный плач привлек внимание Клауса. Резким движением он поднял голову и всмотрелся в лицо жены. Надломленность в ее взгляде отрезвила его. Вены исчезали под кожей, глаза белели. Каролина заметила момент, когда к Клаусу начало приходить осознание произошедшего. Непонимание. Испуг. Они сидели на берегу реки, разделенные телом мертвого, обескровленного мальчика в безмолвном ужасе от того, чем стали. Каролина не шевелилась. Она не сдвинулась с места, когда Клаус повернулся к воде и всмотрелся в собственное отражение. Он приподнял губу и с интересом изучал то, как постепенно втягивались клыки. Послышался шорох. Молодые люди резко повернулись к лесу, когда услышали, что в их сторону бегут два человека. Каролина напряглась, не зная, что будет делать, если их обнаружат здесь с телом. В глазах Клауса начала проявляться краснота, – он был готов броситься на незваных гостей. Расплывчатое движение привело две знакомые фигуры, замершие в нескольких метрах от реки. Коул вытер лицо, но на его рубашке еще были видны пятна крови. Не лучшим образом выглядел и Элайджа. – Вы еще тут, – выдохнул темноволосый юноша, с интересом рассматривая супружескую пару. Ненормально оживленный блеск его глаз напряг Каролину. Коул, казалось, совсем не ощущал смущения от представшей его взору картины. Элайджа явно чувствовал себя менее комфортно. – А где голова? Голос младшего брата привел Клауса в чувство. Он начал осматриваться, осознав, что у тела действительно не было головы. Когда это случилось? С недоумением мужчина перевел взгляд на жену. Каролина уже подтянула колени к груди и уткнулась в них лбом, словно пыталась сжаться в точку. Ее рука плавающим движением указала куда-то в сторону реки. Девушка сомневалась, что ее снова не начнет рвать. – Я найду, – послышался тихий голос Элайджи. Мгновение, и он исчез. Каролина зажмурилась. Коул шагнул ближе к паре, наклонился и закинул тело себе на плечо словно это была туша животного. – Отец нашел место, где можно их закопать. Каролина резко вскинула голову. – Их? – Один ваш, – Коул поднял руку и начал загибать пальцы. – Один Ребекки, Элайджи и Финна, и еще один – мой. Не представляю, как им хватило одного на троих. «Почему ты говоришь об этом так, словно все в порядке?!» – хотела закричать Каролина, но сдержалась. Вместо нее заговорил Клаус. – Ты знаешь, почему это происходит? Коул повыше подтянул тело, удобнее устраивая его на плече. Юноше явно не терпелось уйти, он уже постукивал ногой по земле. – Похоже, природа не терпит дисбаланса. Мама сказала – это последствия ритуала. Она сейчас пытается выяснить, может ли быть что-то еще, что она упустила. – Так же, как и с солнцем? Коул кивнул. Вопросов больше не было, поэтому молодой человек размытым пятном скрылся среди деревьев. Клаус перевел взгляд на жену. Она сидела, все так же обнимая колени, притянутые к подбородку. Девушку трясло. Клаус протянул было к ней руку, но заметил, что пальцы залиты кровью. Его глаза снова начали меняться. Запах, витавший в воздухе, завораживал и манил. Каролина осторожно поглядывала на мужа. Ее внимательный взгляд напрягал Клауса, и тот отвернулся. Мужчина не знал, что Каролина видела, как он слизал с пальцев каждую каплю, прежде чем начал отмывать руки в реке. Девушку разрывало между жаждой и отвращением. Все то, что она съела и выпила, Каролина вывернула на землю, и теперь ее горло снова першило, а десны обжигало болью. Девушка вцепилась пальцами в собственные плечи, в попытке отвлечься. Ее взгляд то и дело возвращался к земле, пропитанной кровью. Мысли плавали. Каролина готова была броситься лицом вниз и лизать кровь вместе с землей, лишь бы избавиться от ужасающей сухости во рту. Ее трясло не столько от страха, сколько от жажды. Пальцы сильнее впивались