Мастер и Маргарита

Поднеся испускающую ароматные пары горячего напитка кружку к своим губам, я с наслаждением сделала глубокий глоток. Чёрный кофе помог мне слегка взбодриться и наполнил мою грудь теплом, хотя не могу сказать, что второе меня особо обрадовало, поскольку на улице стояла просто жуткая жара. Благо в кафе, в котором я находилась, был кондиционер, поэтому все посетители могли чувствовать себя комфортно. Часы показывали без пяти четыре. Пришла пора начинать мой маленький спектакль. Допив кофе и расплатившись, я неспешным шагом направилась в сторону небольшого театра, адрес которого мне отправил по телефону тот мужчина. Судя по всему, это место было выбрано для проведения проб в связи с запустением: не сезон сейчас для театров, что уж поделаешь. Не было ни шанса, что мне удастся успеть туда вовремя, однако я не испытывала по этому поводу ни малейшего волнения и вот почему: в тот момент, когда я начала всерьёз думать, с чем мне придётся столкнуться на пробах, в моей голове остро встал вопрос о том, как мне на них победить. Очевидно, для победы на пробах нужно, чтобы режиссёр тебя запомнил. Но как это сделать? Я решила так: моя актёрская игра будет рассматриваться со всех возможных сторон, и на этом поле мне нельзя упасть в грязь лицом, но если я подумаю чуть дольше, возможно, есть способ привлечь внимание к своей персоне ещё до начала соревнования. И как только я подумала об этом, мне в голову пришла немного глупая, но, в целом, весьма недурная идея. К тому моменту, как мои ноги наконец принесли меня ко входу в зал, режиссёр уже начал свою речь. Подумав секунду, я решила подождать ещё немного: если войти сейчас, эффект может оказаться недостаточно сильным. Лучше дождаться нужного момента. Между делом я начала тихо, но энергично бегать по пустым коридорам. Мой спектакль должен выглядеть правдоподобно, а для этого мне нужно убедить всех, что я действительно боялась опоздать и неслась сюда со всех ног. Хорошая возможность ворваться в картину подвернулась в тот момент, когда директор уже почти закончил свою речь. В этот момент я с грохотом распахнула двери. — Простите, пожалуйста! Я опоздала! — мой голос звучит громко и надрывно. Моё дыхание полностью сбилось и мне едва хватает воздуха, чтобы произносить слова. Торопясь, я быстро сбегаю вниз по ступенькам, как вдруг, оступаюсь — специально — и с грохотом падаю вниз прямо напротив сцены. Волосы спадают мне на голову, я выгляжу как круглая идиотка, и, кажется, я ободрала колено, но эффект того стоил: все глаза обращены в мою сторону. — А вы…? Спокойный, совершенно беспристрастный голос заставляет меня поднять голову. В этот момент я впервые встречаюсь взглядом с режиссёром. Одна его бровь выгнута, придавая лицу саркастичное выражение, но глубокие серые глаза, в которых поселилась снежная буря, смотрят на меня с безразличием. Распущенные чёрные волосы совсем немного не достают до плеч. Лицо абсолютно расслабленно, руки сложены на груди. Его одежда проста и практична — белая рубашка с расстёгнутыми рукавами и чёрные брюки. Ничего лишнего. От его фигуры веет уверенностью, но вместе с этим я подмечаю, что моё появление не вызвало у него практически никакой реакции. Не похоже, чтобы ему вообще было хоть какое-то дело до незнакомой взволнованной девушки, валяющейся буквально в пяти метрах от него. — На пробы, — тут же отвечаю я. Моё дыхание всё ещё учащённое. Конечно, это часть плана, но мне действительно трудно восстановиться. — Ваше имя? Всё тот же беспристрастный голос. Не знаю почему, но этот парень начинает раздражает меня. Есть что-то такое в том, как он смотрит, как относится к ситуации. Любой другой человек на его месте, почти наверняка, разозлился бы, отпустил бы какую-то неприятную