Громкий сосед

Команда Ruby Entertainment собралась в здание OTG на официальное прощание большой группой, возглавляемой, конечно же, Ким Дженни, которая являла собой абсолютный образец уравновешенного генерального директора в черном костюме и злобно острых красных каблуках. Ее макияж был немного ярче, чем обычно, поэтому темные круги под глазами и красные круги были совершенно незаметны. Розэ попрощалась с ними вместе с другими членами правления и несколькими видными деятелями из штата OTG. Лиса узнала продюсеров, с которыми работал Тедди, а также нескольких новых танцевальных рекрутеров, уважительно попрощавшись с ними на тайском вместе с остальными. Когда она дошла до Розэ, она почувствовала, что ее взгляд почти непроизвольно переместился на Дженни, желая, чтобы брюнетка посмотрела на них. Дженни смотрела прямо перед собой, хотя Лиса заметила, что ее плечи слегка напряглись. Джису тоже это заметила, уголок ее рта дернулся, когда она поняла, что сама тоже напряглась от их близости. Боже, ты только посмотри на нас обеих. Какой беспорядок, с усмешкой подумала она, успокаивающе положив руку на локоть Дженни.  Розэ - Чеён, пропел ее разум - дала ей свой личный номер телефона для связи в коридоре после последней встречи, и, хотя она знала, что не должна была принимать это, намек на уязвимость в этих глупых карих глазах сделал ее слабой. Лиса крепко, но нежно пожала Розэ руку. "Удачного путешествия, Лиса-ши", - тихо сказала Розэ. Лиса кивнула, одарив ее легкой улыбкой, которая была возвращена с пробной теплотой. "Спасибо тебе, Розэ-ши" Она хотела сказать больше, заверить Розэ, что с ее родителями все в порядке и что она поговорила с Минни, но решила, что для этого будет время чуть позже. На данный момент она быстро зашагала, чтобы присоединиться к Дженни и Джису в первых рядах команды RE, почувствовав небольшое облегчение, когда плечи Дженни слегка расслабились, хотя кошачьи глаза оставались устремленными вперед. Обратная поездка на самолете прошла без происшествий. Лиса не знала, радоваться ей или нет, но все они были так измотаны прошлой ночью. Она допоздна засиделась с Минни и Миён - это было немного напряженно, поскольку Минни еще не рассказала Миён о Рози, но поклялась сделать это после ухода Лисы. Большинство других сотрудников RE также допоздна засиделись за выпивкой с различными участниками OTG, так что большинство из них просто проспали поездку. Включая Дженни. Лисе стало интересно, не притворяется ли брюнетка - она ни разу не посмотрела на Лису, хотя Лиса пыталась поймать ее взгляд, сдерживаемая присутствием других людей вокруг них. Но Дженни действительно выглядела такой уставшей, ее круглое лицо было мягким, когда она спала, и Лиса почувствовала странную благодарность за то, что может смотреть на нее без последствий. Джису прошла мимо нее. "Перестань пялиться", - прошипела она. Лиса не сводила глаз со спящей женщины. "Возможно, у меня больше не будет такого шанса", - пробормотала она. "Не драматизируй. Просто поговори с ней как-нибудь после того, как мы приземлимся, прошло меньше недели, а она все еще...", - Джису оборвала себя, помня о посторонних вокруг, хотя они говорили слишком тихо, чтобы было возможно подслушать. "Она все еще расстроена, Лиса-я"  "Я знаю", - тихо сказала Лиса. Пространство и время, напомнила она себе, наблюдая, как маленькая фигурка Дженни мягко поднимается и опускается, пока она отдыхает. Быстрым движением руки она не дала Джису уйти. "Онни", - осторожно сказала она. "Ты можешь оказать мне услугу?" Она опустилась на колени, не обращая внимания на скептический взгляд Джису, и достала знакомую школьную куртку из своего желтого чемодана. "Не могла бы ты... не могла бы ты передать это ей? Пожалуйста?" Глаза Джису смягчились от осознания. "Конечно, Лиса-я", - медленно произнесла она, осторожно беря сложенный жакет. Пространство и время. Я здесь, Нини. Если я когда-нибудь понадоблюсь тебе, я вся твоя. Дженни позволила тишине между ними продержаться целую неделю, прерываясь только мимолетными разговорами, которые Джису пыталась завязать между ними в коридоре. Она снова позволила работе поглотить себя, готовясь к