в плечи. Контроль ускользал от ее сознания, как веревка из рук пьяного моряка. Каролина слышала стук сердца. Не своего – Клауса. Ее глаза то и дело возвращались к его коже, под которой пульсировали вены. Она буквально видела эти вены. Слышала шорох пробегающей по ним крови. Пульс. Сердце толкало кровь. Ее собственная же кровь потекла по плечам из-под острых ногтей, но девушка не заметила. Ее глаза покраснели, вены проступали под веками, десны тянуло от боли. Жажда становилась все сильнее. Каролина чувствовала, что ее сознание уплывает, как тогда, когда она напала на мальчика. Но это Ник! Пальцы вонзились в плечи до хруста костей, и эта резкая вспышка боли ненадолго создала просвет в мыслях девушки. Каролина застонала. Клаус обернулся. Его глаза расширились при виде того, что происходило с женой. Мужчина бросился к девушке. Каролина отпрыгнула. Она сделала это так быстро, так резко, что даже не осознала, каким образом оказалась вблизи деревьев. Расстояние между ними стало метров шесть, не меньше. Клаус с напряжением и беспокойством смотрел на жену. Ее лицо полностью изменилось. Раны на плечах уже затянулись, кости были в порядке. Каролина тяжело дышала и изо всех сил прижималась к дереву за спиной, чтобы не причинить вреда мужу. Медленно Клаус перевел взгляд с девушки на землю под ногами, – он оказался как раз рядом с тем местом, где ее вырвало. Он сделал осторожный шаг в сторону Каролины. Она сильнее вжалась в дерево и зажмурилась. – Не подходи, – с отчаянием прохрипела девушка. Клаус замер. На ее глазах выступили слезы. – Уходи, прошу, я не контролирую это. В глазах мужчины мелькнуло осознание, он сделал еще шаг вперед. Каролина сдерживалась из последних сил, но чем ближе подбирался Клаус, тем громче она слышала его пульс, тем больше мутнело сознание. – Ты не можешь мне навредить, – спокойным, убаюкивающим тоном заговорил мужчина. Каждое его движение заставляло Каролину вздрагивать. Ее глаза бегали в поисках путей к отступлению, но девушка понимала, что ни за что не решится отпустить спасательный ствол дерева. Стоит ей это сделать, – Ник будет в опасности. – Я не могу думать, прошу тебя. Я не хочу причинить тебе боль. – Тебе нельзя в поселение, Кэр, – продолжал очень тихо говорить мужчина. – Ты нападешь на кого-то еще. Она замотала головой. Слезы бесконтрольно лились из покрасневших глаз. Каролина чувствовала, как пульсировали вены под ее веками. До ободранных в кровь пальцев, она впивалась в дерево, противясь желанию броситься на мужа. От него пахло лесом и чем-то терпким, что девушка не могла описать. Ее трясло. – Я буду в порядке. Помнишь руку отца? Все заживет. Ты ведь не хочешь навредить еще кому-то. Пусть это буду я. Каролина еще сильнее замотала головой, ее волосы растрепались и липли к лицу. Девушка была на грани истерики. – Голова, – бормотала она, как безумная, глотая слезы, – я почти оторвала ему голову. – Я смогу остановить тебя, – Клаус был всего в полуметре и заговорил быстрее, стараясь, чтобы тон оставался таким же умиротворяющим. – Я сильный. Такой же сильный, как и ты. Такой же быстрый. Сделай это. Он подошел вплотную. Каролина рыдала, билась затылком о дерево, сдирала пальцы о кору. Мужские пальцы коснулись ее талии. В следующее мгновение она сорвалась. Девушка рванулась вперед и вцепилась клыками в горло Клауса. Он издал какой-то звук. То ли крик, то ли стон. В ушах Каролины стоял настолько сильный шум крови, бегущей по венам, что она перестала улавливать другие звуки. Она не замечала его руки, обнимающие ее за талию, прижимающие ближе, плотнее к мужскому телу. Она не замечала свои руки, вцепившиеся в плечо и волосы мужа. Она оттягивала его голову в сторону, с жадностью и неистовством вгрызаясь в шею. От первого сильного