Второе дыхание

— Эй, —Хан мягко погладил Хëнджина по плечу, и когда тот сонно открыл глаза, улыбнулся и тихо продолжил говорить. — Привет. Всё в порядке? Ты чего тут? В комнате уже светло, потому что, конечно, никто вчера не догадался закрыть шторы в гостиной. В доме ещё совсем тихо, а от окна веет лёгким сквознячком по щекам и носу. Приятное ощущение. Хан сидит на корточках возле дивана, который стал для Хëнджина ночным пристанищем, и заботливо заглядывает в глаза, пытаясь оценить его состояние и понять, не случилось ли чего. — Да, норм, — голос Хëнджина хрипит от сна, а глаза никак не хотят разлепляться и фокусироваться. — Чанбин храпел. Я не смог уснуть и сбежал сюда. Неужели Хан и вправду решил, что Хёнджин ему вот так вот с утра пораньше честно выложит настоящую причину своего нахождения здесь? Он и проснуться-то толком не успел, а от него уже требуют каких-то объяснений. Не так быстро. Да и незачем друга грузить такими личными проблемами. По крайней мере пока. — Кофеечку? — предложил Хан. — Или поспишь ещё? — Посплю, — пробубнил Хëнджин и повернулся на другой бок, пряча лицо от утреннего света и плотнее закутываясь в плед. Друг тихонько крутился на кухне, стараясь ему не мешать. Но Хëнджину больше не засыпалось, да и чувствовал он себя вполне отдохнувшим. Хан сам ему подкинул эту идею — притвориться спящим, чтобы его ещё какое-то время никто не трогал. Нужно было собраться с мыслями. Вчерашний вечер с Феликсом грел теплом душу, но огромная волна самобичевания топила гораздо сильнее. Он снова проебался в отношениях. Вот придурок. Всё вроде бы шло так хорошо и гладко, и тут нате вам. Приехали. Рядом с Ëнбоком тащило и размазывало. Его присутствие заставляло сердце стучать быстрее, слух настраивался только на его голос, и глаза упорно косили в его сторону. И, судя по всему, это было заметно окружающим, раз даже Чанбин начал замечать какой-то его "не такой" взгляд на Феликса. Это совсем плохо. — Блять, моя бошка... Как иллюстрация его невесëлых мыслей на кухне появился Чанбин. — О, доброе утро алкоголикам! — радостно поприветствовал его Хан. Кстати, про алкоголиков. Хëнджин сделал вид, что проснулся, и сел, но из пледа и с дивана предпочёл пока не вылезать. То, что Чанбин вчера ночью творил лютую хрень, он, конечно, не забыл, но с наступлением утра это казалось не таким уж значительным. И чего он заистерил? Ну хотелось парню секса спьяну, ну позволил себе быть чуть более настойчивым — подумаешь. В итоге-то всё равно Хëнджин его легко отпнул, и тот сразу успокоился. А сам-то тоже, блин, хорош — устроил цирк с оскорлëнной невинностью. Тьфу ты. Как маленький. — Что ж так херово-то, — продолжает ныть Чанбин, но тут его взгляд цепляется за позитивного Хана. — А ты чего такой весёлый? Вроде вместе вчера бухали. По мне будто каток всю ночь катался, а ты вон какой, сука, свеженький. Хан счастливо улыбнулся, причмокивая отпитым кофе: — У меня есть свой собственный чудо-доктор, который меня уже полечил. — Что и куда он тебе засунул, стесняюсь спросить? — со смешочком спросил Чанбин. — Если бы стеснялся, то не спрашивал бы, — фыркнул Хан, но потом объяснил. — У Ли Ноу с собой чемоданчик для первой помощи алкоголикам. Он подготовился, — Хан восхищённо возвёл глаза к потолку и эмоционально добавил. — Боже, я его просто обожаю! — Принеси и мне что-нибудь оттуда, пожалуйста, а то я сейчас сдохну от головной боли, — снова принялся ныть Чанбин буквально повисая у Хана на плече. — Я могу только анальгиновую свечку за твоё здоровье поставить. Могу даже в жопу, если хорошо попросишь, — похихикал тот. — Иди нахуй! Я свою жопу только Хëнджину доверю, — Чанбин сразу от него отшатнулся. Хван довольно хмыкнул, но Хан тут же осадил его самомнение. — Ой, не видел ты, как он на практике уколы колоть пробовал, — он громко засмеялся, а Хëнджин сразу обиженно поджал губы, вспомнив тот позорный инцидент, пока его друг продолжал. — Я бы на твоём месте так смело ему не доверял. Чанбин фырчит на него и подходит к дивану, садясь рядом с Хëнджином. Он мягко обнимает его и со страдальческим лицом прислоняется лбом к его плечу. Парень не отстраняется. Шугаться от Чанбина не хочется, да и незачем совершенно это делать. Поговорить о пьяных косяках стоило, но не так что бы срочно. Да и привлекать дополнительное внимание друзей к личным проблемам не хотелось. — Хëнни? Всё хорошо? — тихо спрашивает Чанбин, почувствовав его напряжение. — Почему ты здесь? Я тебя чем-то обидел? Взгляд у того ну прям щенячий и такой несчастный. Хëнджин сейчас совсем на него не злится, и ему жаль, что Чанбину так плохо этим утром. Именно поэтому сам он и предпочитает не пить много. Но что ему ответить? "Прости, я влюбился в другого, поэтому не захотел с тобой спать?" Замечательное заявление для похмельной головы в первое утро Нового года. Это надо прям постараться так поднасрать, да, Хëнджин? Нет, он же не совсем сволочь, чтобы действительно так сказать. Тем более начинать подобные разговоры при друзьях совсем не приятно. Его всегда