Между луной и солнцем

Дань Хэн чувствует, как его сердце пропускает удар и ухает куда-то вниз вслед за ним, через мгновение — учащенно бьется о грудную клетку, что иррационально начинает бояться, чтобы стоящий перед ними Цзин Юань не уловил этого своим чутким слухом. Тот продолжает держать его ладони в своих, легко поглаживая большими пальцами по сухим костяшкам, и все также терпеливо ждет ответа на свой вопрос, улыбаясь своей милой улыбкой загадочной пушистой кошки — Дань Хэн же и вовсе прослушал вопрос, стоило их коже соприкоснуться. Позорно хочется большего — Дань Хэн винит во всем мягкую натуру Цзин Юаня, который до невозможности просто открываться, привыкать и со времен обрастать желанием доверить самого себя; мысленное предостережение о том, что они — посреди людного Переулка Ауроматонов, вовсе уплывает из головы. Но стоит уловить в самом себе этот странный порыв попросить Цзин Юаня о большем, как он отходит от него. Цзин Юань смотрит на него с беспокойством: Дань Хэн знает, что только что заставил его волноваться, но ничего не может поделать со своей боязнью стать ближе — заключение в одиночестве, долгие годы бегства и попытки понять, что значит быть свободным, предали забвению любое воспоминание о том, что близость не страшна; но раз так, почему именно она сделала его грешником в прошлом? Дань Хэн чувствует, как непрошенное смущение сначала разливается на щеках, после — сползает к шее и груди, и становится невыносимо жарко — до того, что хочется стянуть с себя верхнюю одежду. Он заканчивает перевязывать тело Жэня — со всей аккуратностью забинтовал испещренный шрамами торс и теперь тянется сделать последний оборот, чтобы после подвязать концы бинта, — как тот внезапно останавливает его и, смеряя неизменно мертвым взглядом, отнимает ладонь Дань Хэна, задержавшуюся мгновением дольше на холодной коже, крепко сжимает ее в своей. Дань Хэн делает вдох, готовый спросить Жэня — тот прикладывает его ладонь к своим обескровленным губам; вопросов не остается. Дань Хэн лишь упрямо смотрит на место соприкосновение губ Жэня с его кожей, словно взгляд на незаметный след имеет силу продлить оказавшиеся неожиданно приятные ощущения. Дань Хэн тяжело сглатывает, пытается как можно быстрее закрепить концы бинта, чтобы уйти в Архив, лечь на циновку и перевести волнительное дыхание — нужно сделать это быстро, пока Жэнь не вернулся в их Архив и не уткнулся лбом в его спину — как-то давно прохрипел, что так ему легче спится. Он не должен просить большего, он не должен рассыпаться от одного соприкосновения кожи с кожей — ведь губы тоже кожа, тогда почему их прикосновение так интимно, — он не должен думать о таких несчастных мелочах дольше пары минут — не получается, путается и забывается в фантомных ощущениях. Дань Хэн резво поднимается на ноги — нужно быстрее спрятаться. Жэнь ничего не говорит вслед: все также продолжает сидеть на полу своей гостевой комнаты на Экспрессе и вглядывается в проплывающие мимо звезды. Цзин Юань и Жэнь готовы ждать Дань Хэна столько, сколько потребуется, потому что знают — это не продлится дольше их многовековой разлуки.