Часть седьмая. «Там, где хорошо всем»
30 апреля 2024 г. в 14:14
Интерьер дома представлял из себя недавно проведённый косметический ремонт, выглядевший свежо и опрятно. Вся мебель, кроме кроватей, состояла из привезённых лет тридцать назад Чехословацких и Молдавских антресолей, шкафов и тумбочек. В центральной комнате находился лакированный стол-книжка, который Бяша накрывал белой скатертью с вышитыми по периметру цветами. Сверху слышались равномерные удары молотка по кровле, а по телевизору на кассете воспроизводился фильм «Любовь и голуби». Рома усадил Антона на диван и сказал располагаться, пока сам отправился помогать брату со столом. Бяша громко протестовал и гнал его отдыхать, но Пятифан был непреклонен.
— Та у меня на том свете ещё времени отдыхать дохера будет, не бузи, — послышалось с кухни.
Вскоре в дом вернулся Андрей Владимирович, держа в руках пару небольших банок с аджикой, а после достал из-под лавы в прихожей трёхлитровый сосуд с бордовым содержимым. По всему дому кипела работа по подготовке праздничного стола, отчего сидеть, сложа руки, Антону было неловко. На кухне парни управлялись сами, потому толкаться между ними не было ни места, ни смысла. Братьям точно было о чём поговорить, судя по громким возгласам. Петров вышел во двор, найдя Андрей Владимировича колющим дрова.
— Андрей Владимирович, чем я помочь могу?
Мужчина поднял на него глаза, улыбаясь.
— Даже не знаю. Неловко мне гостей помогать просить, — пожал он плечами. — Ну, если тебе не трудно, то можешь из сарайчика хвороста наносить. Будем мангал разжигать.
Антон с улыбкой кивнул и отправился к указанному месту. Внутри себя он ощущал, что помочь хочется от всей души, никак не механически или же из вежливости. Взяв большую охапку веток, которая закрывала даже его самого, Петров вернулся. Андрей Владимирович поспешил всё забрать, приговаривая: «Ну куда ж ты столько нагрёб? Ну ты же в гостях, а не на Калыме». Антон лишь отмахнулся тем, что помощь не составила никакого труда.
— Ну что, Антош, рассказывай, — начал мужчина, занимаясь разжиганием костра у самодельного мангала. — Сколько лет тебе? Учишься? Чем увлекаешься?
— Девятнадцать мне, школу год назад только закончил, дальше не пошёл, а увлекаюсь я рисованием. С самого детства с этим складывалось хорошо, я и стал развивать навык. Портреты на заказ писал, да и не только, — ответил Антон, подкладывая старые газеты под ветки, которые никак не хотели разгораться.
— Давай я с костром разберусь, а ты чего-нибудь набросаешь, а? — с улыбкой предложил Андрей Владимирович. — Там в дальней комнате пацанов есть и листы, и карандаш.
Петров ненадолго опешил, но согласился. Родители никогда не интересовались творчеством, даже если оно касалось их ребёнка. Вооружившись инструментами, взятыми из комнаты, он сел на лавочку и, прикусив карандаш, задумался. О ноги тёрлись маленькие котята, а их мама не отходила от Андрея Владимировича. Именно эти прелестные создания стали вдохновителями для начала работы.
Бяша отвлёкся от маринования мяса и глянул в окно. Увидев, как доброжелательно общаются отец и Антон, он вернулся к Ромке.
— А батька с твоим дружком уже сдружились, на, — улыбался Игорь, обнажая зазор между зубами, который появился после пропущенного удара на неофициальной уличной тренировке. — Где ты его надыбал? Я чёт такого среди твоих рабочих не помню, про которых ты рассказывал.
— Там сложная история. Он, если захочет, то сам расскажет. Но, проще говоря, я пришёл на помощь, когда он в этом нуждался, — ответил Ромка. — Подружились на рейсе, когда Антон автостопом уезжал.
Бяша лишь понимающе покивал и продолжил заниматься готовкой.
Работа на кухне была в полном ходу. Когда костёр дотлел до углей, были готовы пара десятков голубцов, нарезка из домашней колбасы и брынзы, доваривалась картошка на пюре и доходило до нужного времени маринования мясо для шашлыка. Братья, в тайне от отца, открыли банку с домашним вином, которую Андрей Владимирович оставил у них прямо под носом, создавая для юношей огромный соблазн. Рядом с Бяшей Рома становился лет на десять младше и в нём просыпалось ребячество, вместе желанием сделать что-нибудь запрещённое, пока отец не видит. Взяли из всей банки совсем чуть-чуть, но радости в них было столько, что она вздымала их души над землёй огромными крыльями. Дабы Андрей Владимирович не заметил пропажу, вино перелили в менее заметную тару.
— Давай, братик, за встречу, — произнёс Ромка, цокнув о стакан брата.
— За встречу! — гордо произнёс Бяша и опустошил сосуд залпом. Игорь немного скривился, а после тяжело выдохнул. — Хорошо настоялось, на.
Рома с непривычки вздрогнул и подтвердил слова брата кивком.
— Ещё по одному? — с хитрой ухмылкой спросил Бяша.
— Наливай, — произнёс Пятифан, подставляя стакан.
Андрей Владимирович перемешал угли, слегка обрызгав их водой. Каждый раз, слыша смех сыновей из приоткрытого окна, он улыбался и покачивал головой. В доме пусть и не было пусто после отъезда Ромки, но атмосфера значительно разнилась. Пятифан с Бяшей всегда смеялись, находили что-то смешное во всём и своим дурачеством радовали отца. Но, после сокращения количества жителей дома, стало немного тоскливей.
— Встретились два дурочка, — усмехнулся Андрей Владимирович. — Помню, Ромка приехал на летние каникулы на четвёртом курсе. Вроде, уже мужик взрослый, умный, а полезли к соседу на яблоню. И что ты думаешь, Антош? Не успели и яблочка сорвать, как вышел сосед и солью настрелял по задницам. Ромка с дерева упал от испуга, бежал чуть ли не на четвереньках.
Антон зашёлся смехом, представляя в голове картину, как Пятифан вместе с Бяшей выполняют норматив по стометровому бегу в кратчайшие сроки, с круглыми, как пять рублей, глазами.
— Вот, я набросал тут на скорую руку, — произнёс Петров, показывая Андрею Владимировичу рисунок.
Изображён на нём был дом Пятифановых с сохранением всех деталей, вплоть до каждой травинки. У двери, дурачась, были запечатлены котята. Андрей Владимирович округлил глаза и с интересом изучал нарисованное.
— Ну ты талантище, — восхищённо произнёс он. — Если это на скорую руку, то боюсь представить, что может быть не на скорую.
