Взгляд из кабины

      Не снимая обуви, Рома лежал на своеобразной, но вполне удобной, кровати в кабине. В районе пояса у него находился ноутбук, на котором в пятый раз за последнюю неделю воспроизводился один и тот же фильм. Интернет на базе был настолько паскудный, что пополнить фильмотеку не представлялось возможным, а предыдущие три дня дорога проходила по совсем непроглядной глуши.       — Пятифанов, блять! — воскликнул усатый мужчина лет сорока пяти. — В этой ляльке и муха не еблась, а ты свои копыта разбросал, ещё и в обуви. Убрал нахер отсюда.       — Ну, Саныч, муха не еблась, а я буду, — ехидно усмехнулся Рома.       Саныч шутку не оценил, оттого резким движением сбросил ноги Пятифанова на пол. Григорий Александрович, получивший сокращённое прозвище Саныч для своих, на вид был приятным. Многие, кто его знали, предполагали, что в роду он имел грузинские корни, что характеризовалось крупным носом, густыми тёмно-каштановыми волосами и на голове, и под носом. Несмотря на сидячую работу, телосложение имел спортивное. В купе с высоким ростом он создавал впечатление такого себе начальника-шкафа, хотя был таким же простым водителем, как и Пятифанов, пусть с более богатым опытом.       — Чтоб я больше не видел такого, — Саныч вылез из машины и достал сигарету. — Лапочка этого года. Новьё!       Закрыв ноутбук, Рома выпрыгнул следом. Он скептически глянул на транспорт и втиснул в зубы сигарету.       — Зелёный ты ещё, Ромка, не понять тебе, что такое на новой фуре кататься, — Григорий Александрович покачал головой и заулыбался. — Я ж, как и ты, в дальнобой пришёл молодым. Мне даже чуть меньше было, но всё равно прорвался. Мне тогда напарник старший тоже всё время доказывал, что получить возможность прокататься на аппарате текущего года – это честь, а я всё носом крутил, да фыркал. Но сейчас понимаю, — Саныч погладил корпус чёрного DAF XF105 две тысячи тринадцатого года выпуска.       — Сам куда путь будешь держать? Вроде, я на нашей точке последний вариант забрал, — спросил Рома, не до конца вникая в то, что хотел ему донести напарник.       — Да я бы, наверное, и не взялся. В Волгограде хорошее предложение есть. Через пару дней нужно быть там. Не выручишь, Ромчик? Тут же из Саратова недалеко.       Пятифанов кивнул, делая очередную затяжку. Вечер был жутко жарким и душным, отчего хотелось как можно скорее спрятаться в транспорте, обдуваясь кондиционером.       — Мне, в целом, без разницы. Главное, своё дело сделать. А из Волгограда куда?       — Обещают столицу, а там как пойдёт. Может, на деле, запрут в Рязань и хрена с два дадут прогуляться. Лет десять назад было такое. Я своим ходом пятьсот километров автостопом мчал, заказ горел просто красивенный, баблище обещали немеряное, а в итоге заплатили в два раза меньше, так ещё и в такую жопу мира приехал, что пришлось пешком колдырить до цивилизации. Так что ты, Ромыч, будь осторожен с этим делом, на что попало соглашаться нельзя.       — Болтун ты, Саныч, это страх господний. Раскладывай верхнюю лежанку и давай кемарнём чуток. В пять утра поедем, — Рома скинул обувь и распластался на мягком спальном месте. Натянув на глаза кепку так, чтоб она накрывала глаза, Пятифанов стал дремать.              Лучи лениво поднимающегося солнца пусть и были уже фактически летними, но температура за бортом говорила об обратном. Утренний ритуал курения Рома проводил в ветровке, старательно пытаясь защититься кепкой от прохладного ветра, словно это целая балаклава. Груз был сцеплен ещё со вчера, бак заполнен до предела, а еду Рома планировал закупить по дороге.       Саныч ещё дремал, издавая негромкое сопение. Пятифанов махнул рукой сторожу на прощание и вставил ключ в замок зажигания. Транспорт завелся тихо и с полуоборота ключа. Рома достал из небольшого портмоне карту водителя и, потянувшись вверх, словно сурикат, стал выискивать нужный отсек в тахографе. Когда небольшой цифровой дисплей не выдал никакой информации, Пятифанов приготовился по старой привычке ударить по устройству. Но тут с верхней полки послышался строгий голос Григория Александровича.       — Даже не вздумай культяпки свои распустить, — зевая, произнёс напарник. — Ты просто карту не до конца вставил.       От неожиданности Ромка вздрогнул, но принял к сведению сказанные слова.       — Если не спишь уже, помоги эту хрень настроить, а то уж больно мудрёная.       — Заглуши машину. Ты же знаешь, что…       — Да-да, сначала тахограф, потом зажигание, — перебил Саныча Рома. — Помоги говорю.       — Всему вас, молодняк, надо учить, — с улыбкой закатил глаза Григорий Александрович.       Первые полсотни километров прошли незаметно. Дорога проходила через автостраду, где покрытие было идеально ровным. Рома грезил о работе где-нибудь в странах Европейского Союза, чтобы никогда больше не толкаться по кочкам, которые, иной раз, ощущались Эверестом.       У Саныча находились истории о каждом отрезке дороги, которые он без умолку рассказывал. Некоторые из них Рома слышал уже неоднократно, но монотонная болтовня напарника разбавляла гудение мотора. Время подкрадывалось к половине седьмого утра и вместе с двигателем загудел и желудок Пятифанова. Кофе на базе пусть и был дорогим и вкусным, но насыщение дал совсем ненадолго.       Остановились на ближайшей заправке. Пару дней назад Рома уже был здесь, когда только прибывал в Саратов из Нижнего Новгорода. Это был один из первых заказов, расстояние которого превышало семьсот километров. Пятифанов был жутко горд собой и вдруг ему на голову, в том же Саратове, свалился заказ ещё большего масштаба. Длинною путь до Анапы был почти тысяча триста километров. Рома, хоть и загорелся красивой цифрой оплаты, первое время сильно переживал, но уже через пару часов раздумий этот страх сошёл на нет. В напарники набивался один юноша, с которым Рома был уже заочно знаком через Григория Александровича, но перспектива делить столь солидный доход напополам Пятифанова совсем не впечатлила, да и неопытный человек рядом в столь долгом пути – не самый надёжный вариант. Как говорил Саныч: «Два пиздюка в одном грузовике может быть только на детской площадке». Пусть притеснение за возраст Рома не очень-то признавал, но в данном случае соглашался со старшим.       На заправке кофе был в разы гаже, так как ничего, кроме "три в одном", предложить девушки за кассой не могли. Когда Пятифанов спросил про нормальный кофе, дама с химической завивкой, густо нанесёнными ярко-синими тенями и чрезмерно красным румянцем, который был нанесён, судя по всему, помадой, лишь недоумённо захлопала глазами и с усмешкой глянула на свою напарницу. Рома решил махнуть рукой и вспомнить свои подростковые годы, когда без этого отвратительного напитка не начинался ни один день. Итогом такого решения стало то, что свою сосиску в тесте Пятифанов запивал прохладной водой, избавившись от мерзкой жидкости. Удовольствия от еды он получил весьма немного, но желудок перестал так яростно скулить.       Пока Саныч, весьма неприятно сёрбая, допивал свой кофе, Рома бродил туда-сюда и вглядывался в горизонт, над которым уже давно возвысилось солнце. Наконец, выходить из машины можно было без ветровки, купаясь в тёплых лучах последних дней весны.       Вдруг, как гром среди ясного неба, к дальнобойщикам подошла приятная девушка. Рома сразу же выпрямился и убрал всё недовольство от повадок Саныча с лица.       — Добрый день, молодые люди, — проговорила бархатным голоском зеленоглазая брюнетка с каре.       Григорий сдержанно кивнул, продолжая трапезу.       — Что такая красивая девушка делает одна вдали от городской суматохи? — с пафосным лицом, но слегка глупо, Рома опёрся локтем о дверь транспорта.       — Я женат и он тоже, — отдёрнул Пятифанова Саныч.       Девушка, скорчив недовольное выражение лица, развернулась и молча ушла. Рома был крайне возмущён таким поступком, отчего тут же налетел на напарника.       — Саныч, ну ты чё? Такая девуля на горизонте, а ты мне всю малину обосрал, — Пятифанов так пнул маленький камешек, что тот чуть не угодил в стоящую рядом фуру, что была на порядок больше той, на которой он приехал сам.       — Дурак ты, Роман, ей богу. Испытаешь, поймёшь, — Григорий отправился к пассажирскому сиденью, пока Рома недоумевал с его слов.              До нужной точки в Волгограде оставалось около тридцати километров, что означало ещё минут сорок неспешной езды. Покрытие заметно испортилась, но в откровенное бездорожье ещё не скатилось. Пусть в пути Рома был уже без перерыва немало времени, настроение у него только повышалось.       По кабине разливалось слегка фальшивое, но искреннее пение Саныча. На последних километрах Рома дал ему возможность сменить флешку в магнитоле. Вскоре, он и сам стал походить на преданного фаната Modern Talking.       — Ю май харт, ю май соул. Ай кип ит шайн эвривер ай гоу,— продолжал напевать ломанным английским Пятифанов, даже когда песня давно сменилась другой. Он потрясывал головой и лучезарно улыбался.       — Сейчас «Опиум для никого» будет, вот это хитяра, — с энтузиазмом произнёс Григорий.       С лица Ромы словно смыли улыбку мойкой высокого давления.       — Переключи пожалуйста, не люблю эту песню, — слегка угрюмо произнёс он. — Лучше «Бэд Бойс Блю» поставь, они повеселее.       Саныч пожал плечами и щёлкнул по магнитоле. Пятифанову стало чуть легче, но внутри всё равно всплыла крайне неприятная ассоциация, от которой хотелось как можно скорее избавиться.       По тахографу рабочее время подходило к кратковременному отдыху. Рома высадил Саныча на ближайшей автобусной остановке, а сам отправился к стоянке, которая была всего в полутора километрах. Дабы не схватить штраф за переработку, пришлось жертвовать драгоценным временем. Выспался Рома достаточно, да и физической усталости практически не ощущал, но, опираясь на опыт предыдущих рейсов, знал, что чувство это крайне обманчиво и стоит только пропустить верный момент для остановки, как тут же начнёшь падать носом в руль прямо на дороге.       Благодаря задвинутым шторам, кабина погрузилась в подобие вечернего полумрака. Рома уложил себе на колени ноутбук и, за неимением других вариантов, включил «Пираты Карибского моря». Все части этого фильма он знал почти наизусть, но продолжал затирать его до дыр, так как именно при просмотре этой кинокартины появлялось забытое чувство домашнего уюта.       Отчий дом Пятифанов последний раз навещал давно. Дорога туда занимала слишком много времени от и так крайне недлительных выходных деньков. Чаще всего, свои свободные дни Рома проводил где придётся, на съёмных посуточно квартирах. Первое время было непросто привыкнуть к столь динамичному ритму жизни, но это получилось быстрее, чем ожидалось. Сейчас, спустя четыре с половиной года работы в данной сфере, Пятифанов и вовсе перестал зацикливаться на каком-то конкретном месте. Его домом отныне было всё, что имело хоть что-то похожее на спальное место.       Через недолгое время, по естественной нужде, Рома покинул транспорт и направился к ближайшему кафе. Покуривая сигарету по возвращении и укрываясь от знойного солнца в тени машины, Рома размышлял о том, в какое русло запустит заработанные деньги. Сумма намечалась крупная, отчего планы на неё были немалые.       Но раздумья прервала незнакомка, подошедшая с красивой улыбкой к Пятифанову. «Сегодня мне везёт», — подумал Рома и тут же выровнял осанку.       — Скучаешь, красавчик? — спросила невысокая блондинка лет двадцати.       — Смотря, что подразумевать под этим словом. По женской ласке и теплу однозначно скучаю, а вот по физическому труду не совсем, — ухмыльнулся Пятифанов. — А ты где меня выследила?       — Там, на углу, в кофейне. Смотрю, красавец такой идёт, ну и решила разузнать, куда ты путь держишь, чтоб познакомиться.       