В глади пруда

Питер радостно спрыгнул с высокой ветки дерева на траву. Как же хорошо было очутиться вновь в тенистых лесах, а не чувствовать отвратительную пыль и вонь от взрослых мужчин. Дикие дети еще не успели освоиться, с интересом бродя по окрестностям, собирая припасы и изготавливая оружие. Так же им конечно же предстояла долгая тренировка прежде чем вступать в открытую схватку с Ульфгером, но Питер был уверен, что они справятся. А так же ему не терпелось познакомить их с Эльбстом. Несмотря на странную близость, которая между ними происходила, Питер считал Эльбста своим другом и поэтому его знакомство с только что обретенными Дьяволами было для него достаточно важным событием. Юноша догадывался, что сам Дивный хотел явно быть чем-то большим, но Питер твердо решил — его сердце и душа принадлежит только Владычице. Из-за мыслей об Эльбсте стало несколько неспокойно. Питер глубоко вдохнул, не особо пытаясь понять причину этого недомогания. У него зачастую начинало томно щемить в груди и скручивать желудок, стоило только подумать об черных кудрях и зеленых глазах в обрамлении пушистых ресниц. Иногда его сладостно тревожили мысли не только о внешнем виде, но и о том, какое интересное занятие Эльбст мог придумать: забраться на самое высокое дерево наперегонки, ворошить гнезда баргестов, а потом убегать, громко смеясь, и все в таком духе. К такому Питер уже привык, хоть и пытался запихнуть эти ощущения как можно дальше. Чтобы отвлечься, юноша стал чуть пританцовывать на месте, словно стряхивая с себя эмоции и тревогу. Крик из леса заставил его прекратить. Два жалобных детских визга прорезали пространство. Эти голоса не взывали о помощи, только лишь своей громкостью давая понять, что произошло нечто плохое. Услышал это не только Питер. Девочка с темной кожей и черными глазами Секеу, а также двое ребят рядом с ней обеспокоенно подняли головы, прервав возбужденный разговор. — Возьмите копья и за мной, — сказал Питер шепотом. — Только тихо, не тревожте остальных, а то тоже захотят пойти, а нам нужна маленькая незаметная группа. Синхронно девочка и мальчики повскакивали со своих мест, сжимая в руках свое первое оружие. Брови их были сдвинуты к носу, глаза возбужденно бегали из стороны в сторону, выискивая направление звука. После внезапных криков лес стал подозрительно и тревожно тих. Питер и дикие дети пробирались сквозь ветки, кусты и листву. Переговаривались жестами, кивками головы. Секеу хорошо ориентировалась на местности и ей без труда удавалось различить в пестрых травах следы ушедших ребят и поломанные ветки среди множества других. Земля становилась влажной, тягучей, в воздухе запахло сыростью, а солнце словно спряталось за верхушками темных раскидистых деревьев. Группа ступила на территорию ведьминых болот. От отсутствия звуков у Питера похолодела спина и пробежали мурашки по телу. Он не показал страха, увидя, как дети, еще не знакомые с этой местностью, заметно сжались, а их глаза наполнились некоторой долей опасения. Следы на мокрой земле и мхе уводили в глубь ведьминой чащи. Кивнув головой, Питер поманил ребят за собой. — В худшем случае это могут быть баргесты, — шепотом рассуждал Питер, пытаясь успокоить Дьяволов. — Но баргесты просто отравляют, а не убивают сразу. Так что ребята скорее всего просто чего-то испугались, вот и заорали, — он ободряюще улыбнулся детям. По их понурым и мрачным лицам было ясно, что они не верят. Впрочем, Питер не верил сам себе. Хоть его шепчущий голос и звучал уверенно, грудь то и дело прорезал ворох беспокойства и тревоги. Секеу сжала самодельное копье до белых костяшек и первая ступила дальше. За ней тут же подтянулись мальчишки. Питер шел во главе, держа в руке нож и готовый в любую секунду отразить опасность и защитить детей. По мере все более и более утопающих в вязкой грязи ног и все большего углубления на территорию ведьмы, привычные звуки пропадали, сменяясь шепотами и шорохами. Ребят это очень пугало, но для Питера было беспокойно нечто другое — даже если на кричащих напали баргесты, то зверей не было слышно. А это могло означать, что они закончили трапезу. В конечном итоге шорохи тоже стихли. Когда группа вышла на