Проклятие демона

      В Призрачном городе все было тихо… По меркам демонов, ведь загляни сюда неподготовленный человек, или небожитель, наверняка бы сошел с ума от происходящего. Самой главной достопримечательностью был игорный дом, ставки в котором были чаще всего не деньги, особенно когда играли люди. Они ставили свои конечности, жизни и даже детей. И все ради собственной наживы, ради того, чтобы стать успешнее, утопая в собственной алчности.       Хуа Чен, пусть и не находился сейчас там лично, но прекрасно знал, что происходит там, благодаря посланнику убывающей луны. Демону было совсем не до развлечений, хотя он часто мог сидеть там, чтобы развеять собственную скуку. Теперь у него появилась новая цель: Се Лянь. То тепло руки небожителя, когда Хуа Чен вел его и позволил себе наглость прикоснуться, все еще жаром разливалось по телу демона. Он стал полезен для его Высочества, но на этом останавливаться он не хотел: Хуа Чен хотел всю жизнь посвятить лишь одному небожителю, готов был умирать снова и снова ради Се Ляня. Но… Можно ведь позволить себе наглость и просто побыть рядом хотя бы несколько секунд… Поговорить или хотя бы помолчать, но рядом с небожителем.       Почему ему тяжело решиться даже просто появится рядом с небожителем, ведь всех остальных он ненавидел и, будь от этого толк, уничтожил бы каждого, но первые на очереди были те, кто хоть как-то посмел перейти дорогу Се Ляню. А ведь… тридцать три небожителя, кто так поступил однажды, сгинули в небытие. Тогда-то Хуа Чен и получил славу, из-за которой Небесные чертоги боялись даже одного его упоминании.       Он был первым князем Демонов, кто смог пройти все испытания горы Тунлу. Раз в сотню лет десятки тысяч демонов собирались на горе ради кровопролитной битвы, убивая друг друга, пока не останется лишь один из них, — тогда рождалась новая «ядовитая тварь». Даже несмотря на то, что чаще всего в итоге никому не удавалось выжить в той битве, стоило выжить хоть кому-то, он наверняка становился Князем Демонов, несущим хаос и разрушение миру. За последние несколько сотен лет живыми вышли лишь двое, и оба они, как и следовало ожидать, стали Князьями Демонов, известными каждой семье и каждому дому в мире людей. Едва явив себя миру, Хуа Чен публично бросил вызов тридцати пяти небожителям верхних Небес. Вызов заключался в следующем: с Богами Войны он пожелал состязаться в военном искусстве, с Богами Литературы — в искусстве ведения спора.       Из тридцати пяти небожителей тридцати трем вызов его показался до крайности смешным, но все же Хуа Чену удалось вызвать на себя их гнев, потому они приняли вызов и приготовились вместе показать ему, как следует себя вести приличному демону. Вначале состязаться с ним стали Боги Войны.       Боги Войны считались самыми сильными бессмертными Небесных чертогов, каждый из них имел огромную армию последователей, а значит и магическая сила Богов Войны отличалась непревзойденной мощью. Никто из них не испытывал и капли сомнения в победе над неопытным демоном. Однако полный разгром собственной армии в первой же битве для них стал огромной неожиданностью, ведь одного лишь удара изогнутой сабли Хуа Чена хватило, чтобы все их войско разом обернулось пылью. После того, как Боги Войны были разбиты в пух и прах, настал черед Богов Литературы.       Небожители не смогли сравниться с ним в искусстве войны, но решили, что в искусстве споров наверняка смогут превзойти нахала.       Вышло как раз наоборот: победить не удалось. Хуа Чен мог переспорить кого угодно на любую тему, касаемо и прошлого, и настоящего, иногда он был вежлив, иногда резок, иногда упрямо доказывал свою точку зрения, иногда его меткие слова попадали в самую цель, иногда он и вовсе ударялся в софистику. И действительно, к его острым, как бритва, аргументам невозможно было придраться: блистая коварными речами и засыпая оппонентов богатыми цитатами, он с легкостью вводил слушателей в заблуждение. Опозорив нескольких Богов Литературы от земли до небес, от древности до настоящего времени, он довел их до такой злости, что те плевались кровью до края заоблачных далей.       Хуа Чен обрел славу одной битвой.       Но одной победы не хватило бы, чтобы назвать его кошмаром всех небожителей. В ужас их повергло вот что: после победы Хуа Чен потребовал сдержать слово, данное тридцатью тремя небожителями. Перед началом битвы стороны заключили следующее соглашение: в случае поражения Хуа Чена он передаст им свой прах.       