Мастер и Маргарита

Я отложил сценарий в сторону. Третья полная редактура наконец окончена. Финальные — хотя финальные ли? — правки были внесены. Структура сюжета, диалоги, атмосфера, внешний вид, личность и взаимоотношения персонажей — я учёл всё, что только можно было учесть. Но мне всё равно не нравится итоговый результат. И я в который раз не могу понять, что, чёрт возьми, сделал не так. — Проклятье! — я ругаюсь громко и зло, пытаясь выпустить эмоции. Но раздражение не уходит. Дабы как-то успокоить себя, я начинаю ходить кругами по комнате. Я усиленно пытаюсь понять, что именно не так, перебирая варианты один за другим. Сюжет? Может быть, слегка предсказуем, но это же и делает его понятным. Простой механизм куда сложнее сломать, как говорится. Атмосфера? Дух феодальной японии притягивает людей до сих пор и является огромным источником вдохновения для самых разных жанров от фэнтези до романтики. Это довольно качественный, но при этом не слишком часто используемый в кино вариант. Завязка? У каждого из персонажей есть причина находиться там, где они находятся, и их встреча, пускай и случайна, но вполне закономерна и не вызывает вопросов. Может дело в самих персонажах? Не берусь утверждать, но мне кажется, что за это время я проработал в их личностях и действиях всё, учёл каждую мелочь. И всё же… что-то не так. Им не хватает какой-то жилки — они не ощущаются до конца живыми, в особенности главная героиня. Но что мне с этим делать-то, мать твою? Я не знаю, что делать, я уже всё перепробовал! Я месяцами пытался разобраться в том, как всё работает в моих любимых фильмах и книгах, изучал новые жанры, читал рецензии, и всё, чтобы набраться опыта, но этого всё равно недостаточно. Голова пухнет от вопросов. Я решаю присесть и немного отдохнуть. Если так продолжится и дальше, то рано или поздно я непременно сойду с ума от переработки. А сходить с ума сейчас мне никак нельзя. Я только-только внёс окончательные, надеюсь, правки в структуру и содержание сценария, а впереди ещё пробы, первые съёмки, оптимизация рабочего процесса, ведь поначалу никто не будет знать, что делать, и ещё целая масса телодвижений. Мне потребуется очень много сил, чтобы пройти через всё это. Поэтому вполне очевидно, что я не имею права сдаться сейчас, особенно когда столько всего уже сделано. Но с другой стороны, мне всё ещё положен отдых, как и любому человеку, в общем-то. И раз уж проблема «жизни» моих персонажей на данный момент остаётся неразрешимой, пожалуй, не лишним будет немного поспать. Действительно, я же не робот, чтобы на одном заряде пахать… Сколько там я уже не спал… Где-то… двое суток? Да уж, после такого я точно имею право на сон. Возвращаться на съёмную квартиру нет ни сил, ни желания, тем более, что на часах пол двенадцатого утра, из чего следовало, что до начала проб оставалось где-то четыре с половиной часа. К тому же, уже довольно давно в моей квартире царит жуткий бардак, а в этой каморке за сценой пусть и не развернёшься, зато тихо, чисто и кондиционер работает. Последнее было особенно приятно, поскольку этим летом на улице стояла просто убийственная жара, а учитывая то, что последние два месяца моей жизни были особенно ,богаты на беготню и разговоры с людьми, которых я совершенно не хочу видеть, но без которых невозможно создание фильма, большую часть времени мне приходилось проводить именно на «свежем воздухе». Свежем в кавычках, потому что дышать снаружи было абсолютно нечем, и, когда я узнал, что позади сцены небольшого театра, арендованного мной для проведения первых пробных репетиций, наряду с комнатами для персонала и гримёрками есть небольшое помещение с кондиционером, я тут же перебрался туда. Сложив руки вместе, я улёгся головой на стол и закрыл глаза. Впервые за долгое время я позволил себе по-настоящему расслабиться. Осознание того, что работа над сценарием наконец-то закончена, заставило мой организм выплеснуть такое количество серотонина, что на меня без всякого предупреждения нахлынула самая настоящая эйфория. Я улыбнулся: осталось совсем немного, половина пути уже пройдена. Нужно всего лишь набраться сил для