Секс по смерти

— Что если мы ошиблись? — тихо спрашивает Кенма. Куроо сначала кажется, что ему послышалось. Слова Кенмы выдергивают из полудремы. Кенма под боком теплый, упирается острой коленкой в бок и на Куроо не смотрит. Можно даже подумать, что обращается он к подушке, но тишина между ними становится слишком ощутимой, тяжелой почти неподъемно, давит на плечи, обвивается вокруг шеи и встает колючим комом в груди. Куроо не уточняет, что именно Кенма имеет в виду, хотя вопрос рвется с языка. Он прикусывает губу и, как всегда в такие моменты, тянется к Кенме, ерошит волосы и двигается ближе, утыкаясь носом в макушку. Кенма напрягается. Куроо выдыхает. Стоит ли ему отстраниться? Стоит ли ему отпустить Кенму? Тот не двигается, не отстраняется, но, может, он ждет этого от Куроо? Или он ждет чего-то еще? Куроо прижимается губами к волосам. Кенма вздрагивает, возится, будто ложится удобнее, и расслабляется. И все-таки… И все-таки Куроо ничего не спрашивает. Он об этом никогда не думал. Все казалось правильным. Все казалось логичным. И если бы что-то было не так, Кенма бы сказал. Куроо уверен, что сказал бы. А раз не говорит, значит, все нормально. Кенма ведь даже не объяснился после того, как пропал на четыре дня. Куроо спрашивал — Кенма молчал. Не доверял? Не посчитал нужным? В любом случае, сейчас уже поздно начинать этот разговор. Да и Куроо не уверен, что правда готов услышать ответ. — Спи, — говорит он вместо всех вопросов. Ему кажется, что Кенма хмыкает, но, может быть, просто сон наконец берет свое. Он засыпает, прижимая Кенму ближе к себе и думая, что, в случае с Кенмой, не ошибался никогда. Что бы Куроо к нему ни чувствовал, какими бы ни были их отношения, он всегда был уверен в том, что все будет хорошо. «Что если мы ошиблись?» Может быть, отсутствие ответа у Куроо — в какой-то степени тоже ответ.