— Оставьте себе, если есть желание, на память, — улыбнулся Антон, едва сдерживая слёзы. — Я пойду за мясом схожу.
Через сорок минут все собрались в гостинной. Главным угощением на большом блюде в центре стола располагался шашлык, затмевая своим запахом все стоящие рядом кушанья. Во главе стола сидел Андрей Владимирович, а на диване разместились все остальные, потирая в предвкушении трапезы ладони. На телевизоре неизменно работали советские фильмы, которые служили, скорее, фоном. Рома рассказывал скопившиеся истории из рейсов, Пятифанов старший то и дело ругался на безответственных работодателей, выдающих некачественный транспорт, Бяша поддакивал отцу и делился успехами, показывая заметно пополнившуюся с момента крайнего визита Ромы домой коллекцию медалей.
Андрей Владимирович с Антоном выпивали совсем немного, чисто символически и во время тостов. Пятифанов старший не налегал на алкоголь по состоянию здоровья, а для Петрова домашнее вино было уж больно крепким, чтобы быть в силах выпить более, чем пару стаканов. Ромка с Бяшей действительно вошли во вкус и очень быстро достигли веселительной фазы алкогольного опьянения.
Прервав а-капельное пение саундтреков из воспроизводимых фильмов, Игорь решил вынести гитару.
— Я тут такую песню выучил, вообще красота, на. Папе она тоже понравилась, — произнёс он и стал проверять звучание струн. — Мы с тобой два белых облака и для чего мы рождены. Лететь куда ни попадя или идти путём иным? Разбавлять вагоны под землёй или покинуть города? Тебе, конечно, будут говорить выхода нет. Но выход есть всегда…
— В темноте летай, летай со мной в темноте, — подхватил Антон.
— Летай, летай со мной выход ищи, — закончил припев Ромка.
Даже Андрей Владимирович стал постукивать пальцем по столу в ритм и одними губами подпевать.
Так как Бяша отсел от ребят, а их руки и ноги скрывались под столом, Рома осмелился уложить пятерню Антону на колено, нежно поглаживая большим пальцем. Петров лишь ухмыльнулся, но виду, что что-то не так не подал. Про себя он подумал: «Пятифан уже в кондиции».
Когда Игорь, по просьбе отца, сыграл песню «Луч солнца золотого», на стол начали капать слёзы старших Пятифановых. Андрей Владимирович имел очень красивый голос, отчего Бяша петь не стал, оставляя это отцу. Антон заслушался, даже забывая дышать. Уложив свою руку на Ромкину, он крепко её сжал, ощущая грубоватую кожу рук, по которой он безмерно скучал. Под парами алкоголя Петров не хотел ни на секунду отпускать его. Внутри всё кипело от сумасшедшего трепета. Нахождение рядом казалось долгожданной наградой после чёрной полосы, длинною в девятнадцать лет.
Рома же действительно соображал плохо. У него не выходило думать ни о чём, кроме того, как поскорее завязать разговор и, пусть вялой, бессвязной речью, но объяснить всё, что он чувствовал на самом деле за все дни без него.
— Помню, как ещё в школе учился, то влюбился по уши в девушку постарше, — начал Андрей Владимирович. — Я был в девятом, а она уже в десятом. Это же, в условиях школы, разница большая, сами знаете. Ну и мы с товарищем, который на гитаре играть умел, пошли вечером к её дому и там эту песню исполнили, я пел, а он играл. Представьте, мы после целого учебного дня, огорода, ухода за скотиной, на последних силах пошагали к ней, а она даже не вышла. В окно только глядела с недовольным лицом. Я товарищу символические тридцать копеек отдал, а сам всю ночь на крыльце просидел. Думал, что же я сделал не так.
— Во бесчеловечная, — фыркнул Рома.
— А была эта девушка твоей, Ромчик, мамой. Только потом, когда я уже в институт собирался уезжать, она сжалилась и мы встречаться начали.
Рома моментально изменился в лице и нахмурился от упоминания биологической матери.
— Не хмурься, сына, морщины будут, — улыбнулся Андрей Владимирович. — Зато у меня есть вы, а это для меня самое главное.
— И то верно. Давайте за семью выпьем, на, — отложив гитару, предложил Бяша.
— За вашу семью, — произнёс, поднявшись, Антон.
Просидели за столом до послеобеденной поры. Выпивших сыновей Андрей Владимирович отправил трезветь за бытовыми заботами. Бяша ушёл убирать в сарайчик к свиньям, а Рома разгребал мусор в гараже, Антон же, по собственной инициативе, убирался на кухне.
Закончив с кухней крайне быстро, Петров пошёл к Ромке. Дома Антон был ответственным и за чистоту на кухне, потому даже с горой посуды умел справляться за полтора десятка минут. Пятифан выгребал старые, давно гнилые и неиспользуемые инструменты. У гаража уже лежала кучка дырявых покрышек, пара велосипедных рам, также красовалась зелёная «Ява» 638, а рядом стоял «Минск» со ста двадцати пяти кубовым двигателем. Антон с интересом осмотрел транспортные средства и восхищённо поглаживал сиденья.
— «Минск», как я понимаю, ваш? — улыбнулся Петров.
— Ага, «Ява» батькина. Видал, какая красотка? — ответил не без гордости Ромка. — Сейчас разгребусь с мусором и могу тебя покатать.
— Когда перестанешь пахнуть перегаром, то я обязательно приму предложение, — хитро ухмыльнулся Антон.
— Ну и ладно, — фыркнул Пятифан.
— Да не обижайся ты, ворчун.
Юркнув в гараж, Петров погладил Ромку по спине. Пятифан закатил глаза, но улыбки сдержать не смог.
— Я пойду у курочек уберу, — произнёс Антон.
— Да не надо, Тош. Я тебя отдохнуть привёз, а не работать. Я сам всё сделаю, — протестовал Рома, поспешив взять Петрова за руку.
— Вам помогать не в тягость.
Рома почувствовал во взгляде Антона нечто иное. Никогда ранее таких взглядов на себе он не ловил, но тщательнее изучить эмоцию, заложенную в изумрудных глазах, Пятифан не успел, ведь Петров поспешил удалиться. Работать стало гораздо тяжелее, из-за желания расслабиться в плену Антоновых рук. Гаражный мусор весил, казалось, целую тонну, отчего таскать мешки к калитке было непривычно сложно.
Антон же напротив справлялся, на удивление, быстро и легко. В селе он никогда не жил и с бытовыми делами был знаком лишь из кинокартин и рассказов дедушки. Но лишний мусор он убрал вполне справно. Когда дело было сделано, Петров накормил животных, улыбаясь от вида маленьких цыплят. Не так давно их выпустили из коробки, стоящей в доме, на свободные прогулки, отчего бегали они не так резво и выглядели очень беззащитными.
