***
Соня никогда не любила разговоры о прошлом. И о будущем. Она вообще не очень-то любила разговаривать, если не с подругой. Сплюнув на дорогу, она поправила красный галстук, поудобнее закинула сумку на плечо и направилась на "охоту". Она решила выполнять одно задание с наградой в виде пищи, а с водой — по необходимости. Задания индивидуальные, а с Горданой они решили разделиться на время и встретиться на нужном месте к следующему сценарию, то есть дня через два. Копаясь в бесхозной квартире, Соня нашла коллекцию мечей, катан и прочих холодных оружий. Большинство, если быть точнее — все, из них не подходили и никак нормально не ложились в руку. Но, к счастью, она смогла их недёшево продать и уже на вырученную сумму приобрести удобный меч. На вид он напоминал очередной рыцарский меч из сказки, но главным было то, что он удобен и может нормально держать баланс. Школьница хмурится, когда лишь одним махом разрезает плотные напряжённые мышцы огромного создания. Оно очень большое, чем-то напоминает медведя, однако в отличие от этого животного слишком неповоротливо и неуклюже, чтобы как-то навредить охотникам. Голова отлетает через чур быстро, задание завершается, выдаётся награда. Созвездия недовольны: Соня не даёт насладиться дракой и кровью. — Не моя проблема, — опять хмурится и уходит, держа в руке упаковку небольшого размера, напоминающую коробку с ежедневным солдатским рационом. Она уходит во временное убежище — квартира на втором этаже, куда она без проблем залезает по крыше над входом, а после и по балкону. Эти пайки питательны и разнообразны — никогда не знаешь концепцию сегодняшней пищи — поэтому они так нравятся Гурьевой. Одного хватает, чтобы весь день быть сытым. Сегодня из основного есть овсяная каша, тушёнка из баранины и солянка. Так же пакетик соли, сахара, перца — в общем, по мелочи. И, что самое главное, пакетик растворимого кофе, который она обожала. Спички, сухое горючее. Прямо как в армейском пайке. Порции рассчитаны на взрослого человека, поэтому девушка предпочитает прикладывать чуть большую нагрузку для своего организма. Достаёт спиртовку, которая каким-то чудом нашлась в одной из квартир, поджигает и готовит. Упаковки приятны тем, что пища сначала готовится, а после уже достаётся. Хотя, как готовится: её нужно просто подержать на огне минуту-две, и можно есть. Остальное теперь лежит в сумке, вместе со спичками и сухим горючим. Спиртовка остывает, а после тоже отправится туда. Соня не привередлива, она ест всё, что дадут. Если дадут. Поэтому она с удовольствием ест овсянку. Смотрит в окно. Людей куда меньше, это приятнее, чем наблюдать за московской суетой и слушать чудовищный шум автомобилей. Достаёт телефон, заходит в заметки. В последнее время появилась привычка записывать свои мысли, мало ли что. Ещё бы помыться... К сожалению, воды в трубах нет, и это даже не последствие апокалипсиса, а просто "приятный" бонус жизни в этом прекрасном городе. — Просто прекрасно, — выключает гаджет и бросает его в сумку. За окном разразился конфликт между людьми из какой-то группы. Кажется, люди, возглавлявшие её, называли себя профессионалами в выживании и убедили некоторых присоединиться к ним. Вроде бы, они начали ссору из-за пищи. Кто-то хотел отнять заработанный паёк силой. Вмешиваться Гурьева не собиралась, отнюдь. Её просто выбесили крики, и она решила покинуть это место, только и всего. Был целый ряд причин не лезть в чужой конфликт: Во-первых, это максимально не её дело. Если полезть, то можно отхватить. Во-вторых, она с самого детства терпеть не может крики и ругань, из-за чего привыкла сразу же покидать место, в котором их слышит. В-третьих, там нет детей. Если бы там находились дети, она бы без раздумий вычеркнула первые два пункта и ринулась решать конфликт, но их там и близко не было. Заходя за угол, натыкается на мелкого мальчишку, чуть не сбив его с ног. — Колька! — вырывается раньше, чем она соображает, кого видит перед собой. — Откуда здесь? Мальчишке двенадцать, рыжий такой, длинноволосый. И глаза светятся, как янтарь. Бежевый свитер с мехом на плечах, розовая сумка через плечо и чёрно-розовые кроссовки. — Я тебя еле нашёл, — хмурится Николай. Порылся в сумке и достал какой-то свёрток. — Сначала хотел оставить себе, но после подумал, что тебе больше пригодится. Девушка приняла свёрток и раскрыла. Золотой шар? — Ты где это взял?! — шёпотом воскликнула, рывком пряча находку, и отвела того подальше от лишних глаз и ушей. — Дядя Андрей сказал отдать тебе, — и замолк. Кажется, Васнецов больше не намеревался говорить, и не успела Соня моргнуть, как тот исчез. — Чертёнок, — снова сплёвывает на дорогу и продолжает путь. В последнее время слишком много сюрпризов. Как не очень приятных, так и блевотно-ужасных.***
Подарки от отчима Соня получала только в двух случаях: если всё слишком хорошо или если всё слишком плохо. Дело вовсе не в том, что он хочет её порадовать, попросить о помощи или помочь сам, ни в коем случае. Это сигнал прийти домой. Немедленно. Не имеет значения где ты находишься, хоть на другом конце света, у тебя есть пятнадцать минут, чтобы показаться ему на глаза. Соню не бьют дома, нет. После появления Андрея в доме это как раз прекратилось. То есть, мать переключилась с насилия над ребёнком на зависимость от нового мужчины, а потому времени на дочь не желала выделять. Но не то что бы она хотела получать такое "прекрасное" внимание. Отчим будто специально отрезал их друг от друга, словно знал, что после ещё одного вечера с матерью и так побитая девочка не проснётся утром либо от внутреннего кровотечения, на которое матери, само собой, было наплевать, либо от вскрытых вен или проглоченных таблеток. Он даже установил правило, которое устраивало их обоих: «Я не лезу в твою жизнь — ты не лезешь в мою». Давал денег на карманные расходы каждое утро — на самом деле просто клал их ей в сумку перед её пробуждением, не желая говорить на этот счёт. Вообще, матери Сони было тяжело принять решение вновь выйти замуж после одного случая. Как бы младшей Гурьевой не желалось забыть о нём, любой взгляд в её глаза напоминал об этом.***
Сколько бы Соня не обещала себе, как бы не жалела, она раз за разом наступала на одни и те же грабли. Снова говорила о себе. В который раз она разочаровалась в матери, в который раз потёрла ноющую щёку, в который раз нахмурилась, сдерживая слёзы, в который раз ушла. Пообещала себе молчать о них. Пообещала никому не говорить. Пообещала, но снова нарушила обещание. Пора переставать сначала делать, а потом думать. Это началось после недавних не очень приятных событий. Голова отчаянно отказывалась вспоминать, что тогда было, убеждала, что это мама просто болеет, что папа просто ушёл в магазин, что в старом полицейском участке она просто была на экскурсии с одноклассниками. Что она в порядке, по-прежнему любит маму и папу и верит им. Но Гурьева знала, что это не так. Мама болеет — это не так. Папа в магазине — это не так. Экскурсия в участке — это не так. У Сони отличная память, она помнит, что это не так. На самом деле её мать пьяна и бьёт её потому, что хочет её бить. На самом деле отец мёртв потому, что это мать так сделала. На самом деле в полицейском участке она давала показания как пострадавшая сторона потому, что её мать убила её отца.