***
Ортега чувствует себя измотанным, но ещё на парочку арканов его хватит. И всё равно этого не будет достаточно, чтобы в совершенстве овладеть «плетью». Он видел, как старшие на тренировках буквально разрывали цели напополам с помощью этого аркана. Его собственная тоже выглядит так, словно пережила взрыв, но это не идеальный результат. Иного ни он, ни его наставник не приемлет. Шумно вздохнув, Ортега возвращается на место. Это структура средней сложности, но на неё уходит много энергии. Тёмный вихрь срывается с его пальцев, в пару мгновений пересекая комнату. Не так быстро, как ему хотелось бы. Тренировочный манекен с грохотом и треском разносит на части, но это нельзя считать за достигнутый идеальный результат — он ведь уже несколько раз опробовал на нём аркан, и, скорее всего, дело в том, что он уже был повреждён. — Нужно быстрее. — Знаю, — вздыхает Ортега, поворачиваясь к наставнику. — К чему такая спешка? Мицуга отвечает не сразу, подходит к обломкам манекена, вдумчиво разглядывает их. Он как будто нарочно испытывает терпение своего подопечного. — Там будет комиссар. — Что? — ошарашенно переспрашивает он, уставившись на наставника. — Да… Сантьяга там будет, — повторяет Мицуга, повернувшись к нему. — Это мой… Наш шанс оставить других за воротами Уратая. Понимаешь? Ортега медленно молчаливо кивает, но не чувствует себя уверенным. Он понимает амбиции своего наставника, но всё это означает, что за ним будет наблюдать сам комиссар. — Если сделаешь всё идеально, то я позволю тебе пройти испытание до конца этого десятилетия. Мицуга имеет некоторое понятие о мотивации. — Я принесу другой манекен, — довольно произносит он. — Продолжишь тренироваться с ним. У нас нет времени на праздность. Ортега провожает его взглядом до дверей, не решаясь возразить учителю. Он надеется, что двух «плетей» будет достаточно, потому что на большее количество у него попросту не хватит энергии. Ортега ненавидит быть разочарованием.***
Экзамен. Ортега переминается с ноги на ногу, нетерпеливо поглядывая на своего наставника. Он не нервничал так с тех пор, как определяли его магический потенциал. У каждого наставника индивидуальный подход к обучению, и хоть нормы наличествуют, они не столь строги для тех, кто ещё не имеет собственной катаны. Сегодняшнее мероприятие не столько демонстрация талантов, сколько проверка эффективности учителей и их методик. Обычно ведением экзамена занимается трикомиссия, так почему на этот раз это будет комиссар?.. Его появления Ортега ожидает с особым волнением. Так много раз он слышал о «наве в белом», «герое войны Кадаф», «сильнейшем боевом маге Тёмного двора» и вот сегодня он увидит его собственными глазами! Он насчитывает ещё четырнадцать экзаменующихся, таких же взвинченных и взволнованных. Судя по всему, разница в их возрасте колеблется от пятидесяти лет до двух-трёх веков. И это всё, с горечью думает Ортега, что дала им Тьма после кровопролитной войны. Эта рана будет заживать тысячелетия. Он поджимает губы, испытывая иррациональный гнев на зелёных и рыжих. Такая проблема их явно не коснётся. — Возьми себя в руки, — тихо, но требовательно произносит Мицуга, несколько надменно поглядывая на остальных. — И сосредоточься на цели. — Да, наставник, — глухо отвечает Ортега. Выдерживает паузу и тяжело вздыхает. — Это ожидание меня убивает. Мицуга одаривает его строгим взглядом. — Вся наша жизнь это череда ожиданий, Ортега. Ты ничего не достигнешь, если не научишься терпению. Чем больше награда, тем больше тебе его нужно. Он кивает, чтобы дать понять наставнику, что услышал его. — Прошу