Сразу напротив курятника находился свинарник, который таким назвать в привычном оскорбительном ключе не поворачивался язык. Бяша, довольный проделанной работой, покуривал у помещения. Сигарету он точно занял у Ромки, ведь «Винстон» не курил больше никто. Антон всматривался в Бяшу и, пусть это и было абсурдным, пытался найти в них с Ромкой схожие черты. Удивительно, но такую он, всё же, нашёл. Физически парни были практически идентичными. Разве что, ростом отличались, но также незначительно. Схожей являлась также расслабленная поза, в которой они курили и то, как братья держали сигарету, зажав указательным и большим пальцем. Пусть эти схожести были приобретёнными, а не врождёнными, именно они давали точное понимание того, что у Пятифановых жила настоящая семья и чужим не считался никто. Антон вспоминал недовольный взор матери, когда она слышала об их схожести от знакомых и дальних родственников.
Андрей Владимирович стоял у открытого капота чёрной «Волги». Чем-то его транспорт напоминал машины работников КГБ. Машина выглядела так, словно только недавно сошла с конвейера, но Андрей Владимирович негромко ругался, подкручивая в ней гайки. Возможно, внешность была обманчива. В зубах он держал сигарету, покуривая без использования рук. Также делал и Рома, когда они с дядей Васей занимались реанимацией неисправной фуры. Антон вновь ухмыльнулся. Впервые в жизни ему довелось находить столько сходств в пределах трёх человек.
Когда работа братьев была окончена, они отправились в дом на заслуженный отдых. Андрей Владимирович до сих пор ковырялся в своём транспортном средстве. Бяша решил провести Антону экскурсию по комнате, где они раньше жили с Ромкой. В небольшой комнатушке стояло две кровати, разделённых письменным столом. На нём стоял ноутбук, а рядом лежали бумаги разного назначения. Мельком Петров эту комнату уже видел, но сейчас рассматривал внимательнее. На половине комнаты, где находилась бывшая Ромкина кровать, стена была увешана плакатами с Жаном-Клодом ван Даммом, Арнольдом Шварценеггером в образе из фильма «Терминатор», Сильвестром Сталлоне в нескольких амплуа, а также певцом Игорем Тальковым. С Бяшиной же стороны пара плакатов были посвящены Максу Коржу, группе «Ария» и «Bon Jovi», а в дополнение был ещё и календарь, датированный тысяча девятьсот девяносто шестым годом, с изображением легендарного момента допроса из фильма «Основной инстинкт» с Шэрон Стоун.
— Ты перестал этот календарь ныкать? — посмеялся Рома.
— Батя больше не ругает, на, — хитро ухмыльнулся Бяша.
На столе, возле папки с заголовком «Курсовая работа», стояло семейное фото. Довольные Пятифановы сидели на берегу реки, закинув удочки в воду. Дата на фотографии значилась двадцать вторым июня две тысячи восьмого года.
— Бяшка, помнишь, это за день до отъезда моего? — взяв фотографию в руки, произнёс Ромка.
— А как такое забыть? Дядь Серёжа тогда мне водку разрешил пить и ты меня домой нёс, на. Батька тогда в ДК пускать не хотел недели три, — грустно фыркнул Бяша. — Слушайте, а давайте завтра на рыбалку махнём? Всем галопом, на. Покажем Тохе сельский кайф.
— Потом ухи наварим, — мечтательно протянул Ромка. — А ты как, Тош?
— Ни разу на рыбалке не был, поэтому вряд-ли там буду полезным, — пожал плечами Антон.
— Это не для пользы, это для кайфа! — радостно воскликнул Бяша. — Осталось только батю спросить. В отпуске он третий день, а на рыбалке так и не были ещё, на.
Андрей Владимирович был лёгок на помине и тут же заявился в комнату.
— Не понял, а кто курятник и кухню убрал? — строго спросил мужчина.
Ромка с Бяшей вопросительно переглянулись и пожали плечами. После братья перевели взор на Антона. Петров бросил лишь неловкое: «Я».
— Ну вы, пацаны, даёте, — произнёс Андрей Владимирович, сложив руки на груди. — Ладно вы пьяные аболтусы трезветь за делом пошли, а Антона чего припахали? Как дал бы!
— Андрей Владимирович, они меня не заставляли, это моя инициатива была, — выступив вперёд, сказал Антон.
— Ну даёшь. Одних в колхозе под ружьём работать не заставишь, а тут в гости приехал и пашешь, — улыбнулся мужчина. — Чем тебя благодарить, ветеран труда?
— Поехали завтра на рыбалку, — недолго думая, ответил Антон.
Петров остался спать в зале, Ромка и Бяша засели в своей комнате, а Андрей Владимирович удалился в свою спальню, откуда слышались звуки какого-то политического шоу, идущего по телевизору. Пятифанов старший любезно проконсультировал Антона о нахождении разных кассет и поверхностно объяснил как пользоваться видеомагнитофоном. Взор пал на сериал «Место встречи изменить нельзя».
Вдруг, из комнаты братьев послышались шаги, ведущие в прихожую. Рома проводил Бяшу из дома, шепча ему что-то и грозя пальцем. Прихожая хорошо просматривались из центральной комнаты, отчего, проводив брата, Пятифан сразу же столкнулся взором с любопытным Антоном. Рома с улыбкой юркнул в комнату и сел рядом.
— А куда младший упорхал? — спросил Петров.
— На ночное рандеву, — ухмыльнулся Рома. — Девушку нашёл себе, как оказалось, и попросил подстраховать, пока он к ней сходит. У Леры этой предки строгие, не пускают Бяшу ночевать, да и вообще против их отношений, мол, рано ещё, а им же хочется наедине побыть. В окно, говорит, к ней залазит и сидят до рассвета.
— Вроде, мы с ним ровесники, а романтика у них такая глубоко подростковая, — улыбнулся Антон. — Может, всё серьёзно и из этого что-то выйдет.
— Кто его знает, Тош. Лера тут только летом, а Бяшка же на заочном учится в универе. Педагог, едрить твою налево!
— Бяша в педагогическом? — округлил глаза Антон. — Вот это интеллигенция.
— И не говори, — вздохнул Ромка. — В детстве я это «Место встречи» пересматривал до дыр. Это батькин любимый сериал был, я тоже со временем полюбил.
Пятифан подсел к Антону поближе и стал поджиматься к его плечу головой. Петров ухмыльнулся и стал почёсывать его макушку. Рома расплылся в улыбке.
— Тош, пойдём воздухом подышим? — предложил Пятифан, подбирая в голове фразы для предстоящего разговора. — Я сок домашний нашёл, когда мы готовили. Так сказать, хряпнем.
