Мыши, персики и больше никаких перемещений во времени

      Вершинин сидел на кухне, подобрав одно колено к груди, поглядывал за тихо шкворчащей на плите сковородкой и копался в телефоне. В квартире было тихо, поэтому юноше не составило труда услышать, как в замочной скважине входной двери повернулся ключ. Пашка тут же вскочил на ноги, выключил плиту и поспешил в прихожую. Дверь уже распахнулась, зажёгся свет, в коридоре стоял Костенко с дорожной сумкой в руках, которую он тут же отставил в сторону. Мальчишка сходу налетел на мужчину, кидаясь ему на шею.       — Привет, — пролепетал он, поспешно и сумбурно, но до ужаса жадно целуя Сергея в губы.       — Привет, — улыбнулся мужчина, разрывая поцелуй. — Какой ты напористый.       — Соскучился, — смущённо отозвался Паша, потираясь кончиком носа о чужую щёку. — Ещё раз извини, что не смог встретить. Как доехал?       — Хорошо, — отозвался Костенко.       Мужчина этим вечером возвращался из очередной, по мнению Вершинина, крайне дурацкой командировки. У юноши до вечера был семинар, с которого слинять было не вариантом, и Паша, крайне этим раздосадованный, не успевал бы и на вокзал, и домой — подготовиться к приезду Костенко. Но мужчина совершенно спокойно убедил его не париться с поездкой на вокзал, мол: «Лучше езжай домой, отдохнёшь хоть чуток. Я сам доберусь». В общем-то, в присутствии Вершинина не было никакой необходимости — только чистая эмоциональная ценность.       Юноша отцепился от Сергея, и он принялся раздеваться. Пока Пашка отошёл на пару шагов в сторону, мужчина успел углядеть, что на юноше домашний махровый халат, который он, кстати говоря, надевал довольно редко, обычно лишь когда мёрз. Вроде дома не так уж и холодно, чтобы надевать халат. Да и запахнут он был странно — обычно Вершинин так лениво завязывал пояс и так не менее лениво запахивался, что вырез доходил ему едва ли не до середины живота, а сейчас пояс был затянут туго, ткань плотно облегала тело.       — Ну а ты как тут без меня? — спросил Сергей, стараясь не думать о Пашином внешнем виде, и нарочно, с некой толикой картинности заглянул за угол прихожей, в другую комнату. — Не разнёс квартиру? А то по видеосвязи-то и не видно, в каком она состоянии. — Он усмехнулся.       — Какого ты обо мне мнения? — выпалил юноша в притворном, наигранном возмущении. — Две недели без тебя, конечно, открывали мне большие горизонты разрушений, но я иногда, знаешь ли, умею держать себя в руках.       Юноша рассмеялся. Костенко, расправившийся с верхней одеждой, сделал шаг ближе к Вершинину, ловко перехватил его поперёк спины и притянул ближе, глубоко и влажно целуя, чувствуя, как на его щёки опускаются чужие прохладные ладони.       — Ужинать будешь?       — Сначала в душ, а потом я весь твой, — ответил Костенко, выпустил Вершинина, мягко чмокнул его в губы и прошёл мимо, устремляясь в ванную.       Юноша проводил его жадным взглядом и невольно прикусил губу. Снова отправился на кухню. Минут через десять получил возможность посозерцать оттуда прошедшего из ванной Костенко, в одном лишь полотенце на бёдрах. Проводил его не менее жадным взглядом и невольно свёл ноги — возбуждённый. Ему много-то не надо. Свои жаркие мысли проигнорировал, принялся доставать тарелки, поставил чайник, стал дожидаться Сергея. Тот вскоре явился, уже переодетый в домашнее — в привычные серые спортивки и, на удивление, майку. Костенко майки дома носил нечасто, а Паша всегда не мог оторвать от него глаз в такие моменты.       Мужчина подошёл к стоящему у столешницы юноше и обнял его со спины. Вершинин в его объятиях обернулся и ахнул, сразу же опуская руки на оголённые плечи, проводя ладонями по гладкой коже.       — Какой ты, — распалённо выдохнул Пашка.       Он почувствовал, как его прижимают задницей к столешнице сильнее, и податливо притёрся пахом к чужому телу. Сергей прижал его ближе и жадно поглядел на чуть оголённые ключицы Вершинина. Вскинул голову и поцеловал юношу размеренно, неспешно, горячо, ужасно влажно и так долго, что буквально ощутил, как в его бедро начал упираться Пашин член.       — Не хочешь заняться чем-нибудь поинтереснее? — спросил Сергей, отрываясь от чужих губ и гладя юношу по голове.       — А ужин?       — Поужинаем попозже, — отозвался мужчина. — А то заниматься любовью на полный желудок, сам знаешь, не очень.       Он знал, что Паша ещё не ел, во-первых, дожидался его, чтобы поужинать вместе, во-вторых, рассчитывал на секс. Не менее прекрасно Сергей знал, что Вершинин наверняка себя подготовил — ещё бы, он-то всегда готов на Костенко накинуться, стоит ему вернуться после длительного отсутствия, — может, разве что без растяжки, но это нетрудно исправить. Вершинин слабо застонал от предвкушения.       — Я только за, — кокетливо улыбнулся юноша. — Кстати, у меня для тебя кое-что есть, — заявил он ещё более заискивающе. — Руку под халат.       Костенко уставился на него заинтересованным взглядом, потом спустил одну руку с Пашиной талии на его бедро чуть выше колена, забрался под ткань и повёл ладонью по бархатистой коже вверх. Добравшись до тазовых косточек, его пальцы обнаружили под ними кружевную ткань.       — А вот это уже интереснее, — улыбнулся Сергей с нескрываемым желанием.       — Сними халат, — продолжал Вершинин томным голосом.       Костенко, не спуская взгляда с лица Паши, потянулся к его поясу, довольно легко с ним расправился и распахнул полы халата. Зрелище предстало потрясающее: на юноше не было ничего, кроме изящных кружевных бордово-чёрных мужских трусов, замечательно подчёркивавших бледность его кожи и очертания возбуждённого члена, да ещё поперёк груди, прикрывая соски, проходила широкая, такая же кружевная лента. Паша прогнулся в спине, чуть откидывая верхнюю часть туловища назад, как бы красуясь.       — Нравится? — спросил он.       — Ещё бы, — отозвался Сергей с написанным на лице безудержным вожделением. Теперь наконец стало понятно, в чём была сегодняшняя фишка халата. — Невыносимо нравится. Какой же ты красавец.       — Знаю, — кокетливо улыбнулся Паша. — Весь твой.       Он скинул халат со своих плеч, позволив ему упасть на пол, взял Сергея за руку и потянул за собой вон из кухни. Костенко послушно последовал за ним. Юноша направился было в спальню, но неожиданно остановился в другой комнате на полпути.       — Знаешь, — заговорил вдруг он, — я хочу прямо на полу.       — На полу? — переспросил Сергей. — Уверен? Неудобно же будет, да и холодно, наверное.       — Ну, Серёж, — заискивающе промурлыкал юноша, беря мужчину за лямки майки и притягивая к себе, — ну давай попробуем? Мы всегда можем и на кровать перейти. Или, вон, на диван, — кивнул он на стоящий в двух шагах диван. — Давай.       — Что ж ты тогда прямо на кухне на полу не попросился, ненасытный? — с улыбкой поинтересовался Костенко, запуская пальцы в чужие волосы и сжимая их где-то на затылке.       Паша с удовлетворением подумал, что следующий его ответ будет последним в этом разговоре, и отозвался: — Где подумалось, там и попросил.       — Ну как скажешь.       Юношу тут же притянули, жадно впиваясь в губы. Сергей влажно и горячо вылизывал его рот, а Паша никак не сопротивлялся, наоборот, послушно впускал в себя язык мужчины и прижимался ближе, притираясь бёдрами. Даже принялся постанывать в поцелуй от удовольствия. Потом вдруг мягко опустился на пол и потянул Костенко за собой. Мужчина послушно сел. Паша чуть приподнялся на коленях и принялся прижиматься ближе, напирать настойчивее, чуть заставляя Костенко задирать голову.       