последнего рыка и начать наконец претворять мою идею в жизнь. Сколько себя помню, я всегда любил кино больше, чем что-либо ещё. Меня восхищало, с каким рвением актёры вживаются в роль, надевают на себя личину другого человека и показывают эмоции настолько достоверные и яркие, что они находят своё отражение в моей душе. Я с упоением наблюдал, как двигаются картинки на экране телевизора, ощущая, как магия фильма наполняет, заполняет и переполняет моё нутро. Став подростком, я впервые открыл для себя книги, и моё пренебрежение сменилось восторгом, как только я осознал, что передо мной целый новый мир, который можно исследовать. Будь то бумажные страницы, или картинки на экране ноутбука, или даже простой текст на экране телефона, я с каждым годом впитывал всё больше и больше историй, мечтая однажды создать свою собственную. Но не сложилось. Мои попытки стать писателем не увенчались успехом: издательства раз за разом посылали мне отказ, аргументируя это тысячей и одной бессмысленной причиной. В какой-то момент я решил сдаться. Конечно, это было не спонтанное решение из разряда: «Ай, да пошло оно всё к чёрту!» Учёба, личные проблемы и груз от осознания того, сколь туманно моё будущее, не оставили мне выбора — я должен был остановиться на чём-то одном: либо я продолжаю пытаться реализовать собственные амбиции, либо откладываю воплощение мечты на неопределённый срок. Скрепя сердце, я выбрал второй вариант. Не только потому, что устал от постоянных отказов, но и потому, что мне надо было как-то устроить свою жизнь в этом мире. Экзамены становились всё сложнее, и мне с трудом удалось попасть в филологический институт, а затем случилось ещё много всего дурного, так что… Было как-то не до того. Очнулся я лишь в тот момент, когда мне исполнилось двадцать три. Вся учёба была позади, мне удалось найти должность в литературном издательстве и я начал работать там в качестве редактора. Жизнь, казалось бы, начинала налаживаться. У меня даже появилась девушка, и я начал всерьёз задумываться о том, чтобы вновь попытать счастье в реализации своей мечты. Но затем, как в какой-то паршивой драме, всё пошло не так. Снова. Так получилось, что мне срочно понадобились деньги. Не хочу вдаваться в подробности, но суть в том, что следующие несколько лет я работал, как проклятый, пытаясь заработать как можно больше, однако, в конце концов, это ничего не дало. Я провалился. Полностью. Разумеется, будучи погружённым в работу с головой, я как-то пропустил момент, когда моя личная жизнь разрушилась до основания. Мои и без того немногочисленные друзья больше не пытались вытащить меня с работы и не хотели со мной общаться, коллеги на работе едва ли перекидывались со мной парой слов, и даже моя девушка ушла от меня. Звучит как душераздирающая история, после которой должны последовать слова из разряда «моя душа была разбита», но всё было не так. Я действительно не замечал, как жизнь уходит у меня из-под ног, поскольку всё, что имело для меня значение, это моя работа. В конце концов, именно с этой работой наедине я и остался, но к тому моменту, как всё остальное исчезло, она настолько мне осточертела, что я просто уволился по собственному. И вот мы здесь. Последний ключевой момент второго акта моей истории. Кульминация моей никчёмности. Мне двадцать восемь лет, я лежу спиной на кровати и смотрю в потолок. Мне смешно. Очередная попытка наладить свою личную жизнь ушла в минус. На этот раз меня бросили по телефону, не утруждая себя даже личной встречей. Я закрываю лицо руками. На душе тошно. Не хочется делать ничего. У меня больше нет сил. А даже если бы были, то я всё равно не могу даже представить, что мне делать дальше. Работа, в которую я вложил столько времени и стараний, стала мне ненавистна. В этой жизни не осталось никого, кто был бы мне дорог и кому был бы дорог я. Я не знаю, как продолжать двигаться и какое направление выбрать. У меня не осталось ничего. Совершенно ничего. В связи с этим, я начинаю задумываться о… вещах. Очень неприятных вещах. Эти мысли приходили и раньше, но я каждый раз усиленно отметал их в сторону. Однако я больше не могу сопротивляться