Будем ли мы праздновать дни рождения после смерти?

— Дело о таинственном исчезновении вилок, — раз за разом повторял Джерард, — очень нравится, как это звучит. Щекотно. — Мы в каком-то дерьмовом детективном романе для детей? — вздохнул Майки, натягивая рукава свитера сильнее на руки, он был слишком огромным для этого тощего парня, весь, в общем-то, на него непохожий. Такой вязаный и в цветочек. — Серьезно, детективы Уэи? — Звучит довольно мило. — Фрэнк пихнул Майки под бок локтем, сдерживая взрывающие порывы смеха. Они реально находятся в детской детективной книжке, иначе не объяснить все эти вещи. То, как Джерард встал на стул и отважно заверил всех, что они найдут похитителя и то, как они, безызвестные «детективы Уэи» и Фрэнк бродят по этому лесу уже второй час, не встретив ни одной живой (или мертвой) души.       Вообще-то, Джерард приглашал на поиски всех, но Рэй, мистер всезнайка, вовсе не был уверен, что они хоть что-то найдут. Райан неожиданно вспомнил о каких-то важных делах, не требующих отлагательств. Райан, у которого кроме важных чаепитий в принципе дел никаких никогда и не было. Пит и Гейб исчезли в ту же секунду, как Джерард запрыгнул на стул. Если обобщить, никто не хотел помогать, только у Майки и Фрэнка не было выбора. — И, эм… — Фрэнк огляделся по сторонам. — Мне кажется, мы проходим эту часть леса уже третий раз. — Да, — кивнул Майки. — Так всё и устроено. Мы идем в лес, и как в типичной детективной книжке, обязаны заблудиться. Я даже не уверен, реальны ли мы. Может быть, нас читает какой-то семилетний мальчик с фонариком под одеялом? — Или, что вероятнее, скучающая второклассница, которой задали это на уроке литературы. Уверен, она хотела читать о принцессах, замках, конфетах и леденцах, а не вот это вот всё. — Фрэнк повернулся спиной к дороге, лицом ко всем остальным. Шёл задом наперед под звонкие пения Джерарда и громкий смех Майки, когда тот путал слова, заменяя их на всё совершенно странное. И песня о любви, что-то из семидесятых, неожиданно превратилась в песню о прогулке по лесу. Закончилось всё смешением и того, и другого, в голове — каша, на языке истории. А вокруг деревья и птицы. «Возьми меня за руку, не бойся смерти». Голубая устрица, догадался Фрэнк, название песни ускользало. — Говорят, — Джерард огляделся по сторонам и понизил голос, как делали, когда рассказывали страшные истории у костров, скауты, — в этом лесу живет мальчик-кот… -Кошкомальчик? — перебил Фрэнк, но был благополучно проигнорирован. — С созвездиями в глазах и целым космосом в волосах, — продолжил еще тише. Не дай бог услышит. — Он ждет и ищет кого-то уже давно, и может быть, я надеюсь, мы наткнемся на него сегодня? Боб рассказывал, что он очень дружелюбный, и угощает синабонами с одуванчиками внутри, а вокруг его домика всегда собираются птицы. Но он тоже ребенок, такой как мы. — Ну если Боб сказал… — вздохнул Майки. Не верил и не собирался верить. Боб рассказывал много ерунды, и не всё это можно было назвать правдой.       Но если его лавка всегда неожиданно пропадает и появляется, возможно, он действительно путешествует? Наверное, так он и добывает все свои интересные вещи типа кукол, резинок для волос и самодельных открыток. У мальчишек такого, как правило, не водилось. Джерард, конечно, делал открытки, но к клею всегда липли волосы, проливалась краска или рисунок выходил отчаянно просящим о помощи. Девчонки делали аккуратно, но девчонок в их краях не водилось. Может быть там, далеко? Джерард никогда об этом не спрашивал, эта мысль вообще пришла в его голову ровно тридцать четыре секунды назад. Фрэнк подумал то же самое на три секунды позже. — Рассказывал, Майки, сам спроси. Он много чего рассказывает, и представь, что другие не верят, например, в тех говорящих лис около пруда? — Но они есть. — И всё остальное тоже есть. И мальчик кот. Он ждет своего возлюбленного. И может быть, поэтому не дает никому так просто выйти из этого леса? — Думаешь, он помнит что-то из своей жизни до? — спросил Фрэнк. Он подхватил Джерарда под руку и потащил вперед. — Если помнит, надо расспросить, интересно же! И вот, мы уже в четвертый раз здесь. И… эээ… Вы слышите? — Что? — одновременно спросили Джерард и Майки, Фрэнк