— Ну, коль уж предлагаешь, пойдём, — ответил Антон, поставив фильм на паузу.
Рома отправил товарища на улицу, а сам прихватил пару стаканов и литровую банку с соком. Обнаружив Антона под берёзой, Пятифан ненадолго обомлел. Любимое место матери.
— А ты чего сюда пошёл? — спросил Рома.
— Не знаю, интуитивно потянуло. Тут уютно, вид на спящий посёлок красивый, хоть сиди, да рисуй, — улыбнулся Антон.
Рома наполнил два стакана и, сразу же осушив свой до дна, решился начать говорить:
— Тош, я давно хотел поднять эту тему, но всё время что-то ускользало. То тебя не было, то я боялся. То, что между нами случилось тогда… Ну, в машине…
— Ничего не значит? — ухмыльнувшись, перебил Антон.
Рома взял Петрова за руку.
— Ошибаешься, дурачок, — произнёс он, тепло улыбаясь. — За всё время, что мы были в разлуке, я понял, насколько боюсь терять тебя. И то, что случилось тогда в машине, стало самой уютной ночью, которая только была в моей жизни. Все дни порознь я мечтал вновь оказаться на твоей груди, слышать, как ты дышишь и ощущать твои объятия. — Рома прикоснулся губами к прохладным и немного потным рукам. — Тош, я действительно люблю тебя.
Антон улыбнулся и вновь глянул на Ромку также, как и перед тем, как покинуть гараж. Только сейчас Пятифан понял, что в этих глазах он видел ответы на все свои немые вопросы. Одними глазами, как оказалось, сказать можно было больше. Рома осторожно и неспеша прильнул к Антоновым губам. Поцелуй был острожным, еле ощутимым, но голову вскружил не меньше, чем в первый раз. Не расцепляя рук, Антон подвинулся ближе, всё тяжелее дыша. Парней обвивала незримая паутина из тихого пения сверчков, лёгкого ветерка, развивающего волосы, качающихся ветвей берёзы, создавая своим присутствием ощущение полного покоя. Никто не мог помешать, неожиданные проблемы не свалятся на голову и время вместе теперь не было ограничено окончанием действия алкоголя в крови. Оба были трезвы, но с этого момента точно дофаминово зависимы друг от друга.
За разговорами и нежностями ночь прошла незаметно. Рассветное солнце ещё не стало показываться из-за крон деревьев, но уже придавало небу светло-голубой оттенок. Ромка с Антоном лежали на траве, прямо у той же лавочки. Пятифан некрепко сжимал руку Петрова, а с лица не хотела сходить улыбка.
— Который час? — спросил Антон.
— Не знаю, часа четыре. Тебе ли не похуй? — ответил Ромка, подкуриваясь одной рукой.
— Мне кажется, если Бяша вернётся или твой папа выйдет во двор и застанут нас в таком виде, то всем будет не похуй.
Пятифан устало вздохнул и поднялся в сидячее положение.
— Не хочу я тебя отпускать. Слишком быстро наше время всегда заканчивается, — фыркнул Рома, делая долгую затяжку.
— Оно у нас не закончится никогда, — улыбнулся Антон, проводя рукой по Пятифановой спине.
Ромка улыбнулся и, выбросив окурок, поднялся на ноги.
— Вон, идёт, кавалер наш. — Пятифан ухмыльнулся, глядя в сторону жилых домов.
По тропинке лёгкой походкой, можно сказать, летящей на крыльях любви, шагал Бяша. Меж губ светился оранжевый огонёк, а улыбка освещала поярче ещё не погасших фонарей.
— Ну что, братик, как оно? Если глаза горят, значит всё в поряде, да? — ухмыльнулся Рома
— Мы с ней ночью на речке были, звёзды рассматривали, потом купались немного, на, — похвастался Бяша, отвечая на братское рукопожатие. — Она столько всего знает, Ромка! Не девушка, а энциклопедия. Я тебе, брат, клянусь, что пройдёт года два-три и я на ней женюсь.
— Не спеши ты так. Поживите вместе сначала годик-другой, а потом уже о свадьбе думайте, — предостерёг Рома.
Игорь лишь махнул рукой.
— Скоро Андрей Владимирович встанет, давайте собираться, — произнёс Антон, отряхиваясь от травы.
От села Андрей Владимирович гнал далеко. В багажнике тряслись три дорогих спиннинга, различные прикормки, небольшая сетка, дабы поставить её чуть поодаль и другие необходимые для рыбалки принадлежности. Среди этих принадлежностей были десяток банок безалкогольного пива, которые все единогласно окрестили обязательными. Старенькая «Волга» гнала по просёлочной дороге весьма резво. Навскидку проехали километров двадцать.
По прибытию, Андрей Владимирович велел всем накинуть ветровки, так как ветер здесь гулял гораздо бодрее, чем в селе. Холод пробирал до самых косточек, но радости во всех прибывших было целое море. Рома искренне надеялся на то, что такая вылазка поможет отцу отвлечься от привычного подавленного состояния, которое преследовало его из года в год десятого июня. Андрей Владимирович и вправду выглядел достаточно бодрым и много улыбался, отчего и Пятифану становилось гораздо легче.
Бяша отправился ставить сетку вместе с отцом, Рома подготавливал инвентарь, а Антон бродил по берегу, изучая окрестности. Посмотреть тут действительно было на что. Русло реки Енисей было значительно шире, чем двадцатью километрами ранее, на противоположном берегу высились огромной величины сосны, коих раньше видеть не доводилось. Если хорошо присмотреться, то можно было увидеть резво бегущих зайцев. Местность на другом берегу была нежилой в радиусе километров тридцати, потому лесные жители иногда проглядывались среди густо растущих стволов. Солнце просачивалось тонкими иглами меж ветвей, утопая в реке. Петров глядел на это, как заворожённый. Красоту здешних просторов было не описать словами. Старенький телефон, который Антон приобрёл на замену украденному, камеру имел весьма посредственную, но запечатлеть пейзаж на память очень хотелось.
— Что, решил в журналисты податься и написать статейку о пиздатых местах Красноярского края? — ухмыльнулся Рома, подойдя к Антону.
— На память хочу фотографию сделать. Когда придётся уезжать, то хоть будет, что вспомнить, — ответил Антон.
— Сделай на мой, тут оптика лучше, — протягивая сенсорный «Самсунг», предложил Рома.
— Скинешь мне ик-портом потом?
— Тош, ик-порт – это прошлый век. Щас у всех блютуз в сотиках есть!
— В моём точно нет, — пожимая плечами и неловко улыбаясь, ответил Антон.
Рома с серьёзным видом хмыкнул и безмолвно стал наблюдать за качающимися на ветру кронами. Когда Антон прицелился на фото, Пятифан заскочил в кадр, скорчив глуповатую гримасу.