В случае поражения небожителей каждый из проигравших по собственной воле спрыгнет с Небес и впредь станет простым смертным. Если бы не безрассудное сумасбродство Хуа Чена, не его решительная настойчивость на подобной ставке и не абсолютная уверенность тридцати трех небожителей в собственной непобедимости, они бы ни за что не согласились принять его вызов.       Поэтому никто из небожителей по своей воле не стал выполнять обещанное. Нарушение клятвы было делом довольно постыдным, однако, если подумать, каждый из тридцати трех небожителей потерпел поражение, и если одному позор казался нестерпимым, то всеобщее унижение и унижением-то трудно было назвать; можно было даже объединиться и, напротив, осмеять противника. Потому, придя к молчаливому соглашению, все небожители притворились, что никакого обещания не давали. Все равно людская память слишком коротка, всего через пятьдесят лет вряд ли кто-то вспомнит о нем.       Этот момент небожители просчитали, надо сказать, довольно слаженно. Ошиблись лишь в одном: провести Хуа Чена оказалось не так просто.       Не можете исполнить обещанное? Прекрасно, он не откажет в помощи.       Так и вышло, что Хуа Чен сжег дотла все храмы и монастыри, построенные людьми в честь тридцати трех небожителей.       Это и был самый страшный кошмар, при одном упоминании о котором лица всех бессмертных небожителей слегка подергивались — Демон в красном сжигает тридцати три храма Богов Войны и Литературы. Самый мощный источник магической силы небожителя — его монастыри и последователи, верующие в него. Если не станет храмов, где же последователи станут возносить свои молитвы? И где они станут возжигать благовония? Разрушение храмов стало огромным ударом для каждого небожителя, ведь чтобы построить новые, потребуется как минимум сотня лет, и еще неизвестно, удастся ли достичь прежнего уровня. В действительности подобное являлось катастрофой более страшной, чем провал во время столкновения с Небесной карой. У более сильных небожителей имелось свыше тысячи монастырей, у более слабых — свыше сотни, всего получалось не менее десятка тысяч. И Хуа Чен сжег их все за одну ночь. Никому не известно, каким образом ему удалось сотворить подобное, но все же удалось.       Небожители стали обращались к Цзюнь У, но только и Цзюнь У ничего не мог поделать. Ведь небожители сами приняли вызов, и обещание принесли также сами, к тому же, Хуа Чен оказался весьма хитер: он лишь сжигал храмы, не трогая людей, можно сказать, вырыл бессмертным яму, предлагая в нее спрыгнуть. А впоследствии небожители сами выкопали себе яму еще глубже, а затем прыгнули в нее, и предпринимать что-либо было уже поздно.       Изначально тридцать три небожителя пожелали одолеть зарвавшегося демона на глазах у всех смертных Поднебесной, поэтому в качестве места сражения были избраны сновидения множества представителей правящей элиты человеческого мира. Целью являлась демонстрация собственной божественной мощи перед высокопоставленными верующими, однако все повернулось иначе: князья, чиновники и аристократы узрели, как Хуа Чен разгромил армию небожителей. И потому, пробудившись ото сна, многие знатные чины перестали поклоняться Богам, начав возносить молитвы Демону. А тридцать три небожителя, потеряв свои монастыри и последователей, постепенно канули в забытье, и лишь после вознесения следующего поколения небожителей удалось восполнить эту огромную потерю.       С тех пор множество обитателей Небесных чертогов приходят в ужас лишь при упоминании имени «Хуа Чен», даже от слов о красных одеждах и серебристых бабочках у них волосы встают дыбом от страха. Некоторые боятся навлечь на себя его гнев, в ужасе представляя, что он придет бросить им вызов, а затем сожжет дотла их храмы; некоторые не могут пойти против него, поскольку в его руках находятся кое-какие неприятные сведения о них; многим также приходится нередко обращаться за помощью к Хуа Чену, просить его о содействии кое в каких делах, поскольку в мире людей тот обладает немалым влиянием; спустя продолжительное время подобная ситуация привела к тому, что многие небожители стали испытывать к Хуа Чену неоднозначные чувства, в какой-то степени даже преклоняться перед ним.       По этим причинам среди Небесных чертогов его и ненавидели, и боялись, и уважали.       А теми двумя Богами Войны из тридцати пяти, кто не принял вызов Хуа Чена, оказались Генерал Сюаньчжэнь, Му Цин, и Генерал Наньян, Фэн Синь.       