и в мгновение ока эти мысли овладевают мной полностью. Внезапно безумная идея приходит ко мне в голову. И я не преувеличиваю, когда называю эту идею безумной. Лишившись всего и находясь на грани коллапса, мой разум с готовностью и рвением утопающего уцепился за спасительную соломинку, поэтому я с огнём в глазах сел за стол, открыл ноутбук и начал писать. И я писал. Снова и снова. Отсеивал плохие идеи и добавлял хорошие, переписывал и переделывал сценарий трижды, а между делом искал людей, которые помогут мне наконец реализовать мою мечту. Последние исправления были сделаны сегодня. Совсем скоро я приступлю к следующему этапу — к съёмкам. Я не волнуюсь и не сомневаюсь. Эта история — единственная вещь, ради которой я живу. В моей жизни не осталось ничего важнее этого сценария. По иронии судьбы, мечта, которая мешала мне жить в молодости, стала единственной причиной, по которой я не стал покупать верёвку с мылом в зрелости. И я приложу все возможные усилия, чтобы довести дело до конца. А потом… не знаю, что будет потом. И не очень хочу знать, если честно, потому что из всех возможных вариантов в голову лезет только один. Наконец, я засыпаю. Открыв глаза, я обнаруживаю себя на вершине холма. Высоко надо мной бесконечное, ослепительно яркое синее небо без единого облака. Трава шелестит под моими ногами. Тёплое солнце ласкает кожу и лёгкий ветерок обдувает моё лицо. Энергия переполняет меня изнутри, и я с наслаждением вдыхаю полной грудью свежий воздух, который помогает взбодрится и оказывается для меня слаще любых яств. Да, это точно тот сон. Мне редко снятся сны, как и любому взрослому человеку, но этот конкретный я вижу время от времени где-то раз в пару лет. Первый раз был, когда мне исполнилось шестнадцать лет и я наконец закончил роман, который писал целых полтора года. Устроившись в кровати, я с нетерпением ждал наступления завтрашнего дня, но, открыв глаза вновь, каким-то образом очутился здесь. С тех пор этот сон повторялся много раз. Я прекрасно знаю, что будет дальше, поэтому решаю не забивать голову мыслями и просто иду вперёд. Непривычная лёгкость переполняет моё тело. Мне кажется, словно я могу бегать и прыгать часами без намёка на усталость, но вместо этого я продолжаю идти вперёд прогулочным шагом. Это место такое спокойное, почти идеальное. И всё же… оно вызывает у меня тревогу. Я чувствую себя неправильно в этом месте, как будто весь мир замер. Солнце всё ещё светит, ветер всё ещё обдувает лицо, поднимая в воздух мои волосы, но всё это какое-то ненастоящее. Фальшивое. Неживое. Да, именно неживое. Ни пения птиц, ни стрекотания насекомых, ни линий электропередач — вообще, ничего. Абсолютная пустота. В этом бесконечно свободном, но совершенно мёртвом мирке я единственное живое существо. И это заставляет меня чувствовать себя абсолютно одиноким. Этот мир очень спокойный, но он ощущается, как симуляция, в которую меня закинуло случайно. Здесь нет никого, кроме меня. И, почему-то, меня — человека, который прожил всю свою жизнь интровертом и прекрасно обходится без какого бы то ни было общения — это заставляет грустить. И не просто грустить, а скорбеть, как по чему-то давно утраченному. Сколько бы раз этот сон ни повторялся, мне так и не удалось найти объяснение этому чувству. Есть множество эпитетов, которые я мог бы использовать, чтобы описать его. Я могу даже уйти в поэзию. «Пустота, которая всегда со мной». «Чувства последнего человека на земле». «Тоска, длиною в жизнь». Но правда в том, что это не имеет значения. Мне просто грустно и одиноко. И только здесь я могу себе в этом признаться. В какой-то момент моих ушей достигает первый необычный звук — приглушённый гром, источник которого находится где-то вдалеке. Я поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и смотрю на линию горизонта, откуда на меня идут огромные чёрные тучи. Смоляные облака становятся всё ближе, угрожающей тенью нависая над далёкими холмами. Мне даже удаётся рассмотреть белые вспышки молний, с оглушительным треском ударяющих в землю в нескольких километрах от меня. Грядёт буря. И мне некуда спрятаться от неё в чистом поле.