шутку, может не удержался бы и согнулся бы пополам под влиянием волны сардонического смеха, но ему просто… плевать. Признаться честно, этот человек и его отношение к ситуации очень сильно меня коробят. — Ичика Накано, — отвечаю я, но не дожидаюсь никакой толковой реакции. Директор просто остаётся стоять на сцене и смотреть на меня этим своим взглядом. — Что, даже не подадите девушке руку? Мужчина прищуривается, и тут до меня доходит, что именно так меня в нём раздражает. Этот парень воспринимает всё происходящее с абсолютным профессионализмом и безразличием. В его глазах нет ни капли интереса. Готова поспорить, если бы я ничего не сказала во время падения, он бы просто продолжил говорить свою речь с того момента, на котором остановился. Напоминает мне кое-кого другого, кто тоже на всё реагировал, как робот на батарейках, но Фуутаро, по крайней мере, смущался, стоило только выбить его из седла неожиданным вопросом. Этот же… Чем больше я смотрю на него, тем крепче укрепляюсь в мысли, что он, должно быть, совершенно ничего не чувствует. Иначе как он может продолжать стоять там и смотреть на меня сверху вниз, как будто так и надо? Губы мужчины на секунду раскрываются — совсем немного, буквально, на полсантиметра, — однако он тут же закрывает их обратно. Выглядит так, как будто он хотел сказать мне что-то, но передумал. Вместо этого он лишь чуть поворачивает голову, глядя, судя по всему, на другого мужчину в костюме, стоящего около трибун. — Ты нашёл? — спрашивает он, кивнув в мою сторону. Ну это уже верх наглости! — Да, конечно, как и всех остальных, — отвечает ему второй мужчина. Неожиданно, мужчина в костюме поворачивается ко мне. Он выглядит виноватым и как будто бы извиняющимся — очевидно, не за себя, а за директора, с которым они, судя по неформальной речи, не просто коллеги, а, как минимум, давние знакомые. — Прости его. К сожалению, он всегда такой. Режиссёр цокает языком и отворачивается в сторону, но за этим не следует никакого едкого комментария, который, как мне показалось, прямо-таки напрашивался. Я в очередной раз задумываюсь о том, что за человек стоит на этой сцене. Вполне ясно, что мужчина в костюме раздражает его, но не похоже, чтобы это волновало его по-настоящему. Во всяком случае, он недостаточно раздражён, чтобы сказать по этому поводу хоть что-то. Вдруг, словно вспомнив о чём-то, мужчина в деловом костюме подскакивает с места и протягивает мне руку, помогая встать. Я с охотой принимают этот жест и встаю на ноги. Отрадно знать, что хотя бы у одного мужчины в этом месте есть какие-то манеры. — В любом случае, я Хидетака Хакуджи — продюсер. А этот бесчувственный придурок — наш сценарист и режиссёр — Муро Синадзугава, — в этот момент мужчина повернулся лицом к директору и обратился к нему с просьбой. — Муро, может поздороваешься? В этот момент режиссёр впервые выдал что-то хотя бы отдалённо похожее на человеческую эмоцию — он дёрнул уголком рта, судя по всему испытывая сильное раздражение, и отвернулся в сторону. — У меня нет времени на бессмысленные разговоры. Давайте уже начнём. Эта сцена вызвала у меня небольшой смешок, который, очевидно, не оставшийся незамеченным. Острый взгляд директора быстро скользнул по моему лицу, весьма прозрачно дав мне понять, какие именно чувства он испытывает в данный момент. Я тут же одёрнула себя. Кажется, это было лишним. Пусть я привлекла к себе внимание, но я также вывела из себя, вероятно, самого важного человека на съёмках, от чьего решения зависит, получу я эту роль или нет. Молодец, Ичика. Годы идут, а ты так и не избавилась от дурной привычки совершать глупые ошибки в те моменты, когда ты просто не можешь себе этого позволить. По крайней мере, продюсер был довольно мил со мной