Взгляд из кабины

      К половине восьмого Рома с трудом выполз из кабины, чтобы закурить. Просыпаться совсем не хотелось, но времени оставалось чуть меньше девяти часов. По Ромкиным подсчётам дорога займёт около семи и запас в два часа он взял на случай непредвиденных ситуаций. Диктор на радио из стоящей рядом легковушки с открытыми дверями объявил субботу, двадцать пятое мая две тысячи тринадцатого года. «Лето только через неделю, а на курорте я буду уже сегодня», — усмехнулся про себя Рома.       Тихо извлекая пищу из небольшого встроенного холодильника, Пятифанов заслонил шторами лежанку, на которой размеренно сопел Антон. Для дополнительного ободрения, Рома решил трапезничать на улице, уперевшись седалищем на полуметровой высоты ограду вдоль дороги. Он всматривался в плывущие кучками ваты облака, грелся под тёплым солнышком и ощущал полный покой, пока мимо редко проезжали машины.       На память Рома сделал фотографию себя, окутанного нежными лучами света. Осмотрев снимок, он остался доволен и отправился обратно к машине. Убедившись в исправности тахографа и навигатора, можно было выдвигаться в путь. Стоило только двигателю начать свою работу, как из динамиков негромко зазвучала музыка. Рома тут же снизил громкость до нуля и увидел, что Саныч забыл свою флешку. Пятифанов мысленно записал в список задач возвращение флешки хозяину. Перед тем, как начать покидать город, сделанная пару минут назад фотография была отправлена одному из Ромкиных контактов MMS-сообщением с подписью: «Привет тебе из Шахт». Привычные ритуалы были закончены, а дорога начата.       Спал Антон ещё недолго. При въезде в Ростов-на-Дону дорога заметно испортилась, отчего кабина качалась, даже за имением хороших амортизаторов. Рома предположил, что, будь на месте этой машины любая другая постарше, Антон бы и вовсе проснулся от удара головой о стену. Его сонное лицо показалось из-за штор, губы были скривлены, глаза сжаты от яркого света, а волосы взъерошены.       — Утро доброе, — улыбнулся Рома, глядя в зеркало.       Антон кивнул и стал рукой искать свои очки на пассажирском сидении. Они там и правда были, но Рома заботливо отложил их на торпедо, так как чуть не уселся на них спросонья.       — Вон твои очки, — указывая пальцем на нужное место, произнёс Пятифанов. — Я бы с удовольствием тебе их подал, но сам видишь какая дорога.       Как бы в подтверждение Ромкиных слов, фура слегка подпрыгнула на кочке. Поднимающийся в это время Антон ударился макушкой об верхнюю полку и негромко выругался.       — И где мы? — усевшись на пассажирское сиденье и потирая место ушиба, спросил Антон.       — Проезжаем Ростов. Путь я держу в Анапу, так что, если не желаешь бомжевать у моря, то могу высадить тебя где-нибудь раньше, — Рома совершил резкий поворот руля, дабы не въехать в глубокую яму.       — А я тебе так сильно мешаю? — усмехнулся Антон, стреляя слегка прищуренным взглядом на водителя.       — Да нет, вообще не мешаешь. Но ты говорил, что тебе просто из города надо выехать, а я тебя везу за три пизды. Вернее, уже увёз, — пожал плечами Пятифанов, посмеиваясь.       — Ну, значит и мне торопиться некуда. Буду считать, что я невеста, украденная со свадьбы, — попутчик, тоже заулыбался и закинул ноги на торпедо. Слезая со спального места, Антон так и не обувался, потому своё телодвижение совершил весьма смело. Рома лишь с улыбкой закатил глаза, но делать замечание не стал.       Проходиться путь стал медленнее, но чуть веселее. С Антона слезли оковы скромности и он стал чуть разговорчивей. Рома рассказывал забавные истории со своих предыдущих рейсов, делился опытом о разных городах, даже ставил оценки по десятибалльной шкале.       — Как ты вообще в сферу попал? — спросил Антон, похрустывая сухариками и с интересом сверля взглядом собеседника.       — Меня всегда в это дело тянуло, но, если быть до конца честным, то это финансы. Пусть зарплата и не шикарная, зачастую, но даже в своей области я бы такого бабла не заработал. Мне очень хотелось повидать хоть родину свою, насколько это возможно, да и токарем быть мне не очень хотелось. У нас недалеко был трубный завод, но его все кличут «трупный», потому что все, кто там работают, до пятидесяти не доживают. Мне отец такой судьбы не хотел, отговаривал, а потом я наткнулся в областном центре на агентство, где даже без опыта в дальнобой брали. Я тогда как раз недавно техникум закончил, подрабатывал по мелочи. Позычил у отца денег и сдал на права нужной категории. Девятнадцать лет мне тогда было, ну и вот уже почти пять лет кручусь в этих колёсах.       — Ну ты и старый пердун, — посмеялся Антон. — Я думал тебе лет двадцать, максимум.       — Та не дай Бог, заново всё начинать тогда надо, — махнул рукой Рома. — А тебе самому-то сколько?       — Девяносто один, только наоборот. Молод и горяч, как говорится.       Пятифанов снова засмеялся. Для себя он подметил, что последний раз так смеялся только с братом. На работе так и вовсе не с кем было так веселиться и ощущать себя настолько же живым. От каждого человека веяло тоской, каким-то отчаяньем. С Антоном же хотелось говорить, причём без конца, вслушиваться в его приятный голос, которым он рассказывал очередную историю из своей школьной жизни.       — Душновато в машине, подкрути кондёр, Тох. Что за долбоёб придумал чёрные машины? — утерев капли пота со лба, произнёс Рома.       — Это из-за меня тебе жарко, — посмеялся Антон и повысил мощность кондиционера. Не успел Пятифанов что-либо ответить на шутку, как попутчик его опередил вопросом: — А что это у тебя за хрень?       — Это? Тахограф. Штука такая, чтоб регистрировать сколько времени я в пути, сколько отдыхаю, не нарушаю ли скоростной режим, имя фамилия мои указаны, чтоб за кого-то заказы не выполнять. Обычно на постах дорожной полиции просят предъявить выписку, сверяют всё и, если будет переработка, то есть лишние часы в дороге, то выпишут штраф заказчику, а заказчик этот штраф спишет из моей зарплаты. Такая вот, мудрёная штука.       — Ничего не мудрёная, я с первого раза всё понял, — пожал плечами Антон и привстал, чтоб рассмотреть устройство чуть внимательнее. — Роман Пя-ти-фан. Блатная у тебя фамилия, звучит круто.       — Так-то я Пятифанов, просто полностью не помещается на экран, — зыркнув на табло, произнёс Рома. В километрах время пути составляло ещё около трёх сотен.       — Твоя крутость в экран не помещается. Буду тебя теперь Пятифан называть, — слегка ткнув водителя кулаком в плечо, посмеялся Антон. — У меня фамилия попроще, конечно. Петров, да и Петров. Таких Петровых миллион.       — Зато коротко и ясно. Мою фамилию вечно выворачивают в хуй знает что.       Телефон Ромы издал два коротких звука, означающих входящее сообщение. Ответ на него было решено оставить до ближайшей остановки.       Недолгое время спустя Антон стал немного скучать. Пейзажи за окном становились ещё однообразнее, чем они были до этого. Халупы, да ничейные поля, поросшие бурьяном в человеческий рост. Иногда картина разбавлялась более ухоженными отрезками, где уже что-то росло, причём крайне привлекательно выглядя, но такие места попадались крайне редко.       Под магнитолой Петров обнаружил флешку, которую, с позволения Ромки, поставил. Флешка была Ромкина, как и музыка, которая из неё зазвучала. В личном плейлисте Рома редко имел песни, которые были бы старше десяти лет, в основном попадались популярные композиции прошлого-текущего года. Пропуская скучные песни, Антон остановился, услышав знакомое гитарное вступление.       — О, хоть какой-то луч света в этой клоаке стрёмной музыки. Ча-асто мы безотказны, страсти, здрасьте. Меняет краски счастье раз в день.       Рома слушал сольное пение Антона, постукивая пальцами по рулю, но на припеве также включился, пусть и не так эмоционально.       — Душа летела над лужами, но не апрелем простужен был. Твоим смертельным оружием, видимо, сам я себя убил, — Ромкин басистый голос очень дополнял высокий тембр Антона, из-за чего вышел забавный певчий дуэт.       — Надеюсь, дальше песни тоже годные будут, — щёлкнув по магнитоле, произнёс Петров. Но улыбка с его лица сползла, когда зазвучало вступление на испанском языке женским голосом.       — Не переключай! Это ж Дан Балан, под него ехать заебись.       — У меня мама такую хрень слушает, ей богу, — Антон откинулся на сиденьи с недовольным лицом, пока Рома усиленно втянулся приплясывать под заводной припев.       — Лендо календо, уля малида, — уловив на себе Антонову ухмылку, Пятифанов завершил караоке. — Ничего ты, Тоха, не понимаешь. Сам-то ты что слушаешь?       — Остановимся где-нибудь не в самой глуши и я песен накачаю, которые слушаю. А пока поехали дальше по твоим предпочтениям, — динамики разразились бодрым, сильным басом и Петров поднял громкость. — Ну, «Скриллекс», это тема офигенная. Вот этот проигрыш на пианино, что сейчас будет, вообще сок.       — Да-а, потом рубиловка начинается, люблю такое, — бодро поддакнул Рома.       На том самом моменте "рубиловки" оба стали ритмично качать головами в такт музыки. Трек «First of the year» Петров даже разок возвращал на начало, чем вызывал в Ромке детский восторг. Пятифанов словно перенёсся в детство, когда отец брал его с собой в дальние поездки и они часами слушали музыку, синхронно подпевая.       Антон переключил трек и сразу же рассмеялся, услышав из динамиков свист.       — А тут тебе чё не так? — вздохнул Рома. — Нормальная же песня, чисто расслабиться. Тем более, какое радио не включи уже второй год висл бэйби, да висл бэйби.       — А у тебя с английским как в школе было? — сквозь не злорадный смешок спросил Антон.       — Ну такое, четыре за красивые глаза поставили в аттестат. Ты меня хочешь на курорт заграничный свозить, что-ли?       — Такими финансами не располагаю, но как-нибудь обязательно съездим, — улыбнулся Петров. — Сейчас я хотел спросить знаешь ли ты о чём эта песня?       Рома пожал плечами.       — Ну, как тебе сказать… Про игру на кожаном кларнете, — Антон уловил на себе ещё более недопонимающий взгляд водителя, отчего показал более понятным жестом, уперевшись языком в щёку. — Тормоз ты, Пятифан.       — Чё, серьёзно? — Ромкины глаза чуть не вылезли из орбит. Такого содержания не знающий иностранные языки мозг явно не ожидал. — Кожаный кларнет, говорит.       Рома с Антоном одновременно прыснули громким смехом.       — Даже не вздумай что-то говорить, Петров. Эта песня – святое, — спешно протараторил Пятифан, когда музыкальное сопровождение сменилось. — Она любимая моего брательника.       — Да я, в общем-то, не собирался, — пожал плечами Антон. — Не очень люблю Коржа, но и против ничего не имею.       — Небо поможет нам искать, и небо поможет нам, небо поможет нам всё взять, — запел Ромка, повышая громкость. Внутри заныла волком тоска по домашним посиделкам у костра по ночам, когда в доме спал отец, а музыка тихо лилась из динамиков старых телефонов. Чертовски захотелось домой.       К середине песни и Антона захлестнула непринуждённая атмосфера композиции, отчего он в унисон стал подпевать. Ощутив некое одобрение, в компании нового знакомого становилось всё легче и легче.       