притих, только шепотом, едва слышно: — Голос… — тишину разбавлял шелест листьев, превращающихся в песню, и ветер. Кто-то точно не хотел, чтобы они отсюда уходили, кошкомальчик, лесные феи, да кто угодно, кто вообще живет в этом лесу. За последние пару часов Фрэнк насчитал восемь бабочек-переростков с цветочными крыльями (их есть нельзя, пояснил Джерард), дюжину странных черных существ размером с четвертак, которые передвигались на своих тонюсеньких лапках и выглядели как сахарная вата, их так же легко уносил ветер, и три колокольчиковых рощи, если она вообще не была одной и той же. Фрэнк уже не понимал. Может быть, бабочек и существ тоже было в два раза меньше на самом деле, кто знает.       Майки поднял голову к небу, прислушиваясь, но громкий крик Джерарда разлетелся эхом: — Да! Смех! Думаете это кошк… — Джерард, заткнись, я тут пытаюсь услышать. У вас двоих точно что-то не в порядке с головой, я клянусь. Просто помолчи пару минут, ладно?       Джерард кивнул и замолк, прижимая Фрэнка ближе к себе, такой мягкий и теплый, по-прежнему пах вишневыми энергетиками, добротой и чувством защищенности. Спасет от всего: от лесных гномов, зомби, русалок, монстра паука из снов и от разгневанного Райана, готового биться тяжелыми подушками — Джерард съел его порцию пирога. А гном однажды приходил, повырывал все саженцы земляники с белыми цветами, разгромил куст сирени у окна и кусался больно. Фрэнку он доставал до середины бедра, поэтому избавиться от него проблем не было. В память об этом остался шрам — след острых зубов около колена. След приключений и воспоминания о тёплых благодарных поцелуях везде, где можно достать, от Джерарда. Он прожигал дыру в сердце, заставлял блевать бабочками, а ноги — подкашиваться. Наверное, это и называлось любовью?       Вокруг цвели каштаны. По лесу эхом разносился смех и кваканье лягушек. Голос был женским. — Это точно не тот… эээ… Как ты его назвал? Мальчик кот. Не он, в общем. — заключил Майки. — Последуем? — Еще как последуем! — взбодрился Джерард. Расследовать, узнавать, искать, это было так интересно. — Может и из леса выйдем, и вилки найдем, и кошкомальчика встретим? Боб так вкусно рассказывал про синабоны с одуванчиками. — Синабоны с одуванчиками, — повторил Фрэнк, переплетая их пальцы вместе, — Теперь я точно добавлю это в свой список того, что нужно обязательно попробовать. — Ты ведешь список? — спросил Майки. — Нет. Но теперь буду.       Чем громче становился голос и смех, тем темнее вокруг сгущался лес, и наконец им пришлось пробиваться через ветки, раздвигая их руками. Деревья росли в непозволительной близости друг с другом, очень неправильно. Фрэнк насобирал охапку причудливых цветов. Вокруг все еще ни души, только тени, снующие меж кустов и плотно сплетенных веток.       В таком лесу, наверное, и жил Стинки из муми-тролей, подумалось Джерарду. Не удивительно, что он был таким противным, подхватил Майки. Оба в голос засмеялись, замечая на себе взгляды ничего не понимающего Фрэнка, он не имел привычки ловить чужие мысли и рассуждения, Уэи промышляли этим очень часто. Но, несмотря на это, все трое одновременно поняли: они потерялись, а девочки никогда не было. Всё утихло: и смех, и шелест листьев, и общие мысли. Бесконечный стук шагов отдавался эхом в их ушах, под чьими-то тяжелыми ногами ломались ветки. — Вы думаете, мы умрем здесь вот так? — шепотом спросил Фрэнк. — у меня от страха остановится сердце, говорю вам. — Придурок, мы уже мертвы. У нас даже пульса нет. — Майки так успокаивал себя. Он сам был готов упасть замертво от страха.       Вместе с белками до них первым добежал запах: смерть и мускатный орех вперемешку с отчаянием, Фрэнк понял. Существо напоминало их самих, те же руки, ноги, глаза, наверху — большие уши. Кошкомальчик, по-другому мальчик-кот, и они перестали бояться. В его волосах и правда блестели звёзды, розовый нос аккуратно разместился на лице, с широкой улыбкой выглядывали острые клыки, все как говорил Боб. — Вы видели его? — голос мягкий, как бархат, дрожал в надежде услышать «да». — Я ищу Хани. У него солнце в глазах и небо в волосах, такого Хани я ищу. Вы видели его? — Нет, — ответил Джерард. — Мы просто заблудились.       