укуса в рот брызнул фонтан горячей жидкости. Эта кровь была другой. Скорее терпкой, чем сладкой. Она не могла насытиться. Каролина раз за разом раздирала кожу клыками и глотала, словно это было последнее, что она могла сделать в жизни. Со временем пелена тумана в голове начала рассасываться, и девушка пришла в себя. Рывком она отпустила Клауса и попыталась сделать шаг назад, но наткнулась на дерево. Его тело плотно прижималось к ней и горело от жара. Пальцы с силой сдавливали девичью кожу, сминая платье. С испугом Каролина коснулась шеи мужа, красной от крови и давления. Раны затянулись, не оставив о себе и малейшего воспоминания. С ошеломлением девушка вспоминала разодранное горло юноши, которого убила. Клаус был невредим. Дрожь волнения пробежала по ее коже. Каролина перевела взгляд левее, на лицо мужчины, которое снова изменилось до неузнаваемости. Она поднесла руку к его щеке, дотронувшись до пульсирующих под веками вен. Каролина чувствовала такие же у себя на лице. Клаус тяжело дышал, и девушка со смятением заметила, что он возбужден. К собственному ужасу она осознала, что чувствует то же самое. Кровь бурлила в ее венах, гоняя адреналин. От ощущения его тела, вжимавшего ее в дерево, его рук, вцепившихся в талию, от терпкости крови на языке, внизу живота тянул тяжелый ком. Хотелось выть, податься вперед бедрами, чтобы хоть как-то сбавить напряжение. Их взгляды пересеклись. В воздухе висел тяжелый запах желания, от которого у обоих начала кружиться голова. Клаус чуть сдвинулся, его бедро вжалось в пространство между ног жены, заставляя их раздвинуться в стороны. Колени Каролины подогнулись, и она застонала от острого ощущения давления. Ее голубые глаза неотрывно вглядывались в черноту глаз Клауса. В любое мгновение мог случиться взрыв. – Натягивайте штаны, потом потискаетесь, – послышался громкий голос из-за спины Клауса. Каролина вздрогнула. Мужчина закрыл глаза и зашипел: – Коул. – Любимый брат к вашим услугам, – молодой человек низко поклонился. – Отец приказал всем срочно прийти домой. Каролина закрыла глаза и выдохнула. Возбуждение спадало медленнее обычного. Ей стало ощутимо легче справляться с этим, когда Клаус сделал шаг назад. Перед тем, как возвращаться домой, девушка бросилась к реке и начала оттирать кровь с лица и рук. Она не была уверена, что смыла все, но Коул нетерпеливо постукивал ногой, заставляя Каролину нервничать. Отсутствие контроля над собственными чувствами злило и тревожило девушку. Она не понимала, как могла испытывать желание после того, как причинила боль мужу. Как он мог испытывать желание после этого? Как она могла чувствовать себя так хорошо после того, как убила человека? Она только что убила человека и уже забыла об этом! Каролину трясло от отвращения к себе. Пока они шли до дома, девушка снова и снова прокручивала в голове события прошедшего вечера. Каких-то частей не хватало. Пробелы в голове пугали Каролину. Ее взбудораженное сознание успокаивалось, на смену эмоциональному возбуждению приходила подавленность, за ней – опустошенность. К моменту, когда Каролина пересекла порог дома Майклсонов, она успела вернуться к тому апатичному состоянию, в котором покидала его. Оставшиеся члены семьи уже ждали за столом. Одежда каждого из них в той или иной мере была залита кровью. Больше всего у Ребекки, Коула и Каролины. Эстер устало растирала лицо руками. Она сидела у очага и листала страницы, обернутые в кожу. Каролина с удивлением осознала, что это был пергамент, похожий на тот, что хранился в ее семье. Вот только у Эстер листов оказалось намного больше. Они были разрисованы замысловатыми символами, руническими и другими знаками, значения которых ускользало от девушки. Майкл встал во главе стола. – Сегодня