прощения за задержку. Можем начинать. Ортега немедленно вскидывает голову, чтобы увидеть говорящего и ощущает себя предельно странно. От белизны чужих одежд режет глаза, но он всё равно смотрит. Полуулыбка на чужих губах такая… Лукавая. В чёрных глазах плещутся искорки веселья, будто комиссар находит что-то чрезвычайно забавным. И поза. Поза абсолютно расслабленная, вальяжная. Ортега трёт горящие щёки, наверняка потемневшие от прилива крови. Он потрясающий. Совершенно невозможный, невероятный и всё же существующий, герой постоянных семейных пересуд. Нет, перед таким ни в коем случае нельзя выронить катану. — Идём? — тихо спрашивает он у Мицуги, стараясь унять непонятное ощущение в животе. — Нет. Мы пойдём последними, — оповещает его наставник, вызывая недоумение. — Почему? — Последних лучше всего запоминают, — втолковывает Мицуга таким снисходительным тоном, будто это нечто очевидное для всех и каждого. Ортега давит в себе раздражение — в конце концов, он не ребёнок. Уже нет. И всё, что стоит между ним и официальным признанием этого факта — этот экзамен да испытание. Но в нём достаточно смирения, чтобы принять решение наставника и они пропускают одного их брата за другим. Отчасти, Ортега даже находит в этом интерес, выискивая чужие ошибки, лишние движения, подмечая что и где мог бы сделать лучше. Ему повезло с учителем. Мицуга может быть беспощадным, но, (и теперь он это понимает), он сделал из него острейший клинок из всех. К тому же они подготовили нечто более интересное, чем очередная «эльфийская стрела» или» кузнечный молот». По окончанию каждого выступления он возвращается взглядом к комиссару и тот, судя по всему, попросту скучает. Кивает, вежливо улыбается, но задорные огоньки, которые так понравились Ортеге исчезают. Он даже ощущает некоторое раздражение на братьев из-за этого. «Подождите ещё немного, я это исправлю», — думает он, пронзая взглядом чужую фигуру. — Не разочаруй меня, — велит Мицуга, сцепив руки в замок за спиной. — Никогда, — тихо вздыхает Ортега, прежде чем выйти вперёд. Спящий! Стоило сделать глубокий вдох перед этим… Не паниковать. Никакой паники. — Ортега. Наставник — Мицуга, — он сам поражён тому, как ему удалось сохранить голос таким спокойным. Комиссар с той же официальной улыбкой кивает ему. Но даже под его скучающим взглядом, говорящим: «ну давай, удиви меня» самым саркастичным тоном, он ощущает себя… Пылающим. Мишень кажется далёкой, неприступной. Теперь Ортега понимает откуда вылезли ошибки в простейших арканах. Но у него права на ошибку нет. Не когда за ним наблюдают комиссар и наставник. Он никогда не простит себе. Лёгкий замах. «Плеть» срывается с его пальцев почти привычно, стремительная, молниеносная и опасная. Чёрный вихрь мгновенно пожирает очертания мишени и грохотом оповещает о его триумфе. Цель, разорванная на куски, лежит практически у его ног. Завораживающее ощущение. Он поднимает голову и встречается взглядом с комиссаром. С благоговением отмечает интерес в чужих глазах и довольную усмешку. Справился. Спящий, он справился. — Ты последний, не так ли? Вы с наставником… Подойдите ко мне попозже. Ортега почтительно склоняет голову, не доверяя голосу. Возможно, восхищением от него фонит слишком сильно, потому что улыбка комиссара становится слегка самодовольной, но кто если не он имеет на это право? Он отходит к наставнику и с облегчением читает в его глазах сдержанное одобрение. — Неплохо вышло, Ортега. — Спасибо, наставник, — на автомате отвечает он, хотя имеет полное право гордиться. — Как вы думаете, зачем комиссар нас позвал? Мицуга приподнимает уголок губ. — Скоро узнаем.***