до сего момента, так что, полагаю, он на моей стороне. Хочется верить, что это добавит мне пару баллов на итоговом экзамене… От лица Муро Я взбешён. Не столько появлением этой Накано, сколько подставой от Хидетаки. То, как он извинялся за моё поведение выглядело так, как будто он держит меня за ребёнка или идиота, за которого ему стыдно. Разумеется, я этого так не оставлю. Что же касается этой актрисы… Буду честен, она меня раздражает. Особенно эта её короткая ухмылка, появившаяся на её лице в тот момент, когда она разговаривала с Хидетакой. С подачи Хакуджи она теперь наверняка думает, что меня не стоит воспринимать всерьёз. Ну, это до поры до времени. В остальном, не то чтобы мне было до неё какое-то дело. Как и всем прочим, ей ещё предстоит показать, на что она способна. — Итак, вернёмся к тому, на чём я остановился. Девушки в зале вновь обратили свой взгляд в мою сторону — в том числе Накано, занявшая своё место с краю. — Пробы разделены на два этапа. Во время первого этапа мы с Хидетакой будем вызывать вас по одной в мой кабинет, дабы провести с каждой из вас приватную беседу. Это поможет нам узнать вас подробнее. Второй этап — это прослушивание. Оно будет проходить завтра в этом же театре на сцене. Каждой из вас будет выдана часть сценария. Во избежание повторов и подсматриваний сцены будут разные. Ваша задача состоит в том, чтобы с ходу и без предварительной подготовки вжиться в роль и показать нам вашу актёрскую игру. Все всё поняли? — девушки кивнули. — Отлично, значит можем начинать. Нам с Хидетакой нужно кое-что обсудить, после этого мы начнём вызывать вас по очереди. Готовьтесь. Отведя Хидетаку в закулисные помещения, я первым делом дал ему хороший щелбан. — За что?! — воскликнул он. — За всё хорошее. Я режиссёр — не принижай мой авторитет перед потенциальными актрисами. Это мне должно быть стыдно за тебя, а не наоборот. В любом случае, нам надо обсудить, что мы собираемся делать теперь. — Да уж хотелось бы, а то ты мне так ничего и не объяснил. — Напомни, кем конкретно ты работаешь? — Ну… вообще, я менеджер по связям с общественностью. — Что мне до твоей должности, дурень? — я пригрозил Хидетаке ещё одним щелбаном. — Объясни мне по-человечески, в чём именно состоит твоя работа. Думаю, ты знаешь, что будет, если я останусь не удовлетворён твоим объяснением. — Да знаю уж, научен… В основном, я выстраиваю отношения с потенциальными инвесторами. Пытаюсь убедить их, что вот в это, например, можно вложится, а вот в это не стоит, и объясняю почему. Я также даю официальные заявления, подготавливаю рекламные стратегии и так далее. — Понятно. Короче говоря, ты морочишь людям голову. — Ну, не то чтобы… — Не перебивай. Я прекрасно тебя знаю и понимаю, что ты хорош лишь в одной вещи. К счастью, именно этот твой навык я и собираюсь использовать на сегодняшнем собеседовании. Глаза Хидетаки расширились от удивления. Очевидно, он плохо понимал, что я имею в виду. Как только я всё ему объяснил, недобрая искра загорелась в его глазах. Демон обмана вышел на охоту. Отлично. Именно он-то мне и нужен. От лица Ичики В тот момент, когда из двери в задней части сцены вышел продюсер, я пыталась взять себя в руки и ничего не заметила. Опомнилась я лишь в тот момент, когда энергичный голос мужчины выкрикнул моё имя, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Последние полчаса то продюсер, то режиссёр каждые пять минут выходили на сцену и окликали одну актрису за другой, уведомляя о том, что наступила их очередь пройти собеседование, однако моя очередь всё никак не наступала. И если поначалу данный этап не казался мне ничем серьёзным, то когда первая из приглашённых актрис, не говоря ни слова, вышла из зала с крайне уязвлённым лицом, а вторая