Чонин хихикает, развалившись на полу, и невольно болезненно выдыхает, когда Кками прыгает на его живот с высоты дивана. Хоть и не особо высоко, но всё же ощутимо. Совсем недавно, буквально час назад, омега вернулся из магазина. Конечно же он не застал дома Хёнджина, чему очень огорчился, ведь тот сейчас в компании, вероятно, как всегда копается в бумажках, ища для себя выгоду, акции и новых компаньонов. А Чонин тут один… Ну, не прям один, с Кками он, но всё равно несколько тоскливо. В последние дни именно это чувство преследует парня, когда он не застает
любимого мужа, проснувшись, и весь день бродит по дому в ожидании, когда же тот приедет. Хёнджин не задерживается на работе, приходит чуть позже семи вечера, но эти часы отчего-то убивают Яна, заставляют сновать по дому словно приведение и искать то, не знаю что, там – не знаю где.
Сегодняшний день в принципе оказался не очень хорошим. Сынмин слёг с течкой и не смог прийти в гости, а Джисон уехал в гости к старшему брату в Пусан, и тоже не пришёл. По итогу Чонин просидел дома один весь день, сложа руки. Ну, почти. Он приготовил обед. Совсем скоро пойдёт готовить ужин. Он не ожидал, что так скоро сдаст экзамены и уйдёт на заслуженные каникулы. Время так стремительно пролетело, и вот уже закончился июнь. И вот уже идёт второй месяц его замужней жизни. И ему самому уже действительно кажется, что он проникается какими-никакими чувствами к Хёнджину. Иначе не объяснить его желания всё больше и больше (хотя куда уж больше?) узнавать альфу и быть рядом с ним.
Хван действительно оказался не таким плохим, каким предстал изначально, и Чонин тоже раскрылся для него с другой стороны. Они теперь знают друг о друге чуть ли не всё. Главное, теперь не стать незнакомцами, которые будут знать друг о друге
всё. Да и просто быть супругами мало. Нужно стать ещё друзьями и любовниками, чтобы, во-первых, не искать их на стороне, а во-вторых, научиться доверять друг другу и жить в гармонии.
Чонин поднимается с пола, прижимая щенка к груди, и выходит в коридор. Вместе они идут на кухню, где в итоге начинают кашеварить. Сегодня хочется чего-то прям очень вкусного, например запеченной картошки с мясом. И Чонин с удовольствием это приготовит. Только картошку чистить лень, а так всё вполне выполнимо. Только кажется, что чего-то не хватает. И омега сразу же понимает чего именно. Он бежит за телефоном, чтобы поскорее включить музыку, и возвращается в кухню, довольный собой и не только.
***
Хёнджин завершает звонок, устало выдыхая, и откидывается на спинку стула, прикрыв лицо рукой. Минхо звонил. Он должен был проконтролировать отгрузку товаров – гаджетов – в магазин, но всё сорвалось, ведь границы перекрыты полицейскими патрулями. У них какой-то важный объезд по городу, поэтому они патрулируют улицы, перекрыли границы и ведь молчат, ничего не объясняют. Даже новостей никаких нет. И это, на самом деле, очень настораживает.
— Что это за событие такое, что полиция даже границы между городами перекрыла? — хмыкает Сэм, сидящий на диване, и делает пару глотков ароматного кофе, в то время, как стаканчик младшего альфы стоит и ждёт своей участи, которая так и не наступает. Хёнджин погружен в размышления, и там нет места для кофе. Что ж, поставка не удалась. Но это на самом деле не так страшно, поскольку ничего нового компания пока не создала. — Ты уверен, что ничего страшного в этом нет, и поставку можно перенести? — деловито поправив воротник рубашки, спрашивает Хван-старший и поднимается с дивана, подходит к столу Хёнджина, заглядывает в его ноутбук и мысленно сам же отвечает на свой вопрос. Конечно, ничего страшного в этом нет, ведь владелец магазина вполне себе понимающий человек. — Ладно, пусть так. Но тебе потом стоит съездить в Коян, чтобы создать новый акт и пересмотреть вот такие.. мм… непредвиденные обстоятельства, чтобы у тебя отсрочка была, — Сэм смотрит на часы, вздыхает и потирает глаз, будто только что проснулся. Хёнджин в ответ на его слова понятливо кивает, мысленно отмечая, что и без него обо всём этом в курсе, но просто не хочет начинать какой-никакой конфликт, зная, что они оба достаточно вспыльчивые и не только. — И ещё кое что. Не хотите в гости с Чонином приехать сегодня? Йеджи изъявила желание подольше пообщаться с твоим мужем, — предлагает Сэм и усмехается чему-то, сложив руки на груди.
