Что скрывается под твоей шубкой

Джон чувствовал, что начинает её ненавидеть. Эту белую шубку. Белоснежную. До самого последнего волоска. Мягко льнущую к его. Взгляд натыкался на неё, едва Джон входил в дом, как бы темно не было в коридоре. Натыкался, и Джон как спотыкался от удара в живот. «Предатель!» Мало кто мог выругать его сильнее, чем он сам ругал себя ежедневно. Мало кто, мечтал так сильно увидеть однажды на её месте другую, чёрную. Три года… Шерлок сказал, его не будет минимум три года. Но это же Шерлок! Он всегда разгадывал тайны, которые не мог больше никто. Видел следы там, где никто другой не заметил бы. Находил выходы из самых невозможно-тупиковых ситуаций. Чтобы он да ни придумал, как вернуться раньше к своему Джону? Он же тоже тоскует. Наверняка. И знает, чувствует, как тоскует по нему Джон. Не может быть иначе… Джон стаскивал ботинки после попойки с Грегом, забыв их расшнуровать, и думал. В очередной раз думал и вспоминал, не мог вспомнить. А что вспоминал? Он и сам не знал. Вот распрямился, устав бороться с ботинками. Задумался. О Шерлоке он помнил всё. Звук его шагов. Босиком, в одних носках, или же в обуви, его шаги звучали по разному, но Джон знал их все. И все любил. Но больше ему нравилось заставать Шерлока босиком. Он ходил так редко. Разве что, если ночью приспичит в туалет или утром, в ванную, если нет сил обуваться, поздно лёг. Джон его таким подлавливал, чуть обнимал, чуть наступал ему на мыски и смеялся. Всей ступни Джона еле хватало Шерлоку на половину. Почему это так смешило обоих Джон не знал, но они оба всегда смеялись. С каким звуком он лил в хлопья молоко. У самого Джона это звучало обыденно, у Шерлока и тут выходила музыка. Как жевал, смеялся, дышал. Звякал пробирками, шумел и шуршал чем-то на кухне и в комнатах. Как наполнял собой, своей жизнью их квартиру. Джону не хватало этих звуков, как воздуха. Он ждал их, ловил, искал. Не находил и начинал задыхаться. Не мог воспроизвести в голове с достаточной точностью и боялся, что вот-вот и вообще забудет. А уж когда играл… Почему Джон ни разу не взял телефон и не нажал на запись? Да каждый, каждый раз нужно было это делать! Каждая музыкальная импровизация была маленьким чудом, что не повторялась… Но Джон просто замирал в эти минуты, там, где его ловили первые звуки, застывал, забывая обо всём, и только смотрел и слушал в моменте. Копаясь в телефоне, Джон понял, что у него и фотографий Шерлока нет. Хорош бойфренд! Ни одного личного фото! Вообще! Да, Шерлок достаточно известная личность, чтобы можно было найти сколько угодно фотографий в интернете, но это всё не то. Почему сам Джон ни разу не запечатлел, как Шерлок улыбается вот только ему? Вот только на него смотрит? Когда они просто дома и взгляд Шерлока разве что не большими буквами транслирует: «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!» Или когда чуть оборачивается через плечо, когда Джон чуть отстаёт, как бы проверяя, ну где ты там, Джон? И «Я люблю тебя» сияет с оттенком заботы. С желанием обнять. Джон заметил, что Шерлок стал ходить медленнее, когда они вместе, примериваясь к его шагу, а то и беря под руку. И как-то не было похоже, что это сердило Холмса. Что бы не сфотографироваться им обоим в такие вот моменты на прогулке? Почему это пришло в голову только сейчас? Да или просто, как Шерлок мешает овсянку, склонившись над кастрюлькой, как над какой-то пробиркой, где создают элексир бессмертия? Какое тогда у него лицо, сосредоточенное и милое, как тени падают от давно нестриженых кудряшек, которые он то и дело угрожает срезать вот уже завтра, а Джон, мягко откидывая со лба, просит ещё немного повременить… Ему