выбежала со слезами на глазах, в мою голову начали закрадываться определённые сомнения. Из шести актрис, вызванных на собеседование за это время, у четырёх на глазах были слёзы, а оставшиеся две были пунцовыми то ли от злости, то ли от чего-то ещё. После такого волей не волей задумаешься: неужели это собеседование настолько сложное? — Ичика Накано! Поднимайтесь сюда, ваша очередь проходить собеседование. — Иду! — постаралась я ответить максимально бодро и встала со своего места. Я была последней в очереди и с нетерпением ждала возможности показать, наконец, на что я способна. Не пройдя и половину сцены, я заметила в Хидетаке некоторые изменения. Его улыбка стала ещё шире, в чуть прищуренных глазах играли огоньки, и он никак не мог найти себе место, переминаясь с ноги на ногу, как будто, от нетерпения. — Вы чему-то рады, господин продюсер? — решила спросить я из чистого любопытства. — О, ничего такого, просто занимаюсь своим любимым делом, — ответил мужчина, махнув рукой. — Не обращайте внимания. Его голос был полон энергии. Когда Хидетака только окликнул меня, я не придала этому особого значения, но было очевидно, что он переполнен ею. Прям-таки возбуждён. На секунду-другую я задумалась… и напряглась. О чём таком меня сейчас будут расспрашивать на этом собеседовании, что это заставило четырёх девушек до меня покинуть театр в слезах, а двух оставшихся довело до состояния бешенства? Признаться честно, в тот момент я испытала лёгкое беспокойство, которое лишь усугублялось приветливой улыбкой мужчины: что-то в ней было не так, теперь я в этом не сомневалась. Пройдя через дверь в закулисье, я обнаружила, что за сценой находится довольно большой комплекс помещений. В целом, подобная архитектура была стандартной для театров — знаю по опыту, пару раз бывала в подобных местах в качестве подработки на второстепенных ролях. Говорят, стоит один раз увидеть, как работает твоя любимая вещь, после чего вся магия тут же пропадает. Про магию кино мне говорили тоже самое, но с годами мой интерес не только не убавился, но даже наоборот — стал только сильнее. Впервые открыв дверь в Нарнию, я была поражена неописуемой красотой съёмочной площадки. И каждый раз, когда мне представлялся шанс вновь приоткрыть эту дверь, пускай и всего лишь на пару сантиметров, я восхищённо задерживала дыхание и мечтала, что когда-нибудь я войду в этот мир и никогда уже оттуда не выйду. Воздух в закулисных помещениях пах… иначе. Несмотря на то, что здесь уже некоторое время никто не работал, ароматы духов, косметики и краски был здесь повсюду. И не буду скрывать, мне этот букет пришёлся весьма по душе. Было в нём что-то такое… особое. Концентрированный запах театра — густой и вязкий настолько, что пропитал собой абсолютно всё в этом здании. Был в этом всём, конечно, и свой минус. Когда я говорила, что букет разномастных запахов пропитал собой всё здесь, это не было красным словцом — здесь было буквально нечем дышать. Поэтому в тот момент, когда я вошла в небольшую комнату в дальнем конце коридора и ощутила холодное дуновение кондиционера на своей коже, мою грудь покинул облегчённый выдох и я ни капли не расстроилась из-за того, что от очарования театра не осталось больше ни следа. Пусть театр не сочтёт это за личное оскорбление, но дышать обычным воздухом, особенно прохладным, мне всё-таки приятнее. Когда продюсёр привёл меня в комнату, директор сидел за своим столом, оперевшись головой на руку. В другой своей руке он держал страницу сценария и я, так как с детства обладала хорошим зрением, успела прочитать часть текста и номер страницы. Это была сорок четвёртая страница сценария. Страница 44 Переход Поместье — Комната Юмэ — Ночь Юмэ сидит на коленях в своей комнате. Она