Секс по смерти

Куроо приваливается сзади, трется, пока только намёком, о ягодицы, и Кенма роняет голову на сложенные перед собой руки. Он ненавидит, когда Куроо так делает. Потому что это заводит. Настолько, что получается только обернуться через плечо, увидеть пронзительный, острый взгляд и кивнуть, сдаваясь и поднимая бедра. Руки на обнаженную кожу ложатся теплом, почти обжигающим. Кенма подается навстречу, жмурится, позволяя задрать толстовку и стянуть шорты с бельем окончательно. Куроо целует куда-то под ворот, оттянув капюшон назад. Горловина не душит, душит ситуация — Кенма не может себя контролировать, всем телом чувствуя желание. Прохладные, скользкие пальцы внутри рождают знакомую сладкую дрожь. Кенма еще не стонет, но уже кусает губы, цепляя и край рукава заодно. Ему понадобится три толчка — три толчка и короткий укус за мочку уха, чтобы рот больше не закрывался. Когда Куроо входит — медленно, осторожно, в контраст тому, как жадно под толстовкой шарят ладони, играя на ребрах только ему понятную мелодию, — Кенма выгибается, подставляя горло. Его тут же касаются губы, язык, снова губы, терзают зубы, и это все уносит Кенму туда, откуда целыми не возвращаются. Откуда вообще не возвращаются. Но ощущение Куроо, его тяжелое дыхание над ухом заземляет. Кенма вжимается в матрас, член ноет, отзываясь болезненным возбуждением на каждое движение. Куроо просовывает руку вниз, смыкает пальцы у основания, ведет выше, обхватывая туже, а кажется, будто его рука у Кенмы на шее. Но Куроо не душит. Кенма душит сам себя. Он кончает первым, закусив рукав толстовки до скрипа ткани. Тело наливается тяжестью — приятной, но слишком пронзительной. И толчки Куроо теперь балансируют на грани, заставляя Кенму вздрагивать и хватать ртом воздух. Он был прав. Рот больше не закрывается. Куроо кончает — сперма пачкает ягодицы и, наверное, матрас тоже. Куроо гладит по спине и бедрам, замирает под коленом. Кенме мерещится секундный поцелуй рядом со шрамом на щиколотке, но лучше думать, что это просто сквозняк. Куроо не целует. — Все хорошо? Лучше и быть не может, в этой вселенной так точно. — Ага. Кенма выбирается из-под него, морщась от ощущений обратной стороны удовольствия. Сперма щекотно стекает по коже. Куроо ловит его за запястье, и это Кенма тоже ненавидит. Потому что внутри оживает надежда. И с каждым разом ее все тяжелее и тяжелее душить.