***
Рома брёл по лугу, находящемуся недалеко от родного дома. Он был усеян множеством красивых цветов, чьи семена прибыли из разных уголков страны на ветру. Когда Ромка был маленьким, то помнил их гораздо меньше. Природа несказанно расцвела за время, пока он колесил по стране. Протоптанные тропинки давно поросли травой, ведь в том направлении, куда они вели, давно не было жилых домов и мародёры разобрали там всё много лет назад. Солнце приятно касалось лица поцелуями лучей, придавая бледноватой коже более здорового оттенка. Окружение стало несказанно ярким, словно вселенная подняла уровень контрастности до восприятия ребёнка. Вдохнув полной грудью свежего воздуха, Рома побрёл в сторону дома. Он вспоминал, как побаивался ходить с сигаретой даже по самым отдалённым уголкам поселения, но сейчас ни доли страха не было. Вырос. Очень вырос. Тётя Валя, к которой он всё детство бегал за молоком, с улыбкой провожала его взглядом. «Как на батьку похож», — сказала она, покачивая головой. Дети, которых Ромка помнил ещё новорождёнными, бегали мимо, держа в руках палки. Кто-то здоровался, а кто-то с недоумением пытался вспомнить, кто же этот дядя. Кудахтанье куриц, блеяние овец и мычание коров разбавляли звонко поющие птицы. Городская суета, наконец, исчезла, как и бесконечный гул сотни голосов в голове. Здесь ему было спокойно. Здесь душа порхала. Знакомое с детства убранство одноэтажного домика показалось на горизонте. Рома заметно ускорил шаг, чтобы поскорее оказаться там, обнять родных и рассказать обо всём, что он прошёл за время разлуки. Но остановил его силуэт, показавшийся ещё издали, сидящий на лавочке у калитки. Рома не мог поверить собственным глазам. Тёмно-русые волосы, на которых лежал красивый, аккуратный венок из васильков, ромашек и ещё каких-то цветов, названия которых Рома не знал. Известен ему был только один человек, который любил сидеть под берёзой, дающей тень на лавочку, и плести венки. Из простых цветов она умела делать настоящие произведения искусства, которые подчёркивали её красоту ещё больше. Неля сидела в белом платье, которое было неотъемлемым элементом наступления лета. Для Ромки этот образ всегда был символом начала каникул. Лицо само собой обрело улыбку, а на глаза стали подступать слёзы. — Мама? — тихо спросил Пятифан, подходя к Неле. Женщина перевела на Ромку сияющий взгляд, пока её уста нежно улыбались. Неля неспеша поднялась, не сводя с юноши глаз. Этот взгляд Пятифан запомнил таким родным и тёплым, что утратил дар речи. Последний раз с такой теплотой на него смотрел только Антон. Рома глядел на маму, которая едва доставала ему до подбородка и улыбался. Неля уложила руки на его плечи и тихо произнесла: — Как ты вырос, мой птенчик. — А для тебя я всё птенчик, — ощущая, как по щеке скатываются слёзы, ответил Рома. — Мам, пойдём домой. Представь, как папа с Бяшей обрадуются, когда тебя увидят. — Нельзя мне, — с грустью ответила Неля. — Придёт время и мы все вместе обязательно сядем за стол, как раньше. Мне нужно уходить, птенчик, но я всегда буду рядом. — Нет, пожалуйста! — Пятифан встал на колени, обвивая талию мамы крепкими объятиями. — Нам так плохо без тебя. — Вы справляетесь. Я же вижу, какие сильные мальчишки выросли. Мне пора и тебе нужно возвращаться, — погладив Ромку по голове, произнесла Неля. — Возьми меня с собой, прошу. Я всё отдам за то, чтоб у меня снова была мама. — Нельзя, солнце, нельзя. Возвращайся обратно, иначе может быть поздно. Рома ощутил лёгкий поцелуй в макушку.***
Пятифан проснулся очень резко, будто заснул всего пару минут назад и во сне провалился в бездну. На лице засохли слёзы, а тело было с ног до головы покрыто потом. Рома, ощущая скребущуюся тревогу в груди, резко раздвинул шторы и стал осматривать кабину. Солнце всё ещё было высоко, а часы показывали без двадцати шесть вечера. Руки Артёма держали руль некрепко, что было видно по опущенным вниз локтям. Рома тут же выглянул дальше и увидел, что Лукьянов упирается подбородком в грудь, а глаза его прикрыты. Пятифан сильно запаниковал и первая мысль, блицкригом захватившая голову, была тотчас разбудить его. Но тут же пришло осознание, что Артём