Спустя пару километров остановились у неплохого придорожного кафе, которое Рома знал не по наслышке. Наконец, удалось выпить нормальный кофе и размять суставы после долгого нахождения в сидячем положении. Перед трапезой Пятифан прошёлся по территории с вытянутой вверх рукой, надеясь поймать сигнал. Он спешно напечатал сообщение и вернулся к Антону.       — Кто-то важный? — спросил Петров, щурясь от яркого солнца. — Ради кого попало сотовую не ловят так навязчиво. Девушка, что-ли?       — Брат. Я ему всегда отписываюсь, чтобы не переживал, — коротко ответил Пятифан.       Больше Антон ничего не спрашивал, да и Рома бы вряд-ли отвечал, ведь был занят крайне спешным поглощением пищи. Желудок уже пару часов жалобно ныл о том, чтобы его наполнили полноценным блюдом, отчего заказанный рассольник показался святым источником. В жаркую погоду прохладная еда впиталась, словно в сухую почву.       — Нам до Анапы осталось часа два пути, — закуривая, произнёс Рома.       — Время в дороге, оказывается, бежит гораздо быстрее, чем я думал, — усмехнулся Антон.       — Но что-то меня это не радует, — пробубнил под нос Рома.       — Что?       — Ничего. Поехали, а то щас сварюсь окончательно.

***

      Оставшееся время Антон, с позволения Ромки, шерстил его ноутбук. После пятого разложенного пасьянса подряд, показался знак о въезде в Анапу. Антон тут же потерял интерес к экрану и присел рядом с Ромой, в попытке рассмотреть Чёрное море. Кое-где его было видно, но самую малость, отчего интерес рос в геометрической прогрессии. Точка дислокации находилась далеко от основной части города, даже реку Анапку увидеть было без шансов, но Пятифан дал обещание, что к морю они обязательно поедут, когда закончат все дела.       Заехав на ограждённую территорию, Петрову стало не по себе, но взгляд его упёрся в то, как красиво Рома управлял машиной. Жест, когда руль прокручивается ладонью по кругу, притягивал к себе так, что отвести глаз было очень тяжело. Сконцентрированное лицо, повороты головы, которые взмахивали волосы, и всё это в обрамлении южного солнца, что светило, казалось, в разы ярче, чем где угодно в стране. Голос Ромкин стал гораздо ниже, серьёзнее, брови были сведены.       — Посиди пока, я тебя заберу, — увидев заметное напряжение во взгляде попутчика, он добавил: — Не переживай, это минут на двадцать.       Антон улыбнулся, а это время Рома извлёк свою карту водителя из тахографа и отправился в небольшое помещение, где его встретили несколько людей. Пятифан заполнил необходимые бумаги, отдал свою карту на проверку, после, отчитавшись за переработку, пожал всем руки и вернулся в машину.       — Антош, нас подкинут до цивилизации, бери вещи и поедем.       — У меня уже всё собрано.       Проверяя сохранность всех вещей на своём месте, в голове ещё несколько раз прозвучало: «Антош». С такой же нежной интонацией, которой Ромка это и произнёс. Хотя не исключено, что всё это было не более, чем попытка выдать желаемое за действительное.       В бардачке Рома забрал немногочисленные вещи, на которые Антон обратил внимание.       — Ну и набор джентльмена, — Петров выдал слегка пугливый смешок.       — Ты не переживай, пистолет не настоящий, — Пятифан щёлкнул курком и продемонстрировал огонь. — Ношу для уверенности, брат когда-то подарил.       — Он очень сочетается с презервативами.       Мужчина лет тридцати, держа в руках планшет и небольшую стопку бумаг, крикнул Ромке, что сейчас сдаст отчёт и можно будет выезжать. Как чуть позже объяснили Антону, это был отчёт о нужном количестве и весе привезённого груза.       