— Посмотрим. У меня сейчас голова о другом болит, хён, — Хёнджин подпирает голову рукой и вздыхает. Он поджимает губы и сильно хмурится, сверля взглядом стол. Сэм треплет его по волосам, как всегда это делал в детстве, когда младший злился или просто чувствовал себя нехорошо, и покидает кабинет, попросив его не углубляться в эту проблему слишком уж сильно. Всё не так страшно на самом деле, поэтому зацикливаться не стоит.
Хëнджин снова возвращается к бумажкам, лишь бы отвлечься. Сколько он сидит, тупо перелистывая страницы, неизвестно, но приводит его в чувства звонок от Чонина. Губы тут же растягиваются в улыбке, на душе теплее становится, а голос приобретает мягкие нотки, в словах сквозит неподдельная нежность, которой и омега ему отвечает. Чонин ненавязчиво спрашивает, как скоро альфа вернётся, и прежде чем получить ответ, просит заехать за бутылкой шампанского для ужина. Такая просьба сначала удивляет, но после вызывает улыбку и одобрение. А почему бы и нет, собственно? Немного расслабиться не помешает, тем более главное, что омеге завтра никуда идти не надо, а Хёнджин не болеет от похмелья и после пьянки чувствует себя довольно-таки прекрасно. Что ж, всё же поход в гости к Сэму и Йеджи придётся отложить, но они поймут и примут это, конечно. Хёнджин даже рад провести вечер в компании мужа, который наконец-то подбирается к нему всё ближе, позволяя узнать себя лучше, и сам узнаёт Хёнджина со всех сторон. Это, несомненно, радует. И что-то даже подсказывает альфе, что совсем скоро их жизнь наладится ещё больше.
***
По дому разлетается приятный аромат чего-то запеченного, отчего во рту у Хёнджина скапливается слюна, а голод вновь и вновь даёт о себе знать довольно громким урчанием в животе. Он весь день не ел, только кофе пил, не отрываясь от бумажек, чтобы поскорее с ними закончить. После работы он поехал в цветочный магазин, купил букет роз и побежал уже за шампанским, как и просил Чонин. Что сподвигло его купить цветы, он и сам не знает, но противиться этому желанию он не захотел.
На хлопок двери из кухни выбегает Чонин, а за ним хвостиком бежит Кками. Он замирает прямо перед Хёнджином, завидев цветы, и робко улыбается, когда тот их ему вручает, параллельно оставляя нежный поцелуй на губах. На душе будто бы расцветает точно такой же большой и красивый бутон, который, кажется, будет цвести ещё долго, пока все лепестки не опадут. Если те вообще захотят опасть. А может омега сам не позволит им этого, будет укреплять свои чувства, и этот цветок никогда не завянет.
— Хён, я уже испугался, что ты обманул.. Ты сказал, что приедешь как обычно в семь, а время уже половина восьмого, — Чонин слегка улыбается и в ожидании переминается с ноги на ногу, пока Хёнджин скидывает ботинки и пиджак. Рельефная грудь и торс, скрытые под рубашкой, но всё ещё хорошо выделяющиеся, приковывают взгляд. Ян невольно закусывает губу, и тут же отворачивается, когда на него обращают внимание. — И спасибо за цветы, хён. Они очень красивые, — парень бережно оглаживает бархатные лепестки роз, вдыхает их умопомрачительный аромат и наконец-то приглашает Хёнджина в кухню, ведь блюда имеют свойство остывать.
Пока Хёнджин возится с пробкой от бутылки, пытаясь её открыть, Чонин откровенно на него залипает, облизывая взглядом тело и задерживая его на открытых ключицах, которые выглядят довольно эстетично. Кожа Хёнджина бледноватая, но такая нежная и мягкая, отчего Чонину хочется касаться его везде и всегда, особенно, когда одежда не скрывает его тело. Такое
открытие для себя омега сделал примерно неделю назад, когда они с Хёнджином нежились в кровати перед сном. На самом деле, приятно осознавать, что ты что-то чувствуешь к человеку, который является твоей поистине родственной душой. Быть истинными здорово, но на самом деле найти свою половинку в нынешнем мире не так-то просто. Но, наверное, Чонину и Хёнджину очень повезло.