небольшую поляну, окруженную деревьями и редкими темными кустами, предыдущие звуки сменились на хрипы и бульканья. Питер почувствовал, как волосы встают от ужаса, отчаяния и злости у него на голове. На поляне лежало двое тел. Одно уже остывшее, с обглоданными до костей конечностями и порванным лицом. Кровь не текла из ужасного вида ран, так как была вся выпита существом, сидящим над вторым телом и совершающим жуткую трапезу. Зверь с хлюпающим звуком дергано вскинул клыкастую голову от живота погибшего мальчишки, вытягивая пастью кишки. Питер яростно закричал. Выставив нож, он кинулся на зверя, желая убить его, а голову повесить около Дьявол-дерева. Большое лохматое существо с длинными конечностями отскочило от добычи, зарычав. Вытянутая пасть у него была перемазана в крови, а глаза злобно сверкали зеленым огнем. Быстро двигаясь Питер подсек лапу зверя, заставив того протяжно завыть. Присоединившаяся к битве Секеу кинула свое копье, попав чудовищу прямо между ребер. На ее лице отчетливо читался ужас вперемешку с горестью от увиденного, но тем не менее взгляд был тверд и серьезен. Зверь пошатнулся, сделал пару неловких шагов в бок. Из раны на боку хлынула кровь, но не красного цвета, а прозрачного, словно вода. Питер застыл в изумлении. Зеленые глаза, черный кудрявый мех и прозрачная кровь наталкивали на жуткие, пакостные мысли. Тем временем зверь, тяжело дыша, скуля, завалился на окровавленную землю. Его костяной хребет постепенно уменьшался на глазах, втягиваясь в спину, клыки и когти становились меньше, мех клоками облезал с кожи. Секеу и два мальчика схватили по камню, готовые вновь атаковать, но Питер резким жестом остановил их. — Питер, — сдавленно прохрипел Эльбст, хватаясь за бок, из которого все еще торчало дерево копья. Его прозрачная кровь смешивалась с кровью убитых им мальчиков, розовыми ручьями стекая по телу Дивного. — Питер, хорошо что ты тут. Что ты пришел. Эльбст улыбнулся. Из-за губ показались зубы в кусках плоти. Питер отшатнулся, в отвращением глядя на бывшего друга. Тот, не понимая, что происходит, попытался встать, но скользкая земля и травма ноги не дали ему это сделать. Дивный с удивлением посмотрел на бок, ногу, словно только сейчас почувствовал увечья, а потом его внимание переключилось и на два изуродованных тела. Глаза его в ужасе расширились. Он попытался резко встать, отшатнуться, но Питер прировнял это к плану побега. — Я убью тебя, — зашипел ему в лицо юноша, схватив за горло. Эльбст умоляюще хватал ртом воздух и царапал когтями руку Питера. — Это был не я! — выдал Дивный сдавленный хрип. — Она пробудила это. Забрала у меня все силы. Я не мог этого остановить! Почти до хруста Питер сжал его гортань, после чего с силой отшвырнул в сторону. Он еще раз гневно сверкнул глазами в сторону Эльбста и поднял то, что осталось от мальчишек. — Лучше тебе оставаться на своих болотах, — прорычал Питер. — Если появишься за их пределами, я лично сниму с тебя шкуру. Ощетинившись, Эльбст поднялся на ноги. Стойка его была нетвердой из-за поврежденной ноги, которую он чуть сгибал в колене. Он показал свои окровавленные клыки и зарычал. — Я признаю свои вину, — огрызнулся Дивный. — Но и ты бы мог меня понять! — последнюю фразу он прокричал с надрывом, отчаянно. — Ты убил их! — закричал Питер на него в ответ, прижимая к груди останки. Из второго мальчика не вытекла до конца вся кровь. Она текла и пачкала одежду, пропитывала ее и отвратительным липким теплом попадала на тело. Питер с сожалением подумал, что даже не запомнил имена этих детей. — Я знаю, но у меня не было выхода! Питер был готов броситься на бывшего друга. Они оба рычали, морщили лица в оскале. Непонятно, сколько это еще могло продолжаться, пока в конечном бы итоге не привело к драке со смертельным исходом, если бы не Секеу. Она положила руку на плечо Питера, чуть отрезвляя. — Пойдем, — тихо сказала она. — Не стоит тратить на него время. Лучше похоронить Габо и Кинна. И Питер послушал ее. Не стал тратить время на драку, не стал тратить время на боль, которую причинила смерть двух мальчиков, предпочитая забыть. И предпочитая попытаться забыть и Эльбста, так как воспоминания о нем жгли грудь огнем.