Синеглазка приносит цветы своему человеку почти каждый день. Он сбегает на луг или же в лес, а спустя некоторое время уже стоит в дверях, держа букет полевых или лесных цветов в зубах. Юнги не перестаёт умиляться пёсель, словно заправский джентльмен, что за дамой сердца ухаживает. Но как бы это не выглядело со стороны, а где–то в глубине души Мин злится: «Почему рядом нет такого человека, как Тэ?!»
Глупо сравнивать людей и животных, но, ведь, по–другому не получается. Тэ защищает его, дарит внимание, тепло, заботу, конечно, в меру своих собачьих сил, но всё же. Юнги, наверное, и стал таким, какой он сейчас, потому что не много получал внимания и заботы сам. Родителям некогда было, они работали, чтобы дать единственному сыну образование и необходимое, и в тот момент не задумывались, что, возможно, самого необходимого таким образом и лишают его. Были знакомые, друзья, но не было действительно близкого. Такого, с кем не нужны слова, с кем достаточно взгляда, легкого прикосновения, улыбки. Вот тогда жизнь была бы полной, целой, довершённой. В особенности это стало цеплять, когда начали сниться те сны. Парню даже рассказать некому, кроме пса. Нет никого настолько близкого, к кому было бы достаточно доверия. Всегда наполненный добром, чуткостью к окружающему миру и позитива, Юнги начал чувствовать непонятную зудящую тоску в груди, словно недостаёт чего–то очень важного.
Тэтэ тычется мокрым носом в щёку парню, лижет коротко шершавым языком, отвлекая от дум, и смотрит в глаза. Так пронзительно получается только у него. Юнги ловит себя на мысли, что научился понимать, чего хочет его малыш, безо всяких слов. Эмоции пса выражаются ярко и искренне, но в некоторые моменты он всё так же поражает своим умом и таинственностью.
— не смотри так, Тэтэ, знаешь же, что я не могу устоять. — пытается соревноваться с ним, но стойкости не хватает. Хаски слишком хорош. — Я не грущу, просто немного… ладно, я грущу. — закатывает глаза на своё же поведение Мин и сдаётся. — Мне снится один парень уже некоторое время и, боже, он такой красивый! — выговаривает с чувством и видит, как Тэ недовольно хмурится. — Честно, я не встречал никого красивее, он прямо неземной. Наверное, потому, что его образ создало моё воображение и он не реален. — делает паузу, задумавшись. — Знаешь, малыш, у него глаза, как у тебя, такие же яркие. Будь у меня психолог, он сказал бы, что мой пёс настолько идеален, а я настолько одинок, что уже представляю тебя в качестве человека. Хорошо, что у меня нет психолога. — скорчив гримасу, Юнги проводит ладонью по холке и, встав с дивана, идёт на кухню доставать лазанью из духовки. — А ещё в моих снах вокруг того парня постоянно много снега. Иногда я просыпаюсь и минут пять мёрзну, лёжа под одеялом.
Мину становится чуточку легче, поделившись переживаниями хоть с кем–то, а вот пёс начинает вести себя странно. Печаль в его глубоких глазах можно измерять километрами. Она глубока, как океан, и не выплыть обратно, ведь воздуха точно не хватит. Тэ больше не бегает, не хочет играть, даже кушать стал меньше и лишь изредка позволяет себе лизнуть человека. Однако как-то необычно и, можно сказать, несколько агрессивно оживляется, когда Юнги созванивается со своим бывшим преподавателем из Принстона.
— ты был одним из самых перспективных студентов на моей памяти, Юнги, и растрачиваешь при этом свой потенциал в какой–то глуши. — жалуется профессор своему бывшему студенту. — Ты хоть догадываешься, сколько теряет планета в твоём лице?
— ну, на это есть свои причины. И хватит вам преувеличивать, господин Ким. Я был обычным отличником и не особенно выделялся среди других, в отличии от одного молодого преподавателя, который произвёл фурор уже в первый год работы в университете. — Юнги опускает взгляд на сидящего у его ног хаски, чтобы погладить, и видит на его мордочке выражение лица, которое можно было бы охарактеризовать как «блевать тянет от вашей болтовни».
— а вот ты сейчас реально преувеличиваешь. — мило улыбнувшись, Ким обводит глазами чужое лицо и добавляет более серьёзным тоном. — Подумай над моим предложением, Юнги, это отличная возможность. К тому же, если ты согласишься, мы станем коллегами. Привози своего ревнивца с собой, мне бы хотелось, наконец, познакомиться с ним лично.
— о чём вы, я не понимаю? — хмурится Юнги, ведь правда не понимает, что имеют ввиду, рядом с ним никого.