Мужчина так и остался безымянным для Антона, но Роме уже доводилось с ним пересекаться, когда Мишу пытались подставить. История была ничем, в общем-то, не примечательная, просто глупый водитель, который хотел присвоить себе чужое имущество. Ромка часто бывал на той базе, где раньше работал Миша, и смог свидетельствовать против водителя, в его защиту. Сразу стало понятно, что человек предан своей работе настолько, насколько это возможно, так как за двадцать минут поездки до самой приближённой к берегу моря улице телефон его не замолкал ни на секунду, отчего Ромке с Антоном оставалось лишь молчаливо глядеть в окна старенькой иномарки. Попрощавшись спешным рукопожатием, парни покинули транспорт.       Рома вновь быстро застучал по клавишам, отправляя сообщение. Находились парни очень близко к береговой линии и Антон глядел на слегка отбывшую воду, словно ребёнок. Рома также зацепился взглядом, но не за море, а за самого Петрова, глаза которого горели так, что можно было осветить целый проспект. На его лице была широкая, восхищённая улыбка, а профиль его был настолько притягательным, что хоть на монетах выгравировывать. Пусть город всё ещё жил весьма активно, Антон не хотел слышать ничего, кроме размеренного шума воды. Казалось, что он перестал дышать.       — Ты никогда моря не видел? — негромко спросил Пятифан. Он не осмеливался даже закурить, только бы не нарушить Антоновой гармонии.       — Не-а, но мечтал увидеть, — не поворачивая головы ответил Петров, глубоко вдохнув.       — Странно, южный малый и на море не был никогда.       — Вечно родителям не до того было. Но, как Металлика когда-то пели: «Всё остальное не имеет значения». Главное, что я здесь.       — Не слышал никогда, — пожал плечами Рома. — Я закурю?       Получив одобрительный кивок, Пятифан крепко затянулся. Теперь и его взор был обращён к морю. Последний раз доводилось видеть морскую воду ещё будучи совсем юным. За прошедшие годы образ этот забылся, перестал вызывать столько эмоций одними воспоминаниями. Но сейчас, глядя в даль, как горизонт сливается с гладью, поглощает в себя лучи опускающегося солнца, вбирает крик чаек и тихо плещет, Рома вновь ощущал себя так спокойно, как под крылом отца.       — Может, покушаем? Тут кафешка есть, прилично выглядит вроде. Я угощаю. Потом хоть до полуночи гулять будем, — предложил Пятифан, вырвавшись из воспоминаний.       — А может, коль угощаешь, шаурмы навернём? — улыбаясь, ответил Антон.       Комментировать вслух Рома не стал, но такой компаньон ему был всё больше по душе. Простой подход, простая еда, простые разговоры. Всё было так легко, что разлучаться с Антоном не хотелось даже под дулом пистолета. Но утром разлучиться им точно придётся, Ромке нужно будет возвращаться в привычное русло. Именно поэтому он не имел отношений и полноценного дома, ведь с его профессией привязываться к конкретным местам и людям было противопоказано.       Побродить вдоль пляжной зоны молодые люди отправились ближе к десяти часам после полудня, когда город окрасился лишь в тускловатый свет фонарей и заполнился шумом прибывающей воды. Свои рюкзаки парни оставили в гостиничном номере, который остался всего один на весь отель. Посмеиваясь, Ромка ругал курортников, хотя вода всё ещё была достаточно холодной для полноценного открытия курортного сезона. Но внутри себя он был нескончаемо рад, что сможет повидать спящего Антона с утра, перед тем, как попрощаться. Рома искреннее надеялся встретить его ещё хоть разок, но открытым оставался лишь вопрос времени.       Разговоры были на весьма приземлённые темы, не цепляли чего-то личного, откровенного, но слушать голос Петрова, который активно рассказывал о своём восхищении искусством как музыкальном, так и художественным, было безмерно приятно.       