***
Соня проснулась по будильнику. Никита смиренно спал на своей половине и так узкой кровати, обняв себя руками. — Ник, — слегка потрясывает она за плечо своего друга. Тот спит чутко, поэтому ему не составляет труда открыть глаза, сталкиваясь с карамельно-солнечным взглядом. — Доброе утро, — Протяжно хрипит, потягиваясь. — Доброе. С неохотой Никита поднимается с кровати, та протяжно скрипит и он морщится, от резкого звука. — Завтракать будешь? — А ты? — Не-а, но приготовить яичницу мне не сложно, — Соня натягивает на себя растянутые домашние шорты и открывает окно, впуская в комнату холодную, весеннюю свежесть. Забота девушки кажется даже милой, но Никите снова становится неловко. Он всё-таки соглашается. На кухне стоит вкусный запах яичницы с сосисками, из-за чего живот Никиты ещё громче включает свои урчания. Бойко курит, выглянув в окно. Точнее не курит, а просто стоит с сигаретой в руках. Он много думает. О девушке, о ее отце, потом делает затяжку и снова думает. Теперь уже о своем отце и матери, горько ухмыляется от одной только мысли насколько их с Соней жизнь похожа. Во многих местах она переплетается, повторяя изгибы и неприятные повороты судьбы. Рыжеволосый разворачивает голову в сторону девушки, которая все еще старательно возится с Никитиным завтраком. Она выглядит до жути домашней, увидев в таком виде ее кто-нибудь из центра — не поверил бы в ее существование. Сторонница бунта и проказ, выкуривающая каждый день чуть ли ни по пачке сигарет и скрывающая всю свою боль в лживой маске счастья и подростковой пошлости, для Никиты открывалась с совсем другого ракурса. Мерно вдыхая прохладный воздух, она склонялась над плитой. Волосы, обладающие темным каштановым оттенком, сползали с ее худощавых плеч, прикрытых длинной Никитиной футболкой. Кожа у девушки нежная, Никита вспомнил об этом, зацепившись взглядом за синяк на острой скуле. Внутри что-то сжимается в густой противный комок, и Никита берет с себя слово — сделать все, что угодно, но Соню в очередной раз в обиду не дать. Будто бы почувствовав грузный взгляд парня, Соня оборачивается с кухонной лопаткой в руках. — Чему-то не рад? — ее голос раздаётся легким эхом по кухне маленького семейства Новиковых. Никита был бы рад признаться в том, чему он не рад. Но он старательно держит язык за зубами. — Все нормально, — отвечает он и дергается от жгучей боли на кончиках пальцев. Сигарета догорела до фильтра, больно обжигая розоватую кожу. — Ну вот и хорошо, садись и кушай тогда. Она перекладывает яичницу на тарелку. Не подгорела даже. Впрочем, это не удивительно, Соня всегда прекрасно готовила, потому что кто, если не она приготовит отцу поесть? Дожевав яичницу; выяснив, что в квартире Новиковых нет запасной щётки, в следствии чего Никите пришлось зажевать ментоловую жвачку и подождав, когда же наконец девушка доделает свой макияж, ребята выбрались на душную улицу. Вообще Никите нравится Соня без яркого макияжа, без привычных острых стрелок и ярко-алых губ. Вместе с макияжем девушка смывает тяжелую маску спокойствия и равнодушия, становится бушующим океаном, который способен на проявление положительных эмоций. Этот океан завораживает, когда тихо хохочет над шутками в компании, когда волнуется не подавая виду, когда грустит, склонив голову и поджав губы. Никита беспомощно тонет в этом океане, постепенно спускаясь глубже в бездну. *** В центре все ведут себя как обычно. Ни у кого нет собственных проблем, есть одна общая — ненужность в этом огромном мире. Это и разрушает и сплочает коллектив одновременно. Когда Соня сюда попала, она вовсе не думала, что ребята могут стать для неё чем-то большим, чем просто одноклассники. В тот день Герман Алексеевич проводил экскурсию для только пришедшей девушки по центру для обречённых, трудных подростков. Соня с первых минут сделала для себя вывод, что это место пропитано алкоголем, едким