— В честь чего такой прекрасный ужин, милый? Да и вообще, Сэм и Йеджи сегодня звали нас в гости, но провести время с тобой мне захотелось куда больше, — разлив по бокалам игристым напиток, Хёнджин ставит бутылку на стол и, освободив руку, кладёт её поверх чужой, чуть сжимает. Улыбка появляется на его губах в ответ на чужую, а большой палец невольно начинает поглаживать тыльную сторону чужой ладони.
— Чтобы провести время с мужем, обязательно нужен повод, хён? — Чонин хмыкает, принимая бокал из чужих рук, но всё же улыбается, видя чуть виноватую улыбку альфы. Можно ведь просто собраться без повода, и выпить немного, верно?
Конечно, верно. А учитывая, что Чонин на самом деле не сторонник алкоголя, то всё же его желание выпить без повода является несколько странным. — Сэм-хён в гости звал? Мы обязательно к ним заглянем, но сегодня этот вечер только для нас, — Чонин на миг округляет глаза в удивлении, но тут же улыбается мелькнувшей мысли в голове. Они как-нибудь потом навестят их обязательно, но сегодняшний вечер действительно только для них.
— Конечно. У нас будет ещё много времени, чтобы навестить их, — Хёнджин чуть сильнее сжимает чужую руку своей, а по телу Чонина словно разряд тока пробегает. Глаза омеги загораются, блестят, вероятно, от осознания, что с Хёнджином ему предстоит пробыть ещё очень и очень долго, а щёки окрашиваются красным. От осознания на душе становится очень тепло, и улыбка всё же растягивает пухлые губы, выдавая его с головой. — Не смущайся так, а то я взгляда не смогу оторвать. Ты и без того очень милый, — Хёнджин осторожно убирает руку с чужой, хватает вилку и принимается есть, из под ресниц наблюдая за Чонином, который только сильнее смущается от его слов, от того улыбается и вздыхает. Несмотря на довольно-таки тяжёлый характер, он всё ещё застенчивый и смущающийся даже от какой-либо нелепицы, или комплимента, как сейчас.
— Ты сам меня сейчас смущаешь. Ешь сиди, да и за едой неприлично разговаривать, — хмыкает омега с наигранным недовольством, но украдкой улыбается, опустив голову низко-низко. Он вздыхает, слыша смешок, слетевший с чужих губ, и запихивает в себя еду, лишь бы заткнуться и не ответить колкостью на чужие слова, которые в итоге не поступают, но точно вертятся на языке у Хёнджина. И вот почему он такой? Всегда всё назло делать пытается. Это раздражает, но уже не так сильно, ведь Чонин привык к этому. Да и они оба уже достаточно привыкли друг к другу, чтобы избегать вот таких стычек, или просто закрывать глаза на недовольство со стороны друг друга.
Недолго в кухне висит тишина, которая разбавляется лишь звоном приборов о посуду, которая в скором времени пустеет. Игристое вино в бокалах тоже уменьшается, но даже ещё один бокал выпить не получится. Чонин уж точно не сможет. Он не может как некоторые люди пить, пить, пить, не останавливаясь. Да и шампанское это такой напиток, от которого пьянеешь моментально, а на следующий день приходится пить таблетки от головной боли.
Вскоре тишина разбавляется разговорами, копошением и всё тем же звоном посуды, когда парни убирают её в раковину. Чонин тут же принимается её мыть, дабы не оставлять на завтра, а Хёнджин пристраивается позади, прижимается грудью к его спине и сцепляет руки на животе. Альфа наслаждается тем, как малиновый аромат окружает его, кажется, с головы до ног, и даже урчит, прижавшись носом к шее омеги. Тот усмехается этому, выпускает чуть больше феромонов, сильнее окутывая ими альфу, мокрую руку кладёт поверх чужой, гладит, чуть сжимает запястье и снова коротко поглаживает, после возвращаясь к посуде.