Незаметно для себя, парни прибрели к известному в Анапе месту, к пляжу Высокий Берег. Ветер вдоль береговой линии был весьма прохладным, отчего Антон кутался в Ромкину ветровку. Самому Пятифану ни грамма холодно не было, ведь такая погода в его краях считалась крайне тёплой, а некоторые громогласно назвали её летней.       — Тут и осядем? Красиво, вроде, — спросил Ромка.       Антон одобрительно мотнул головой.       Вода у подножия возвышения, которое и звалось Высоким Берегом, также значительно поднялась, но у самой горы спокойно можно было присесть. Рома расстелил захваченные с собой вещи на мелкие камешки и сразу же закурил. Антон пару раз глубоко вдохнул ещё более свежего морского воздуха, после присел рядом. Из пакета, который Ромку на протяжении всей прогулки сильно раздражал, показались стеклянные бутылки с пивом. Методом удара о каменистую поверхность возвышения Пятифан избавился от крышек, вручая Антону одну из бутылок.       — Поверить не могу, что от моих глаз ускользала такая неземная красота, — через время произнёс Петров, делая глоток уже из второй бутылки. — А ты бывал здесь?       — Здесь нет, но лет в тринадцать батёк с нами ездил в Сочи, там жутко красиво было. Мы с братом из воды не вылезали, пока на "Аватаров" не становились похожи, — посмеялся Рома.       — Я, может, слишком в личное лезу, но ты так часто упоминаешь брата, вы близки с ним?       — Конечно близки. Он часть меня, самый, что не есть, родной человек, — Рома достал телефон, на котором нашёл семейную фотографию, где было запечатлено трое людей. Все трое стояли у мангала, держа меж пальцев шампуры с шашлыками. Посредине находился седоватый, гладко выбритый мужчина, выше остальных присутствующих, со средним телосложением. Седина смешивалась с основной густотой тёмных волос, образовывая смешанную картину. Всматриваясь в его лицо, Антон понимал, что, не знай он точно о их родственных связях с Ромкой, так точно догадался бы. Справа от него находился круглолицый юноша, по которому было понятно, что в его крови есть примесь не только славян, выдавали узковатые глаза. Сам же он широко улыбался, слегка поджимаясь к отцу. Слева стоял Ромка. Находясь рядом с отцом, было явно заметно, что сходство у них просто неимоверное.       — Это вот Бяшка, — указывая на парня справа, произнёс Ромка. — Посредине батька наш, Андрей Владимирович. Это мы майские справляли года три назад.       — А почему его Бяшка зовут?       — Он как мелкий был, то у него жопа баранья на голове была, вот я и дал ему кликуху. С возрастом это пропало, а прозвище осталось, — усмехнулся Рома. — Есть ещё фотка давнее, где я только в техникум поступал. Мне тогда четырнадцать лет было, — Пятифан полистал фотографии и, найдя нужную, вновь развернул экран к Петрову.       На фотографии совсем юный Ромка стоял в белой рубашке и чёрных брюках с защипами у здания учебного заведения. На голове у него, вместо имеющейся сейчас короткой чёлки на бок, были слегка отросшие волосы, основная часть которых падала на лоб, почти до бровей, словно корова облизала. Рома приобнимал своего совсем ещё маленького братца, а с другой стороны Бяшу обнимал уже отец, рядом с которым находилась очень красивая женщина. Её большие голубые глаза моментально забрали на себя всё внимание, даже с учётом не самого лучшего качества фото. На плечи струились длинные тёмно-русые волосы. Светлое платье подчёркивало утончённую фигуру, выводя каждый изгиб, словно карандашом. Было ей на вид около тридцати пяти.       — Ты тут такой смешной, причёска так вообще произведение искусства, — усмехнулся Антон. — А это твоя мама?       — Нет, — слегка печально ответил Рома, глаза которого в миг становились стеклянными. — Ну, её я звал мамой, но кровно родная она только Бяшке. Хотя, если быть до конца честным, они мне роднее, чем те, кто по крови таковыми являются.       