Рома был так польщён словами девушки, что изнутри его чуть разорвала чувство небывалой гордости собой.       — Может, вернёмся туда уже в союзе, так сказать? Кофе выпьем.       Девушка поддержала идею и назвалась Аней. Рома галантно поцеловал ей руку и, сверив время, крайне обрадовался. Свободных часов на данном промежутке у него оставалась пара, отчего энтузиазма к знакомству у него прибавилось значительно.       В общении Аня была приятной, многое рассказывала, причём крайне увлекательно. Зацепив тему кинематографа, разговор и вовсе поплыл по быстрой реке. Рома был фанатом кино, как и Аня, отчего поговорить точно было о чём.       — А ты «Зелёную милю» смотрела? Это один из моих любимых фильмов, — спросил Рома, у которого уже горели глаза.       — Конечно смотрела, много раз. Сколько смотрела, столько и рыдала, — усмехнулась Аня. — Ещё всегда любила момент, когда тому офицеру вылечили его проблему с половой системой и он пришёл домой. Четыре раза за ночь не любой молодой может, а тут… — девушка откинулась на спинку стула на веранде кофейни и кокетливо улыбнулась. Её глаза стреляли в Ромку молниями, парализуя весь его здравый смысл и избавляя от чувства реальности.       — Ну, знаешь ли, четыре и я могу. Если хорошо постараться, то и больше, — не без доли лукавства и хвастовства ответил Пятифанов.       Аня приподнялась со стула и слегка наклонилась в сторону Ромы. Подозванный жестом указательного пальца, он также приподнялся и услышал у своего уха бархатный шёпот: «Можем это проверить». Пятифанов ощутил, что ему просто сносит крышу. Гормональный всплеск, который уже долгое время он утолял самостоятельно, захлестнул его взор.       Единственное, что смог пропустить воспалённый возбуждением разум, это воспоминание об отсутствии средств контрацепции. Пачка презервативов, которую Рома неизменно таскал с собой из машины в машину на всякий случай, осталась в предыдущем транспорте. По правде говоря, за полгода, что провела у него пачка, воспользоваться ею так и не довелось.       Пятифанов поспешил в ближайший ларёк и, сияя поярче солнца, поспешил к Ане. Приобняв девушку за талию, Рома повёл её к машине. Не успел он прикрыть двери кабины, как Аня села сверху на раскрасневшегося молодого человека. Целовала она так жадно, словно Рома был единственным источником воды на ближайшие километры пути. Сам Пятифанов не успевал реагировать на столь стремительно развивавшееся события.       — На лежанке удобнее будет, — тяжело дыша, произнёс Рома, когда с него уже слетела футболка.       — Зачем нам терять драгоценное время? — в тот же миг Аня избавилась от майки и вновь прильнула к Ромкиным губам. Её руки уже уцепились за резинку спортивных штанов, но внезапная вибрация и мелодия громко зазвучали на торпеде. На телефоне сработал будильник, оповещающий о том, что нужно продолжать движение. На полминуты Рома остановился, раздумывая. На одной чаше весов сейчас стояла репутация и, конечно же, оплата за вовремя доставленный груз, а на другой ютилась неистраченная сексуальная энергия. Решение было принято крайне быстро и без лишних сомнений.       — Извини, Ань, ты девчонка классная, но мне ехать надо. Заказчики ждать не будут, а мне характеристика хорошая нужна, — Рома потянулся за футболкой, которая была заброшена на водительское сиденье.       В лице Аня моментально изменилась. Пятифанов не сильно удивился такому исходу, но угрызений совести не чувствовал. Работу, всё же, он видел гораздо более важным аспектом жизни, чем плотские утехи.       — Ладно, я всё понимаю, — одеваясь, ответила девушка.       Рома улыбнулся ей и приоткрыл пассажирскую дверь. Аня покинула транспорт, а Пятифанов вышел следом, чтобы покурить. Но не успел он даже достать сигареты из кармана, как из-за транспорта вышел крупный молодой человек. Ростом он был чуть выше Ромки, около ста восьмидесяти пяти, приправленный очень крупным телосложением. Свитшот на его теле чуть ли не трещал от мышечной массы. На голове у него были короткие чёрные волосы, а на лице неопрятная щетина. Уловив на своей физиономии недовольный взор парня, Пятифанову стало немного не по себе.       — Какого хрена тут происходит? — грубым басом спросил молодой человек, сверля Рому испепеляющим взглядом карих глаз.       — Андрей, ты что тут забыл? — произнесла слегка нереалистично напуганная Аня.       Пятифанов понял, что намечается не самая приятная ситуация. Первым предположением стало то, что Андрей – это Анькин парень, который уж точно не был в курсе её похождений с дальнобойщиком до данной минуты. Но ситуация стала перетекать в совсем другое русло.       — Ты чё за хуй? — спросил Андрей напрямую у Ромы, широко раскрывая глаза.       — Случайный прохожий, — с ноткой безразличия в голосе ответил Пятифанов, пожимая плечами. Несмотря на то, что он готов был провалиться сквозь землю от распирающего страха получить по морде, внешне старался сохранить уверенность.       — А я её старший брат, готовый сейчас оторвать тебе то, чем ты распорядился не так, как следовало бы.       — Андрей, успокойся, — бросилась с ещё более наигранным возгласом к брату Аня. — Он ни в чём не виноват.       — Притихни, я с кавалером твоим разговариваю, — рявкнул парень. — Ты в курсе, что ей семнадцать? — поддавшись вперёд и повышая голос, продолжал Андрей.       Рома неосознанно сделал шаг назад, стараясь переварить поданную информацию в кратчайшие сроки. Где-то в глубине души он понимал, что предъявить-то нечего, так как никакого контакта у них не было, но придумать разъярённый брат мог что-угодно.       — Но она говорила, что девятнадцать, — слегка подрагивающим голосом оправдывался Рома.       — Так в таком случае и я президент Чехословакии, поверишь? — не смягчая тона, давил Андрей.       Пятифанов хотел съязвить, что Чехословакии уже не существует, но сдержал свой приступ эрудита, продолжая анализировать ситуацию.       — У нас ничего не было, значит я полностью чист, — пожал плечами Рома.       — А на это ты что скажешь? — Андрей протянул старую "мыльницу", на экране которой было запечатлено то, как Рома шагает со своей спутницей, приобнимая её за талию совсем не по-дружески.       Пятифанов осмотрел кадры весьма скептически. Угрозы особой он не видел, так как здесь всего проездом и уже через час его и след простынет. Но вопрос был лишь в том, не вынудит ли Андрей его остаться, путем весомого физического воздействия. Вот тут к горлу подступила новая доза страха.       — Либо сейчас по-хорошему в ментовку идём, либо я тебя самолично под твой драндулет положу и все как звать тебя забудут, ты в том числе, выблядок, — парень потянулся к воротнику Ромкиной футболки, но он отскочил.       — Тебе самому, что-ли, нужна эта тягомотина? — приобретая утраченную на пару минут уверенность, произнёс Рома. — Я повторяю, что у нас ничего не было или тебе хуй тут вывалить, чтобы ты экспертизу проводил?       — Не борзи, а то ещё и без зубов останешься, — Андрей выдержал паузу. — Бабки есть у тебя?       Пятифанов опешил от столь резкого заявления и лишь недоумённо захлопал глазами.       — Хули ты смотришь, баран тупоголовый? — вскрикнул Андрей и вцепился рукой в Ромкин зашеек, отчего тот немного сгорбился. — Десять косарей гони и будешь свободен.       Рома аж кашлянул от столь внушительных требований. Таких денег у него при себе не было, но, ради собственной безопасности, решил сыграть по правилам молодого человека.       — Хорошо. В машине деньги, — специально делая голос максимально жалобным, промямлил Рома.       Андрей выпустил его из своей хватки. Встав на ступеньку, Пятифанов показательно стал ковыряться в бардачке. И в момент, когда он наткнулся на свою заначку на случай непредвиденных и опасных ситуаций, в голову пришло осознание. «Если Ане действительно семнадцать, то паспорт у неё точно есть, а значит Андрей сможет это доказать. Иначе его слова – это полный фуфел, на который можно не вестись», — воодушевлённо проговорил про себя Рома. Он спешно достал свою заначку в виде пистолета и, незаметно для чужих глаз, закинул его в карман.       — Перед тем, как я отдам тебе деньги, паспорт Анин покажи. Если там действительно будет тот год рождения, то я даю тебе бабки и спокойно расходимся, — сразу же отдалившись на пять шагов, произнёс Рома.       Глаза Андрея на мгновение округлились, а после налились ещё большей злобой, чем жила в них ранее. Он приготовился ступать вперёд с кулаками, но Рома, ловким движением руки, извлёк из кармана оружие.       — Отошёл, — выставив пушку вперёд, прошипел Рома. Из второго кармана он достал удостоверение, на котором красовалась надпись «Разрешение на ношение огнестрельного оружия». — Чё, наебать на десять штук меня решили? Свалили нахер отсюда, чтоб пятки сверкали, иначе выстрелю.       Андрей выругался и отпрянул назад, закрывая собой Аню. Больше не сказав ни слова, парочка удалилась в крайне быстро темпе. Рома глубоко вздохнул и вернулся в кабину. Приоткрыв окно, Пятифанов достал сигарету и пистолет. Щёлкнув курком, из дула показался огонёк, как от обычной зажигалки, которой он и являлся. Если не рассматривать, то от настоящего «Макарова» было и не отличить. Рома покрутил зажигалку в руках и улыбнулся.       — Всю жизнь буду ему за этот подарок благодарен, — вслух произнёс он и спрятал игрушку в бардачок, вместе с разрешением, которое пусть и являлось самым настоящим, но внутри было абсолютно пустым.       — А я говорил, Рома, говорил, — интонация Саныча была крайне непонятной. Он вроде и посмеивался, но слышалось также и сочувствие. — Это известная афера. Пытаются на испуг взять, чтоб не было времени факты анализировать.       Рома делал так очень редко, но сейчас же накипело с ситуации в Волгограде настолько, что он стал говорить по телефону прямо за рулём, в красках рассказывая напарнику всё до мельчайших деталей.       — Вот поэтому не бери никогда попутчиков, не приводи в машину девок и не паркуйся просто на обочине, всегда на стоянку езжай. Если уж так приспичит, то цепляй девок, которые не в курсе кто ты и почему здесь. Это такие себе заповеди дальнобойщика. Был бы я с тобой, то рассказал бы историю о каждом случае, где я этих заповедей ослушался, но времени сейчас нет. Береги себя, Ромка. Мягкой дороги, — сквозь улыбку произнёс Григорий Александрович.       — Тебе тоже, Саныч, — Рома заразился тёплой улыбкой. Пыл его заметно остудился, отчего дорога действительно ощущалась мягче.       Сейчас доводилось проезжать лишь через сёла и посёлки городского типа. Изредка Ромкин взор впивался в роскошные коттеджи. Про себя он гадал, откуда же владельцы нагребли столько денег, а потом и сам начинал грезить если не о таких апартаментах, то хоть о приличной даче. Своей главной целью на данный момент Пятифанов видел работу в Европе.       

***

      Шесть часов пути были позади. Ромкина спина ныла так беспощадно, что, казалось, весь свой гнев на такую работу организм решил выплеснуть именно таким образом. На табло тахографа было семь часов и двенадцать минут вечера. Агрегат всячески сигнализировал, что Роме стоило бы остановиться в ближайшее время.       Как назло, в городе Шахты он был впервые, отчего даже не предполагал, где ему искать нужную парковку. Навигатор показывал лишь трассы, дома, названия улиц и чертил огромную красную линию вдоль дороги, с которой Рома неспеша съезжал прямо в город. Бегло спросив местных автомобилистов о специализированной парковке, ответом было лишь то, что такая парковка находится на другом конце города. Пятифанов решил, что смысла заезжать дальше в город совершенно не было, потому съехал с основной дороги к так называемому кармашку, возле которого находился знак с буквой «Р».       