возвращению некоторых из их крупнейших групп, согласовывая графики гастролей и бюджеты на промо-видео и все остальное, что попадалось под руку, наконец-то справившись с накопившейся работой, вызванной тайской сделкой. Она каждый вечер засиживалась допоздна и стала избегать своей квартиры. Было довольно странно возвращаться в 207-ю квартиру после нескольких недель в Таиланде - столько всего произошло. Цветы Лисы засохли на кухонном столе, и она завернула несколько лепестков в книгу, прежде чем выбросить остальные. Она сменила шелковые простыни, оставив плюшевого кота на прикроватном столике, но все равно часто не могла уснуть в течение часа, не в силах избавиться от ощущения, что Лиса по другую сторону стены горит внутри нее. Она начала спать на диване в офисе, но Джису остановила ее, как только узнала, и ей пришлось признать, что от этого у нее все же болела спина. Куртка Лисы висела на спинке одного из стульев на кухне, прожигая дыру в уголке ее глаза каждый раз, когда она была в комнате. Она не могла заставить себя убрать её и даже уткнулась в вещь лицом в несколько минут слабости, вдыхая знакомый аромат. Тогда было лучше избегать их жилого комплекса. Но она не могла избежать самих чувств. Когда всего этого становилось слишком много, Дженни запиралась в своем кабинете в одиночестве. Она позволила своему дыханию наполнить комнату, а не легкие, чего так отчаянно хотела весь день. Она позволила себе дрожать, она позволила себе задыхаться, она позволила комнате сжаться, пока она не задохнулась. Это не может продолжаться, сказала она себе, повторяя обеспокоенные слова Джису, и это становилось все больше и больше усталостью, чем настоящей ненавистью к себе. Пожалуйста, пусть это прекратится. Но это не остановилось. Она пыталась успокоиться, принимать лекарства, но ничто не останавливало ее. Казалось, ничто не могло стать прямой причиной этого - не то чтобы каждый раз, когда она видела женщину со светлыми волосами и челкой или слышала песню, к которой Лиса учила хореографию, она срывалась. В этом смысле все было едва ли не хуже - случайность, постоянная неуверенность, которую это вызывало, ощущение, словно ты всегда живешь на острие ножа. В глубине души Дженни понимала, что ничего не добьется, пока не разберется с этой проблемой. Но проблема заключалась в том, что даже думать об этом было все равно что прижимать руку к горячей плите - почти непроизвольно приходилось отдергиваться от острой, внутренней боли. В ее голове постоянно крутился поток мнений по этому поводу. Обычно прилагательные: слабая, жалкая, драматичная. "Просто позволь себе чувствовать, Дженни-я", - сказала ей Айрин несколько ночей назад, когда она особенно нуждалась в ком-то, кто понимал, каково это - быть холодной. Годы обучения на актрису придали Айрин холодную ауру, своего рода маску, которую она носила, как и свою улыбку перед камерами. Об истинной хрупкости личности Айрин знали лишь немногие - например, об использовании ее корейского имени Джухён, - поэтому совет старшей заставил Дженни фыркнуть от иронии. "В этом-то и проблема, Хён", - устало сказала она. "Я слишком много чувствую" Это было ненадежно. Конечно, нет. Они все это знали. Дженни, в частности, знала, что им придется взаимодействовать, хотя бы из-за предстоящих оценок стажеров, частью которых, как она знала, Лиса была полна решимости стать. Вдобавок ко всему, первая группа тайских стажеров прибудет менее чем через месяц, и Лиса также будет участвовать в разговорах об их размещении в существующих группах стажеров. Им, вероятно, придется расширить свою систему группирования - у Дженни немного разболелась голова при мысли об этом, и она была рада заручиться помощью других тренеров по вокалу и танцам, а также других своих обычных администраторов. По-прежнему. Лиса. "Ты должна поговорить с ней" Наён была резка, как всегда. Ей следовало снова позвонить Айрин, если она хотела больше сочувствия, но прямолинейная манера Наён к разговорам была тем, в чем она нуждалась прямо сейчас. Дженни прикусила губу. "Я не знаю, что сказать". Она посмотрела на свои руки, задаваясь вопросом, не почудилась ли ей легкая дрожь при упоминании