— Хён, что с тобой? Ты какой-то.. подавленный что ли? — Чонин выключает воду, приводит раковину в порядок, столешницу и тряпки, после чего разворачивается в объятиях Хёнджина, практически прижимается лицом к лицу и жутко краснеет, когда сталкивается с отчего-то жаждующим взглядом. Он чувствует, как сердце делает кульбит, после подскакивает до горла, и начинает быстро-быстро стучать. Ему не впервой видеть такой взгляд на себе, но сейчас всё совсем по-другому. Альфы в университете это одно, а вот альфа, с которым он связан самыми прочным и сильным узами – совсем другое. Тем более, когда этот альфа с каждым днём нравится тебе всё больше и больше. Пока Чонин признался в этом только себе, но и этого достаточно. Его желание быть рядом с альфой, изо дня в день растущее с огромной скоростью, уже что-то должно говорить тому о чём-то. С Хёнджином хорошо, и дело не в том, что они связаны. С ним очень хорошо, когда он весь такой домашний, нежный, любящий готовить и шутить нелепые шутки, которые на самом деле не смешные, но Чонин почему-то смеётся и довольствуется этим. Это пока ещё не любовь, хотя, может быть, что-то, что стоит немного впереди неё. Наверное, совсем скоро, она раскроет себя во всей своей красе.
— Небольшая проблема на работе, ничего такого, Нинни, — Хёнджин нетерпеливо потирается носом о чужой, глубоко вдхыает малиновый аромат, и сильнее сжимает руками тонкую талию, увлекая парня в нежный поцелуй. Целовать Чонина хочется всё больше и больше, чаще и чаще, и Хёнджин точно знает, что омеге этого тоже хочется. — Тебе не стоит об этом беспокоиться, правда, — видя недоверие в чужих глазах, говорит Хван и снова оставляет короткий поцелуй на чужих губах, с которых сразу же слетает чуть недовольный вздох.
— Так и будешь всё таить, хён? А как же доверие? Или ты предпочтешь держать всё в себе? — Хёнджин надеялся на повышенные тона, кучу недовольства и обвинения, но никак не на грустный вид Чонина и его голос, который вмиг стал тише, будто убавили громкость. А ещё в этом на самом деле ангельском голосе проскальзывают нотки разочарования и лёгкой обиды, которые одновременно удивляют Хёнджина и заставляют чувствовать себя виноватым.
— Я никогда не держу ничего в себе. И я обещаю рассказывать тебе обо всём… мм.. за исключением некоторых моментов, чтобы твоя душе была спокойной, — Хван улыбается, когда чувствует нежные руки на своих щеках, и ластится к тёплым ладошкам, которые медленно, но верно перемещаются на его голову. Пальцами омега зарывается в его волосы, массирует кожу головы, заставляя урчать от удовольствия и подставляться под приятные действия. Чонин усмехается этому и привстаёт на носочки, чтобы поцеловать его в лоб. Отстранившись и опустившись на пятки, он обнимает Хёнджина за талию, прижимается ухом и щекой к его крепкой, широкой груди, вздыхает, слыша как быстро бьётся его сердце, и улыбается. Почему-то ему очень нравится это, и даже если это от выпитого алкоголя, то
всё равно нравится. Горячее сердце бьётся быстро-быстро, словно птица в клетке, которая желает вырваться из оков.
— Эй, говоришь так, будто я тебя заставляю. Не хочешь, не рассказывай, но тогда и от меня этого не требуй, — Хёнджин на самом деле не надеялся на ответ, но тот поступает, и он не может сдержаться, закатывает глаза. С его губ слетает смешок, те растягиваются в чеширской улыбке, глаза чуть щурятся, а указательный палец прижимается к чужим губам, предотвращая попытку снова заговорить. Чонина легко так завести. Буквально на ровном месте, и если сначала это жутко раздражало, то теперь этим можно смело пользоваться. Альфа прижимается губами к губам омеги, затягивает его в головокружащий, долгий поцелуй, от которого в прямом смысле кружится голова. Чонин чувствует, как чужой язык скользит в его рот, от того прячет свой, позволяя Хёнджину хозяйничать в своём рту без каких-либо преград. Но тот не принимает такое решение и вести игру в одну сторону не желает, поэтому проводит языком по нёбу омеги, пытаясь подтолкнуть его к активным действиям. А Чонин всё ещё стесняется, несмотря на то, что целуются они уже на протяжении месяца. Точнее, Хёнджин целует его, получая в ответ пассивное, но всё ещё недовольство. Чонин медленно, но верно, тает от таких ласк и даже отвечает, но, вероятно, не от того, что ему деваться некуда. Хёнджину хотелось бы верить, что омеге нравится целовать его губы ровно так же, как и ему его.
