Не могу и не хочу 3

Год спустя — всё может показаться совершенно другим. Всегда за один чертов год жизнь способна разрушиться и оставить большую дыру в твоей душе. Сердце ноет, пытаясь излечиться от боли, а глаза ловят глаза человека, который предал тебя. — Привет, Т/И, — тихий голос темноволосого прерывает твои мысли. Из груди сердце практически выскакивает, однако ты не можешь прекратить думать о том, что он ранил тебя. — Привет, — сдаёшься ты. Нити внутри начинают мешать разуму, который просит, кричит, вопит, чтобы ты уходила. Группировщик за руку притягивает тебя к себе. Ваша случайная встреча в кафе в 90 году. Казань выпила много крови, не прекращая напоминать о себе, ты же вернулась по семейным обстоятельствам, не ожидала, что всего через сутки встретишь Никиту здесь. — Скучала? Вижу, что да, — за тебя отвечает кудрявый. Руки к тебе тянет, по волосам проводит. — Не надо… — слабо шепчешь ты. Глаза, его изумрудные глаза вдруг у злыми-злыми становятся. — Не хочешь со мной говорить, да? Обижаешься, — он к уху придвигается, будто что-то важное сказать хочет, — я тебя не отпущу, знай. Зря вернулась. Или меня встретить не ожидала? Может, думала, что под каким-нибудь забором задох? Молчишь. Тебе нечего сказать, нечего и возразить. Отчасти, ты с ним согласна. Но его, снова его игрушкой, которой он будет изменять налево и направо, ты не будешь. — Знаешь, что бывает с бывшими дамами группировщиков? — хриплым голосом выводит на ухо Кащей. Ты не видишь его глаз, но прекрасно можешь представить что сейчас плескается в них. — Угрожаешь, — резюмируешь ты таким же хриплым голосом. — Будущее предрекаю, — смеётся Никита, — тебя бы, по-хорошему, по кругу пустить, — он берёт левой рукой твой подбородок и к себе лицо твоё поворачивает, — а я не стал. Не смог. Знаешь, почему? Молчите. Оба. Пару секунд. Ты едва ли дышишь, смотря в зелёные глаза человека, к которому была когда-то привязана. Любила, была любима. Надеешься, по крайней мере, что что-то он к тебе такое испытывал, раз отпустил и ты уехала. — Любил, — отвечает еле слышно группировщик. Ты чуть сужаешь глаза. Кащей отпускает подбородок, хватает тебя за руку. — Может и сейчас не безразлична. Снова за своё. Его сладкие слова, от которых хочется радоваться и верить, что это гребаная правда. — Прекрати, — морщишься, — враньё мне незачем слушать. Я сюда из-за тёти приехала и через пару дней уеду, не волнуйся. Постараюсь больше Казань не посещать. Никита руку сжимает. — Не уедешь, Т/И, — упрямый. Ему хочется поиграть, как долбанная кошка с мышкой. Только он не кошка, а облезлый кошак, наглый и мерзкий. Изменял тебе, забывал из-за алкоголя оказывать тебе помощь, не поддерживал. И сейчас что-то опять хочет. — Хуй тебе, — вырывается у тебя. Кащей аж рот открыл, сказать что-то хочет, но начинает… смеяться. — Смелая стала, — качает головой. — Я пошла, — хмуришься ты, вырывая руку, — Люду помнишь? Никита внимательно наблюдает за тобой. Ты неспешно поправляешь волосы, пальто запахиваешь. Кажется, он даст тебе уйти. — Помнишь, — на твоих губах плутливая улыбочка, — может и спишь с ней до сих пор. Достойны друг друга, — ты не прощаешься и покидаешь кафе. На улице закуривает трясущимися руками. — Давай до квартиры подкину, — Кащей оказывается возле тебя. Ты выдыхаешь дым ему в лицо. — Уходи, Кащ. Я правда не хочу тебя обзывать или ругаться напоследок. Ты мне столько боли причинил, я себя по кускам собрала, — в глазах Никиты какое-то понимание мелькает. Он хуевый парень, но человек иногда неплохой (если редкое понимание можно назвать чем-то хорошим). — Я тебя довезу, без всякого. И попрощаемся, — ты мотаешь головой, стряхивая пепел с сигареты. — Как знаешь, — мрачнеет Никита. Ты киваешь головой и уходишь подальше, чувствуя на себе липкий взгляд Кащея. Это не последняя ваша встреча, пока ты в Казани, но одна из тех, которые дают тебе явное понимание, что сердце не примет его. Слишком много всего пережито, что продолжает разбивать твоё хрупкое девичье сердечко.