— твой пёс. Рычит на меня каждый раз. Не замечал? — усмехается профессор и расслабляет галстук, расстёгивая пару верхних пуговиц на сероватой рубашке. Юнги неосознанно сглатывает и чуть сжимает шерсть Тэтэ. Пёс начинает рычать, сердито обнажая стиснутые клыки. — Вот, снова слышишь?
— да, я не замечал раньше. — убрав ладонь с головы пса, Юнги улыбается, мельком вспоминая студенчество и своих друзей. — А вы знали, что примерно половина всех студентов были в вас влюблены?
— у меня были подозрения с учётом всех тех сотен записочек, которые кидали под дверь моего кабинета. — говорят, вино с годами только слаще. Как бы там ни было, эта поговорка очень подходила Киму, выглядевшему восхитительно в любом возрасте. — А ты?
— что я? — Мин краснеет щеками и отводит взгляд.
— ты тоже был влюблён в меня, Юнги? — буравит взглядом и топит своим превосходством. Юнги всегда нравилось это в нём: мягкость, дружелюбие и в то же время жёсткость, аура главенства и незримое доминирование. Разумеется, Юнги был влюблён по самые помидоры.
— в этом вопросе я не отличился от большинства. — нервничает, цепляется ногтями за кожицу вокруг пальцев.
— это очень печально, Юнги. — парень прячет стыдливо глаза, будто вновь вернувшись в то время, когда был робким, и неуверенным. — Хотя бы потому, что единственное, что нам помешало, это невозможность отношений между преподавателем и студентом. Раз всё зашло так далеко, признаюсь тебе, часто думал о том, что если бы ты сделал первый шаг ко мне тогда я не сумел бы сдержаться и ответил. — преподаватель легко улыбается, словно не сказал сейчас ничего смущающего, от чего щеки его бывшего студента снова полыхают огнем.
Смысл доходит постепенно, Юнги неверящий взгляд поднимает и сдвигает брови в переносице. От обиды хочется заплакать сейчас. Это так нечестно, не справедливо. Логически и морально правильно, но от того не мене больно. Юнги даже не пытался ведь ни во время учёбы, ни после.
— я… подумаю над предложением, профессор Ким, до свидания. — парень хочет побыстрее закончить этот неловкий разговор.
— до свидания, Юнги, надеюсь скоро созвонимся. — очаровательно улыбается и отключает связь Ким.
Встав из–за стола, Мин подходит к раковине и наливает себе в стакан воды, пьет медленно, погружаясь в омут мыслей о потерянном и приобретённом, о том, что может обрести, а что потерять. Желание впасть в меланхолию увеличивается с каждым мгновением, а полупустой стакан застывает, зажатый в ладони.
***
— ты хочешь п-п-поехать к нему? Ты бр-р-росишь меня?! Ты его л-л-любишь?! — раздаётся вдруг громко и гневно незнакомый мужской голос, и Юнги роняет стакан от испуга. Тонкое стекло разбивается вдребезги об пол, а остатки жидкости разливаются под босыми ногами, вот только никто не обращает на это внимания. Он шокировано смотрит в сторону чуть заикающегося, абсолютно голого парня, стоящего посреди его кухни. И кажется, сейчас его глаза больше похожи на чайные блюдца. — Я…я тебе не нужен?
Ноги будто гвоздями к полу прибиты, настолько силен шок Юнги. К нему в дом забрался какой–то раздетый извращенец и несёт бессмыслицу, словно они давно знакомы. Сердце колотится, как бешеное, в то время как сам парень без пяти минут принстонский лектор, притворяется камнем.
Инстинкт самосохранения все же оказывается сильнее, помогая сдвинуться с места, и Юнги резко хватает массивный латунный канделябр со стола, который приходилось держать под рукой, ведь по ночам стали выключать электричество, и выставляет перед собой, намереваясь в случай чего использовать его как оружие. Синеглазый любитель обнажёнки ойкает при смешной попытке самозащиты и, кажется, приходит в себя.
— этого… — оглядывает себя и описывает рукой круг в воздухе вокруг своего лица, — не должно было случиться. — опускает глаза и смотрит исподлобья на своего человека.
Юнги вспоминает, что видел это лицо раньше, там, в своих снах, и складывает дважды два, выводя очевидное равенство, а затем опускает канделябр, из которого с жалким стуком на пол падает огарок свечи.
— Тэтэ? Ты… человек! — хрипловатым от волнения голосом спрашивает, а скорее даже утверждает Мин.
— на половину. — эмоции сыграли с оборотнем непростительную шутку, поставив на кон единственное, что для него важно — человека, ставшего убежищем, личным спасением. — Юнги?
***
Голова кругом. Немыслимо. Не поддаётся здравому смыслу. Невозможно с любой точки зрения.