Чонин отрывается от чужих губ, не в силах справиться с нехваткой воздуха, и недолго переводит дух, прежде чем отойти на полшага от Хёнджина. Он опускает взгляд, чувствуя как его сердце трепещет, а внизу живота оживают бабочки. От одного поцелуя возбуждение проходит по всему его телу, собирается внизу живота, а малиновый аромат усиливается, и Хёнджин точно чувствует это, по-другому и быть не может. И Чонин от этого только больше смущается, но и погасить жгучее желание не может
не хочет. Он нервно выдыхает, снова и снова видя картинки
того сна в темноте перед закрытыми глазами, и вспыхивает, словно спичка, чувствуя чужую руку на своей талии, которая в итоге ползёт всё ниже и ниже, в итоге находя своё место на его ягодице. Даже через плотную ткань шорт он чувствует насколько горячая рука у альфы и прижимается задницей к ней сильнее, на что получает вздох и еле слышный смешок.
— Хён, что ты делаешь? — голос Чонина стихает, переходит на шёпот, в то время как рука Хёнджина сжимает его бедро, и вторая скользит ниже, сжимает второе, и вскоре альфа отрывает его от пола, заставляя обвить ногами свою талию. Чонин нервничает, ёрзает, пытаясь отстраниться, хотя это уже не столь важно, ведь Хёнджин уже почувствовал его возбуждение. Да и на самом деле отстраняться не хочется, просто ему жутко неловко. Он ощущает себя чёртовым подростком, который возбудился из-за банального поцелуя.
— Пока ничего. Но если ты позволишь, то я сделаю нам обоим очень приятно, — Хёнджин прижимается губами к нежной шее, оставляет поцелуй и слегка всасывает кожу, оставляя не яркий след. Чонин вздрагивает в его руках, но силится прижаться ближе телом к телу. Омега прижимается носом к его щеке, после оставляет поцелуй и спускается дорожкой к шее, где замирает на долю секунды и в итоге оставляет яркий засос. — Если ты ещё не готов и колеблешься, то мы повременим с этим. В принципе я могу довести тебя до пика руками, ртом или… языком, — омега в ответ на такое заявление роняет стон, прячет лицо на чужой шее и отчаянно мотает головой, сильнее сжимая ноги вокруг талии альфы, когда чувствует, что тот делает неспешные шаги, словно пытается дать ему отсрочку, чтобы всё обдумать, перед тем, как
это случится.
— Нет, я не хочу так, хён. Хочу… Хочу как все, — Чонин усмехается собственным словам, но кивает уверенно, когда слышит щелчок закрывшейся двери, и выдыхает нервно. Так, нужно взять себя в руки. Нет, пыл омеги никуда не делся, он всё ещё горит – в прямом смысле, – желанием, просто немного волнуется. Это его первый раз, и волнение совершенно объяснимо, несмотря на то, что доверие
в этом плане к Хёнджину у него имеется.
— Ты всё-таки решил подарить мне свою девственность? А я уж думал, что ты никогда этого не сделаешь, — усмешка скользит по губам Хёнджина, светлые серые глаза темнеют, скрываясь за дымкой похоти и желания. Он накрывает губы Чонина поцелуем, руками скользит по его телу, забирается под футболку и замирает, ожидая одобрения. Омега, одной рукой обхватив его за шею, другой ведёт по его руке всё ниже, пока не добирается до ткани футболки, которую тут же приподнимает, давая разрешение на дальнейшие действия. Его аромат снова усиливается, вытесняя остальные посторонние запахи в комнате, но не перебивает лаймовый. Чонин приподнимается на локтях, выдыхает от ощущения горячих пальцев на своём животе и ёрзает от того, как обильно выделяется смазка, пачкая бельё и одежду. Он течёт как сучка от одних только безобидных ласк, которые пробуждают в нём странные и непонятные чувства и желания. — Позволишь? — Хёнджин подцепляет пальцами пояс шорт омеги, в ожидании замирая, а после небыстро стягивает их вместе с бельём, обнажая все прелести парня. — Ты всегда можешь остановить меня, Чонин-а, — напоминает альфа, прижимаясь губами к внутренней стороне бёдра омеги, и оставляет на ней поцелуй и засос, мысленно злорадствуя отчего-то. Он понимает, что место слишком открытое, к тому же сейчас лето, и омега носит шорты, но противиться желанию оставить именно на этом месте засос он не стал. Да и Чонин не противится, позволяя делать всё, что вздумается. Он лишь кивает в ответ на слова Хёнджина и чуть сжимает бёдра, прикусив губу.