может испугаться и привести транспорт к серьёзной аварии. Так как скорость была около шестидесяти километров в час, Рома без раздумий потянул стояночный тормоз и включил аварийный сигнал. Пятифан сразу же крепко схватил Лукьянова за плечо. Транспорт остановился достаточно резко, так что Артём мог влететь лбом в руль, если бы не Ромкина рука. Лукьянов внезапно распахнул глаза, в которых читался жуткий испуг. — Тихо, Тёма, спокойно, — произнёс Рома, стараясь держать маску невозмутимости. — Размеренно дышим. Вдох-выдох. Вставай, я отъеду на обочину. Артём, широким шагом переступая холодильник, сел на пассажирское сиденье. Он крепко сжимал штанины в кулаке и тяжело дышал. Рома съехал на обочину и, не выключая аварийки, покинул транспорт. — Давай, Тём, выходи. Тебе подышать надо. — Пятифан закурил, успокаивая сумасшедшее биение сердца. «Спасибо, мам», — подняв глаза к небу, подумал Ромка. — Мы уже в районе Омска, — дрожа, произнёс Артём. — Ром, прости пожалуйста, я сам не понял, как так вышло. Трасса непривычно ровная, меня как-то укачало и я уснул. — Всё в порядке, со всеми бывает. Удачно совпало, что я проснулся, вот и всё. Рома похлопал напарника по плечу, тепло улыбаясь. Немного придя в себя, Артём отправился спать, получив в спину подкол: «Только косичку не ешь». Сам же Пятифан садился за руль с особой внимательностью. Пользуясь знаниями о снах, полученными в селе, Рома знал, что покойники снятся к дождю, а плакать означает радость наяву. Конечно, он не мог предположить, какая именно радость ожидает его в дороге, длинною в почти девять часов. Хотя кое-что позитивное удалось найти, ведь это был последний рывок перед приездом в конечную точку. Вопреки народным поверьям, дождь так и не пошёл. Небо было густо усеяно звёздами, под предводительством растущего месяца. Небольшую радость Рома, всё же, обрёл. Спустя два часа тревожного прокручивания с боку на бок, Артём уснул. За время сна, ему звонил Толик, которому ответил Рома. Об их похождении он предпочёл не рассказывать, да и Толя интересовался лишь частотой приёма Артёмом пищи и длительностью его сна. «Пригляди, чтоб он хахаля не нашёл никакого, тебе я доверяю», — сказал Толя напоследок, смеясь. За мыслями о своём сне и копании в воспоминаниях из детства, Рома и сам не заметил, как доехал. В машине тихо играла Артёмова музыка, которая представляла из себя множество альбомов группы «Кино», песни Александра Серова и даже Софии Ротару. Ромку ненавязчивая музыка вполне устраивала и чем-то напоминала поездку с Санычем в Волгоград. Не желая будить Артёма по приезду поздней ночью, Рома договорился с заместителем директора базы о том, что все бюрократические вопросы будут решаться уже утром. Мужчина был крайне сговорчивый и даже пустил Ромку поспать в комнату отдыха. Пробуждение пришло в момент, когда Пятифан услышал голос Артёма за дверью. Он сдавал карту водителя на считывание и, судя из разговора, пересчёт груза уже был сделан. — О, Ромка, — улыбнулся Лукьянов. — Я думал, ты обиделся и сбежал от меня. Сдавай карточку на отчёт и будем свободны. — Спасибо, что порешал всё сам, а то я отрубился, как мёртвый, — покинув территорию базы, произнёс Рома. — Да фигня, ты мне вообще жизнь спас, так что пересчитать груз и заполнить бумажки – это, можно сказать, лёгкая подачка, — отмахнулся Артём. — Куда гнать планируешь? — Домой хочу. По родне соскучился, да и к маме на могилку давно пора было сходить. У неё день рождения, вот, десятого июня. Как раз девятого, думаю, доберусь, — с лёгкой тоской ответил Рома. — Ты сам-то куда? — Соболезную, — негромко произнёс Артём, опуская глаза в пол. — А я думаю с Толей совместный рейс взять. Если что, пусть едет как пассажир, но главное вместе. Скучаю, всё-таки. — Да-а, долго друг без друга тяжело. Надеюсь, что у вас всё выйдет, как надо. — Ромка тепло улыбнулся. — Давай я тебя хоть на вокзал провожу, а то одному отбывать – нехорошее дело. По удачному совпадению, поезд, едущий в Красноярск, должен был прибыть уже через два часа, отчего Ромка решил дожидаться на вокзале. Людей пока было немного, ведь девять утра, зная по личному опыту – не самое ходовое на железнодорожных