Если отставить в сторону формальности и опустить такие мелочи, как «моя собака наполовину человек» то всё, что чувствует Юнги, присев на крылечко снаружи, сцепив вместе руки вокруг своих ног и глядя на закатный багрянец в небе — это предательство в свою сторону. Он в самом деле понимал его, слушал, был рядом. Он мог сказать правду, но молчал, предпочёл скрывать. Всё было обманом.
Думы прерывает тихий звук человеческих шагов, и Юнги нервно сглатывает комок в горле, когда Тэ опускается рядом, а затем кладёт голову ему на плечо.
— ты теперь хочешь, чтобы я ушёл, да? — Тэхену страшно от мысли, что придётся покинуть Юнги. А вдруг без него, своего родного и близкого, он больше никогда не сможет вернуться в форму человека? Тэ было сложно объяснить, почему ему стало так важно это. Почему он снова хочет ходить на двух ногах, и смотреть на парня сверху вниз, а еще лизнуть его нос-кнопочку, только уже не как пес.
— а ты хочешь уйти? — Тэхен разворачивается, чужая голова перемещается на острые коленки, и Юнги по привычке тянет руку, чтобы зарыться пальцами в жёсткую шерсть, натыкаясь на взгляд человеческих глаз, проникающих своей синевой прямо в душу. Этот взгляд со смесью испуга и, что странно, обожания, терзающий, разрывающий ее на кусочки, а после исцеляющий, зализывающий все те раны, что когда-либо наносили хрупкому сердцу.
— нет, я хочу с тобой быть. — проблемы с речью быстро пропали, стоило потренироваться с плюшевым медведем перед разговором. — Хочу, чтобы ты был моим человеком. Навсегда. — перехватывает зависшую в воздухе ладонь за запястье и опускает её на законное место, себе на голову.
— твоим человеком? — в груди трепещет неумолимо: «дай мне это, дай, хочу!» — Тэтэ, ты мне доверяешь?
— только тебе. — Тэхен улыбается мягко и Юнги кажется, словно это то, чего он желал всю свою жизнь и так отчаянно ждал, даже не подозревая об этом. — Ты самый добрый, самый особенный человек на свете.
— спасибо, что оделся. — пытается не выдать смущение, возникшее в голове, перебирает длинными пальцами мягкие пушистые волосы, и кажется, будто ничего не изменилось, но в то же время всё совершенно иначе. Всё вдруг стало больше и гораздо значимее.
— я не понимаю, зачем люди носят одежду, без неё ведь гораздо удобнее, но… вроде так положено, и мне нравится твой запах. — облизав губы намеренно или нет, Тэ игриво улыбается, не отрывая бездну своих глаз от стремительно розовеющего лица напротив. — У меня такое чувство, словно бы я там, где и должен быть…
— и всё такое правильное. — заканчивают за него ведь тоже так думают, так чувствуют.
— да, точно! — вытянув руку, Ким касается кончиком пальца круглого носика, еле подавляя в себе желание лизнуть его, укусить не больно или, на худой конец поцеловать. — Моё полное имя Тэхен, но ты можешь называть меня «малыш» как раньше.
— это… нуу… ладно. Наверное. — Юнги колотит всего, бросает то в жар, то в холод. — Мне понадобится время, чтобы привыкнуть к тебе такому, понимаешь? — кажется, это не есть нормально и мир вообще сошёл сума, но парню так нравится его собственный новый мир.
— но я ведь могу остаться? — ему кивают в ответ. — Тогда привыкай столько, сколько нужно, главное, чтобы рядом со мной. — Тэхен присаживается, чуть ссутулившись в спине, широко улыбается, а его взлохмаченные волосы почти закрывают пол лица. Юнги подмечает, что его большая футболка на оборотне почти в обтяжку, хоть сам он и не худышка.
— почему ты мне снился? Это какой-то магический трюк? — интересуется Мин, желая узнать о том, что действительно для него важно.
— не знаю. — честно отвечает Тэтэ, снова глядя на красивое лицо, а затем переводит взор в ночное небо, где одна за другой появляются звёздочки, и добавляет. — Может, потому что ты у меня самый особенный? Редкий, как северное сияние. — на миг Юнги замечает в синих глазах тоску и разбитые осколки сердца, которые тут же прячутся за бесконечной нежностью и чем–то очень ярким, что он пока не различает. Однажды Тэхен расскажет ему о себе всё, включая и смысл этих слов. Юнги хочет узнать его, понять и принять, быть рядом и собрать воедино так не аккуратно поврежденный кем-то чужим орган, склеить его и хранить бережно, чтобы никто навредить больше не смел, но сейчас еще не время, он подождёт.