каждый из вас столкнулся с жаждой крови. Ваша мать считает, что природа дала ответную реакцию на ритуал, чтобы создать слабость для каждой полученной нами сильной стороны. До тех пор, пока она ищет решение, я запрещаю вам покидать этот дом как днем, так и ночью. Контролируйте себя. Нельзя, чтобы о нас поползли какие-то слухи. Несколько возмущенных вскриков быстро погасли под мрачным взглядом мужчины. Каролина смотрела на Эстер. Под глазами женщины залегли тени от усталости и недосыпа. Горе высушило ее, сделало более напряженной и нервной. Каролина вдруг подумала о том, насколько огромной должна была быть ноша этой женщины. Она потеряла ребенка. Не крошечное существо, у которого еще не было имени и, возможно, даже сердцебиения. Она потеряла взрослого ребенка, имевшего характер, привычки, построившего отношения с семьей. Каролина резко оборвала поток мыслей. Она знала себя. Продолжив рассуждать, девушка боялась прийти к понимаю Эстер. Понимание вело к прощению. Каролина пока не готова была прощать ни ее, ни Майкла. Ей хотелось еще немного полелеять свою потерю. Ей слишком часто приходилось быть сильной в последнее время. Каролина хотела просто сдаться. Пусть немного, но отдохнуть. Семейный совет завершился с уходом Майкла. Каролина сидела за столом и водила пальцем по деревянной поверхности. Даже этот стол выглядел иначе – стал более шершавым на ощупь, более темным и насыщенным по цвету. Каролина на запах могла определить, кто из семьи чаще сидел в какой части стола. Она могла почувствовать след от их пальцев, касавшихся поверхности. Все это в очередной раз напоминало девушке, что она стала зверем. На скамье напротив появилась фигура. Каролина подняла глаза и встретилась с внимательным серым взглядом. Она запретила себе вспоминать то, что произошло сегодня. Особенно вечером. – Я помню про твою просьбу, – с легкой улыбкой сказал молодой человек и положил на стол между ними доску для хнефатафла, – но я подумал, ты не откажешься сыграть, раз уж мы заперты здесь. Он улыбался. Искренне. Спокойно. Словно ничего необычного не случилось. Каролина не могла этого понять. Она смотрела на мужа, отчаянно пытаясь найти в его лице хоть намек на вину или сожаление, но все, что там было – беспокойство о ней. Девушка опустила бездумный взгляд на доску. Едва ли она была способна сейчас играть. С другой стороны, они заперты в четырех стенах. Спустя время, эта доска станет единственным, что будет отделять семью Майклсонов от безумия и скуки. Клаус уже начал раскладывать фигурки. Каролина понимала, что он делает. Пытается достучаться до нее. Это было странно. Необычно. Клаус, которого она помнила, скорее бы сел рядом и молчал, чем предложил бы игру. Девушка задумчиво осматривала помещение и наткнулась на внимательный взгляд Ребекки. Конечно же. Бекка. – Атакуешь или защищаешься? Голос мужа отвлек Каролину от мыслей о сестре. Девушка снова перевела взгляд на доску. Она не чувствовала в себе сил. Быть может, стоит уйти? Отказаться? И что дальше? Каролина подумала о том, что могла бы ткать. Ее зрение теперь такое острое, что не нужны даже свечи у станка, – вполне хватало света от очага. Однако взгляд девушки снова обратился к лицу мужа. Он терпеливо ждал. Что-то изменилось. Каролина не успела понять, в какой момент это произошло. Неужели так было всегда? Всегда ли Клаус ощущался таким решительным, спокойным, сильным? Девушка вдруг осознала, что ее прежние воспоминания поблекли, – она потеряла уверенность в их точности. – Я буду защищаться, – наконец, негромко заговорила Каролина. Клаус радостно улыбнулся и сделал первый шаг. Спустя всего несколько минут вокруг стола собрались остальные члены семьи ради одного из редких, оставшихся им, развлечений. Каролина почувствовала