Рома спрятал телефон и вытянул сигарету.       — С моей родной матерью папа развёлся, когда мне девять было. В те годы ему приходилось очень много работать, а с мамой проходила вся моя рутина. И рутина эта, скажу тебе честно, была просто адом. Я пизженный ходил постоянно, за малейший проёб. Бате я врал, что падал, но потом мать сорвалась прямо при нём. Конечно, он обо всём догадался, меня в охапку и в тот же день мы с ним погнали в ЗАГС, потом в милицию, ну и развод дали очень легко, что меня удивило. Мать делить имущество не стала, свалила, только матом крыла благим. Через года полтора с нами стала жить Неля, та женщина с фотки. У неё был сынок от первого брака, Игорёк, ну который Бяша. Я бунтарь был ещё тот, поэтому старался от них быть как можно дальше, на отца обижался. Но мелкий был такой общительный, добрый, а детей ко мне в целом почему-то тянуло сильно. Я с ним играл, рассказывал всякое, ну мы и породнились. Потом я и в Неле разглядел настоящую маму. Поверь, Тош, светлее человека в этом мире не было, — Рома утёр слезу рукавом. — Так мы и жили, душа в душу все. Батя был счастливым рядом с ней, она рядом с ним. Но… Ладно, я и так заболтал тебя, загрузил своими поэмами.       — Да ты чего, интересно же мне. Я наоборот очень ценю, что ты мне об этом рассказал, да и в целом нашёл в себе силы заговорить о столь личных вещах, как семья, — Антон похлопал Ромку по плечу, тепло улыбаясь.       — Но ничего не бывает так хорошо, как хочется, — выдержав небольшую паузу, продолжил Рома. — Проклинаю эти сраные болячки, которые до сих пор не лечат. Рак крови у неё был, но узнали мы слишком поздно. Он просто её сожрал изнутри, в кратчайшие сроки. Неля умерла, когда я на второй курс перешёл. С самого начала года я столько долгов по учёбе нахватал, потому что пропускал много. К концу семестра был на грани отчисления, но успел всё вовремя закрыть. Бяшке тогда всего десять было, я обязан был находиться рядом, отцу помощь нужна была. Честно говоря, мне кажется, что он до сих пор не научился с этим жить до конца. Да и я тоже.       Петров приобнял Рому, видя как стремительно по его лицу побежали слёзы. Пятифан, вопреки предположениям Антона, не отпрянул, не оттолкнул, лишь сильнее прижался. Влиял на это алкоголь, усталость, отчего ему не хотелось как-то сопротивляться самому себе. Антон был и правда искренним в своём сочувствии, это ощущалось в его касаниях.       — Поздно уже, возвращаться пора, — произнёс Петров, когда неугомонный поток слёз Ромки прекратился.       — Так мало у нас оказалось времени. Ты ведь мне так ничего практически о себе не рассказал, да и музыку свою не дал послушать. Почему время так быстротечно?       В ответ Антон лишь грустно улыбнулся, начав собирать вещи и мусор. Время уже давно перевалило за полночь, отчего добирались до отеля уже на такси.       Кровати в номере были одноместные и стояли у противоположных стен, напоминая комнату в общежитии. Между кроватями стоял шкаф, который загорождал вид, если принять лежачее положение. Антон выбрал для себя кровать под окном, а Ромка и не сопротивлялся.       — Мне завтра около девяти утра выезжать, поэтому уже не встретимся, наверное. Оставь свой номер, чтоб я тебя хоть не терял. Да и… Просто так позванивать не стесняйся, — улыбнулся Пятифан. Стоя посреди комнаты, парни глядели друг на друга, излучая глазами искреннюю тоску, словно они старые друзья, которым приходится прощаться после многих лет бок о бок.       — Я рад был встретить тебя. Надеюсь, у нас выйдет не потерять друг друга, — улыбнулся Антон и тут же отвёл взор. — Сейчас, номер напишу.       Петров отошёл к своему рюкзаку, а Рома присел на кровать, всматриваясь в тускловатый свет люстры и сдерживая нежеланные слёзы.       — Что дальше делать думаешь?       — Попробую тут обосноваться, портреты на берегу моря, может, писать буду. На первое время денег хватит, а там видно будет. Хочу хотя бы какое-то время у моря провести.       Рома закивал и спрятал в карман листок с номером телефона, взамен отдав свой.       Антон заснул быстро, издавая тихое сопение. Луна поднялась в то положение, когда её свет проникал прямо в окно, разрезая тьму мягким лучом. Силуэт спящего Петрова стал чуть менее ясным. Ромка же и вовсе не мог лежать. Неведомый ранее зов скулил внутри, умоляя глядеть на Антона, а чёртов шкаф не давал этого делать в лежачем положении. Понимая, что заснуть всё равно придётся, Пятифан перебросил подушку в ноги и теперь получалось видеть соседа пусть не целиком, но хотя бы частично. С таким видом сон пришёл гораздо быстрее.              Рома стоял у синей фуры MAN модели TGX, потягивая третью за последние полчаса сигарету. Автомобиль, не взирая на свой не такой уж и давний год выпуска, был в крайне плачевном состоянии. Глядел Пятифан на неё скептически, но не особо-то и задумывался о каких-либо непредвиденных ситуациях. Сейчас ему было абсолютно безразлично, пусть хоть в кювет улетит. Из головы совсем не хотел выходить Антон. Столько всего хотелось сказать ему, поговорить с ним ещё хоть пару минут, посмотреть на его улыбку, сияющие от вида моря глаза. Он только сейчас осознал, насколько верно выразился ночью. Времени действительно было ничтожно мало. Но его оказалось достаточно, чтобы теперь ощущать неподъёмную тяжесть меж рёбер. От этих мыслей Рома злобно пнул бордюр.       Издав тяжёлый вздох, Пятифан сел за руль. Со всеми нужными людьми он уже распрощался и все они через десять минут остались позади большого транспорта. Прицеп был не так велик, как в прошлый раз, отчего транспорт разгонялся чуть быстрее. Но стремительный проезд через улицы прервал звонок. Рома не спешил брать трубку, но впереди показался светофор. На экране засветился неизвестный номер, но некоторые цифры были ему вполне знакомы.       — Рома! Ты ещё в городе? — воскликнул обеспокоенный Антон.       — Да я вот, через центральный рынок проехал, сейчас на шоссе буду выезжать. Забыл что-то?       — Это ты меня забыл. Забери меня, пожалуйста, я тут возле… Пятой школы.       Школа находилась метров через двести от Ромкиного нынешнего местоположения. Глаз Пятифановский засиял, когда он увидел светлую макушку у дороги. В душе проснулся вулкан, спящий на протяжении ста пятидесяти лет, он активно извергался потоком светлого, обжигающего и разрушительного чувства. Включив аварийку, Рома остановился. Антон, на лице которого сияла улыбка на все тридцать два, заскочил в транспорт. Была бы возможность, Пятифан тут же заперся в его объятиях и поблагодарил вселенную за этот шанс.       — Какими судьбами? — спросил Рома, всеми силами сдерживаясь, дабы не буравить попутчика пристальным взглядом.       — Моё седалище требует приключений, а обосноваться на каком-то конкретном месте я ещё успею сто раз. Ты не против, если я сопровожу тебя и в этом рейсе?       — Да хоть пропишись рядом со мной, Тош. Я буду только рад.       Антон немного обосновался в новом для себя транспорте, забросил вещи и проверил лежанки на удобство. Оказались они твёрже, чем в предыдущей фуре, да и сама кабина выглядела явно поношенной жизнью.       — Ну и колымага. Где нарыл такое? — смеясь, спросил Петров.       — Что дают, на том и катаю, выбора особо нет. Я вообще переживал, что придётся куда-то своим ходом брести, ибо тут по заказам не густо было. Этот, вот, единственный урвал.       — И куда мы держим путь, капитан?       — Корабль идёт в Воронеж.