***

Резкий стук в дверь заставляет меня подскочить на месте. В эту секунду Хидетака без разрешения входит в комнату. — Муро? — Господи боже, он опять здесь… а ведь я только заснул… Я придерживаю рукой лицо и сквозь щели между пальцами вижу, как на лице моего знакомого появляется улыбка. — Скоро начнутся пробы. Актрисы уже подтягиваются. — Какие ещё, к чёрту, пробы? — спрашиваю я, после чего до меня доходит. — Неужели уже четыре часа? — Ага, — кивает Хидетака. Я тяжело вздыхаю. Чёрт возьми, сколько же я спал? Неужели все эти пять часов? По ощущениям я едва ли пробыл во сне больше десяти минут. Голова всё гудит и неистово хочет вернуться обратно в мир грёз, так ещё и тело всё ломит. Всё-таки спать, лёжа головой на столе, было не лучшей моей идеей. — Боже… Ладно, скажи им, что я сейчас выйду и чтобы они начинали готовиться. Если они думают, что получат от меня хоть одну поблажку, их ждёт жестокое разочарование. — Не будь к ним так строг, — убеждает меня Хидетака. Я поднимаю голову и смотрю на него с сомнением. — Я знаю, ты любишь делать всё идеально, но сбавь обороты. Даже в школьные годы ты был тем ещё перфекционистом, уж я-то знаю. И тем не менее, постарайся слегка расслабиться. Не нужно заходить слишком далеко. — Что конкретно ты имеешь в виду? — Я не хочу, чтобы ты случайно загубил молодое дарование, потому что тебе не нравится её походка или волосинка, падающая на лицо, или что-то в этом роде. Позволь мне как твоему дорогому другу и по совместительству твоему продюсеру стать для тебя голосом разума и тоже принять участие в выборе актрисы, — только я собрался открыть рот, как Хидетака перебил меня. — Отказ не принимается за ответ. Как человек, который дал денег на всё это дело, я имею полное право присутствовать на пробах. Мои зубы скрипнули. Как бы ни было неприятно это признавать, он прав. Мы с Хидетакой случайно встретились в тот период, когда я начал искать съёмочную команду, которая помогла бы мне с фильмом. За годы работы редактором в издательстве у меня появились кое-какие накопления и я рассчитывал, что их окажется достаточно, однако Хидетака, который, как оказалось, работал в министерстве культуры Японии, рассмеялся мне в лицо, заявив, что съёмки фильма требуют куда больше денег. Когда я спросил сколько и получил ответ, рассмеяться пришлось уже мне. Нервно рассмеяться. У меня не было столько денег. К счастью или к сожалению, Хидетака согласился стать моим спонсором и заодно помог мне найти оставшуюся часть съёмочной команды. Я многим ему обязан. И тем не менее, он мне не особо нравится. Я терплю его ровно в той же степени, в какой я терплю всех остальных людей. — Чёрт с тобой, можешь поучаствовать если хочешь. — Класс! — радостно воскликнул он. — Наконец-то взгляну на то, как проходят эти ваши пробы. Что ты задумал для этих девчонок? Заставишь их ползать по земле, изображая похотливую любовницу? Или, может, заставишь их бегать на четвереньках и ловить зубами палку, как собак? Господи, ну и дурачьё. Это тебе что, площадка для ролевых игр? — Увидишь, когда мы начнём, — отвечаю я, пытаясь сохранить нейтральное выражение лица, хотя, говоря начистоту, этот разговор начинает меня раздражать. А принимая во внимание тот факт, что пару минут назад меня ещё и разбудили против моей воли, из своего чулана я вышел в весьма хмуром расположении духа. Преодолев задние помещения, я вышел к сцене и осторожно, чтобы меня не увидели, выглянул из-за кулис. Несколько молодых актрис уже сидели в зале и ожидали начала проб, сидя в своих телефонах. Все до единой писаные красотки, но ни об одной из них я не слышал ровным счётом ничего. И хотя это не было плохим знаком само по себе, по какой-то причине меня накрыло дурное предчувствие. — Напомни, кто занимался подбором всех этих барышень? — Я! — гордо воскликнул Хидетака. — Понятно, — просто ответил я. А про себя добавил, что дело дрянь. Я прекрасно знал, что Хидетака абсолютно не разбирается в людях, и не сомневался в том, что со времён школы эта его черта не претерпела никаких изменений. Если подбором актрис на главную роль и правда занимался он, то это значит, что он совершенно не вникал в их игру, прочие таланты и особенности характера, не говоря уже о просмотре фильма с каждой из них по нескольку раз. Едва ли он говорил хоть с одной из этих девиц дольше пяти минут. Готов поспорить, что он просто загуглил