— Пацаны, вы чего там застряли? — окликнул Андрей Владимирович. — Уху не из чего варить будет, давайте начинать.
Через два с половиной часа значительно поднялась температура воздуха. Солнце возвысилось деревьями и обогревать почву стало гораздо интенсивнее. Улов сегодня был весьма удачным, о чём свидетельствовало почти полное ведро язей и лещей, а также практически нетронутое пиво. Не успевал кто-либо потянуться к банке, как спиннинг начинало тянуть вниз. Чаще всего, именно Антон был ассистентом, подставляя сачок под улов.
Глаза Ромки и Бяши горели, как два чистых алмаза, пока Андрей Владимирович выказывал свою гордость сыновьями вслух. Казалось, что рыбалка будет приносить мужчинам удовольствие до конца их дней.
— Давайте последний заход и будем сворачиваться, — произнёс Андрей Владимирович.
— Кстати, бать, знаешь чего узнал? — сказал Ромка, закидывая леску в воду.
— Блесни умом, — ухмыльнулся мужчина.
— Наша болтовня нихрена рыбу не распугивала и, когда ты нас малых брал на рыбалку, то просто хотел, чтоб мы заткнули хлеборезки.
— Не было такого, — свёл брови Андрей Владимирович.
— Было-было, на, — поддакнул Бяша. — Мы когда вопросы тебе задавали, то ты отвечал только первый час, а потом начинал про распугивание улова.
— Ну, не серчайте, парни, реально голова кругом, иной раз, шла, — признался Андрей Владимирович. — Вы мне этой рыбалкой всю плешь проедали, а когда вёз, так вы сидели двадцать минут и начинали беситься.
— У меня самого сестра младшая есть, поэтому мне трудно вас не понять, — ухмыльнулся Антон.
— Во! Хоть одна живая душа меня понимает, — вздохнул с облегчением мужчина. — Рома, клёв!
Пятифан начал крутить катушку, но та никак не хотела поддаваться.
— Тяжёлая, сука, — выругался Рома, сцепив зубы.
— Давай, тяни, так возьмём, — подставляя сачок, произнёс Андрей Владимирович. — Игорёк, помоги брату.
Через несколько секунд из воды показалась огромной величины щука. Её умело подхватил Андрей Владимирович. Рыба была действительно велика, отчего ручка чуть не надломилась.
— Щука, а не сука, Ромчик, тяжёлая, — улыбнулся мужчина. — Молодец, мужик. Ты гляди какая, а! Вот бы её увековечить как-нибудь.
— Па, я же фотик взял с собой, на, — произнёс Бяша и бегом отправился к машине.
— Давайте я вас всей семьёй щёлкну, — предложил Антон.
Андрей Владимирович, Бяша и Рома гордо встали в ряд по росту. Посередине находился Рома с улыбкой на все тридцать два и гордо держащий свой улов. Фотография, которая показывалась на экране, в любой момент могла переместить в тот день, когда она была сделана. Казалось, что в ней осталась вся та радость, которую сейчас испытывали рыбаки.
— Ну всё, осталось только за сеткой сходить и поедем, — произнёс Андрей Владимирович.
— Мы сходим, — ответил Ромка, подзывая с собой Антона.
Сетка стояла за небольшим поворотом, отчего с места ловли видно парней не было. Этим Рома успешно воспользовался, прижав Антона к стволу дерева.
— Потерпел бы немного, — усмехнулся Петров, глядя на горящие Пятифановские глаза.
— Не получается держать себя в руках, — ответил Рома, прильнув к манящим губам.
Целовал он гораздо смелее, чем ночью, будто вся робость и неловкость испарились вместе с утренней росой. Антон впился пальцами в его зашеек, притягивая возлюбленного всё ближе. На своей талии Петров ощутил крепко сжимающие её руки. Рома излучал каждым сантиметром своей кожи сумасшедший жар, от которого у обоих щёки моментально обрели очень явный румянец. Влажными губами Пятифан стал касаться шеи Антона, заставляя последнего крепко закусить нижнюю губу. Внезапный укус вынудил ослабить сжатие губы и громко выдохнуть.
— Ром, нас сейчас будут искать, — между тяжёлым вздохом, произнёс Антон.
Крайне нехотя, Пятифан отпрянул.
— Будут, — фыркнул он.
— Начатое мы обязательно закончим, — хитро улыбнулся Антон, после чего легонько коснулся губами Ромкиного носа.
Приехав домой, Андрей Владимирович сразу же принялся подготавливать щуку к готовке. Рома с Бяшей изъявили желание выехать в Красноярск. Парни ничего не конкретизировали, но упоминали о каких-то делах. Антон втянулся в помощь на кухне, слушая очередную порцию историй от Андрея Владимировича. Рассказал он о пойманном много лет назад гигантском осётре, о своих похождениях в Москве, где ему довелось проторчать несколько суток в отделении милиции, так как его подозревали в угоне автомобиля.
— В итоге, лет через пять эту машину угнали уже у меня, представляешь? Ирония высшего масштаба, — посмеялся Андрей Владимирович. — Но оно оказалось к лучшему, потому что на авторынке в Красноярске я тогда со своей второй женой познакомился.
— Игоря мама? — несмело спросил Антон.
— Да-а, — с грустной улыбкой протянул Андрей Владимирович. — У неё бывший муж барыжил на этом рынке, а Неля к нему пришла денег попросить. Он кричал, как потерпевший, я и бросился помочь. Даже в драку втянулись, что нас половина базара разнимала. Ну, а потом разобщались, я с Игорьком познакомился. Такой славный мальчик, что просто загляденье. А чуть позже, сам знаешь как это бывает, любовь у нас случилась.
Антон лишь понимающе глянул на мужчину и похлопал его по плечу.
— Мне бы такого отца, как вы, — улыбнулся Петров.
— А ты с родичами не в ладах, да?
— Мягко говоря. Просто довелось родиться нелюбимым ребёнком, вот и всё. Меня Рома здорово выручил, когда я с ними в очередной раз рассорился и из дома ушёл.
— А в семье могут быть нелюбимые дети? — вскинул брови Пятифанов старший.
— Оказывается, что да, — пожал плечами Антон.
— Таких людей я родителями вообще не считаю. У меня самого двое братьев и сестра, все мы были равны, а тут среди двоих… Ты, Антош, таких родственников забудь, потому что, кроме всякой гадости, они тебе в жизнь ничего нести не будут. Если с младшей хорошие отношения, то в них и оставайтесь, а рассказы родителей про какой-то там долг перед ними пропускай мимо ушей. Слушай только себя. Я этому своих парней учил, рекомендую и тебе, — воодушевляюще произнёс Андрей Владимирович.