Хёнджин, медленно выцеловывая и помечая его бёдра, подбирается к небольшого размера члену, который призывно стоит, поблёскивая на свету от капель предэякулята, и без предупреждения слизывает жидкость, отчего омега спешит дёрнуть бёдра назад, уходя от ласки, но останавливается, когда чувствует нежные успокаивающие поглаживания на бёдрах. Хёнджин так же шепчет ему много успокаивающих слов, на что получает смущённое «продолжай» и проворные пальцы в волосах.
Альфа обхватывает член омеги рукой, проводит по нему от основания до головки, ласкает большим пальцем последнюю, размазывая предэякулят, и снова пускает в ход язык. Он проводит языком по всей длине, губами обхватывает мошонку, чем заставляет омегу зажаться на несколько секунд, и ведёт языком обратно к головке. Получив одобрение со стороны Чонина, он обхватывает её губами, посасывает и тут же насаживается до половины длины, срывая громкий стон с его уст. Омега сильно вцепляется одной рукой в его волосы, сводит бёдра вместе и другой рукой прикрывает рот, глуша стоны удовольствия. Он дёргает бёдрами, толкаясь в горячий рот альфы, и роняет громкий стон, очевидно от удовольствия, ведь стенки чужого горла сжимают чувствительную головку.
— Хё… Хёнджин… — хрипло выдыхает он, когда горячие руки сжимают его бёдра, оставляя красноватые следы от пальцев, и напрягается, чувствуя как возбуждение скручивается внизу живота тугим узлом. Невольно тихие всхлипы слетают с его губ, бёдра начинают подрагивать, а пальцы сжимают красные пряди, дабы немного отвлечься от жара внизу живота, который всё нарастает и нарастает, а после уходит вместе со спермой, которая окрашивает рот альфы. Он спешит остановить Хёнджина от сглатывания, но тот уже проглатывает его сперму и даже облизывает губы, будто съел какую-то вкуснятину.
— В порядке, Чонин-а? — Хёнджин оглаживает подрагивающие ноги Чонина, целует острую коленку и ведёт дорожку поцелуев выше. Он долго ласкает его грудь, поочерёдно всасывая соски, прокручивает их пальцами и опаляет горячим дыханием, наслаждаясь тем, как они всё сильнее твердеют от его ласк. Заигравшись с сосками, он либо пропускает ответ омеги, либо тот и вовсе потерялся в ворохе чувств и эмоций и не имеет сил даже ответить на простой вопрос. — Чонин, пожалуйста, будь со мной в контакте, — альфа сканирует раскрасневшееся лицо и шею парня, который выглядит очень смущенным, но явно удовлетворённым, раз улыбается слегка.
— Всё в порядке, хён. Но… Больше так не делай, — краска ещё сильнее заливает лицо Чонина, и он чуть отворачивается, лишь бы не встретиться взглядом с чужим. Он действительно дико смущён, несмотря на то, что всё ещё возбужден и явно желает чего-то большего, чем простого минета и ласк.
— Чего именно не делать, милый? — лукавая улыбка растягивает губы Хёнджина, которые он тут же облизывает, словно на них всё ещё осталась сперма омеги, и склоняется над его лицом, чтобы затянуть его в поцелуй. Он целует влажно, мокро, искусно ласкает чужой язык и губы своим, заставляя скулить в поцелуй и с каждым разом желать всё больше и больше. Чонин обвивает руками его шею, разрывает поцелуй и тянется к его уху, которое опаляет горячим дыханием и после проводит по нему языком.
— Ты даже сейчас не можешь перестать издеваться, — рычащие нотки проскальзывают в мягком голосе парня, а у Хёнджина мурашки по шее и спине бегут от этого. Даже когда злится, Чонин остаётся до жути милым. И как Хёнджин мог невзлюбить его? Странный вопрос, конечно. Альфе это на самом деле нравится, но доводить его до такого состояния нравится куда больше. Но не сейчас. Сейчас наоборот его нужно отвлечь, чтобы первый раз прошёл максимально безболезненно. — Молчи и делай уже, что положено, хён, — шепчет Чонин, не в силах превысить тон голоса хотя бы на октаву, и целует Хёнджина в щёку, ведёт дорожку по ней ниже, оставляет на шее засос и откидывается на локти вновь, окидывает его игривым взглядом, облизывая губы, словно порнушная тяночка, и выдыхает от того, насколько резко его опрокидывают на кровать.