так нравится, когда волосы у Шерлока достаточно длинные, чтобы окружать его голову пушистой шапочкой, в которой так приятно утопают пальцы. Три года без него. Джон не представлял, как это выдержит, если уже сейчас минуты тянутся как мили. Он сумел справится с ботинками, по очереди наступив им на пятки. Ладно. Теперь нужно в ванную. Умыться. А потом на кухню — выпить чего-нибудь холодного. Или кофе. В идеале, конечно, холодного кофе… Джон помнил о Шерлоке всё. Как они сидели вот на этом диванчике, мимо которого он шёл сейчас, и целовались. Мягко, много и сладко целовались. И это очень неудобно, сидеть на таком диванчике, и целоваться с тем, от кого ты без ума. Хочется повернуться друг к другу лицом, а совершенно непонятно куда деть ноги. Узкие штаны не дают как следует их согнуть, всё трещит, пояс впивается в живот, а прекращать не хочется… Шерлок тогда нашёл идеальное решение. Первое, он расстегнул им обоим брюки. И Джон понял, это чтобы не мешало, а не чтобы пойти дальше. Они только до поцелуев добрались, какое там дальше. А потом их обоих уложил. Они ещё чуть повозились, ища удобное положение. Зато потом только так и целовались. Мягко, удобно. И можно на Шерлоке полежать. И посмеяться ему в шею. Джон не помнил, чтобы он с кем-то целовался, смеясь, или смеялся, целуясь. Джон помнил каждый поцелуй с ним. И не мог вспомнить, как переспал с Мэри. Пытался, но не мог. Он начинал уже с пониманием относиться к фразам изменщиков: «Не понимаю, как так вышло! Затмение какое-то!» Прежде он в такие отмазки не верил. А тут попался сам. Он помнил их разговор на кухне, за чаем. Как сжимал чашку и выливал всю свою тоску, боль и непонимание, как жить дальше. Её очень внимательное лицо. Как она слушала и, казалось, понимала. И тоже пила чай. А следующее воспоминание, утро и оба голые в его постели. Хорошо хоть не в постели Шерлока. И свой путь до ванны, а потом до кухни. И полный шок, как это произошло и что теперь делать. Он знал, что она забеременеет, ещё в самый первый же день, после той ночи. Ещё когда стоял голый на их кухне и пил воду прямо из-под крана. Набирал в ладони и пил. Он не делал так больше ни до это, ни после. Джон знал, что эта ситуация, которую он допустил и в которую рухнул, не кончится её уходом, его сожалениями и попытками забыть. Нет. Это не для того случилось, что бы ничем не закончиться. У них с Шерлоком было полно презервативов, разложенных в сотне разных мест, потому что они никогда не знали, где начнут целоваться, и где закончат. По настоянию Шерлока они оба сдали анализы, убедились, что здоровы, но на резинках тоже настоял Шерлок. Всё равно и каждый раз. Джон не спорил. Может, Холмс не доверял ему до конца? Считал способным на измену? Что ж… он оказался прав. Но, конечно, ни одного презерватива не оказалось под рукой, когда он и Мэри... Откуда ей было знать про их заначки, а Джон, видимо, был настолько не в себе, что даже мышечная память не подсказала. В последующие дни он предоставил Мэри свою спальню, сам ночуя у Шерлока. У них. Больше не прикасался к ней с той ночи. И в этот вечер не стал заглядывать, проверять, как она там. Злится, конечно же… Заснул Джон сразу, едва упал на постель, не уверенный даже, что разделся, успев помечтать увидеть во сне Шерлока. Но ничего он не видел в своих снах. Или же ничего не помнил. Утро разбудило Джона сообщением. Он не сразу сумел проснуться, но уже знал, что увидит. Звук означал Грега, а тот о какой-нибудь ерунде писать не будет. «Майкрофт вернулся». В этой простой фразе было пять ошибок. Джон скорее угадал её, чем прочёл. Встал и вылетел из дома, в чём был. Да, он всё же не разделся на ночь.