вокзалах время. Ближе к прибытию поезда, назначением «Анапа-Красноярск», людей здесь станет значительно больше, но пока можно было насладиться покоем. Попрощавшись с Артёмом и приказав не искать хахалей, Рома засел за ноутбук, играя в первую часть «Мафии». Постепенно вокзал стал заполняться людьми, которые тащили с собой огромные чемоданы. Среди толпы были и те, кто привёл с собой жутко капризных и кричащих детей. Недовольными, кроме Ромки, были многие спешившие на поезд, но Пятифан надеялся, что останутся семьи с детьми в плацкартных вагонах, пока он отправится в своё комфортное купе. Рома проверил сохранность всех вещей и вышел к перрону. Из динамиков доносилась неразборчивая речь, которую Пятифан понимал с большим трудом, гудели в переговорах люди, шастали разного рода странные личности, присматриваясь к тому, куда не бдительные граждане кладут кошельки, а частные предприниматели с тележкой пирожков и чебуреков этому способствовали. Проводницы ругались с навязчивыми пассажирами у входа в вагон. Атмосфера была весьма тёплой. Перед отъездом Рома решил позвонить Бяше, дабы ввести его в заблуждение и приехать неожиданно. — Хотели сегодня с батькой траву на территории покосить, а у нас дождь лить начал, как из ведра, на. Последние недели три такая жара была, а сегодня, вот, дождик полил. Хоть урожай не потеряем, — начал свой рассказ после приветствия Бяша. «Не зря мама именно возле дома приснилась», — подумал Рома, прослушав то, что сказал брат после этого. — Алло, Ромыч! Ты тут? Я говорю, ты куда сейчас собираешься? — Извини, задумался. Да я тут заказ на столицу отхватил из Новосибирска. Путь неблизкий, но как-то буду ехать, — слукавил Ромка. — По всей стране тебя носит, от Краснодара до Владивостока. А я на соревках по области опять первым вышел, — хвастливо произнёс Бяша. — Молодец, братка. Я… Рома прервал фразу, так как увидел выходящего к перрону весьма похожего на Антона парня. Среди толпы явно выделялись белые волосы. Бросив в трубку «Я перезвоню», Рома отправился к молодому человеку. Он отошёл чуть вдаль и стоял спиной, отчего Пятифан очень боялся ошибиться. Но, глядя на худощавое телосложение, Рома не терял надежды. — Тоша? — спросил он, кладя парню руку на плечо. Он резко развернулся и Рома увидел своего Антона. Живого, настоящего. — Пусть мне кирпич рухнет на голову, если это сон, — произнёс Пятифан, пока руки его несносно сильно дрожали на плече Петрова. — Рома… — шокировано произнёс Антон и крепко обнял Ромку. — Я… Прости меня, Ром. Прости. — Потом, Тош, всё потом, — ответил Рома, обнимая Антона всё крепче. — У меня пятнадцатый вагон. — А у меня четырнадцатый, — улыбнулся Петров. Пятифан глянул на время и понял, что поменять Антонов билет не успеет. Отправление было через десять минут. Всё также дрожа, Рома отпустил Антона. Приказным тоном он сказал, что будет ждать Петрова после проверки билетов в тамбуре и чтобы тот точно пришёл. Двадцать минут ожидания проводника длились, казалось, целую вечность. Когда заветный корешок с билета был сорван, то Рома пулей покинул купе, чуть не сбив проводницу с ног. Он спешно протараторил извинения и помчался к тамбуру. Оперевшись на поручень за спиной, там стоял Антон. Петров явно нервничал, ведь он без остановки кусал губы и переминался с ноги на ногу. — Ну что ж, я слушаю, — произнёс Рома, закуривая. Из головы у него, словно по щелчку пальца, вылетели все заготовленные заранее реплики. — Только поезд двинулся, они уже курят, — пробурчала проводница. — Не увлекайтесь, юноша, иначе высажу в экстренном порядке. Пятифан был человеком предусмотрительным и, практически незаметно, сунул женщине в карман пару сотен рублей. «Это на валерьянку после доставучих пассажиров», — шепнул он. Женщина еле заметно улыбнулась и отправилась в другой вагон. — В общем, дело было так: из-за того, что дома я не появлялся больше трёх суток и на связь не выходил, отец написал заявление в полицию о пропаже. Понял, что трубку я от него брать не буду и мне стали звонить оттуда. Там, благо, мужик нормальный был и сказал, чтоб я в отделение по месту прописки явился и решим вопрос. — Антон потянулся к Ромкиной сигарете и, сделав