этой темы. "Что ты хочешь сказать?" Дженни подумала об этом. Как всегда, она надежно держала самые важные вещи внутри себя - она позволила себе почувствовать гнев, который возник при виде их двоих вместе, больно. Она попыталась представить, как смотрит на Лису, позволив своим мыслям течь беспрепятственно. Я думала, это должны были быть мы. Я думала, что я та, кто тебе нужен. Я думала, я тебе нравлюсь. Ее мысли обратились к большому слову, которое горело в глубине ее сознания, длиной в шесть букв, и она почувствовала тень, которую отбрасывала на все это ее собственная неуверенность: Я позволяю тебе видеть меня такой слабой, ты думаешь, я слабая, меня когда-нибудь будет достаточно- "Джен. Дыши" Она вздохнула. "Извини" "Все в порядке", - тон Наён стал мягче. "Поговори со мной" "Я думаю", - начала она. "Я думаю, я... я думаю, она мне нравится" Наён рассмеялась, не без злобы. "Ни хрена себе, Джен" "Нет, типа, она мне действительно нравится", - Дженни мысленно проклинала тяжесть на языке, дрожь в голосе. Она попыталась сказать это снова, как следует. "Кажется, я влюбляюсь в нее, Наён" "Ах" Дженни вздохнула. "Это настолько очевидно?" "Я даже не видела вас двоих вместе, но из того, что говорит Джису..." Дженни застонала, закатив глаза. "Я должна была знать, что Су вернется к вам обеим" "Только для нас и только любя", - тон Наён слегка смягчился. Она позволила брюнетке вдохнуть, позволила ей продолжить. "Это больно. Но я чувствую, что так не должно быть - как будто я глупая, раз причиняю боль" "Почему?" Дженни горько фыркнула. "Она не моя, онни", - говорить это было так больно, что она быстро продолжила, стараясь, чтобы слова текли рекой, хотя получалось прерывисто. "Она поцеловала ее. Я думаю... я так устала постоянно задаваться вопросом, никогда ни в чем не быть уверенной. Я не знаю, что чувствовать, и всякий раз, когда я пытаюсь что-то почувствовать, я просто заканчиваю..." У нее перехватило дыхание, и слова практически вырвались из нее. "Вот так! И Джису изо всех сил старается помочь, я знаю, я просто... я не могу избавиться от чувства, что я должна была предвидеть, что это произойдет, что я вообще ничего не должна была чувствовать прямо сейчас, но я чувствую. И это больно" Мгновение они сидели в тишине, переводя дыхание. Было легче позволить Наён услышать ее такой, когда ей не нужно было смотреть на нее - она знала, что Джису всегда очень беспокоило смотреть, как она дрожит. "Я знаю, это больно, Дженни", - тон Наён был нежным. "И я думаю, мы обе знаем почему. Послушай, я не лучшая в словах, я не Джису и даже не Айрин..." "Я знаю", - сказала Дженни, проводя рукой по волосам. "Все в порядке, я... я хотела поговорить с тобой. Я хочу услышать, что ты думаешь, прежде чем мне придется с ней увидеться" "Я знаю, тебе может быть тяжело говорить о таких вещах, даже с нами. Честно говоря, я рада, что ты вообще пытаешься - обычно ты просто закрываешься и убиваешь себя работой, пока боль не пройдет" "Это никуда не денется" "Я знаю, и, честно говоря, я отчасти горжусь тобой за то, что ты заговорила с нами об этом. Ты также должна рассказать Лисе кое-что из этого, хорошо? Я не думаю... я думаю, ты права, я думаю, это действительно не пройдет, пока ты не столкнешься с этим лицом к лицу" "Я не знаю, смогу ли я встретиться с ней лицом к лицу", - прошептала Дженни. Она подумала, что если бы кто-нибудь заглянул сейчас в ее офис, то был бы, мягко говоря, шокирован: Ким Дженни, сдержанная, уверенная генеральный директор, напугана. Чего ты боишься? Ну, знаете, солнце тоже может обжигать. "Ты сможешь. С тобой все будет в порядке, когда ты увидишь ее, хорошо?", - сказала Наён, и уверенность в ее голосе была более обнадеживающей, чем что-либо другое, потому что она была искренней. "Ты так думаешь?", - скептический тон брюнетки не смог разубедить маленькую искорку надежды в ее груди, слегка согревающую бьющееся сердце. "Да", - просто сказала Наён. "Ты знаешь, что тебе нужно делать" Дженни не была так уверена. Она повесила трубку и на мгновение опустила голову на широкий стол перед собой. Как мне прийти к тебе, Лили? Она должна была знать, что Лиса сама придет к ней.  