— Вот и ты. Ортега замирает под любопытным взглядом, абсолютно растерянный и смущённый. Не так он представлял себе эту встречу, не так. — А… Мой наставник, он ещё там… — Ничего страшного, я всё равно хотел поговорить сначала с тобой. Ортега очень старается не обращать внимание на отчаянные «тудум» собственного сердца. Тогда, во время выступления, он был так сильно взволнован, но здесь, в приятном мраке коридора и непосредственной близости, ему с трудом удаётся дышать. Особенно под таким довольным изучающим взглядом. — Весьма необычный выбор аркана для экзамена. Почему именно «чёрная плеть?» Ортега немного медлит с ответом. Он мог бы сказать: «Я хотел впечатлить вас». Или: «Его выбрал мой наставник». Или, скажем: «Он просто мне нравится». В итоге он отвечает следующее: — Потому что я знал, что я с ней справлюсь. Улыбка комиссара превращается в усмешку. — Вообще-то, — он понижает голос, воровато оглядевшись, так, словно сейчас откроет Ортеге великую тайну, — я хотел поблагодарить тебя за то, что разбавил этот нескончаемый поток «эльфийских стрел». Только между нами, все эти учителя довольно опытны, я ни секунды не сомневался, что абсолютно все справятся с такими простыми заклинаниями. Скорее всего в этом нет никакой тайны, просто комиссар забавляется с ним, но всё равно, Ортега ощущает себя неприлично особенным. А потом ему подмигивают. Это выбивает из него весь воздух, он понятия не имеет, как на это реагировать, но он буквально горит. — Спасибо… — бормочет он, не выдерживая и отводя взгляд. — Можно… Задать вам вопрос? — Смотря какой, — прямолинейно отвечают ему. — Почему в этот раз аттестацию принимаете вы? Сантьяга чуть улыбается, пожимая плечами. — Повздорил кое с кем. Пришлось принимать последствия. Последствия? Но единственный, кто может приказывать комиссару это… Что же получается, он здесь потому, что разгневал Князя? — Ортега, где ты… — Мицуга мгновенно умолкает, увидев их. Выражение его лица смягчается, теряя раздражение и обретая спокойное достоинство. — Комиссар. — Мицуга, — в тон ему отвечает Сантьяга. — Должен отметить, вы проделали потрясающую работу. — Благодарю, — степенно отвечает его наставник. — Уверен, мальчик принесёт семье много пользы. — Уверен, так и будет. В ответе так мало того Сантьяги, с которым он говорил несколько секунд назад, что он даже задумывается, а был ли комиссар хоть с кем-то из них честен? Без малейшего осуждения, разумеется. — Ортега пройдёт испытание до конца этого десятилетия. Я бы хотел знать, каково мнение Князя о моей просьбе? — он буквально видит, как осторожно его учитель подбирает слова. Сантьяга разводит руками, улыбаясь. — Вы превзошли сами себя. Думаю, он одобрит передачу следующего дарования в ваши заботливые руки. Ортега слушает их несколько рассеянно, просто улавливая общий смысл. Гораздо больше его занимает иное: тембр чужого голоса, запах, то появляющаяся, то исчезающая ямочка на щеке… Он не знает как интерпретировать собственный интерес. Здравомыслие подсказывает, что это, должно быть, новый эталон, знаковая фигура. Но Ортега и наставника уважает и без всех этих… Ощущений. Ему хочется коснуться белой ткани. Разумеется, ничего подобного он не делает. –… Что ж, — он выныривает из потока сознания под чужим чуть насмешливым взглядом. — Мы будем следить за твоими успехами. Удачи на испытании. — Спасибо, — тихо отзывается Ортега, и, получив кивок, провожает удаляющуюся фигуру комиссара взглядом. — Ну что, — это редкий момент, когда его наставник улыбается, пусть и довольно скупо. — Мы молодцы, не так ли?