затяжку, вернул обратно. — Потом я хотел выехать на безопасное расстояние от дома и уже там включить телефон, потому что всю дорогу до Шахт он был выключен, найти тебя. Но потом началась ёбаная череда непонятной хуйни. Рома округлил глаза, услышав столь злобную интонацию Петрова, вместе с матерными словами, но комментировать не стал. Он протянул Антону новую сигарету. Петров кивнул в благодарность и, подкурившись, продолжил рассказ: — Думал я прийти домой и вещи забрать сменные, ибо я с собой тогда саму херню взял. Но в двери торчало угадай что? Повестка, блять! Я, конечно, не особо удивился, потому что мне почти два года погулять дали вольно, но это был ещё один удар под дых. В итоге, в квартиру я так и не зашёл, а сразу в военкомат. Я был, Ром, такой уставший, что заснул в автобусе и у меня рюкзак спиздили. А там был и телефон, и вещи, и бумажка с твоим номером. Благо, я паспорта в кармане ношу всегда, ну, биометрию и гражданский. Но вся жизнь, которую я успел за всё это время построить, моментально рухнула. — Антон печально опустил взгляд и часто заморгал. — Естественно, от медкомиссии было не убежать. Проходил я её почти неделю, потому что врачи в разные дни принимали. Потом дали справку о негодности и, наконец, свобода. Итогом стало то, что я решил тебя найти. Не знал как, не знал, где ты сейчас, но хотел найти. Самым лучшим вариантом, как мне показалось, было поехать в Есаулово, твоих родных найти. Пересадок было целое море, потому что прямые рейсы остались только в купе, а с деньгами вообще не сахар. Возможно, это покажется самым дебильным и безрассудным поступком. Но… — Но ты же меня нашёл, — улыбнулся Рома. — Но я тебя нашёл. — Антон уложил голову Пятифану на плечо. — С деньгами меня здорово выручил дедушка. У него квартиранты уже несколько лет живут, он деньги складывал, чтоб мне на будущее были. Но когда я плюс-минус объяснил ситуацию, он сразу же пришёл на помощь. — Честно говоря, — серьёзным тоном начал Рома, — я очень переживал за тебя, — добавил он нежнее. — Боялся, что с тобой что-то случилось, потом думал, что ты решил просто меня забыть. Чего только, в общем, не думал. Звонил тебе много раз, а ты всё молчишь и молчишь. Пятифан посмотрел по сторонам, дабы никого не было, и осторожно поцеловал Антона в щёку. Петров улыбнулся, сразу обняв Ромку. — Я бы, наверное, бомжевать остался на улице от безысходности. А ты, Антош, сильный. Очень сильный. Антон лишь чуть шире улыбнулся, прикрыв глаза. — Если устал, то можешь ко мне пойти. У меня пока пусто, можешь поспать в тишине, — предложил Пятифан. — А так, разве, можно? — Нам можно. Прибытие планировалось почти в полночь. Антон поспал всего пару часов, но заметно оживился. Из-за наличия Ромки рядом или из-за сна – неизвестно. Большую часть времени они провели также, как и в рейсе, глядя все части фильма «Пираты Карибского моря». Так время прошло практически незаметно и, когда стрелки часов подобрались к одиннадцати вечера, Антон вернулся в свой вагон. За всё время, подсаживался лишь один пожилой мужчина, который вышел задолго до конечной станции. Рома с улыбкой глядел в окно, ожидая заветных двадцати трёх пятидесяти на циферблате. На столике размеренно стучали о подстаканники пустые сосуды из-под чая. Та самая проводница заходила незадолго до приезда и, обнаружив Ромку бодрствующим, с недоумением тюкнула. Как только поезд остановился, Пятифан одним из первых выскочил из вагона, дабы не оказаться в давке. Прождав Антона минут десять, он понял, что в давку попал Петров. «Ждал десять дней в неведении, подожду и двадцать минут», — подумал Рома, закуривая. Антон, покинув вагон, с улыбкой пошёл к Ромке. — Ну что, на вокзале переночуем? Романтика! — произнёс Рома, разводя руки в широком жесте. — Хоть и на вокзале, — пожав плечами, ответил Антон. — Хрен тебя простебёшь, — буркнул Пятифан. Сидя в самой первой маршрутке, едущей в Есаулово, Рома слегка подрагивал. Всю ночь, проведённую в отеле, спать у него не выходило. В груди ютился детский трепет от мысли, что он вот-вот ступит на родную землю и сможет увидеть близких людей. Антон переживал немного иначе, ведь боялся непринятия, даже представляясь