Не то дракон, не то феникс

Пока тело безвольно болталось на спине Уяня, разум Ли Ляньхуа лихорадочно работал, а воображение подкидывало неутешительные картинки. Вот глава Ди, с мечом наперевес, отбивается сразу от нескольких противников. Но, учитывая, что противник не так честен, он уже скоро будет отравлен и схвачен… И одной отравы будет мало: еще наверняка будут физические увечья типа перерезанных сухожилий… Чтобы могучий как дуб глава Ди рухнул, сломленный… Ли Ляньхуа уже вернул подвижность лицевым мышцам и теперь мог сжимать челюсти, представляя, как падает мощный меч из враз ослабевшей руки, как медленно, но неизбежно Ди Фэйшен рухнет на колени, под ядовитые смешки окруживших его людей… Шань Гудао будет ликовать, естественно, хотя тут же заметит пропажу Ли Сянъи… Интересно, он догадается, что о «мелком» можно больше не волноваться — он уже почти полностью в могиле? Лучше ему не становилось ни на мгновение: во время привалов он еле мог принимать питье и пищу. Меридианы жгло огнем, по телу пробегали судороги, боль накатывала волнами. Оставалось только смиренно ждать смерти… Уянь, доставив его куда нужно, еще что-то пытался говорить, пока уворачивался от града стрел, выпущенных женой наставника, но Ли Ляньхуа постепенно терял и зрение, и слух… — А ну просыпайся, негодник! Не время спать! — сердитый, но взволнованный голос неустанно звал его. — Бабуля Цинь… Я умер, да?! — спросил Ли Сянъи то ли с облегчением, то ли с негодованием. — Надеюсь, по ту сторону реки Найхэ ваш голос мне просто мерещится… Его тут же огрели тряпицей по лицу. — Просыпайся давай! Процесс трансформации давно завершился, меридианы постепенно восстанавливаются. — К-к-какой еще процесс трансформации? — Какой-какой… Нефритовый жезл и камешки обратно выросли, а яшмовая пещера, наоборот, исчезла, дурень! Ясно объяснила? Ли Ляньхуа четко осознал, что лежит в нижних одеяниях, под одеялом, но все равно ощущает себя обнаженным. Кровь прилила к щекам, и он предпочел как в детстве укрыться с головой. Однако его «защиту» тут же с него стащили. — Сянъи, сынок, прости меня… Погорячилась… Вставай, тебе еще укрепляющий отвар выпить надо… Ли Ляньхуа сидел за низким столиком и попивал предложенный отвар, пока неверяще прислушивался к ощущениям в собственном теле. Оно не просто гоняло энергию по меридианам, оно ее генерировало! Быть этого не может… Он же точно понял те рисунки… — Я уже не спрашиваю, почему ты не пришел сразу после отравления… — Простите, мне было слишком стыдно. Пожилая женщина вздохнула. — Это древнее проклятие, из Наньиня, — начала госпожа Цинь, и Ли Ляньхуа не решился ее перебивать. — Его цель: не только погубить, но и как можно больше унизить противника. Прямо посреди боя противник должен был ослабеть и проиграть, а после, еще и по принуждению, стать наложницей, как ты уже понял, когда феникс менял дракона, но лишь отчасти… — Но… — Но ты умудрился и это проклятие разрушить! И тот, кто должен был тебя победить… — Как? Все же было, как вы и сказали… — Как-как, - вздохнула госпожа Цинь. — Сама не до конца поняла. Тебя победили? — Да… — Тобой овладели? Ли Сянъи смог только кивнуть. — Так что не так? — Оказалось… Что яшмовая пещера не имеет яшмовых ступеней… Но осталось сосредоточие мужского удовольствия… — Где? — удивилась госпожа Цинь. — Да не смущайся: я как лекарь сейчас… — В хризантеме, — проговорил Ли Сянъи, уставившись в чашку. — На заднем дворе. — И… Твой противник… Обнаружил это? — Да… — И это не было актом принуждения или унижения? Ли Сянъи не удержался от смешка: — Кто кого еще принудил… — Ну тогда понятно, идиоты малолетние… — Бабуля Цинь, вы о чем? Жена наставника наконец улыбнулась: — Основа этого проклятия — ненависть. А что является противоположностью ненависти? Ли Сянъи покраснел. Снова. — Любовь?.. — Она самая. И не та, которая заставляет таскать сладости и танцевать с мечом и лентой будто пьяный. А та, которая может быть грубой, но спасет, когда придет опасность… — А яд бича? — Его, как я понимаю, вывели еще тогда. Он повредил меридианы, но чужая ци, вливаемая в тебя и твоя собственная энергия вполне справились с задачей: ты стремительно восстанавливаешься. Ли Сянъи опустил голову. Затем, выпрямившись, он твердо взглянул в глаза той, кто заботился о нем долгие годы, и проговорил: – Тогда мне надо спасти... Моего друга. Пожилая женщина улыбнулась: – Друга так друга. Дерзай.