дымом дешёвых сигарет и излишней подростковой похотью, разъедающей стены здания. Да, Соня не была Артемидой , не следила за законами и, соответственно не пыталась их соблюдать. А надо бы. Группа «Б», которую Герман Алексеевич описывал, как стадо неразумных орков, в тот момент находилась на физре. Орки оказались разумные, крикливые немного, но разумные. Своим острым взором медовых глаз Соня нашла учителя — худенького рыжеволосого преподавателя, который заикающимся голосом пытался дать детям задание. Слава Богу, не тресся со страха. Новиковой показалось, что мужчина чем-то напоминает какаду, возможно влияла растрепаная прическа. Мужчина на учителя физкультуры был не похож, все, что ему можно доверить — это изображать из себя психолога, слушать проблемы и кивать время от времени. — Это Эдуард Валентинович, — представил мужчину-какаду директор, и Соне подумалось, что имя Эдуард подходит ему лучше всех имён. — Наш психолог, но сейчас заменяет учителя физкультуры. Соня ухмыльнулась своей победе в игре угадайке. Кто-то в зале присвистывает со словами: «А у новенькой сиськи-то ничего». Девушка дарит источнику этого неуместного комментария холодный и убийственный взгляд, из-за чего парень моментально прячется глубже в панаму. Вот и страус нашёлся. — Здравствуйте, — здоровается она не с учителем, а со всеми присутствующими в зале. — Ребята, а это ваша новая соплеменница — Саша Новикова, — Соня тяжело вздыхает, пытаясь сдержаться от неправильного имени, названого директором. —Соня, — она прикусывает язык, чтобы не вспыхнуть. — Меня Соня зовут, — И её худые, болезненно-белые щеки озаряет улыбка с искуственным теплом. Такая же лживая как и все это место. Наигранная, скрывающая пожирающую боль. — Гена, — походит к девушке ещё один худощавый персонаж. Мальчик явно отличается от других, какой-то он с виду наивный. Он аккуратно протягивает для рукопожатия руку. — Дрочер, ты бы запомнил все её черты, — раздается усмехающийся голос откуда-то с матов. Рыжеволосый «спортсмен» развалился по всей длине матов, вальяжно придерживая голову рукой. — Будет на что кулак стирать по ночам. Раздаётся пару смешков и Соня жалеет, что надела короткие кожаные шорты и топ с клетчатой рубашкой поверх. — Я бы на твоём месте тоже самое бы сделала, — Соня все-таки жмет руку худощавому парню. Язык она больше не прикусывает, —Ты же девушек рядом с собой наверняка только во снах видишь. — Не думаю, что было бы лучше, если бы мне во снах появлялась бы ты, — не умеет молчать. Сука. Она подходит к источнику язвительных комментариев ближе и наклоняется так, чтобы лучше было видно её молочную грудь, видневшуюся через заманчивый вырез топа. — Умер бы от перевозбуждения? — тихо и чарующе шепчет, впиваясь кукольным, медовым взглядом в ядовито-голубые глаза. — Боюсь, хуй бы от страха отвалился бы. Девушка показывает средний палец своему оппоненту живо отстраняясь, когда парень сокращает расстояние, поднимаясь с горы матов. И его лицо находится в чрезмерной близости от лица Сони. — Ребят, давайте все споры оставим на потом. Сейчас — физминутка, — подал голос недопсихолог-какаду. И Соня заканчивает свою перепалку с незнакомцем.***
С их знакомства проходит год, и вся эта несчастная группа орков, как их тогда назвал Герман Алексеевич, сплочается, придумывая, как пройти проверку новой директрисы. Благо, Дрочер спас, кто ж виноват в том, что он пить нормально не умеет. Сидя на перилах возле Яны, Соня раскуривала очередную сигарету с ментолом. День обещал быть солнечным, а значит до прихода отца настроение уже никто не испортит. Никто, кроме Дрочера со своими таблетками. — У тебя синдром дефицита мозга. Тут состав на три года колонии, — заявила ошарашенная Яна. —Да бросьте, у меня справка есть, — со своим уже привычно-глупым лицом попытался оправдаться Гена. Справка у него есть! И чем же это поможет? — Но у нас-то, блять, её нет! — медовые