Ромкиным другом. Уверенность, которая присутствовала в одиночном пути была обусловлена слепой тягой к Пятифану и к тому, чтобы вновь воссоединиться. Но сейчас же он ощущал себя лишним в семейном кругу, который должен был сомкнуться на Роме. — Тош, не переживай ты так, моя родня – самые доброжелательные к моим товарищам люди, — словно прочитав Антоновы мысли, произнёс Рома. — У меня отец всегда всех, как родных, под крыло брал, пока они у нас гостили. Всегда предлагал чай, покушать, гулять, на рыбалку звал с собой. Некоторых даже на мотоцикле катал, а батин мотоцикл – это святыня. Даже меня он не всегда катал. Купил нам мопед и сказал, что на нём можем кого хотим возить, но его мотоцикл чтоб не трогали. — Просто нервничаю чуть-чуть, но это пройдёт, — ответил Антон. — Смотри, это база отдыха. — Ромка показал большое здание у реки, отвлекая внимание Петрова. — Мы туда отдыхать иногда ездили. Там ещё территория такая огромная: площадка детская, беседки, зоны с мангалами. Круто там было. Петров с интересом глядел на то, что Ромка показывал по дороге. Со многими местами у него были связаны какие-либо воспоминания, что было занимательно слушать, отвлекаясь от навязчивых мыслей. Проехав долгожданный знак, Ромкины глаза загорелись ещё больше. Покинув транспорт, он вдохнул полной грудью и стал осматривать просторы на предмет каких-либо перемен. Село почти полностью было окружено высокими соснами, создающими своеобразное кольцо. — Вот тут, Антош, я и вырос, — улыбнулся Пятифан. Его волосы красиво развевались на гуляющем не по-июньски прохладном ветру. Антон с интересом глядел на него, утопая в Пятифановой красоте. Возможно, не будь между ними такой непростой разлуки, Петров бы и не смог разглядеть Ромку таким, какой он представал перед ним сейчас. Мужественный, по-настоящему красивый, рядом с ним было спокойно и ощущалась полная безопасность. Парни отправились в сторону Ромкиного дома, бодро шагая. По дороге он то и дело ловил на себе взгляды и восхищения тем, как же вырос. «Какой жених стал! Копия Андрей!», — единогласно говорили люди. Антон улыбался, видя с какой неловкостью Пятифан чешет затылок и пожимает плечами, когда слышит вопрос о жене и детях. — Вот мы и на месте, — произнёс Рома, указывая на домик, стоящий у самого края жилого сектора. — Это не твой папа на крыше? — спросил Антон, глядя на силуэт, опирающийся на одно колено и стучащий по крыше молотком. — Точно батька, — улыбнулся Рома. — Как всегда, восемь утра, а он уже во всю работает. Андрей Владимирович! — окликнул Пятифан. Мужчина развернулся, держа в зубах гвозди и сильно хмурясь. Но, распознав в зовущем сына, поспешил спуститься. — Ромчик! Сынок! — крикнул Андрей Владимирович. — Игорёк, выходи, брат приехал! Рома принял отца в крепкие объятия. Андрей Владимирович был гораздо выше Ромки, ростом под два метра, отчего сын едва доставал ему макушкой до губ. Через минуту из дома показался парень с взъерошенными волосами, в широких камуфляжных шортах и растянутой майке. Бяша тут же бросился к Ромке, громко крича: «Братан приехал! Обманщик чёртов». — Пап, Бяш, хочу вас познакомить со своим хорошим товарищем Антоном, — по-дружески приобняв Петрова за плечи, произнёс Пятифан. — Добрый день. — выровнявшись и приняв уверенный вид, Антон протянул руку Андрею Владимировичу, а после и Бяше. — Крепко руку жмёшь, хорош мо́лодец, — прокомментировал Пятифанов старший. — Я пойду поляну накрывать, бать, — сказал Бяша и поспешил удалиться в дом. — Тарелки в антресоли нормальные только возьмёшь, сынок, — скомандовал Андрей Владимирович. — Я пока с крышей закончу, а вы располагайтесь, мальчишки. Чувствуй себя, Антош, как дома. — Спасибо, — улыбнулся Антон. Когда мужчина отошёл, с более широкой улыбкой добавил: — У вас Антошкать семейное, да? Рома, смеясь, пожал плечами. — Гены пальцем не размазать. Пойдём, дом тебе покажу. Пятифан глянул на лавочку, прикрытую тенью листвы молодой берёзы, вспоминая сон, предвещающий ему радость. В толкования снов он никогда не верил и ещё недавно назвал бы это совпадением, но за последние несколько дней совпадений было чрезмерно много, чтобы не посчитать их закономерностью.