вынимает из волос дорогую заколку и начинает расчёсывать свои волосы гребнем. За просвечивающей дверью вырастает мужской силуэт — это Сакута. Юмэ вздрагивает, но продолжает расчёсывать волосы. Мужчина не пытается войти в комнату и просто стоит за дверью. Сакута (через дверь) Здравствуй. Юмэ не отвечает. Она продолжает расчёсывать волосы гребнем. Сакута (Через дверь) Игнорируешь меня? Юмэ снова не отвечает. Проходит некоторое время, прежде чем Сакута снова начинает говорить. Сакута (надменно) Знаешь… ты можешь выкручиваться, как тебе нравится. Ты всё равно станешь моей женой. Так или иначе. Юмэ резко останавливается. Она быстро мотает головой. Юмэ (злобно) Можешь угрожать мне, чем угодно, но я ни за что не стану твоей женой! Какое смехотворное предложение! Я скорее умру, чем выйду за тебя замуж. Сакута (насмешливо) У тебя кишка тонка. В любом случае, я не в том настроении, чтобы слушать твоё нытьё. Приведи себя в порядок: свадебная церемония уже завтра. И сделай уже что-нибудь со своим нравом, иначе мне придётся позаботиться о том, чтобы твоя семья в полной мере прочувствовала мой гнев. Юмэ удивлённо поворачивается в сторону двери. Юмэ (с ненавистью в голосе) Мне плевать, сколько времени это займёт, сколько врагов я найду и сколько опасностей встречу, но я никогда не стану твоей женой! В этот момент Муро Синадзугава отложил сценарий в сторону и повернулся на своём кресле на сто восемьдесят градусов, чем чуть было не заставил меня вздрогнуть. — Ах… это вы, — скучающим тоном отозвался он. Что значит «Ах, это вы»?! Я сидела в зале без дела полчаса, ожидая своей очереди на собеседование, и это всё, что я получаю в награду за своё терпение? Серьёзно?! — Ну кто так гостей встречает, а? — весело воскликнул продюсер. Он вмешался крайне вовремя, потому что останься я с этим человеком наедине ещё хотя бы пару секунд, и могло бы случиться нечто непоправимое. — Тебе нужно больше улыбаться, дружище. Будь как я! Директор закатил глаза. — Давайте уже начнём. Сколько мы уже девушек проверили? Пять? — Вообще-то, шесть. Она седьмая, — Хидетака кивнул в мою сторону, — и последняя на сегодня. — А, понятно. Начинай, я подключусь попозже, — всё тем же монотонным голосом произнёс режиссёр и… снова повернулся ко мне спиной, взяв со стола страницу сценария. Как же меня бесит этот парень, просто словами не передать. С другой стороны, возможно, это своего рода разделение обязанностей? Технически на всём протяжении кинопроб они работают вместе, но на практике первый этап ведёт, в основном, продюсер, а второй режиссёр? Звучит логично… однако столь грубого безразличия по отношению к себе я простить всё равно не могу. Ни разу в жизни не встречала ни одного мужчину, который был бы настолько лишён чувства такта… Ладно, вру, встречала, но даже он не относился ко всему настолько наплевательски. Это ведь уже ни в какие ворота! — Давайте начнём, мисс Накано. Голос продюсера вырвал меня из размышлений. Вернувшись в реальность, я осознала, что только что была слишком близка к тому, чтобы поддаться своим эмоциям и чётко заявить о своём раздражении. Благо теперь со мной всё было в порядке и я легко сменила очередную маску — теперь я с нескрываемым оптимизмом взирала на продюсера от лица молодой наивной девушки. — Да, давайте, — ответила я и изобразила самую лучезарную улыбку из всех, какие только были в моём арсенале. Продюсер ответил мне тем же. — Итак, начнём с малого. Как вы себя чувствуете? — Хорошо, особенно сейчас. В зале такая духота, а у вас здесь работает кондиционер. Не буду врать, для меня это это как манна небесная. Хидетака улыбнулся чуть шире. — Да, знаю. Именно поэтому он, — мужчина кивнул головой в сторону режиссёра, — постоянно сидит здесь: тут хотя бы есть чем