малоизвестных актрис Японии и обзванивал их всех по очереди, затирая какую-нибудь легенду про друга, который присутствовал на съёмках и был поражён игрой конкретно этой девушки. Справедливости ради, стоило признать, что Хидетака был неплохим лжецом, даже отличным. Это была одна из немногих вещей, в которых он был хорош. Наврать человеку с три короба, чтобы заставить его думать в том направлении, в котором надо ему, для него раз плюнуть, но вот чего ему точно не хватает, так это педантичности. Главное, чтобы работа была сделана, а каким способом и насколько качественно уже не так важно — по такому принципу жил этот парень. Собственно, за это ему частенько и влетало и влетает по сей день. В школе от учителей, в колледже от преподавателей, на работе от босса. К счастью, его работа связана с большим количеством разговоров и убеждений, а в этом он более-менее хорош. — Ладно, окей, — я глубоко вздыхаю. — Открывай занавес. — Понял тебя, дружище! — отсалютовал мне Хидетака и ушёл в другой угол сцены. Прошла пару секунд, но ничего не изменилось, как вдруг он вернулся. — Слушай, а как его открыть-то? — …Ты серьёзно? — лицо моего друга раздражает меня ещё больше, когда я вижу это его типичное виноватое выражение, с которым мне так часто приходилось встречаться в школе в ответ на любую мою просьбу. То он не знает, то он не может, то проваливается. И так каждый раз. — Господи боже, ты совершенно бесполезен. Уйди, я сам открою. Взглянув на меня напоследок своим щенячьим взглядом, Хидетака вышел в зал, а я тем временем разобрался с этим паршивым занавесом. Как только огромные кулисы разъехались в стороны, передо мной открылся зал с сидящими в нём молодыми актрисами, а я в свою очередь открылся перед ними. Готов поспорить, выглядел я неважно, но в данном случае это даже хорошо. Я сценарист и я же режиссёр. Моя задача оценить их и выбрать лучшую. Будет лучше сразу дать им знать, что всё серьёзно. Встав в центре сцены, я громко присвистнул, чтобы привлечь к себе внимание, и сложил руки на груди. Хидетака, которого я перебил, бросил на меня немного обиженный взгляд, но мне было плевать. Пора браться за работу. Не хочу откладывать дела ни на секунду позже. — Значит так, дамы! Слушайте меня внимательно, повторять не буду. Вы все здесь для того, чтобы получить главную роль. Моё имя — Муро Синадзугава. Я режиссёр и сценарист будущего фильма. Перед вами же стоит мой… - Хидетака смотрел на меня с ожиданием. Я ненадолго задумался, но всё же решил ублажить его самолюбие в этот раз, - …друг — Хидетака Хакуджи. Он продюсер. Мы будем вашими жюри, и от нашего решения зависит, кто из вас победит сегодня. Отбросьте в сторону ваш послужной список: он не имеет для нас никакого значения. Сегодня мы будем оценивать исключительно вашу способность играть на сцене. От того, как хорошо вы играете, зависит, получите вы эту роль или нет. Так что постарайтесь как следует. И помните… Резкий хлопок двери прервал мою речь на середине, заставив всех в зале вздрогнуть. Я тут же повернулся в сторону звука. Кем бы ни был этот человек без чувства такта и с полностью отсутствующим инстинктом самосохранения, надеюсь, у него есть достойная причина для подобного поведения. - Простите пожалуйста! Я опоздала! Незнакомая мне девушка с шумом ворвалась в зал, сбежала вниз по ступеням, споткнулась из-за плохого освещения по краям и рухнула вперёд прямо около сцены, так что её короткие волосы тут же спали на лицо. Приподнявшись на руках, она подняла голову и взглянула на меня, как бы извиняясь. - А вы…?-спросил я сдержанно. - На пробы, - тут же ответила девушка. Её дыхание было сбивчивым, а лицо всё красным. Кажется, она и впрямь бежала сюда со всех ног. - Ваше имя? - Ичика Накано, - произнесла девушка и… нахмурилась. Даже щёки надула. Неужели я чем-то её разозлил? - Что, даже не подадите девушке руку? Я сощурил взгляд. Мне это сейчас послышалось? То есть эта барышня опаздывает на пробы, о начале которых ей сообщили заранее, вламывается в зал, падает на пол и при этом имеет наглость требовать от меня чего-то? Даже не знаю, восхищён я больше или раздражён, однако в одном я уверен наверняка — эта дамочка действительно отличается от других своих коллег по цеху, собравшихся в этом зале и наблюдающих за ней прямо сейчас надменным взглядом. В лучшую или в худшую ли сторону… Что ж, полагаю это мне и предстоит выяснить.