— Так я и поступлю, — улыбнулся Антон.
— Слушай, я, вот, попросить тебя хотел, — нерешительно начал мужчина. — Можешь наш портрет семейный написать? Чтобы там мы вместе с Нелечкой были. Если надо, я заплачу, сколько скажешь.
— Полно вам, Андрей Владимирович, какие деньги? — махнул рукой Петров. — Это будет благодарность за ваше гостеприимство и хороших сыновей.
Вскоре из города вернулись братья. Парни, стоя с хитрыми улыбками, что-то прятали за спинами. Шагали они так важно, словно сейчас вручат Андрею Владимировичу и Антону ключи от новеньких «Феррари». От вида хитроумных лиц, Петрову хотелось засмеяться, но он всеми силами сдерживал себя. Бяша подступил к отцу и из-за спины достал коробку с новым смартфоном.
— Вы чего? Мне ж не надо, у меня звонилка есть, — неловко произнёс Андрей Владимирович.
— Бать, я её тебе отдал, когда в технарь поступал, пора обновиться, — ответил Рома.
— Спасибо, парни, — улыбнулся мужчина, обняв сыновей.
— Держи, Тош, то, что ты по телефону купить просил.
Рома протянул Антону свёрнутый ватман и большой набор акриловых красок.
— Ого, а чего тяжёлое-то такое? — спросил Петров, рассматривая принадлежности.
— Даже не знаю, на, — ухмыльнулся Бяша, стрельнув взором на Ромку.
Антон рассмотрел содержимое своих рук внимательнее и увидел такую же коробку, как и у Андрея Владимировича.
— Ромка, ты дурак, что-ли? — улыбаясь, спросил Петров.
— Зато тут точно есть блютуз, — подмигнул Пятифан.
Антон обнял братьев, горячо их благодаря за такой ценный подарок. На глаза просились слёзы, но сдержать эмоции при себе вышло.
Пятифан спешно опустошил две тарелки ухи и, довольно вздыхая, распластался на диване. Бяша благодарил всех причастных к процессу приготовления и мысленно даже самого себя за идею поехать на рыбалку. Когда Игорь удалился на кухню мыть тарелки, Рома тихо задал отцу вопрос:
— Пап, а ты пить сегодня не будешь?
В голосе слышалось явное опасение столь прямым вопросом, но Андрей Владимирович тепло улыбнулся.
— Не буду, сынок, не буду. Лучше пойду поговорю с ней немного и всё, — ответил он. — Я думаю, мама была бы явно огорчена, если бы знала, что я так поступаю.
— Мама на тебя наверняка не злилась, — улыбнулся Рома. — Она всё знает и всё понимает, уж поверь. Только, не ходи сам. Давай я с тобой схожу?
— Нет-нет. Ты уставший, я же вижу. Игорёк пусть тоже отдыхает, я справлюсь.
Рома слегка нахмурился, но перечить не стал.
По дороге в Красноярск, Бяша рассказал, что был у мамы самым первым, ещё перед возвращением домой со свидания. Игорь всегда предпочитал посещать её сам, без лишних глаз. Ранее, пропадал он там целыми часами, рассказывая о своих трудностях, но каждый свой визит он заканчивал фразой о том, что обязательно справится и она будет ним гордиться.
Глядя в телевизор и думая о своём, Рома не заметил, как крепко заснул.
Антон сразу же приступил к выполнению просьбы. Закрывшись в спальне Андрея Владимировича, с его позволения, работа была начата. Петров всматривался в семейное фото, стоящее на столе, и старался не упустить ни единой детали. Композиция представляла из себя нечто похожее на фотографию со дня поступления Пятифана в техникум, только все члены семьи были на порядок старше. Рома укладывал руку на отцовское плечо, второй обнимая выступающего вперёд Бяшу, а сам Андрей Владимирович прижимал к себе небесной красоты женщину. Улыбка её вышла такой живой, что сам Антон не мог поверить собственным глазам. Казалось, что в момент прикосновения карандаша к поверхности, его руками управлял кто-то другой, унося душу самого Петрова в невиданные дали. Стоило только перевести взор в другое место, как голова становилась на место, будто после сна. Но отрываться хотелось меньше всего.
Из гостиной и комнаты парней слышался почти синхронный храп. Андрей Владимирович, предварительно предупредив Антона, отправился на кладбище. Атмосфера для творчества создавалась весьма благоприятная, потому Петров и не заметил, как утонул в любимом деле на несколько часов.
Времени было около пяти часов вечера, когда портрет был почти полностью закончен. По собственным подсчётам, Антон не отрывался от рисования на протяжении шести часов. Спина несносно гудела, а пальцы почти полностью онемели, но результатом он остался доволен. Незаконченным был лишь интерьер дома, который располагался за спинами основных лиц. Но желудок Антона выражал явное недовольство отсутствием полноценного приёма пищи за весь день сильной болью. Пару раз в комнату заглядывал уже давно вернувшийся Андрей Владимирович с предложением поесть, но Антон его зовы даже не слышал, будучи полностью втянутым в творческий процесс.
Только сейчас, поднявшись и глянув в зеркало, Петров заметил на большинстве своих вещей пятна разных красок. Поражёнными следами искусства оказались также лицо и руки.
— Так вот почему ты не выходил, — ухмыльнулся сонный Ромка, глядя на умывающегося Антона. — Покушай хоть, Антош, а то голодный весь день. Нет, ты умывайся, а я сам тебе еды наложу.
Пятифан поспешил удалиться, не дав Петрову даже ответить или же отказаться. «Вот любитель поболтать сам с собой», — подумал Антон, покачав головой.
Увидев перед собой огромную, по меркам его аппетитов, тарелку, он даже опешил. Рома присел на табурет рядом и стал наблюдать за тем, чтобы Петров поел, как следует.
— Я там тебе ещё кое-что привёз, но ты так быстро упорхнул, что я и сказать ничего не успел, — произнёс Пятифан.
— Ром, ну ты чего тратишься на меня? — с ноткой возмущения, спросил Антон.
— Петров, пока ты со мной, эта учесть неизбежна, — шёпотом ответил Ромка. — Я всё самое полезное взял: рюкзак тебе новый, немного вещей, а то ты говорил, что у тебя мало, ну и всё, больше ничего.
Антон покачал головой и готов был что-то возразить, как Рома поспешил добавить:
— Давай без разглагольствований, ешь, вон, лучше.
— Ем-ем, — пробурчал Петров.
— Я ещё кое о чём хотел тебя попросить, — тихо и несмело произнёс Пятифан. — Хочу маму проведать, цветы положить, а самому мне немного… Тревожно, что-ли. Можешь сходить со мной, пожалуйста?
— Конечно, спрашиваешь ещё. Сейчас, доедаю и выдвигаемся.