тепло тела Ребекки, присевшей рядом. Ее рука потянулась к доске и задумчиво передвинула фигуру. Все мысли девушки сосредоточились на игре. Начались длинные дни семейного заточения. Они сходили с ума от скуки. Больше всех, за прошедшую с начала заточения неделю, извелись Коул и Ребекка. Финн поначалу пытался помогать матери, но от него было немного толку в отношении магии, а затем Эстер переехала в качестве меры безопасности. Клаус с Коулом и Ребеккой могли целыми днями играть в кости, спорить о чем-то и выяснять пределы своих способностей, пусть и ограниченных замкнутым пространством. Каролина ткала. Все время, когда она не спала, девушка стояла у станка, не чувствуя усталости. В один из первых дней к ней присоединился Элайджа, иногда его сменял Финн. Вдвоем они работали быстро и уверенно. Каролине нравилась ее новая молчаливая компания. Оба деверя ничего у нее не спрашивали, и это напомнило девушке ее первые дни в поселении. Ее первые походы к водопаду и комфортную тишину в компании Клауса. Сейчас то время казалось невыносимо далеким. По вечерам Каролина обязательно играла хотя бы одну партию с мужем. Она защищалась, он атаковал. Счет не был равным, но Каролина часто витала в облаках. Она отвлекалась, не замечала очевидные ходы, пропускала возможности. Клаус никак не комментировал странное поведение жены. Все в семье поглядывали на нее с беспокойством, но ничего не говорили и не предпринимали. Словно они действительно вернулись на несколько месяцев назад. Каролина не могла вспомнить, чувствовала ли она ту же опустошенность после потери семьи? Нет. Скорее решимость. Девушка была готова сражаться за жизнь, приспосабливаться. Куда делась та ее храбрая половина? Каролине казалось, что важная часть ее умерла в вечер ритуала. Она раскололась. Разбитый кувшин, даже если собрать его по кусочкам, никогда не станет таким же, как прежде. Каролина чувствовала себя так, словно все еще собирала осколки. Каждый день Майкл приносил им кровь. В первый же вечер молодые люди обнаружили, что не могут покинуть дом, не по приказу отца, а физически. Невидимый барьер, похожий на те, что не пускал их внутрь чужих домов, теперь не выпускал из родного. Мысленно Каролина одобрила этот хитрый ход. По крайней мере, они никому не причинят вреда. Кровь, которую приносил Майкл, была животной. Она пахла менее приятно, чем человеческая, на вкус – словно жуешь землю. Однако все они стойко глотали неприятную жидкость, потому что она была единственным, что могло ненадолго усмирить жажду. Только чтобы продержаться до следующего дня. К середине следующей недели, когда Майкл принес кровь, он также сказал им выбрать украшения, – Эстер нашла способ защитить их от солнца. Каролина и Клаус отдали свои обручальные кольца. В тот день она не спала. За прошедшие полторы недели ощущение времени сильно изменилось для семьи. Они дольше бодрствовали ночью и иногда спали днем, скрываясь от солнца. Окна были закрыты ставнями, но через них пробивались тонкие полоски света. Одна из таких полосок в течение дня медленно ползла по полу в сторону ткацкого станка, где работала Каролина. Девушка вдруг почувствовала боль в руке и отдернула ее от станка. Свет падал на то место, где еще секунду назад были ее пальцы. Слабый ожог уже затянулся. Каролина чуть наклонила голову вправо и задумалась. После некоторых сомнений, девушка протянула руку вперед. Солнце жгло, подобно огню. Пальцы Каролины начали краснеть, но она продолжала держать их на месте, зная, что стоит убрать руку, все мгновенно заживет. С равнодушием в глазах девушка наблюдала, как кожа сгорала на пальцах и тут же пыталась исцелиться. Боль заставляла ее кусать губы, но Каролина все еще смотрела. Она не знала, зачем делала это. Быть может, это