дышать. В любом случае, расскажите мне о себе. Я продолжила улыбаться. Ну, если это всё, что от меня потребуется, то дело в шляпе. Я уже была на нескольких подобных собеседованиях и усвоила за это время кое-что важное. Не знаю, как там в других профессиях, но в сфере кино не так важно, кто ты, как-то, под каким соусом ты это подаёшь. Главное, что должен уметь актёр — это играть, то есть вживаться в роль. И в каком-то смысле на собеседовании ты занимаешься тем же самым — пытаешься быть собой, только лучше. Очень важно говорить спокойно, не запинаясь, и ничем не показать, что ты нервничаешь, хотя, говоря на чистоту, ты нервничаешь в любом случае. — Разумеется. Как вы уже знаете, моё имя Ичика Накано. Мой рост — сто шестьдесят пять сантиметров. Вес — пятьдесят шесть килограммов. Мне двадцать четыре года и сколько себя помню я всегда мечтала играть в кино. Свою первую незначительную роль я получила незадолго до восемнадцатилетия, и пускай это была непримечательная роль в не очень известном фильме, это был один из самых будоражащих опытов моей юности. Несмотря на то, что я была вынуждена разрываться между учёбой и работой, мне удалось достигнуть какого-никакого баланса и успешно сдать экзамены. — Куда вы поступили после школы? — Благодаря хорошему экзаменационному баллу и некоторому опыту, мне удалось относительно легко поступить в университет в Нагое. Там я проучилась два года и между делом в свободное время посещала курсы актёрского мастерства. Вскоре после окончания обучения я получила главную роль в фильме «Высокое напряжение» режиссёра Джона Сон Хо. — Ах, да, Сон Хо. Обожаю его работы. Особенно «Похищение» с молодой звездой Ким До Хёном в главной роли. Но вернёмся к «Высокому напряжению». Насколько я помню, это ваша единственная достойная внимания роль, не так ли? Вы сами обмолвились об этом во время нашего разговора по телефону. — Да. Как бы ни было грустно это признавать, но всё так и есть. — Вы никогда не задумывались, почему вы перестали получать приглашения на хоть сколько-нибудь значимые роли именно после съёмок в «Высоком напряжении»? Признаться честно, этот вопрос на секунду поставил меня в тупик. Задумывалась ли я о том, почему моя актёрская карьера пошла под откос? Да, причём много раз. Пыталась ли я хоть раз связать это с моими съёмками у Сон Хо? Да, в общем-то, нет, потому что… Ну, а какая тут может быть связь? Я впервые получила главную роль и была очень рада этому, за всё время съёмок никто не разу не пожаловался на мою актёрскую игру, после выпуска фильма мы с директором пожали друг другу руки и на этом мой контракт был окончен. Сколько ни думаю об этом, никак не могу понять, что может связывать мои съёмки в «Высоком напряжении» с провалом моей карьеры, как актрисы. — Знаете, подобная мысль ни разу не приходила мне в голову, однако, даже поразмыслив над этим сейчас, я не в силах углядеть никакой связи, — я попыталась, чтобы мой голос прозвучал невинно. С искренностью проблем не было, поскольку я действительно не улавливала сути, однако я старалась выглядеть совершенно безгрешной, дабы не вызвать никаких вопросов. — Понимаю. И тем не менее, было ли что-то такое на съёмках того фильма, что могло бы привести к тому, что ваша карьера пошла под откос? Может, кто-то был недоволен вашими профессиональными навыками? — Не берусь утверждать о своих навыках, но за четыре месяца съёмок никто ни разу не пожаловался на мою актёрскую игру. Были дополнительные дубли, были поправки, но, в целом, как мне показалось, съёмочная группа осталась довольна моей игрой. — В таком случае, может у вас произошёл конфликт с режиссёром? — Конфликт? — непонимающе переспросила я и для правдоподобности выгнула бровь. — Мистер Сон Хо прекрасный человек и