— Не спеши, — улыбнулся Рома, заворожённо глядя на Антона.
Глуповатая улыбка не хотела исчезать. В голове затих вихрь ненужных мыслей, а на душе, наконец, был полный покой. Видеть радостного Петрова, который хорошо ладит с семьёй, не тревожится о том, что вот-вот явятся родители, тем самым знатно подгадив, было незаменимо. Пятифан думал о том, что больше никогда не позволит Антону быть одному в тяжёлые минуты, никогда не даст ему сбежать, не отпустит безмолвно страдать. Никогда.
Рома выжимал из своего мопеда абсолютно все мощи, чем вынуждал Антона со страхом прижиматься всё ближе и крепче держаться за место для кофра. Подсознательно Пятифан безмерно хотел, чтобы при резких поворотах руки сжимались на его талии, а не на железках, но слишком уж рано было деревне засыпать.
Кладбище находилось в нескольких километрах от выезда из села, потому добраться удалось быстро. В руках, помимо руля, Рома всю дорогу держал несколько купленных у соседки роз. Антон неспеша брёл сзади, осматривая надгробия. Через два поворота, Рома тихо сказал: «Здесь». Пятифан остановился у опрятной могилки. Невысокий, покрашенный недавно, забор, за которыми росли цветы. Кругом не было ни единого сорняка, даже у пары лавочек со столом лишней травинки не росло. Бяша наводил порядок действительно с душой. На гранитном памятнике была нанесена очень схожая на ту, с которой Антон срисовывал портрет, фотография.
Рома присел на корточки у памятника и провёл рукой по выгравированным фамилии, имени и отчеству – Пятифанова Нелли Эдуардовна. Антон присел на лавочку, давая Пятифану возможность сказать что-либо и не смущать его нахождением над душой.
— Привет, мам, — тихо произнёс Ромка. — Я так давно не был у тебя. Надеюсь, ты не злишься. Работы действительно было много. Семью потихоньку буду на ноги поднимать. Кто, если не я, верно? Игорьку чуть подрасти надо, пусть ещё побудет юным и беззаботным. Это, вот, друг мой. Антошей зовут. Нет, не друг. — Пятифан усмехнулся. — Не друг, мам. Он – моя любовь, настоящая. Думаю, ты сейчас бы сказала, что любишь меня любым и я всегда буду твоим сыном. И, пока что, ты единственная, кто об этом знает. Папа ещё точно не готов, но я скажу, обещаю, просто всему своё время. Знаешь, я впервые не плачу. Думаю, ты рада этому, ведь тебе всегда было тяжело меня успокаивать, когда я был малой. У самой, поди, сердце на куски рвалось. Рядом с Антоном я плакать не хочу. Чем-то сейчас он мне напоминает папу, который всегда приходил к тебе на помощь и был рядом в трудную минуту. Ты тоже никогда его не бросала, я ведь помню. Хочу быть, как вы. Я тебя очень люблю, мам. С днём рождения тебя, — закончил свой монолог Пятифан и упёрся головой в памятник.
На душе стало легче. Ромка ощущал, что избавился от груза и чувства вины. Конечно, где-то внутри он надеялся, что зла мама на него не держала.
Уложив на горстку земли цветы, Рома поднялся. Антон, подойдя сзади, крепко его обнял. Конечно, большую часть монолога он слышал, но старался не подавать виду, что крайне польщён сказанными в его адрес словами. Ромка заметно расслабился, а уголок его губ никак не опускался вниз.
Антон уложил свои цветы, тихо произнёся: «С днём рождения вас, Нелли Эдуардовна. Благодарю за прелестных сыновей». Оставив пакет маминых любимых конфет, Рома был готов уходить. С души спал действительно весомый груз вины, величину которого удалось ощутить, лишь избавившись от него.
На село опускались сумерки, потому Антон осмелился обнять Ромку, сев на транспорт. Прижимался он иной раз так крепко, что Пятифану трудно было дышать, но это было приятной нехваткой воздуха.
— Может, на речку поедем? Посидеть просто, — остановившись на развилке, предложил Рома.
Антон ответил кивком и, уложив голову Пятифану на спину они продолжили движение.
— Вот здесь точно никого не будет, — произнёс Рома, припарковав транспорт и сняв шлем. — В десяти километрах на запад мы рыбачили.
— Если честно, мне твои ориентировки по сторонам света ни о чём не говорят, — усмехнулся Антон. — А вот десять километров – это по-людски.
Петров присел на траву, а рядом примостился Рома, обняв его за плечо.
— Хорошо тут, прохладно, — тихо произнёс Пятифан и коснулся Антоновой щеки губами.
Рома учил Антона пускать по воде "блинчики" камешкам, с чем он спустя полчаса начал успешно справляться. Отражение взошедшей луны искажалось ударами блинчиков о воду. По итогам небольшого соревнования победил именно Петров, чьи камни полетели на пять ударов больше.
— Есть! Ученик превзошёл учителя, — ухмыльнулся Антон.
— Такому ученику не стыдно уступать своё место, — ответил Рома, прильнув к губам Антона.
Петров активно втянулся в поцелуй, обняв Пятифана за шею. Рома осторожно запустил прохладные пальцы Антону под футболку, слегка царапая ему спину короткими ногтями. Обоих пробрало трепетным теплом, отдающим в пальцы лёгким онемением. Антон неспеша стал отступать назад, к расстеленному ранее пледу, притягивая Рому за собой. Последний поддавался без колебаний, слушая лишь зов своей ноющей от переизбытка позитивных чувств души. Пятифан осторожно уложил Петрова на плед, нависнув сверху. Антон сбросил очки, но, даже потеряв немного чёткости в зрении, видел горящие Ромкины глаза, которыми он просто съедал Петрова. Руки несмело продвигались по торсу выше, вызывая целую волну мурашек. Антон ощутил лёгкие поцелуи на животе, отчего головой почувствовал расслабление, а телом слегка напрягся.
— Прессом хвастаешься? — подняв глаза, ухмыльнулся Пятифан. — Тогда и я такой возможности не упущу. — Ромка скинул с себя футболку, обнажая рельефное тело.
— Тут мне противопоставить нечего, я сражён наповал, — ответил, кокетливо улыбаясь, Антон.
Рома неспеша спускался губами ниже, заставляя Петрова вздрагивать. Когда Рома приспустил Антону шорты, тот приподнялся на локтях и, закусив щеку изнутри, стал наблюдать за дальнейшими действиями. Не прошло и минуты, как Пятифан добрался до эрегированного полового органа, мимолётно коснувшись его кончиками пальцев. По телу Антона пробежал февральский мороз в виде дрожи предвкушения. Как оказалось, на трезвую голову он был гораздо более чувствительным. Вспоминая события в машине, Петров помнил себя куда более сдержанным в плане ощущений.