Тогда они не приняли вызов вовсе не потому, что испугались Хуа Чена, а всего лишь по той причине, что совершенно не признавали его своим противником; им показалось бессмысленным принимать подобный вызов, потому оба отказались, не представляя, что все обернется большой удачей для них самих. Однако не получив от них согласия на бой, Хуа Чен не забыл этих двоих, множество раз он задирал их во время патрулей на Празднике Призраков, и после нескольких существенных стычек с ним у обоих генералов остались глубочайшие темные воспоминания о свирепых и яростных серебристых бабочках.       Тридцать три небожители были выбраны не случайно: когда-то давно, именно эти небожители, еще тогда средних небес, посмели насмехаться над Се Лянем, но в то время он ничего не мог сделать, но затаил обиду, настолько сильную, что первым делом он решил уничтожить именно их. А вот Му Цину и Фэн Синю досталось потому, что они посмели предать принца, оставить одного. Ему все равно было, как эти двое обращались с ним, когда он был еще ребенком. Им было позволено каждый день быть рядом с Се Лянем, он считал их друзьями, а не просто слугами. Но когда разбитый Се Лянь нуждался в поддержке… Никого не осталось, никто не помог ему… По этой же причине, Хуа Чен ненавидел и самого себя. Будь он сильнее тогда, будь у него возможность помочь, он никогда бы не допустил и капли тех страданий, что ему же пришлось видеть. Беспомощность, слабость… Но теперь все иначе.       Он 800 лет потратил не только на поиски горячо любимого божества, но и построил город, частично отделив мир людей и демонов. Хотя если небесные чертоги были только пристанищем для богов, то в Призрачном городе можно было увидеть не только демонов и людей, но и небожителей. На службе у Хуа Чена был такой: Инь Юй, изгнанный бог войны с проклятой кангой, но, чтобы скрыть свой статус, он скрывался под маской и прозвищем «Посланник убывающей луны». Раз небесные чертоги так легко могут прогнать выдающихся людей, князь демонов не против забрать их к себе на службу.       «Принц успешно справился с заданием и решил спустится в мир людей. Он сказал в духовной сети, цитирую «Раз уж никто не совершает подношений в мою честь, так я ведь могу и сам совершить себе подношения». Не упусти его на это раз».       То, что сказал Се Лянь в небесных чертогах, отдалось на мертвом сердце Хуа Чена дикой болью. Каждый день Хуа Чен думал о нем, приходил в храм, который был в призрачном городе посвящен ему. У него был самый преданный верующий, который боялся рассказать про это. Вдруг принц посчитает его сумасшедшим и одержимым настолько, что возненавидит? Где это видано, чтобы демон поклонялся богу, считал его смыслом своего существования?       Ему нравилось, как хорошо работал шпион, что находился на верхних небесах. Его память позволяла запоминать каждую мелочь и в подробностях рассказывать об этом Хуа Чену по духовной связи, а иногда и лично при встрече. Черновод, второй князь демоном, имел действительно хорошие навыки, ведь ему удавалось обманывать небесную столицу, передавая очень много интересных сведений. Если бы кто-то прознал о сотрудничестве этих двоих, сочли бы катастрофой, ведь только один Хуа Чен представлял огромную опасность, а здесь кооперация двух сильнейших, непревзойденных демонов, что ныне жили на этом свете.       Уточнять, куда отправился Се Лянь не пришлось: серебряная бабочка заметила его возле очень старого и обветшалого здания. Из четырех опорных столбов по углам домика два, кажется, прогнили до основания, но несмотря на это, он все еще стоял. Затем принц решил уйти, а бабочка незаметно следовала за Се Лянем, чтобы больше не оставлять его одного.       Решение, появившееся перед ним, было спонтанным. Для встречи с принцем, он выбрал образ молодого юноши лет шестнадцати-семнадцати, которого часто сравнивали с выходцем благородного рода: черные волосы, заплетенный в невысокий хвост, с кожей белее снега и глазами ярче звёзд, но в лице которого читалась некая неуловимая дикость, в одежде краснее кленовых листьев и паре дорогих сапог, обтягивающих стройные голени.       Подбросив кости и ловко словив их в полете, Хуа Чен оказался в небольшом лесу возле дороги, где ехала повозка. Кости не могли ошибиться, ведь удача всегда была на его стороне. И в этот раз она тоже его не подвела. Бабочка показала ему, что Се Лянь был недалеко от повозки, неся мешок с мусором. Это не деревня, в которой он остановился, а значит эта повозка едет именно туда.       