глаза Новиковой вспыхнули в раздражении. Еще секунду тупости Гены, и они станут алыми, в оттенок ее помады. — Это че получается, — начало доходить до Никиты, — у Дрочер моча хуже, чем наша? — Хуже, чем у Паши Техника. — подал голос Платон, которого девушка сразу распознала, как возможного коллегу в незаконном бизнесе. И тут Никита срывается со своего места, кидает окурок куда-то в сторону и бежит за врачебной машиной. Цепляется за бампер и едет. — Каскадер, блять, — Соня никогда не одобряла импульсивность Никиты. А если что-нибудь случится? Мысленно Соня трижды переплюнула через левое плечо. Возвращение друга в центр девушка не дождалась, хотя честно пыталась: за ней пришел Ярик. Худощавый высокий парень. Кудрявые волосы обладали тёплым оттенком каштанового цвета, почти как у самой девушки. Познакомились они в не менее трудный для Сони день. Узнав, что пачки сигарет не способны к размножению, с помощью деления, сделав об этом вывод, полчаса наблюдая за мятой, порваной пачкой, будто ожидая, что она улетит на волшебных крылышках, Соне все-таки пришлось спуститься на улицу. Путь из лифта до последнего подъезда дома девушка прошла с тяжёлыми мыслями-спутницами. — Я хочу, чтобы ты закончила с наркотиками, —раздавался противно-требовательный голос Никиты в голове. Легко сказать: «брось наркотики», много ли наркоманов действительно бросили свое неблагоприятное «хобби»? Если он такой умный, то пускай бросит экстази или хотя бы сигареты «Беломор». — Ты сам не прочь их принять, не так ли? — в случае опасности она плюется ядом, подобно змее. Главное с этим не переборщить, цель-то у неё состоит только в одном — поставить неугомонного парня на место. —Это другое, — он не выдерживает проживающий взгляд янтарных с золотым отблеском глаз и отводит свой взор в грязную стенку за спиной хрупкой девушки. Стена в таких ситуациях для Никиты куда интереснее. —Другое? Серьёзно, Никитка, другое? — зря он начал это разговор. Никита бы и не начал, если честно, но волнение взяло свое. — Я не… — Бойко задумался, почесывая свой коротко стриженный затылок, светлых, рыжих волос. Он не что? Не специально? Как тогда этот диалог вообще состоялся. Он не хотел обидеть? Да не обидел вроде ещё. Тогда что? — Что, Никита? — её глаза засветились в раздражении. — Я не объебываюсь до рвоты на тусовках. Я не продаю наркотики, бегая от мусоров. Это ты хотел сказать? —Соня прикусила губу: боится лишнего наговорить, Бойко знает этот жест. И Никите стало жаль, что он решился на этот разговор. — Сонь, ты же понимаешь, что это тебя разрушает? — его голос звучит тихо и разбито, но вид он старается не показывать. — Да! — громко выпаливает она, поспешно оглядываясь, в страхе быть услышанной, — разрушает, но по-другому никак. А после так же тихо добавила: — Я думаю, тебе не стоит общаться с людьми, которые только и делают, что саморазрушаются. И уходит, оставляя Никиту одного. Рыжеволосый знает, что она перебесится, пробивается немного, но потом обязательно заговорит. На этом негативные мысли благо закончились. Девушка зашла в душный магазин, в котором, по всей видимости, окно не открывали со времен правления Николая II. За прилавком стоял продавец, вовсе не тот, что был раньше. Кудрявые волосы сползали на цвета чистого океана глаза. Под синим худи явно скрывалась худощавая фигура. С молодыми продавцами у Сони проблем не было — стоило только включить чуточку обаяния — и товар уже у тебя в руках. В этот раз она поступила точно также. Поправив вырез на облигающем чёрном топе, уверенной походкой направилась к кассе. Парень тут же поднял взгляд, отчеканив свое привычное: «Добрый день!» — Добрый день, — кроваво-красные губы растеклись в соблазнительной улыбке, — винстон эксес синий, пожалуйста. — максимально вежливо, не разрывая зрительного контакта. — Курить вредно, — на бледном лице, на котором россыпь родинок напоминала россыпь