— Неужели так не терпится девственности лишиться? — Хёнджин нависает над ним огромной тенью, отчего-то хмурится недовольно, сильно сжимая руки в кулаки, которые расположены по разные стороны от головы парня. Но его недовольство сходит на нет, когда Чонин снова целует его. «Если ты предпочтешь, чтобы я лишился её с кем-то другим, то мы можем всё закончить» — омега знает, на что нужно давить, чёрт возьми. Нет, Хёнджин не хочет, чтобы тот даже заикался о ком-то другом. Они предназначены друг для друга, и одно упоминание кого-то другого заставляет ревновать (?) и злиться.
Хёнджин толкает парня на кровать, ретируется к тумбочке, из которой выуживает презерватив и смазку на всякий случай, и возвращается к кровати. Он сразу же встречается с жаждущим и ожидающим взглядом Чонина и пристраивается между призывно разведенных ножек. Кажется, Чонин уже и не волнуется, раз лежит совершенно спокойно, но Хёнджин видит, волнение в чёрных омутах, поэтому перед тем как перейти к активным действиям он успокаивающе поглаживает его по ногам. Омега вздыхает в ответ на такую ласку и тихо даже фыркает, выказывая полнейшее нетерпение и даже лёгкое недовольство. Ощущение будто Хёнджин волнуется сильнее, чем он сам. На самом деле, это немного всё же льстит, но хочется уже поскорее начать и закончить.
Альфа опускается на колени перед кроватью, ведёт руками по стройным ножкам омеги, спускается к ягодицам и сжимает те до белых отметин на нежной коже под короткое мычание. Чонин же шире, насколько это возможно, разводит бёдра, являя его взору сжатое, влажное колечко мышц, которое судорожно сжимается, отчего небольшие порции смазки выталкиваются наружу. Хёнджин осторожно оглаживает кожу вокруг него большими пальцами и совсем несильно надавливает, заставляя Чонина тихо выдохнуть и сжаться. Он шепчет о том, что парню стоит расслабиться, если тот не хочет получить дискомфорт, и прижимается губами к внутренней стороне его бёдра, оставляет множественные поцелуи, пока массирует колечко мышц снаружи.
Под требовательное «хён» альфа наконец-то приступает к более активным действиям. Не торопясь, он проводит по самому центру колечка мышц указательным пальцем и на пробу толкается. Гладкие влажные стеночки с трудом раздвигаются, не желая раскрываться. Несмотря на обилие смазки проникновение выходит малоприятным и, кажется, даже болезненным в какой-то степени. Поэтому Хёнджин покидает тело омеги, добавляет лубриканта и снова осторожно толкается, пытаясь доставить минимум дискомфорта.
— Расслабься, Чонин-а, тебе не будет больно. Максимум неприятно, но если всё же… Говори мне сразу, — Хёнджин сгибает фаланги, разводит пальцы на манер ножниц, постоянно задевая комочек нервов внутри, отчего смазки выделяется только больше. Чонин от этого сжимается резко, несмотря на полную расслабленность, громко стонет и спешит сжать бёдра, почувствовав, как возбуждение снова собирается внизу живота. Пальцы альфы внутри ощущаются хорошо, к тому же, они достают до простаты, и Чонину этого очень не хватало во время течки, когда он был один. У него даже была мысль приобрести игрушки, но он быстро её откинул, ведь навряд ли он вспомнил бы о них во время течки.
Хёнджин снова разводит пальцы на манер ножниц и осторожно двигает ими туда-сюда, растягивая мышцы и оставляя омеге удовольствие от такого нужного трения. Колечко мышц уже чуть покраснело и припухло из-за первого проникновения, но это совсем не доставляет дискомфорта, к тому же Чонин концентрируется на движениях внутри, которые заставляют его постанывать и выгибаться в спине. Член омеги снова поднялся и призывно стоит, ноющее возбуждение снова разрастается жгучим пожаром внизу живота, а на головке выступают первые капельки предэякулята.
— Хён.. Хенджин-а, не думаешь, что уже достаточно и можно… и можно заполнить меня членом, м? — Чонин проглатывает концовки слов вместе со стонами, делает большие паузы между ними, но смысл его желания доходит до альфы ясно и быстро.