Пятифан обвил член кольцом пальцев и пару раз совершил движение сверху вниз. Антон сжал губы, сдерживая тяжёлый вздох. Но стоило Ромке прикоснуться к головке языком, как сдерживаться стало затруднительно. Пятифан вобрал член наполовину, иногда слегка задевая его зубами, хотя очень старался этого избежать. Для Антона ощущение было похоже на щекотку. Лёгкая боль растворялась в приятном ощущении теплоты ротовой полости. Поднимаясь вверх, Рома обводил языком под головкой по кругу, чем вынудил Петрова прошептать между стоном: «Вот та-ак». Повторив свои движения ещё пару раз и заметно разгорячив Антона, Пятифан отпрянул.
— Должен спросить: ты продолжать готов? — спросил Рома, поднявшись.
Антон, немного колеблясь, кивнул.
— Обещаю быть осторожным, — тихо добавил Пятифан.
Он выбил опору в виде рук из-под Петрова резким поцелуем.
Рома к возможному половому акту морально был готов, потому знал, как нужно было действовать, дабы избежать травматического исхода. В кармане спортивок, закрытого молнией, ещё с Красноярска валялась смазка и пачка контрацептивов, которые он забыл выложить дома. Как оказалось, не зря.
Сняв с Петрова шорты, Рома выудил из кармана небольшой тюбик. Брызнув на пальцы пару капель, Пятифан осторожно вошёл на полторы фаланги. Он не сводил взора с Антона, дабы не упустить ни единой эмоции, которая могла бы стать знаком «стоп». Но Петров лишь глубоко дышал. Явно нервничал, пусть и доверял Ромке.
Получив "зёленый свет", Рома вошёл чуть глубже и стал совершать пальцем волнообразное движение. Свободной рукой он поглаживал Антонов живот, который был уже не таким напряжённым. Пятифан, выудив ещё пару капель на безымянный палец, неспеша добавил и его. Петров вздрогнул, крепко схватившись за плед. Двигался Рома постепенно, разводя пальцы сначала совсем немного, но, ощутив чуть большую свободу, стал делать "ножницы" смелее. Антон крепко вцепился зубами в губу, борясь с желанием продолжить начатое как можно скорее. Спешить было нельзя, но хотелось этого безмерно. На висках выступила испарина, а глаза невольно закатывались. Из-за волнения чувства были смешанными. Ощущения напоминали волну, сначала разгоняясь в сторону боли, а после резким ударом переходя в удовольствие. Ромкина рука на животе создавала чувство безопасности поглаживаем. Скоро Антон осознал как моральную, так и физическую готовность к более решительным действиям.
— Я хочу продолжения, — сквозь тяжёлый вздох произнёс Петров.
Пятифан медленно вышел. Ниже пояса он уже давно чувствовал неприятную ноющую боль, но слишком боялся торопиться, чтобы не быть способным перетерпеть её. Рома поддавался волнению слишком сильно, отчего пачка презервативов, которую он, зачастую, открывал за несколько секунд, никак не хотела поддаваться.
— Кажется, ты нервничаешь даже больше, чем я, — ухмыльнулся Антон. — Не торопись, всё в порядке.
Злосчастная пачка, наконец, открылась и, справившись со всеми последующими этапами, Рома вновь навис над Антоном сверху. Найдя в его глазах одобрение, Пятифан осторожно вошёл головкой. Петров обхватил его спину руками и сдавленно простонал. «Одно твоё слово и я остановлюсь в любой момент», — прошептал Рома над Антоновым ухом. Пятифан слегка подался вперёд, войдя уже на половину. Было непривычно, но крышесносно приятно. Теснота усиливала ощущения куда сильнее, а сдерживать собственные вздохи, проходящие через голосовые связки, было всё сложнее. Антон обхватил Ромкин затылок, сжав в кулак его волосы.
Пятифан стал неспеша двигаться назад-вперёд. Казалось, что эякулировать он был готов прямо сейчас, но всеми силами старался взять свой организм под контроль. После пары толчков, Антон прогнулся в спине и простонал громче обычного, чем подначил Рому немного ускориться. Пятифана пробрало зарядом тока, усиливающим возбуждение в несколько раз. Роме и без того было чрезмерно приятно, что чуть голова кругом не пошла. Ни с одной девушкой он не ощущал и половины того, что было в нём сейчас. В нём не горела похоть, он наслаждался любимым человеком. Ранее Рома бы никогда не подумал о том, насколько важно наличие тёплых чувств во время простого утоления физической потребности. Но с Антоном он чувствовал любовь и лишь потом горящее в теле желание.
— Прошу, не останавливайся, — прошептал Антон, тихо простонав.
Пятифан коснулся губами его шеи, опаляя её горячим выдохом. Ощущая приближающийся конец, Рома ускорил свой темп ещё немного и, войдя полностью, больше не смог сдерживать семенную жидкость. Из уст невольно вырвалось несколько громких и рваных стонов.
Последние несколько движений оказались таковыми не только для Пятифана. Трение Ромкиного живота об Антонов член при каждом толчке и стимулирование простаты на протяжении десятка минут дало свои результаты, отчего Петров не смог сдержать собственный эякулят. Мелкая испарина стекала по лицу небольшими каплями, а по телу разлилось расслабление.
— Не думал, что ты такой… — на выдохе и с улыбкой произнёс Антон.
— Это комплимент или наоборот? — ухмыльнулся Рома, поцеловав Петрова в щёку.
— …нежный, — негромко добавил Антон.
Пятифан лёг рядом, стараясь восстановить сбившееся дыхание.
— Могу я поинтересоваться? — спросил Антон, приподнявшись на локте.
— Валяй, — закуривая, ответил Рома.
— Откуда у тебя весь этот боекомплэкт? — намеренно искажая слово, сказал Петров.
— Да мы как в Красноярске были, то я, на всяк случай, и купил, а выложить забыл. Не думал, что так быстро понадобится, конечно, но звёзды, как говорится, сошлись. Тебе не сказал, ибо предположил, что этим могу тебя оскорбить как-то. Вдруг, у тебя сложилось бы мнение, что я извращенец какой-то и мне только одно и надо? А я просто запасливый.
— Ничего такого я бы о тебе не подумал, — надулся Антон. — У меня самого мыслишки не всегда пристойные проскакивали, когда я на тебя смотрел.
— Ну, значит душой я точно чист, — ухмыльнулся Рома. — А телом пока не очень, поэтому, кто куда, а я в водичку.
Пятифан скинул приспущенную ранее одежду и зашёл в воду рыбкой.
— Меня подожди, жук, — крикнул в догонку Антон.