настоящий мастер своего дела. Не могу даже представить, на какой почве у нас с ним мог бы произойти конфликт. — Ну, всякое может быть. Например, скажите, он домогался до вас? Тут у меня натурально отвисла челюсть. Точнее, отвисла бы, если бы я не держала себя в руках каждую секунду этого собеседования, однако именно в этот момент я была максимально близка к тому, чтобы потерять контроль над ситуацией. Этот вопрос был настоящей вершиной хамства и мой шок был только сильнее от того, как сильно он контрастировал со всем тем, что мы обсуждали до этого. — Как вы можете такое говорить? — чуть раздражённо отозвалась я. На самом деле, внутри меня клокотал гнев, но поскольку мне всё ещё была нужна эта роль, я могла позволить себе выразить вслух лишь сдержанное недовольство. — Джон Сон Хо очень воспитанный человек. Настоящий джентльмен, я бы сказала. Он бы никогда не позволил себе подобного отношения к женщине. — Хорошо, мистера Сон Хо мы отметаем, но что насчёт других людей, с которыми вы работали? Могли ли ваши действия пробудить в ком-то из них чувство возмездия и были ли среди них люди достаточно влиятельные, чтобы подпортить вашу карьеру? — Нет, — ответила я с максимальной твёрдостью. Это собеседование повернуло не в то русло и я была не намерена смиренно терпеть эту нелепость. — Я участвовала в съёмках небольшого числа кинопроектов, но ни в одном из них мне не приходилось сталкиваться с унижениями или проявлениями какой бы то ни было дискриминации со стороны членов коллектива. Если позволите, я бы не хотела больше говорить на эту тему. — Да, да, конечно, я понимаю. Давайте сменим тему. Как у вас с личной жизнью? Да ты надо мной издеваешься. — Прошу прощения, а какое отношение моя личная жизнь имеет к моим шансам на успешное прохождение этого собеседования? — Ну, мне же надо убедиться, что ваши личные отношения не будут мешать работе. — Не будут, поверьте. У меня совершенно никого нет в данный момент. — Никого? То есть, вы хотите сказать, что не пользуетесь популярностью у сильного пола? С каждой секундой этого разговора моя была симпатия к продюсеру таяла на глазах и что-то мне подсказывало, что моё раздражение становилось всё более и более заметным. — Скорее, это он не пользуется популярностью у меня, — максимально сдержанно ответила я. — Ах, так вы лесбиянка? — Что?! Нет! — я перешла на крик. К чёрту сдержанность, это собеседование уже давно вышло за рамки приличий. — Ладно, ладно, простите, это было уже лишнее, — начал извиняться Хидетака. В ответ на это я лишь хмыкнула. — Извините, не хотел вас обижать. Так, получается в данный момент вы не состоите в отношениях, я правильно понимаю? — Да, всё так, я ведь уже сказала. — Хорошо. А в скольких отношениях вы состояли до этого? Мысленно, я глубоко вдохнула. Крепись, Ичика. Не знаю, какого чёрта тут происходит, однако чем быстрее мы ответим на эти идиотские вопросы, тем раньше всё закончится. Ума не приложу, какое отношение всё это имеет к работе актрисы и, признаться честно, я уже ощущаю, как к голове под влиянием возмущения начинает приливать кровь, но нужно просто взять себя в руки и не упасть в грязь лицом на финишной прямой. — У меня было несколько неудачных отношений в последние пару лет. — Кто был инициатором разрыва этих отношений в каждом взятом случае? Какая, к чёрту, разница. — Это было моё решение. — Мхм… а причина? — Мои… партнёры — по какой-то причине, это слово с тех самых пор вызывало у меня некоторый конфуз, поэтому я взяла паузу перед тем, как произнести его, — не соответствовали требованиям, которыми, по моему мнению, должен обладать мужчина. — Ясно. Встречались ли вы с кем-нибудь во время ваших съёмок в «Высоком напряжении»? — Нет, — твёрдо ответила я. — А во время вашей