— Какой ты нетерпеливый, боже, — Хёнджин выдыхает устало, но усмехается, осторожно вынимая пальцы. Он разглядывает прозрачную смазку на них, но желание слизать гасит, дабы не смущать парня, и вытирает их о плед. Под пристальным взглядом Чонина он снимает с себя штаны вместе с бельём, накрывает свой уже достаточно возбужденный член рукой и размеренно по нему водит, задушенно мыча от удовольствия. Омега в нетерпении прикусывает губу, ёрзает и невольно напрягается, когда чувствует крупную головку у входа в своё тело. — Расслабься. Но если ты хочешь остановиться, скажи, — Хёнджин целует острую коленку Чонина и слегка улыбается отрицательному качанию головы. Он поудобнее обхватывает чужие бёдра руками, подтягивает к краю кровати и, получив молчаливое разрешение, толкается бёдрами вперёд, входя в растянутое, влажное колечко мышц лишь головкой. Приятная узость обволакивает чувствительную плоть, заставляет втянуть воздух сквозь зубы от удовольствия и лёгкого дискомфорта. Чонин издаёт неопределённый звук и откидывает голову назад, прикрыв глаза. Он пытается расслабиться, правда, просто сильно волнуется и на самом деле боится боли, которой, кстати, нет совсем и не будет, поскольку нервных окончания в анусе омег минимальное количество.
При очередном не глубоком толчке мышцы неохотно расступаются, впуская чужую плоть, а омега сжимает одеяло под собой пальцами, прикусывая губу. Он роняет стон, потом ещё один, но уже более громкий, и сжимается вокруг члена, когда головка упирается прямо в простату. Чёрт. Кажется, он видит яркие звёзды перед глазами в темноте. Удовольствие разбегается разрядами тока по телу, возбуждение снова и снова даёт о себе знать, член потихоньку начинает пульсировать, а стенки ануса всё чаще сжимаются вокруг члена внутри. Чонин обхватывает член рукой, надрачивает, пытаясь подстроиться под темп чужих толчков, и громко стонет, сильно сжимая ноги вокруг чужой талии. Он хнычет, потому что никак не может достичь разрядки, и просит альфу чуть ускориться. Хёнджин с тихим стоном склоняется над ним, оставляет несколько смазанных поцелуев на лице и действительно ускоряет движения бёдер.
Стоны и полувскрики отбиваются от стен комнаты, неприличные звуки хлюпающей смазки добавляют красок этому безобразие. На лицах парней и не только выступают капельки пота, Чонин выгибается в спине, шипит негромко от сверхстимуляции и стонет протяжно, чувствуя чужую руку на своём члене. Хёнджин умело доводит его до конца, даря незабываемый оргазм. Белёсые капли спермы окрашивают его руку и живот омеги, который дрожит от переизбытка чувств, громкий вздох срывается с губ Хёнджина, когда он кончает в презерватив. Когда омега наконец-то расслабляется, позволяя выскользнуть из своего тела, Хёнджин тут же покидает его. Хван осторожно опускает ноги Яна на кровать, снимает использованный презерватив и, завязав его, небрежно кидает на пол, тут же ретируясь к тумбочке за салфетками.
— Как чувствуешь себя, Чонин-а? Всё же, первый раз, и я не хотел бы, чтобы у тебя остались неприятные воспоминания о нём, — Хёнджин принимается вытирать свою руку, а после живот Чонина, который пока не может собрать себя по частям и пребывает в лёгкой эйфории.
— Очень хорошо, хён. Твой член куда лучше пальцев, знаешь, — ухмылка украшает миловидное лицо, и Чонин подзывает рукой Хёнджина поближе. Он встаёт с кровати, прижимается телом к его телу и накрывает губы поцелуем. Безобидное касание губ, без языков и слюней, но такое приятное, отчего омега предовольно урчит в поцелуй, вжимаясь в чужое тело своим сильнее. — Хён, а… с твоей.. хм.. деятельностью не опасно будет заводить щенков ? — лёгкое смущение расплывается краснотой по щекам и шее омеги, но улыбка растягивает алые губы, взгляд уводится в сторону.
— Я обеспечу вам с малышом безопасность в любом случае, Чонин-а. А к чему вопрос? — Хёнджин убирает рыжую прядь волос омеги за ушко, целует его в лоб и проводит руками по ровной спине до шеи и возвращает их на талию. Он жаждет услышать внятный ответ, но омега не спешит с ним, вырисовывая какие-то узоры на широкой груди, и вздыхает.
— Просто вопрос, хён. Я же должен убедиться, что наш будущий ребёнок будет обеспечен всем необходимым, в том числе безопасностью, — Чонин вздыхает и отрывается от чужого тела, растягивает губы в хитрой, но такой доброй улыбке и тянет альфу за собой в сторону ванной комнаты, где в итоге они задержатся как минимум на час, нежась в тёплой воде, а после улягутся в кровать, где продолжат нежиться, словно коты.