была попытка наказать себя за то, что она убила человека. Единственная доступная ей форма самоистязания. – Кэр! С тихим выдохом к ней подлетела Ребекка и оттянула от света. Рука быстро зажила, кожа снова стала белой и ровной. Каролина перевела опустошенный взгляд на сестру. Та дернулась от удивления. Каролина апатично осмотрела главный зал, но тот был пуст. Кажется, все спали. – Зачем ты это сделала? Ребекка наклонилась вперед и торопливо зашептала, стараясь не привлекать внимание других членов семьи. Их слух стал таким острым, что хранить тайны оказалось практически невозможным. Ребекка даже не могла поговорить с подругой о ее потере, боясь быть услышанной кем-то из братьев. В глазах Каролины появилась какая-то мысль, – это оживило их. Девушка все еще выглядела уставшей, но задумчивость в ее взгляде ободрила Ребекку. Каролина перевела взгляд на солнечную полосу, а затем обратно на лицо подруги. Она тоже заговорила шепотом. – Что, если Эстер не найдет решения? – Но ведь она нашла. Украшения, которые мы отдали, будут защищать нас от солнца. Девушка покачала головой. – Я говорю о крови. Что, если решения нет? – Мама что-то придумает. Несмотря на то, что Каролина не доверяла Эстер, она не могла представить, на что способна эта женщина. Возможно, Ребекка права, и способ найдется. Возможно, она зря переживает. Каролина почувствовала, как ускоряется ее сердцебиение. В груди поднималось волнение, вызванное беспокойством. – Коул сказал, природа требует баланса. Разве можно ее обмануть? Что мы будем делать, если это невозможно изменить? – Мама что-то придумает, – как заговоренная, со слепой убежденностью повторила Ребекка. Неожиданно словно рухнула крыша дома. Каролина сорвалась на крик. – А что, если нет?! Два размытых пятна возникли к главном зале, принимая очертания Клауса и Элайджи. Почти сразу после них, более медленно появились заспанный Коул и напряженный Финн. Девушки, как одна, обернулись. Ребекка выглядела удивленной и немного напуганной, а Каролина уже остывала, даже не понимая, откуда в ней взялось столько сил на злость. Первым заговорил Элайджа. – Что случилось? Каролина покачала головой и повернулась к станку, но осознала, что в ближайшее время не сможет продолжить работу из-за света. Она оказалась в ловушке, среди людей, желавших помочь и не понимавших, что они не могут это сделать. Каролина ненавидела жалость. Ее вдруг накрыла такая сильная волна раздражения, что девушка сжала руки в кулаки, пытаясь справиться с эмоциями. Ногти впивались в кожу, но это не остужало злость. Она почувствовала, как начала меняться. Глаза жгло, вены с силой пульсировали под веками, десны затянуло. Каролина зажмурилась в надежде, что все пройдет само собой, но чудовище в ней становилось сильнее. Крови, которую приносил им Майкл было мало, – это ощущали все, но некоторым ее отчаянно не хватало. Каролина знала, что Финн тайно отдает часть своей порции Коулу, а Элайджа – Ребекке. Она отдавала часть своей Клаусу. Трое на трое – одни держались лучше, другие хуже. Майкл уже давно вынужден был охотиться, чтобы не трогать животных в деревне. Дичи в местных краях было мало, в основном мелкая. Ее хватило бы обычному охотнику, ищущему мясо, но не тому, кто забирает кровь. Ребекка первой заметила изменения в сестре, потому что стояла ближе всех. – Кэр! – выдохнула девушка, схватив подругу за руки и поворачивая к себе. После этого увидели все. Каролину затрясло от отвращения к себе, от неспособности себя контролировать. Она сквозь зубы тянула воздух, но злость мешала контролю. – Кэр? – послышался тихий голос Клауса. Он сделал шаг вперед, и Каролина мгновенно вспомнила, произошедшее полторы недели назад. Злость сменилась ужасом так резко, словно девушка попала в эмоциональный