учёбы в школе? — Нет, — я смутилась всего на секунды, но поселившийся в глазах продюсера нехороший блеск тут же дал мне понять, что добром это не кончится. — Вы задержали ответ. У вас был кто-то во время учёбы в школе? — Нет, нет, это просто… всё сложно. — У вас была интрижка с кем-то? Вопросы сыпались один за одним и мне становилось всё сложнее сохранять спокойствие. — Нет, не совсем. — С кем-то из одноклассников? — Да нет же. — Может, из учителей? В комнате, вдруг, резко стало очень жарко. Мне начало остро не хватать воздуха. — Боже, нет! — Ичика, вам не приходило в голову, что причина, по которой вас преследуют неудачи на личном фронте, и причина вашего провала, как актрисы, взаимосвязаны? — Хидетака, — словно раскат грома в тишине беззвёздной ночи, оклик режиссёра вернул меня обратно в реальность. Впервые с момента начала этой странной, во всём неправильной беседы он отложил сценарий в сторону и повернулся лицом к нам. Его взгляд был… другим. И он сам в этот момент стал другим, совершенно непохожим на того человека, который отказался подать мне руку, когда я лежала у него в ногах. — С неё хватит, — твёрдо сказал директор. — Уже достаточно. В этот момент продюсер обернулся. В его глазах плясали дьявольские огни, а рот был искривлён в недовольной гримасе. Взгляд директора остался спокойным и таким же холодным, каким и был до этого, но было заметно, что теперь он по-настоящему зол. — Ты вроде говорил, что не станешь вмешиваться. Так чего же сейчас влез? — Я. Сказал. Хватит. — со сталью в голосе произнёс господин Синадзугава. Холодная буря столкнулась с демоническими огнями, когда эти двое начали, не мигая, смотреть друг на друга. Как день, было ясно, что ещё секунда и может произойти нечто непоправимое и дабы не допустить этого, а также в отчаянной надежде закончить наконец это удушающее собеседование, я начала махать руками, привлекая к себе внимание. — Нет… нет… я понимаю. Это ведь… часть собеседования, — медленно произнесла я. Слова давались мне с трудом, но я ощущала смутную необходимость подвести какую-то черту. Не только в этом допросе, но и… в моей собственной жизни тоже. — Не знаю, связано ли это как-то с моей работой, но я уже давно поняла, что причина моих неудач в личной жизни связана с одним человеком — первым человеком, которого я полюбила по-настоящему. Воспоминания о нём до сих пор оказывают влияние на мою жизнь и, наверное, всё это время я безуспешно пыталась найти ему замену. Возможно, таков мой удел — безнадёжно тянуться рукой к мечте, которой мне не суждено достичь, — я взяла небольшую паузу, чтобы сформировать в голове хотя бы что-то похожее на вывод, но не сумела и продолжила говорить по наитию. — Я не знаю, почему мне не удалось стать известной актрисой, но я приложу все возможные усилия, чтобы не упустить свой шанс… Именно поэтому я пришла сюда сегодня. Господин Хакуджи уставился на меня в иступлении. Казалось, мой ответ его удивил. Господин Синадзугава в свою очередь чуть плотнее сжал губы и отвернулся обратно к своему столу. По какой-то причине, это меня расстроило. Выглядело так, будто его мой ответ, наоборот, не устроил, хотя я даже приблизительно не понимала чем. — Прошу прощения, мисс Накано, — сдержанно произнёс продюсер, поправив рукой воротник. — Вы прошли собеседование. Можете идти. Не медля ни минуты, я встала со своего места и быстро вышла из комнаты. Быстрым шагом я прошла через закулисье и зрительский зал, от магии театра, которая всегда меня зачаровывала, не осталось больше ни следа, как и от моего энергичного настроя. Это собеседование выжало из меня все соки, и мне до ужаса хотелось наконец-то вернуться домой. М-да уж, чтобы стереть из памяти этот день, одной бутылки вина точно будет недостаточно…