***

Танцовщица приняла последнюю позу в конце песни, ее грудь тяжело вздымалась. Музыка прекратилась, и она рухнула, как марионетка, у которой обрезали веревочки. Лиса пыталась. Она действительно, действительно пыталась. Она пыталась дать Дженни пространство, в котором та нуждалась, единственным известным ей способом - оставаясь в стороне. Она снова практически жила в студии, и, хотя впоследствии стажеры освоили акробатическую хореографию, она знала, что это вредно для здоровья. То, что она снова забывала поесть, тоже было вредно для здоровья. Она знала, что не должна, так же как знала, что не должна оставаться в здании компании до четырех утра, танцуя, делая растяжку и планируя уроки, но она все равно делала это, потому что попытки не любить Дженни Ким отнимали у нее так много сил, что у нее не оставалось сил на себя. Джису, которая никогда не была злопамятной, иногда приносила ей еду и уговаривала принять душ или пойти домой, если было особенно поздно. Они еще не возобновили свои еженедельные вылазки - все равно потребуется некоторое время, чтобы вернуться к нормальной жизни, - но Лиса подумала, что эта шутливая материнская забота была хорошим началом. Она пыталась отвечать взаимностью, но по-прежнему считала общение еще более трудным занятием, чем уход за собой. Итак, она пыталась. Она пыталась взять себя в руки, сохранять почтительную дистанцию, игнорировать боль в груди всякий раз, когда видела забавный мем или милую картинку, которая могла понравиться Дженни, разговаривать с Джису, с родителями, Минни, Миён и всеми так, как будто все было в порядке. Ничего не в порядке. Я скучаю по тебе. Если я та, кто даёт тебе пространство, то почему это отнимает у меня так много сил? Она вытерла пот со лба, хмуро глядя на свои наручные часы. Было четверть девятого - намного раньше, чем она обычно выходила из здания, но поскольку у Джису была встреча за ланчем, она ничего не ела, кроме маленькой чашки йогурта утром. Лиса быстро приняла душ и вышла из студии, дважды проверив коридоры на шелест каштановых волос или характерный стук высоких каблуков, хотя там ничего не было. По дороге домой она прошла мимо реки Хан, хотя это было немного в стороне, потому что вид на воду помогал ей думать. Она уставилась на покрытую рябью поверхность, звуки вокруг нее сливались с фоновым шумом. Разве это плохо - скучать по тебе, Нини? Сначала казалось, что она понятия не имела, что сказать, с чего начать. Маленькая часть ее надеялась, что брюнетка придет к ней, когда она будет готова, что куртка согреет сердце Дженни вместе с ее худым телом, совсем чуть-чуть, ровно на необходимое количество. Однако теперь, после нескольких недель, когда мысли беспорядочно проносились в ее голове, несмотря на ее попытки заглушить их танцами, она отчаянно хотела рассказать Дженни все, объясниться, вымолить прощение. В ее ушах все еще звучали слова: "Неудивительно, что она тебя бросила. Ты в гребаном беспорядке". Она закрыла глаза, чувствуя ветер на лице, а сердце бешено колотилось в груди. Я знаю. Я знаю. Но все же. Я пытаюсь. Если и было что-то, чему все, связанное с Рози, научило ее, так это тому, что есть некоторые вещи, которые нельзя оставлять недосказанными, что молчание из личной гордости, боли или самопожертвования может вернуться и укусить тебя снова и снова, пока не пойдет кровь. Она пошла домой, толкнула дверь в 206-ю и разогрела консервированный суп и тосты. Это был не лучший ужин, но это было лучше, чем ничего. Она все еще чувствовала себя опустошенной, когда закончила есть, и ноги сами понесли ее в спальню. Она тихо вздохнула, но осталась, зависнув у дальней стены у своей кровати. Она пыталась избежать и этого. Она знала, что Дженни нечасто бывает дома - тонкие стены практически не выдавали признаков деятельности брюнетки по ту сторону, - но она привыкла спать на диване в гостиной или снова в студии, зная, что не сомкнет глаз, если ей придется лечь в эту кровать, зная, что Дженни может быть всего в нескольких футах от нее. Она услышала тихий шелест из-за стены и замерла. Раздался тихий стук и вздох, как будто кто-то только что лег в кровать, которую она не могла видеть. Лиса подняла руку. Она колебалась. Ты должна давать ей пространство и время, небольшая часть ее разума упрекнула ее. Я так и делала, вспомнила она. Но все же. Мне тоже нужно сказать ей правду, не так ли? Она постучала один раз, осторожно. Любой звук за стеной немедленно затих, что было верным признаком того, что Дженни действительно находилась за ней. Лиса закрыла глаза. Она постучала снова, немного громче. Ответа нет. Она вздохнула и наклонилась вперед. "Я знаю, ты не готова говорить", - сказала Лиса, прислонившись головой к стене, ее голос эхом отдавался в пустой спальне. Ее решимость почти испарилась, когда она услышала собственный голос, то, как связки знали наизусть точную высоту звука, которая проникала сквозь гипс между ними. Она с трудом сглотнула и заставила себя продолжать. "Но мне нужно с тобой поговорить. Пожалуйста, Нини" Она ждала ответа, слегка вздрогнув, когда в кармане ее спортивных штанов зажужжал телефон. Приходи.