звезд на ночнем небе, появилась коварная ухмылка. Лис, ей богу! — Знаю, — с оценивающим прищуром девушка останавливались на каждой маленькой коричневой точке на бледной коже. Соня проводит языком по строгому красному контуру пухлых губ, от чего продавец-парень закусывать нижнюю губу, разрывает коричнего-синий контакт их взглядов и скользит по хрупкой шее до молочно-нежной груди. Все-таки достает коробочку сигарет и кладет на прилавок. — В принципе, я думаю, можно перерыв устроить. Вместе покурим. Если ты не против. Парень не промах, оно видно. Идея кажется неплохой. Развлечься Новиковой не помешало бы. Парня для крепких отношений она, конечно, не ищет, но кто может отказаться от халявного секса? И нет, девушка вряд ли ошиблась, в жадном взгляде и приглашении покурить явно читалось не озвученное желание. За несколько лет Новикова научилась но определять. При первой встрече — трахаются только не понимающие собственного достоинства люди. Это Соня знала давно. Еще Новикова знала, что вообще трахаться с мало знакомыми людьми не в порядке вещей. Но на этот порядок Соня плевала с высокой колокольни. На улице дует лёгкий летний ветер; сигаретный дым проникает в альвеолы легких, а парень с Соней стоят тихо, будто чего-то стесняются. Тишину разрывает бас продавца: — Я — Ярик, — он поправляет волосы, но те все равно успешно закрывают глаза. — Ну это я так, если тебе интересно. — Соня, но это я так, мало ли ты хочешь узнать мое имя, — ответочку он понимает. Хмыкает, затягиваясь и продолжает бурить дыру в лице молодой девушки. — Че смотришь то так? — взгляд она не выдерживает. Обычно на ней задерживают взгляд на такое длительное время только Никита и отец. Никита, когда отчитывает или злится. Отец, когда орет. Становится не по себе. — Все равно не дам, при первой встрече трахаются только аморальные кретины. — добавляет она на всякий случай. — Да я и не собирался, че ты, — Соня не верит ни единому слову. Ага, не собирался он. То есть на сиськи наш прекрасный Ярослав пялится просто так? — Ты из этого дома? — резко тонким голосом задает Соня вопрос, в ее голове идёт бурная мыслительная деятельность. Придумывается чёткий план. — Да, а что? — Значит, завтра в шесть в 160 квартире, ок? — Ты же не даешь при первой встрече, — снова усмехается по-лисьи. — Так это вторая будет, — улыбается снова своей соблазнительной улыбкой, тушит сигарету о стену и направляется домой. Планы на вечер выполнены: покурить — покурила, так ещё и с новым чуваком познакомилась.***
С Яриком они отправляются на тусовку к какому-то его знакомому. Как раз самое то после проверок новой директрисы. В просторной квартире под Скриптонита прыгает множество обдолбанных девушек и юношей. Некоторым из них Соня уже успела толкнуть товар– Никиту она так и не послушала. Деньги, ведь сами себя не заработаются. А сидеть на шее отца она не собирается. С Яриком у них все хорошо. Отношений нет, забот тоже. Просто дружба с огромными привилегиями. Соню все устраивает, но Никите она об этой дружбе не рассказывает. Начнет ещё нотации читать, хотя с его-то образом жизни это явно бесполезно. После их последнего разговора о работе Сони проходит довольно большое количество времени, общение снова становится тем же, но слова все-таки отпечатываются в мыслях девушки, как клеймо. Но с этим она ничего не сделает, слишком уж мало сил на то, чтобы решать проблемы не этим способом. Несмотря на свои разумные мысли, Соня все-таки поддается желанию. В ней распускается букет запрещенных веществ, сразу становится спокойнее и легче что ли. Еще легче становится, когда Ярик прижимает ее к стене, покрывая шею поцелуями. Он тоже расслаблен, зрачки расширены, а мозг затуманен. Руки Новиковой прижимают парня ближе, поглаживая спину. Ярослав в тоже время прикусывает шею, выбивая стон с пухлых, алых губ девушки. Завтра она ни о чем не пожалеет — это она знает точно.