Искренность существа, представившегося Лино, не знала границ. Его небольшой домик находился рядом. Казалось бы, они прошли всего два дуба и одну сосну, прежде чем вышли на огромную поляну, окруженную точно таким же непроходимым лесом. Цветущие деревья и кусты были повсюду, в основном яблони. — Так ты помнишь что-то о жизни там? — в руках Джерарда большая кружка молока с медом, на тарелке, всё как и хотел, синабоны, щедро посыпанные корицей, с одуванчиками. Поразительно вкусно. — Я имею ввиду, Фрэнк помнит только пару случайных моментов жизни, что-то о… — Я не знаю, да, — засмеялся Фрэнк, — Я помню, как сломал ногу, когда мама не отпустила меня на вечеринку. Спрыгнул со второго этажа. Я даже не могу вспомнить, к кому и зачем собирался, как выглядела моя мама, но точно помню, что сломал ногу ради пары часов тусовки. — Боб говорил, что ты помнишь всё. И от тебя пахнет не так, как от нас. Люди, что помнят, пахнут как ты: горем, безысходностью и чем-то пряно-сладким. Фрэнк сказал, что от нас пахнет вишневыми энергетиками. Расскажешь?       Лино посмотрел на всех и сквозь всех одновременно, вздохнул: — Я убил себя сам.       Тишина, нарушаемая тиканьем часов, повисла на минуту, он продолжил негромко: — Я был маленьким подростком со слишком большими проблемами. Хани был человеком самым близким, он курил сигареты, играл на гитаре и научил меня всему, что знал. Мы хоронили его рыбку в лесу, надгробием служил старый сиди диск. Там же ели блины после этого. Я любил его, и люблю до сих пор. Он писал свои глупые песни, хотел стать знаменитым, а я смеялся над этим. Думаю, он выбрал жить, и это правильно. Но я все еще не могу забыть.       Лино говорил много и долго, практически без остановки, ребята внимательно слушали, очень много историй, очень много вещей, способных растрогать, и Джерард расплакался. Всё казалось ему самой большой несправедливостью в мире. Ох, если бы он мог что-то сделать… — Я обещаю, — Майки отцовски (все-таки, хоть и неофициально, но был старше) похлопал Лино по плечу, — нет, не только я, но мы все обещаем, если найдём Хани, приведем его сюда к тебе, хорошо? — Это вряд ли, второй раз лесные сущности заведут вас куда-нибудь дальше или еще чего похуже, хотя, постойте, кажется у меня кое что было…       Лино подскочил к огромной картонной коробке со всякой всячиной, криво обклеенной наклейками, чтобы скрыть её изначальное предназначение. — Это то, что дал мне лесной гном. — пояснил, вручил уродливую подвеску. — Мне он теперь не нужен, все здесь знают меня, им не за чем путать мои дороги. По крайней мере, они знают, что если сделают это, то в следующий раз не получат чашку молока и чего-нибудь вкусного. — засмеялся. — Обычно у меня здесь много гостей. — О, так гномы не только портить землянику могут? — Джерард все еще был обижен за тот раз. Он прижался к Фрэнку, крутящему в руках нечто, сделанное из камня. — Спасибо. Мы обязательно придем к тебе в гости в следующий раз. И с подарками. Но нам нужно отправляться на поиски. Майки? — Да, — он отлип от рассматривания полок, столько всего интересного, -«детективы Уэи» или типа того. Мы ищем вилки, если интересно. — Лино повёл кошачьим ухом, прям как настоящий кот. — Кто-то стащил их все. — Ага, разбежались. Где-то там, — абстрактно, конечно, он имел ввиду, — вы их точно не найдете. Вот забавное совпадение. — В руках у каждого оказалось по второй кружке молока с мёдом. — Сегодня утром мой гость принес мне серебряных вилок. — С цветочными узорами? — спросил Фрэнк. — Да, — кивок, — но вы довольно поздно спохватились, ребята. — голос Лино мурчал, отправляя далеко в русскую деревню с печкой и парой толстых котов на ней. Хотелось погладить и почесать за ушком. Магическим образом вилки оказались у него в руках. — Будьте осторожны, некоторые мои гости любят яркие штучки, особенно такие, с цветами. — вилки, все целые, ровно четырнадцать штук, попали в бездонный карман штанов Фрэнка, там уж точно не пропадут. — Хорошей дороги?       Вопрос с надеждой, останутся ли? Тёплые объятья на прощание чуть дольше обычных, скоро ли увидятся, и банка варенья под мышкой Майки стали своеобразным мостиком дружбы. Кошкомальчик Лино стал их новым другом. Боб, все-таки, был прав, он существует.