В своих мыслях он не ошибся: стоило ему лечь на сено, закинув правую ногу на левое колено, а руки заложить за спину, как через пару минут к ней подошел и сам Се Лянь, который сначала положил мешок с мусором, а после и сам сел, но судя по нему, он заметил Хуа Чена, но решил промолчать. А вот если бы демон мог бы дышать, то забыл, как это делается. Рядом с ним был Се Лянь, который мирно читал какие-то записи со свитка. Ему было достаточно ехать молча до деревни, но внезапно голос небожителя прервал тишину: — Что ж, если хорошенько подумать, между богом мусора и Богом Войны разница не так уж велика. Все божества равны, как равны и все живые существа.       Эта фраза заставила Хуа Чена усмехнуться. Видели боги, он был готов молчать весь путь, но упускать возможность он не хотел — Серьезно? — лениво спросил демон, но не дождавшись ответа, продолжил. — Конечно, людям нравится говорить, что все божества равны, и все живые существа равны. Но если бы все таковым и являлось, никаких богов и бессмертных не существовало бы в природе. — Твои слова не лишены разумного зерна, — голос Се Ляня звучал мягко, но то, что он решил ответить ему, не посчитав грубым его вмешательство, не могло не радовать.       Но после вновь наступила тишина: принц продолжил что-то увлеченно читать. Спустя пару строк он вновь задал вопрос самому себе: — Он ведь водное божество, почему же вдруг стал управлять богатством и процветанием?       Хуа Чен сразу понял, о ком идет речь. Как не понять, когда Черновод прожужжал все уши этим небожителем. Молчать смысла не было, ведь если Се Лянь спрашивал у самого себя, высказывая мысли, значит не знал чего-то. А помощь может быть не только материальной. Знания тоже имеют цену. — Караваны и бродячие торговцы перевозят свой товар в основном по воде, поэтому перед тем, как отправиться в путь, они возжигают самые дорогие благовония в храме Повелителя Вод, молятся о благополучной дороге, обещают по возвращении сделать то-то и то-то в его честь. Поскольку это продолжается уже довольно долго, Повелитель Вод постепенно стал ответственным и за удачу в денежных делах.       Краем глаза он заметил, что Се Лянь наконец-то повернул голову в его сторону, явно желая продолжить диалог. — Так вот оно что? Интересно. Наверняка этот Повелитель Вод очень могущественный небожитель. — Ага, Водяной Самодур, — процитировав фразу другого князя демона, Хуа Чен усмехнулся. Все-таки это прозвище действительно подходило Ши Уду. Даже в образе человеческого юноши он не хотел лгать Се Ляню, поэтому относился к богам точно так же, как и всегда. — Что значит — Водяной Самодур? — Лодка ведь идет по реке, но пропустить ее или нет, решает именно он. Если не помолишься ему, лодка перевернется, разве это не самодурство? Отсюда и прозвище — Водяной Самодур. Смысл почти тот же, что у Генерала Огромного Члена и Генерала, Подметающего Пол.       Небожители, имеющие звучную репутацию и громкую славу, почти всегда получали несколько шутливых прозвищ в мире людей и Небесных чертогах. Часто называть небожителя его прозвищем считалось весьма неприличным поступком, к примеру, если бы кто-нибудь посмел перед лицом самого Му Цина назвать его «Генералом, Подметающим Пол», Бог Войны непременно пришел бы в ярость. — Уважаемый друг, ты так молод, однако знания твои весьма обширны. — Вовсе нет. Просто нечем заняться. На досуге читал, что попадется на глаза, вот и все.       И вовсе не солгал: ему действительно чаще всего нечем было заняться, и он часто читал многие свитки, чтобы узнать, как можно больше информации, а Черновод просто помогал узнать, что является достоверным, а что выдумкой людей. — В таком случае, уважаемый друг, если тебе известно столь много о божествах, знаешь ли ты что-нибудь о демонах? — отложив свиток, спросил Се Лянь, полностью переключившись на Хуа Чена. — О ком именно? — решил уточнить Хуа Чен. Неужели новое задание по поимке демона, о котором Черновод забыл упомянуть? — О Собирателе цветов под кровавым дождем, Хуа Чене.       Услышав, что Принцу интересно узнать о нем, демон усмехнулся и наконец-то сел. Он был не удивлен, что Се Лянь решил узнать больше информации, ведь на горе он явно не знал, кто вел его, пытался узнать информацию у небожителей, но те не шибко любят вспоминать весь тот хаос, что принес Хуа Чен им, а значит ничего, кроме того, что он опасен и его стоит остерегаться, он не узнал. Так… Почему бы не рассказать о себе чуть больше, чтобы у небожителя была лишь правдивая информация? Пока он думал о своем, алый кленовый лист упал ему на плечо и, сдув его, демон поднял яркие, словно звезды, глаза, глядя на Се Ляня. — Что ты хочешь узнать? Спрашивай, не стесняйся.