шторм. Она в панике сделала шаг назад. Солнце обожгло кожу. Вскрикнув, Каролина размытым пятном отпрыгнула к ближайшей стене, в спасительную тень. Она чувствовала пощипывание там, где заживали ожоги. Лицо начало понемногу возвращаться к нормальному состоянию. Каролина уже чувствовала, как втянулись клыки. Она закрыла глаза, прислонилась головой к стене и глубоко дышала, ощущая на себе пять напряженных взглядов. Шторм прошел. – Это безумие какое-то! – вдруг воскликнул Коул. – Мы не можем здесь сидеть! Крови, которую приносит отец слишком мало. – И что ты предлагаешь? – Элайджа. Каролина открыла глаза и стала смотреть в потолок. Она боялась увидеть сочувствие во взглядах членов семьи. – Мы тоже можем охотиться. – Мы себя не контролируем, – тихо заметил Финн. – Так будем охотиться на животных, как отец, – вставила свое слово Ребекка. Похоже, она была на стороне Коула. – И что помешает нам напасть на человека при встрече? – снова Элайджа. – Ник, а ты чего молчишь? Каролина не выдержала и перевела глаза с потолка, сразу же наткнувшись на внимательный взгляд мужа. Коул смотрел на него, ожидая ответа, как и все остальные члены семьи, но Клаус смотрел на Каролину. Она не отвела взгляд. «Если я смотрю на тебя, то я "за", если вниз, то "против"». – Я считаю, нам тоже следует охотиться. Каролина закрыла глаза. Она думала о том, что трое из них контролируют себя немного лучше, чем трое других. Если они будут ходить по парам, то смогут уменьшить число нападений. К тому же, жажда крови не была постоянной, только ежедневной. Каролина помнила о том, как туманились ее мысли перед нападением. Контроль был иллюзией, которую они приобрели, будучи заперты в четырех стенах. Не было никакой гарантии, что снаружи эта иллюзия не разобьется о реальность. Но крови действительно не хватало. Без нее они становились более агрессивными, раздраженными, думать было труднее, как и контролировать себя. Это заметили все, и все боялись. Перед самым закатом послышались шаги Майкла. Молодые люди в ожидании замерли, – отец шел по улице, а солнце еще не село. Украшения работали. Как только все получили свои защитные кольца, Коул не выдержал первым. Один за другим они выступали с просьбой разрешить им покинуть дом, убеждали отца в готовности охотиться на животных, предложили план ходить парами, как и хотела Каролина. Майкл сказал, что подумает. Тем вечером они получили свою порцию крови от отца, а на следующее утро барьер спал с дома. Каролина проснулась от того, что ее трясли за плечо. Ребекка буквально запрыгнула на подругу, вытаскивая ее из спасительно темноты. – Мы свободны! Солнце не обжигает! Я же сказала, что мама справится! Идем скорее! Девушка изо всех сил тянула сестру на улицу и против воли Каролина все же последовала за подругой. Она быстро оделась, острым слухом отмечая отсутствие других людей в доме. Похоже, все уже наслаждались свободой. В момент, когда девушки вышли на улицу, Каролина замерла, прикрывая глаза рукой. Все казалось невыносимо ярким с непривычки. Солнце пряталось за облаками. Каролина моргала, осматриваясь. Ей так не хватало этого – простого дневного света. Возможность увидеть улицу днем вызвала у девушки чувство облегчения. Ей стало хорошо и легко. Каролина даже не задумывалась, как тяжело быть запертой в четырех стенах сутки за сутками. Сестры гуляли в одних платьях, хотя Каролина заметила, что другие люди надевают теплые накидки, а из их ртов выходят облачка пара. Девушка не чувствовала холода. Это заставило ее задуматься о том, почувствует ли она жар, если коснется огня? Каролина стала чуть меньше бояться повреждений. После того, как она чуть не сожгла собственные пальцы, страх ранения и боли утих. Сколько пройдет времени, прежде чем она совсем