Секс по смерти

Кенма выходит в коридор и старательно не смотрит в сторону комнаты Куроо — тот вчера вернулся поздно, было слышно, как хлопнула входная дверь. С кухни аппетитно пахнет кофе. Кенма вдыхает поглубже. И замирает в проеме. На кухне — не Куроо, но удивляет даже не это. На кухне Акааши. Акааши Кейджи. Кенма не видел его больше года, и вряд ли тот пришел пожелать доброго утра. Кенма прищуривается. Акааши выглядит сонным, но привычно собранным. На нем футболка Куроо, одна из тех, что Кенма выбирал вместе с ним. Это… неприятно. Значит, вот о ком Куроо говорил. Отвратительно. Акааши, заметив его, вежливо кивает и неторопливо отпивает кофе. Потом всматривается внимательнее — Кенма чувствует, как скользит его взгляд по телу, и непроизвольно натягивает рукава толстовки ниже. Акааши всегда смотрит так, будто видел самую суть, за сколькими слоями одежды ни скрывайся. — Будешь? — спрашивает он, кивая на кофеварку. Кенма молча варит себе кофе, не принимая помощи. Акааши ничего не говорит. Кухня тонет в тишине, нарушаемой лишь шумом кофеварки. В тесном пространстве присутствие кого-то чужого — кого-то, кто не Куроо, — ощущается слишком остро, и Кенме некомфортно. У него к Акааши никаких претензий не было никогда и быть не может, но все равно хочется спрятаться. Кофе льется в чашку слишком медленно. — Козуме, — зовет Акааши. Кенма дергает плечом и оборачивается к нему. — Хреново выглядишь. Из-за него, да? Акааши спрашивает, но Кенма слышит подтекст в его словах — никакого сомнения в сказанном, вопросительная интонация просто для вежливости — и пожимает плечами. Он не удивлен, скорее просто разочарован, хотя рано или поздно это должно было случиться. Пусть не с Акааши, пусть с кем-то другим. Да с кем угодно, Куроо все-таки красивый, и Кенма видел, как на него смотрят. Но знать, что это может произойти, и понимать, что это произошло на самом деле, — разные вещи. И Кенма бы с радостью выгнал Акааши прямо сейчас, но он не его гость — гость? парень? кто он теперь для Куроо? — и все, что Кенма может, это только съязвить: — Нет. Из-за вас. Трахаетесь громко. Ложь слетает с языка слишком легко. Что на самом деле вчера происходило в комнате Куроо, Кенма понятия не имеет и не хочет об этом знать. Даже думать не хочет. Но все равно представляет Акааши на кровати Куроо, широкие ладони на узкой талии, холодный, несмотря на горячесть происходящего, блеск голубых глаз. — Извини. Кенма слышит: ему не жаль. Он кивает, забирает кофе и уходит к себе. Надевает наушники, запускает прохождение какой-то игры — он даже не смотрит на название — и приходит в себя, только почувствовав прикосновение к плечу. Хорошо, что кофе он давно выпил — не хотелось бы пролить на клавиатуру. — Хей. — Голос Куроо звучит обеспокоенно. — Все в порядке? Кенма прикусывает язык. Проглатывает едкое «да, конечно, Куроо, все просто отлично, но было бы неплохо предупредить меня о том, что собираешься кого-то сюда притащить». Он не может этого требовать, потому что на закономерный вопрос «почему» он не готов отвечать. — Куро, давай установим правило никого сюда не водить. Куроо удивленно выгибает бровь. Под его взглядом тоже неуютно, но не как с Акааши. Куроо вряд ли поймет, что происходит у Кенмы в голове по нервному движению плеч или синяками под глазами. Просто он смотрит — и Кенма не находит в себе сил отвернуться. — Почему? Ха. Кенма выдыхает сквозь зубы и поворачивается к нему вместе с компьютерным креслом. — Потому что мало ли где вы тут трахались. Куроо фыркает и ерошит Кенме волосы. Жест абсолютно дружеский, ни намеков, ни тайных смыслов. Все невинно, как в детских сказках, но Кенма морщится. Как легко Куроо выбирает опции их отношений: захотел — будет просто дружба; перехотел — дружба с привилегиями. Кенма почти завидует. — Мы с тобой тоже где только не. Ага. В этом-то и проблема. Кенма пожимает плечами. — Но вообще я тебя понял. — Куроо по-хозяйски плюхается на кровать. — Мы уже договорились больше у нас не встречаться. То, что Акааши уже все продумал, Кенму не удивляет. Правда, причин его поступку он найти все равно не может. Вряд ли тот печется о моральном благополучии Кенмы, да и утром он недовольным не выглядел, так что и не в удобстве кровати дело. Хотя… Плевать. Какая разница. — Вали к себе, — ворчит Кенма, снова отворачиваясь к компьютеру. — Так легко меня выгонишь? — А что мне мешает? — Совесть? — То, что ты не спал полночи, не моя забота. — Кенма снимает видео с паузы и надевает наушники. Как Куроо уходит, он уже не слышит, но через пару минут смотрит на постель, замечает смятую подушку — видимо, Куроо задел локтем, когда ложился, — и впервые за прожитое под одной крышей время закрывается на замок.