Всё же не критично, но одну из заповедей дальнобойщика Рома нарушил. Подсознательно он стал искать сам себе оправдание в том, что до нормальной парковки тащиться лишние десятки километров, а это значило лишь тратить время драгоценного отдыха впустую. Нажав нужную кнопку на тахографе, Пятифанов заглушил транспорт и вышел на улицу. Лёгкие вобрали в себя не только табачный дым, выхлопные газы приезжающих машин, но и свежий вечерний воздух. Несносная духота, наконец, сменилась поднявшимся свежим ветерком.       Голова его была занята счётом проведённых в дороге часов и, придя к неутешительному выводу о переработке почти в сто двадцать минут, тяжело вздохнул. Рома искреннее надеялся, что особой строгостью не будут брызжеть ни проверяющие инспектора дорожной полиции, ни сами работодатели.       До ближайшего магазина путь составлял километра полтора. Впитывая в себя романтику весеннего вечера, Рома брёл по бездорожной тропинке с улыбкой. Под ногами шумела смесь щебня и суховатой протоптанной земли. Пятифанов игрался с застёжкой кошелька в кармане и совершенно ни о чём не думал. Даже мысль о переработке рассеялась в окружающей красоте и спокойствии. Очень редко Рома позволял себе ни о чём не думать и не переживать, отчего сейчас ощущал как на душе стелется всеохватывающая лёгкость.       Зайдя в огромное помещение, Рому тут же окинуло прохладой. На юге тратиться на кондиционеры начинали гораздо раньше. Малая родина же не была так щедра на тепло, даже в конце мая. Вспомнился последний звонок, на котором Рома плотно кутался в свою спортивную кофту, так как температура воздуха так и не поднялась выше пятнадцати градусов. Здесь же такая температура была лишь по ночам и то весьма нечасто.       Закупившись готовой пищей и пополнив запас не скоропортящимися закусками, Пятифанов довольный побрёл к машине. В пакете звонко играли друг на друге две бутылки пива. Среди дальнобойщиков не считалось зазорным выпить на перерыве, как это было среди водителей легкового транспорта. Рома давно замечал, что легковики (как называл их Саныч) зачастую более беспокойные, чем дальнобойщики и не позволяют себе даже крышку понюхать, даже если после этого предстоит крепкий сон. Этой метушни Рома откровенно не понимал, ведь за проведённую во сне ночь не останется и следа от выпитой бутылки.       Забросив пакет в машину, Рома снова закурил, зачем-то с большим интересом всматриваясь в стоящие напротив тополя. Его единство с природой прервал незваный визитёр, подошедший крайне быстрым шагом. Дыхание молодого человека было сбитым, а лицо слегка покрасневшим, видимо, от спешной ходы. Привлекали к себе много Ромкиного внимания его волосы – блондинистые, крайне холодного оттенка. Брови, ресницы были выдержаны в том же оттенке. Внешность его была для Пятифанова непривычной, отчего не хотелось браться за первое попавшееся оружие в тот же момент, хотя бы для того, чтобы рассмотреть парня поближе. Глаза его были скрыты за очками авиаторами с диоптриями. Пусть в полумраке рассмотреть должным образом не выходило, но линзы на них казались толстыми. Сам паренёк был щупловат, Ромка сказал бы: «Дрищ обыкновенный».       — Ты хто такой? — сделав кивок вверх с недоумённым лицом, спросил Пятифанов.       — Если мы сразу на "ты", то это облегчает задачу, — выравнивая дыхание, произнёс молодой человек. — Ты в Шахтах надолго?       Рома похлопал глазами, вскинув брови.       — Ну, завтра в обед планирую покинуть, — речь была слегка нечёткой, из-за нависшего недопонимания всей ситуации. — Звучит так, будто ты от ментов в бегах.       Парень засмеялся, чем заразил Рому. Ситуация со стороны выглядела максимально глупо, но углубляться в эти мысли не сильно хотелось.       — Ты не переживай, я чистый в этом плане. Просто свалить отсюда хочу и предположил, что ты сможешь мне в этом помочь, — парень упёрся спиной в фуру и стал изучающе осматривать Пятифанова.       — А обычный автобус тебе чем не угодил?       — До автовокзала идти далеко, а до твоего тарантаса я минут пять шёл. Тут часто дальнобойщики стоят, поэтому я и подумал, что мне повезёт       — Зря шёл, — Рома кинул бычок в траву и насупился, вспоминая слова Григория Александровича. — Я попутчиков не беру.       Увидев, что Пятифанов планирует ускользнуть в машину, парень некрепким хватом взял его за предплечье.       — Стой. Пожалуйста, я заплачу сколько попросишь. Мне очень нужно отсюда уехать, — голос молодого человека сильно смягчился, а глаза стали, что называется, щенячьими. — Я ни в каком криминале не участвовал, просто из дома сбежал.       — Восемнадцать хоть есть? — строгим тоном спросил Рома. Получив одобрительный кивок, он на некоторое время потупился. То ли под воздействием усталости, то ли чары зеленоглазого незнакомца так подействовали на Рому, но он протянул парню руку. — Рома.       — Антон, — улыбаясь, он пожал протянутую руку.       — Залезай следом.       Рома умостился на лежанку нижнего яруса, пока Антон предпочёл посидеть на пассажирском сидении.       — Плохо, что еды у меня только на одного, — почёсывая затылок, произнёс Пятифанов.       — Не переживай, я объедать тебя не буду. У меня всё нужное на первое время есть, — Антон выдержал паузу. — Симпатично тут у тебя. Я ещё в фуре ни разу не сидел, — в его голосе на миг проскочил детский восторг.       — Жаль, что это только на один рейс. Так-то, конечно, машина – золото. Не будем о грустном. Ты мне лучше расскажи чего из дома-то когти рвал?       Антон немного расслабился и вытянул ноги между сиденьями.       — Мы с родителями ещё с подросткового возраста не ладили. Батя всеми силами меня в педуху закинуть пытается, мама в инженеры, говорит. А я картины на заказ пишу. Говорят, что несерьёзно это всё, что голодать скоро буду. В этот раз я свою позицию отстаивал слишком активно, ну и от отца прилетел кулак под ребро. Это последняя капля была, я вещи собрал, какие были и кинулся куда глаза глядят. Глядели недолго, ибо наткнулся на тебя, — тепло улыбнулся Антон.       Рому поразило то, с какой лёгкостью новый знакомый рассказывал о столь серьёзных вещах. Судя по себе, Пятифанов бы кипел после такого ещё несколько часов, только потом бы немного угомонился. В то время как Антон спокойно бросал улыбку в Ромкину сторону.       — Конфликты насчёт образования тема не новая, конечно. Я с таким, благо, не сталкивался, у меня батька нормальный, ни в чём не ограничивал.       — Везёт же людям, — негромко произнёс Антон. — Ладно, ты уставший, смотрю, очень. Мне наверх ложиться?       — А ты не ссышь? — без издёвки спросил Пятифанов. — Мне просто насрать, я и наверх лечь могу, если ты очкуешь.       — Я был бы тебе очень признателен, — сложив губы в неловкой улыбке, ответил Антон.       Рома вскарабкался наверх, вытащил из тайника подушки и небольшие одеяла. Вскоре кабина погрузилась в полный мрак.       Сон к Пятифанову идти отказывался даже спустя час бездумных поворотов с одного бока на другой. Рома решил по старой привычке утомить глаза фильмом, а потом благополучно спать. Из ноутбука негромко зазвучала вступительная заставка всё того же фильма. Звук Рома снизил почти до минимума, чтобы не мешать спать Антону. Но, как оказалось, он вовсе и не спал.       — Ты пиратов, что-ли, смотришь? — воодушевлённо спросил Антон, высунув голову.       — Ага, — в ответ вылез Ромка.       — А можно с тобой? — даже во мраке у Антона заметно горели глаза.       За просмотром двух фильмов время прошло незаметно. Роме было уютно от того, что была возможность поговорить с живой душой, обсудить фильм, посмеяться. Немногочисленные напарники, с которыми доводилось ездить, были весьма скучными и, даже если им не хотелось, заставляли себя спать и никогда не соглашались на совместный просмотр чего-либо. Антон же ощущался лучиком света в рутинной тьме.       Смотря на своего попутчика, Рома не жалел о том, что нарушил уже вторую заповедь дальнобойщика.