потеряет это исконно человеческое чувство? Во что она превратиться, если перестанет бояться боли? Каролина старалась не думать об этом. Ребекка летала по поселению, словно впервые в жизни видела каждый дом и каждое растение на улице. Ее поистине детский восторг от свободы вызывал легкую улыбку у Каролины. Взгляд девушки прошелся по закрытым дверям. Людей на улице было на удивление мало, и это вызывало у Каролины смутное ощущение тревоги. Сама того не осознавая, девушка дошла до двери дома Аяны. Перед тем, как постучать, она прислушалась. В доме билось только одно сердце. Каролина сделала глубокий вдох и среди множества запахов узнала тот отличительный, что принадлежал ее наставнице. С легким волнением девушка постучала в дверь. – Входи, – тихо сказала Аяна. Каролина услышала ее. Девушка осторожно пересекла порог, опасаясь снова наткнуться на прозрачную стену, но той не было. Женщина стояла в залитой светом комнате и работала со ступкой. Ее руки ловко и умело превращали в пыль какое-то засушенное растение. Каролина не смогла сдержать любопытства: – Почему я не смогла войти, той ночью, когда... – она вдруг замолчала, не закончив предложения. Девушка старательно избегала воспоминаний о ночи ритуала. Аяна бросила взгляд через плечо, а затем отвернулась и продолжила работу. – Думаю, одно из последствий заклинания. Ты смогла войти после того, как я тебя пригласила. Каролина задумчиво кивнула. Действительно. Сейчас она тоже получила приглашение. – Разрешение нужно каждый раз? Женщина пожала плечами. – Лучше бы каждый. Тебе придется выяснить это самостоятельно. Каролина испытала чувство облегчения. По крайней мере, она не сможет напасть на человека, пока он находится в безопасности собственного дома. Если она сможет сдерживаться достаточно долго, то никому не навредит. Им нужно лишь спрятаться. Как жаль, что волки не были ограничены приглашением. – Вы не боитесь меня, – тихо заметила Каролина. Аяна остановилась и повернулась к собеседнице. В ее лице девушка прочитала грусть. Наставница кивнула в качестве ответа. – Я могу за себя постоять. К сожалению, не все люди могут. Эстер говорила о ваших проблемах с кровью. – Это можно как-то исправить? Как с солнцем? Или, может, отменить ритуал? Аяна с сожалением покачала головой. – Сделанного не воротишь. Признаться, мы изучили все, что только могли. Не думаю, что проблема с жаждой крови решится так же просто, как с солнцем. – Что же нам делать? – Учитесь контролю. Здесь больше ничего не сделаешь. Каролина истерично хохотнула и тут же прикрыла рот рукой, удивившись собственной реакции. Контроль. Это слово звучало невероятно смешно в условиях помутнения сознания. Девушка даже думать не могла, когда ее охватывала жажда. Мир вокруг размывался, а затем, когда она приходила в себя, было уже поздно. Каролина помнила это чувство. Оно пугало до дрожи. – Кэр! – послышался голос с улицы. Девушка не успела отреагировать, как в дом залетела Ребекка. Аяна пробормотала что-то похожее на «как грубо», но голос сестры был громче. Она держала перед собой полностью здоровую руку и с досадой рассказывала о том, что ее обожгла священная трава Тора у белого дуба. Краем сознания Каролина заметила, что повторного приглашения в дом Ребекке не потребовалось, а значит, достаточно получить его один раз. С вопросом в глазах девушка повернулась к наставнице. – Это тоже последствия ритуала? – Дуб – священное дерево друидов. Эстер обратилась к нему за долголетием. Не удивительно, что священная трава Тора отвергает вас. Как и солнце. Каролина нахмурилась. – А что же сам дуб? Ненадолго повисла тишина, словно Аяна думала, стоит ли ей говорить следующие слова. – Ты знаешь историю Бальдра, Каролина? – Конечно. – Я думаю, белый дуб – это ваша омела.