Вершинин, кажется, готов был уже даже опуститься на пол и перевести прелюдию в действие, но тут вдруг отстранился: — Я за смазкой, — он поспешил подняться на ноги.       — Я мог бы сходить, — отозвался Сергей.       — Нет уж, сиди, — возразил юноша.       Он направился в сторону спальни, нарочно виляя задом. Костенко явно оценил всю прелесть того, что остался сидеть и получил возможность созерцать столь приятное зрелище. Паша довольно быстро вернулся, тут же опускаясь на пол. На этот раз сел не на колени, а на задницу, разведя ноги в стороны, ухватился за майку Сергея и потянул на себя. Мужчина навис над ним, с интересом наблюдая за тем, что Паша собирается делать. Но тот, видимо, решил ничего не делать, а потому Костенко нахально принялся шарить руками по телу Вершинина, в особенности оглаживая ладонями внутреннюю сторону бёдер.       — О, да ты и впрямь скучал, — с усмешкой констатировал он, кладя руку на Пашин член и сжимая его сквозь ткань трусов. Стояк был крепкий, и даже через плотные кружева чувствовалась влага смазки. Вершинин самодовольно улыбнулся и подкинул бёдра, потираясь о чужую ладонь и нарочно громко выстанывая. Костенко склонился над юношей ещё сильнее и неспешно коснулся его губ своими. Пальцами одной руки он взялся за ткань трусов и грубовато потянул на себя, крепко сжимая кружева в ладони. Паша встрепенулся и протянул руку, хватаясь за Сергеево запястье: — Не рви только.       — И в мыслях не было, — ехидно усмехнулся Костенко, и по его тону было непонятно, шутит он или нет.       — Да-да, верю, верю, — с ноткой сарказма в голосе отозвался Вершинин. — Лучше сними их с меня.       — Снять? Ну уж нет, побудь-ка в них ещё, красавец, — отозвался мужчина, выпустил ткань из рук и слегка шлёпнул Пашу по ягодице. — Перевернись.       Юноша сел, бегло чмокнул мужчину в губы и встал на четвереньки спиной к Сергею. Тот огладил его задницу, кружева на ней смотрелись ещё лучше, плотно облегая округлые, мягкие ягодицы. Костенко склонился, легонько коснулся губами одной из них, потом грубовато сжал Пашин зад обеими ладонями, сминая мягкую кожу. Юноша шумно выдохнул и податливо вильнул бёдрами. Сергей вскинул одну руку и чуть надавил на чужие лопатки, и Вершинин послушно опустился грудью на пол, опираясь на свои локти и оттопыривая задницу. Костенко взялся за резинку чужих трусов и стянул, наконец, с бледных ягодиц. Помог Паше скинуть их с ног окончательно, потом растолкал ладонями его колени и несколько секунд полюбовался на раскрытого, почти нагого юношу. Невыносимо хотелось его вылизать, но Сергей чувствовал, что возбуждён сильнее, чем когда мог бы себе позволить разлизать юношу. Слишком хотелось его взять в задницу по самое основание, заставить срывать голос на стонах и умолять не останавливаться. Слишком долгой была разлука, и терпеть больше не хочется, а разлизать юношу можно и в другой раз.       Сергей потянулся к тюбику смазки, выдавил порядочное количество на свои пальцы, растёр и невесомо провёл влажными кончиками по расщелине между ягодицами. Паша шумно выдохнул и подался бёдрами навстречу. Костенко неспешно развёл пальцами края узкой дырки и щедро плюнул вязкой слюной. По Вершинину аж дрожь прошла — он любил такую «грязь» во время близости. Закатил глаза, видимо, нетерпеливые, жадные мысли его совсем изводили. Сергей размазал слюну подушечками пальцев и попытался втолкнуть пару внутрь, но нерастянутые мышцы не поддались. Тогда мужчина ввёл внутрь всего один палец, который прошёл с трудом, а юноша зашипел, как от слабой боли.       — Охренеть, — проговорил Костенко, приподнимаясь на коленях и склоняясь сильнее над Пашей, шепча ему почти на ухо, — какой ты узкий. — И тут же добавил с ехидством в голосе: — Что, совсем не развлекался, пока меня не было?       По юноше вновь пробежала дрожь возбуждения. Он взволнованно толкнулся на чужой палец и повёл бёдрами по кругу. Сергей принялся вводить палец внутрь и выводить наружу, разминая податливые, мягкие стенки. Паша шипел и толкался назад, желая получить больше, глубже, жёстче. Когда Костенко добавил ещё один палец, Вершинин чуть осмелел и принялся толкаться, свободнее, громко выстанывая и прикрывая глаза. Сучёныш. Так соскучился по чужим пальцам, что ноги его не держали, разъезжались, и юноша судорожно пытался их собрать, чтобы не распластаться по полу.       В один момент Сергей вытащил из него пальцы, отвесил лёгкий шлепок и подтолкнул юношу к дивану: — Обопрись.       Юноша послушно подобрался к дивану, лёг на него грудью оттопырил задницу, расставил ноги пошире и зазывающе подмахнул бёдрами. Сергей придвинулся ближе и вновь ввёл в юношу пальцы, принимаясь вытрахивать его размашистее, растягивая его узость, опустив одну ладонь на чужую поясницу и чуть надавливая. Постепенно к двум пальцам добавился и третий, и Паша уже размазано распластывался по дивану, приподнимая задницу и захлёбываясь собственными стонами. Он потянулся было к своему члену, но, даже не коснувшись, одёрнул руку и вновь вильнул бёдрами. Сергей свободной рукой взял юношу под подбородок, заставил поднять голову и чуть сжал пальцами нижнюю челюсть. Не позволяя Паше повернуть голову, он склонился ближе и низко, хрипловато, томно прошептал на ухо:       — Что, малыш, боишься кончить раньше времени?       Мужчина вогнал пальцы внутрь по самое основание и перестал двигать рукой. Вершинин заскулил, заёрзал, попытался податься назад, чтобы потереться о чужие пальцы внутри, но Сергей бёдрами прижал его к дивану.       — Блять, ну пожалуйста, — застонал юноша. — Не мучай. Я и так долго ждал, сил больше нет.       Костенко самодовольно усмехнулся, бегло чмокнул Вершинина в острую скулу и отпустил. Паша, почувствовав, что чужая хватка ослабла, несмело толкнулся назад и удовлетворённо застонал. Сергей ещё немного методично порастягивал юношу пальцами, а потом выскользнул из тощего зада. Шлёпнул юношу по одной ягодице. Тот с трудом оторвал грудь от дивана, принимая вертикальное положение, и поглядел на Костенко через плечо. Мужчина ему подмигнул, потом поддел пальцами подол майки и с ухмылкой поинтересовался: — Поможешь?       Пашу дважды просить не пришлось, он развернулся, тут же хватаясь за майку Сергея и стягивая её. Влился в поцелуй, вцепился пальцами в резинку штанов и спустил их до колен вместе с бельём. Бегло глянул вниз, на член. Бессильно застонал — хотелось взять в рот, так чтоб и за щёки, и в горло, и языком ласкать, но сейчас уже сил не было, и так оба на взводе. Паша решил, что отсосёт в другой раз. Он тут же подумал: наверное, и к лучшему, что он не смог поехать на вокзал встретить Костенко, иначе не сдержался бы — отсосал бы ему прямо в машине. Вершинин постарался взять себя в руки. Потом легонько толкнул мужчину в плечо, заставляя сесть на задницу и чуть откинуться назад, и освободил его ноги от одежды, тут же громоздясь сверху. Пашу вело, у него голова кружилась, до того хорошо было вновь ощущать пальцами, руками, бёдрами, всем телом чужую кожу, по которой он тоже так скучал. Юноша почти повалил Сергея на пол, тот опирался одними лишь локтями и снизу глядел на восседающего сверху мальчишку, закусив губу. Паша прижался — грудь в грудь. Тепло. Горячо даже. Заскользил бёдрами, почувствовал, как два члена трутся между телами, заскулил — хорошо. Невыносимо хорошо. И не менее невыносимо хочется ещё больше. Костенко тоже простонал, чувствуя, как член трётся о нежную кожу юноши. Параллельно целовались — так влажно, жарко, приятно, что обоим крышу срывало.       