учили "не выносить сор из избы". У них ещё будет много возможностей всё обсудить, когда рядом никого не будет, и когда Чанбин будет получше себя чувствовать. А Хëнджину за это время ещё нужно много-много чего самому для себя решить. Поэтому пока он отвечает: — Всё нормально. Чанбин вздыхает и снова утыкается лбом в его плечо, пряча глаза от света: — Я даже не помню, как уснул. Вроде мы тусовались в гостиной, а потом я проснулся уже у нас в комнате. Очень надеюсь, что вам не пришлось меня туда тащить. Прости, что перебрал. Много неудобств, наверное, доставил? — Не парься об этом, — отмахивается Хëнджин, чтобы не продолжать мусолить неприятную для него тему. Когда-нибудь он, возможно, переборет в себе боязнь публичных разборок и будет говорить сразу обо всем, что его беспокоит, но сегодня этого не случилось, и всё осталось, как есть. В это же время вниз тихо спустился Ли Ноу и увидев, что почти все обитатели дома проснулись, бодро поздоровался и пожелал всем доброго утра. — Лино, сделай алкоголику укольчик, — махнул Хан в сторону Чанбина, свернувшегося калачиком у Хëнджина под боком. — Заебали. У меня у самого руки трясутся с похмелья, — ворчливо, но беззлобно, отозвался тот, что впринципе логично. Заставляют тут человека работать с самого утра. Но потом он всё же с пониманием подозвал Чанбина к себе. — Пошли наверх. Попробуем тебя воскресить. *** В это же время Феликс проснулся и теперь лежал, прислушиваясь к разговорам в гостиной и тоже собирая мысли в кучу после вчерашнего. В Новый год он признался Хëнджину в своих чувствах. Зачем? Никто ему уже не объяснит. Момент он вдруг счëл подходящим: уединение, романтика и разговор ещё как-то в нужное русло зашёл. Ему вдруг показалось, что между ними возникло то самое понимание, та самая связь, которую он так ждал. И вот он уже признаëтся в своей симпатии занятому парню. Во дебил. Может, прислушиваясь к разговорам на кухне, Феликс втайне надеялся, что Хëнджин вот прям сейчас расстанется с Чанбином, а потом придёт к нему и скажет, что он тоже в него влюблён. Мечтать, конечно, не вредно. Но хорошо, что были и адекватные мысли в его голове, которые говорили, что даже если его чувства взаимны, так быстро это всё не разрешится. Хëнджин итак вчера поделился с ним своими проблемами и страхами. Это было для Феликса очень важно и ценно. Достучаться до Хвана, залезть под корку и там остаться — дорогого стоит. Но удалось ли это Феликсу? Не спугнул ли он его своим признанием? Да, оно было не совсем конкретным, но Ëнбок уверен, что Хëнджин понял, кого он имел ввиду. А потом он ещё и сам попросил соединить их ладони. Вау. Это был настолько очевидный шаг с его стороны, что Феликс не мог не согласиться. Так хотелось его коснуться, что здравый смысл отошёл на какой-то десятый план. Наверно, Минхо прав. Он снова погряз в неуважении к себе и в очередном прогибании под обстоятельства. Конечно, да, прошлые отношения с этими совершенно различные, но брат прав — он снова третий. Ненужный, запасной, вторичный. Фу. Почти целый год самокопания, изучения психологии и самого себя, чтобы снова оказаться на втором плане. Нет, конечно, так дело не пойдёт. И эти уединения с Хëнджином надо заканчивать, даже если он ну очень сильно ему нравится. По крайней мере, это единственный вариант, пока тот занят другими отношениями. Если их симпатии взаимны (а это Феликс буквально чувствовал кожей, когда они вместе), то Хëнджин должен сам это понять и принять какие-то решения для себя. Затаскивать себя в любовный треугольник Ли не позволит, даже если будет сильно мучаться. Ведь там всё равно в итоге будет ещё больнее. Наверное, лучше всего потерпеть, пока чувство пройдёт, и его переключит на кого-то ещё. И тут как нельзя кстати приходится его отъезд на сессию, чтобы какое-то время не видеться с Хëнджином. Нужно дать подумать ему и себе, если бы не одно большое и жирное но... Прошлое Феликса ждёт его в его родном универе и даже в той же самой группе. Так что хочешь — не хочешь, а встретиться с ним придётся. И пусть сейчас, вдалеке, это не вызывает никакого эмоционального отклика, но никто не может гарантировать, что его не шарахнет при личной встрече. Он ведь тогда тупо сбежал, не справившись с гнетущими чувствами. Так и сейчас, блять. Когда Хëнджин не рядом — он вполне может мыслить здраво и принимать логичные решения. Но когда тот в поле его зрения или не дай бог в границах личного пространства — логика и здравый смысл сваливают нахер. Остаётся лишь переполняющая нежность и неконтролируемое желание касаться. Сопливая лужа, блин. И что теперь делать? Сбегать на сессию и трепать себя прошлым? Вспомнить, как было больно, когда выбрали не его, чтобы не повторять ошибок в настоящем? Да, пожалуй. Обучение на грани мазохизма, но никто не говорил, что жизненные уроки будут даваться легко и просто. Так они и разъехались. Каждый в своих сомнениях и в собственных тревожных мыслях. Один так и остался при своём настоящем, а другой готовился встретиться лицом к лицу со своим прошлым.