Вершинин перестал тереться, сполз с мужчины, сразу рухнул на спину и развёл ноги — невтерпёж уже, видите ли, слишком возбуждённый, слишком распалённый, слишком жаждущий.       — Всё ещё уверен, что хочешь на полу? — поинтересовался Костенко, садясь прямо. — Мы можем перебраться куда поудобнее.       — Нет, я хочу здесь, пожалуйста, возьми меня уже, — требовательно выпалил Вершинин, так сбивчиво, что, казалось, вся фраза слилась в одно еле разборчивое слово.       Сергей только вновь потянулся к тюбику смазки. Паша подкинул зад чуть выше и почувствовал, как мужчина осторожно толкается внутрь.       — Всё равно узкий, блять, — прошипел Костенко. — Какой же ты узкий.       Юноша заскулил. Ему нравилось слушать, когда Серёжа во время секса говорил с ним вот так. Паша попытался придвинуться ближе, но в его положении это было трудно сделать.       — Тебе же неудобно так на спине, — снова заговорил мужчина, оглаживая юношу по животу.       — Войди глубже, — порекомендовал тот.       Сергей толкнулся ещё, входя наполовину. Вершинин вскинул ноги — благо Костенко успел угадать его движение и подхватить под ягодицы — и обвил ими чужой торс в районе талии, прижимая тело ближе к себе. Прогнулся в пояснице и теперь опирался на одни только лопатки и раскинутые по полу руки. Сергей, которого притянули ближе, невольно вошёл ещё глубже и низко, гортанно простонал, отпуская Пашину задницу и перехватывая его под поясницей одной рукой. Поняв, что юношу, по-видимому, всё устраивает, принялся толкаться бёдрами взад-вперёд, насколько позволяли сцепленные Пашины ноги. Вершинин закатил глаза, прикрыв их веками, и застонал так, как не стонал уже давненько. Свободной рукой Сергей дотянулся до блядской — иначе и сам не назвал бы — ленты на его груди и попытался стянуть, но понял, что для этого придётся её перевернуть, так что параллельно толчкам принялся перетягивать ткань задом-наперёд. Юноша восторженно заскулил — фактурные кружева задевали его набухшие чувствительные соски, и это просто крышу сносило, вкупе с тем, как точно приходились толчки в его растянутую задницу. Костенко, наконец, смог перекрутить ленту и расстегнул оказавшееся на груди крепление, совсем как у лифчика. Сергей-то думал, сейчас придётся с завязочками всякими возиться. Освободил Пашину грудь от полоски ткани и, не дав юноше перевести дух, взялся оглаживать, ласкать его соски, заставляя того давиться воздухом и стонами.       — Пиздец, пожалуйста, не останавливайся, — скулил Вершинин. — И не выходи, — добавил он, сильнее стискивая ноги на талии мужчины, — я хочу, чтоб ты кончил внутрь.       Такие слова только распаляли, отчего мужчина принимался толкаться ещё глубже, грубее, рьянее, несдержаннее. Паша в один момент вскинул руку и опустил её на низ своего живота, выгибаясь ещё больше, с силой надавливая и от этого чувствуя, как где-то внутри бугорком ходит чужой член. От ощущения и осознания этого, юношу совсем разматывало, хотелось кончить от одной только мысли обо всём этом блядстве. Да и без него было невообразимо хорошо — Паше так безумно нравился горячий член, так сильно и так приятно распирающий его изнутри, что казалось, юноша скоро действительно с ума сойдёт.       На полу и впрямь было неудобно, Пашины лопатки бились о жёсткий пол, да и макушка неприятно по нему елозила, и тело уже устало так крепко держаться в таком положении. В итоге, Вершинин выбился из сил, прогнулся в пояснице обратно, ослабил хватку ног. Костенко выскользнул из него с влажным, пошлым звуком, ласково огладил по боку, а потом отвесил звонкий шлепок по ягодице.       — К дивану.       Паша послушно, хоть и с трудом сел, подполз к дивану, вновь лёг грудью на его поверхность и сразу же ощутил, как в него почти грубо вгоняют член. Вжался лицом в мягкое сидение, заглушил там свои стоны. Жадно скрёб по поверхности короткими ногтями, подавался навстречу, скулил, чувствуя, как хорошо и правильно двигается внутри него Сергей, и как слух заполняется одним лишь шумом крови и звонкими шлепками кожи о кожу. Костенко вытянул руку и взял юношу за волосы, крепко сжимая их между пальцами. У Паши в глазах темнело от того, как ему было блядски хорошо, он чувствовал себя самым горячим и возбуждающим, и это ему так нравилось, что Вершинин сам с ума сходил, захлёбывался слюной и драл горло особо громкими стонами. Юноша настолько не выдерживал, что, когда Сергей завёл руку под его живот и взял член в ладонь, Паша запротестовал: — Нет-нет, не надо! Я реально сейчас крышей поеду, если всё сразу.       Костенко послушно убрал руку и продолжил невозмутимо вбиваться в Пашин зад. Вершинин уронил голову обратно. Снова почувствовал, как соски трутся о ткань, но на этот раз о диванную, когда юноша чуть проезжал грудью взад-вперёд от каждого толчка. Паша был так податлив, красив, изящен, чувствителен и совершенно трогателен, что Костенко не мог отказать себе в удовольствии взять юношу за руку, накрывая его тыльную сторону ладони и переплетая их пальцы.       Мужчина, как и хотел Вершинин, кончил первым. Он втолкнулся ещё глубже, по самое основание, чувствуя, как Паша свободной дрожащей рукой наощупь кладёт ладонь на чужую талию и тянет к себе, намекая не отстраняться. Сергей излился внутрь горячо, густо, вязко, прижимаясь грудью к чужой спине и ощущая, как Паша податливо трепещет под ним.       Немного отдышавшись, Костенко свободной рукой перехватил наконец член Вершинина, принимаясь заласкиваеть его сначала неспешно, а потом всё быстрее и быстрее. Вдобавок ко всему он ещё несколько раз толкнулся бёдрами, отчего Пашина задница влажно, до невозможности пошло захлюпала спермой внутри неё. Юноша кончил быстро. Громко, ярко, дрожа всем телом и почти задыхаясь. Его трясущиеся ноги отказали, и он бы рухнул, если бы Сергей не придержал.       Мужчина понемногу отпустил Вершинина. Паша сполз на пол, сел, потом повернулся лицом к Костенко, тоже севшему и переводящему дыхание. Ухмыльнулся, кокетливо развёл ноги, перенёс вес тела на копчик и аккуратно вошёл в себя пальцами. Застонал, почти показательно. Немного подвигал, запрокидывая голову, прикрывая глаза и невольно толкаясь бёдрами. Потом самодовольно посмотрел вниз, глядя на то, как из растраханной дырки на пол вытекает белёсая сперма. Сергей на это непотребство глядел во все глаза. Пиком картины стало то, как юноша вынул из себя влажные перепачканные пальцы и показательно их облизал, вбирая в рот по самые костяшки.       — Ты невозможный, — выдохнул Костенко. — Но вот теперь пора бы и поужинать, — тут же усмехнулся он.       — Это за милую душу, — с ухмылкой отозвался Паша. — Да и потом: у нас ещё вся ночь впереди. Но сначала я в душ.       Это он так, для красного словца — оба знали, что одного раза им за глаза, а сейчас наедятся и будут в обнимку лежать, новостями делиться. Но для пущей игривости нельзя было не добавить.       Вершинин поднялся на ноги и, всё так же виляя задом, отправился в ванную. Сергей жадным взглядом проводил его, особенно бёдра Паши, не в силах игнорировать стекающую по ним сперму. Сам он принялся одеваться и убирать весь тот беспорядок, который они оставили. Впрочем, такие игры с Вершининым всегда стоят свеч.