Якорь прошлого

      Хосок обладает одной чертой характера (Намджун пошутил бы: «Не черта характера, а характер чёрта»), которая одновременно и восхищает Чимина, и выводит из себя – и это настойчивость. Он нетерпеливый, не видит никаких преград и ограничений, готов разбить голову об стену, и он полностью сконцентрирован только на себе, на своих мыслях и желаниях. Если перед ним поставить цель, то он обязательно достигнет её, а если эта цель связана с рабочими вопросами, то он добьётся её в максимально короткие сроки с большим успехом.       Если Чимину удаётся взять волю в кулак и заблокировать Хосока везде, где только возможно, то он всё равно найдёт к нему дорогу. Выловит в личной жизни, свяжется через другого человека, отправит бумажное письмо с подарком, сделает денежный перевод в банке с комментарием, но обязательно найдёт. Чимин грубил ему, проклинал, ругался с ним, пытался уйти от него навсегда, захлопывал перед ним двери, но в конечном итоге всё равно оказывался в его объятиях, потому что у него доброе сердце. Он совсем не жестокий человек, и ему становится совестно от мыслей о том, что Хосок уже полтора часа сидит под его дверью квартиры с букетом цветов и ждёт. Ему стыдно, когда он блокирует Хосока, который абсолютно точно будет названивать ему каждые пятнадцать минут. Ему неловко получать денежные переводы с извинениями Хосока в комментариях. И ему не с кем этим поделиться, не у кого попросить совета, никто не сможет протянуть ему руку помощи.       Так проходит несколько месяцев, Чимин всё так же крепко любит Намджуна, встречаясь с ним примерно раз в неделю, и проводит ночи в постели с Хосоком – у них невыявленная динамика чувств. Вряд ли Хосок изменился, но он определённо действует сейчас иначе. Точно так же, как и в начале отношений: проявляет ревность, собственничество и заботу, оказывает помощь и защиту, он заинтересован в проблемах Чимина и всячески пытается их решить, потому что у него уже есть свои связи. Но это скоро пройдёт, они это знают оба, потому что у них было время убедиться. Рядом с Намджуном Чимин чувствует себя чудовищем. Такой Намджун притягательный и лучезарный, такой сильный и надёжный, такой любящий. В это просто нельзя поверить. Стоит только Чимину заглянуть в его влюблённые глаза, как в груди замирает сердце. И он не может поверить, что кто-то может смотреть на него вот так. Однажды Чимин начинает плакать после этой мысли под взглядом Намджуна.       — Что случилось, радость?       — Просто... расчувствовался.       — Ну ты и вправду радость.       Воскресный вечер, Чимину едва удаётся выкроить время, чтобы провести его с Намджуном, и он везде блокирует Хосока, чтобы он не посмел даже написать ему. Они снова проводят вечер в доме покойной бабушки, и на телефон приходит уведомление от менеджера (в этот момент Чимин берёт телефон в руки, чтобы найти статью о сахарном диабете, потому что у них с Намджуна зашёл спор). : это что такое??? Почему я узнаю об этом не от тебя???!       Чимин хмурится, застывая в одной позе возле обеденного стола, открывает переписку и видит скриншот переписки менеджера со знакомым журналистом, а там их фотографии с Хосоком в автомобиле на парковке. И в сообщениях намёк на назревающий скандал. Ощущение, будто во всём теле поднимается температура, Чимин чувствует себя опустошённым, он напуган. Он не знает, что ему делать и что ответить. Менеджер тут же звонит ему, но Чимин сбрасывает звонок, через несколько секунд звонок повторяется, и он отключает телефон. Пальцы сильно дрожат, они роняют телефон, Чимин заторможенно нагибается, поднимает, взгляд в угол.       — Что? — Намджун удивляется, когда заходит на кухню, вытирая мокрые волосы полотенцем. — У тебя вид такой… — он замечает в руках телефон и тревожится. — Чимин?       — А? — растерянно. Чимин приходит в себя и блестящие от страха глаза поднимает на Намджуна, буквально на мгновение.       — Тебе кто-то что-то написал?       Намджун в курсе того, что иногда кто-то из безумных поклонников может написать Чимину ужасные вещи или что кто-то отслеживает его передвижения по городу. И Намджун переживает, что сейчас именно такой случай. Он взволнованно кусает нижнюю губу в ожидании ответа, подходит к Чимину и трогает его руку с телефоном.       — Это... по работе. Проблемы.       — Какие?       — Я не знаю, я не знаю.       Какой-то ураган в голове. Первые секунды беспомощности. Чимина одолевает слабость, он присаживается на стул, прячет между ног дрожащие руки с телефоном, опускает голову и пытается привести мысли в порядок. Ему страшно. И за себя, и за карьеру, и за отношения. Что же ему делать? Как это могло всплыть? Они ведь передвигались по городу исключительно ночью, на парковку только въезд по пропуску. Кому из журналистов могла прийти в голову идея проследить за ним и выйти на такой компромат? А если кто-то решил его подставить? Кто-то сообщил адрес и время, выкупил всю информацию. Страх сковывает тело. А если это уже просочилось в интернет? Чимин зажмуривается, представляя, как десятки статей разлетаются по всем платформам, как все в сети обсуждают эти снимки и продумывают различные теории, а потом всплывают неожиданные свидетели их встреч, и всё становится слишком очевидным. Намджун обязательно узнает об этом, если не сегодня, то завтра, послезавтра или через неделю. Зачем он только связался с Хосоком? Натешился? Что он скажет Намджуну? Что он скажет в агентстве? Что он скажет своим коллегам, которых подвёл? В какой-то момент Хосок стал приносить в жизнь Чимина только боль и разочарование, он хочет окончательно доломать его.       Всё это время Намджуна что-то говорит Чимину, старается его успокоить и выяснить, в чём дело, но Чимин настолько погружается в себя и свои страхи, что перестаёт замечать всё вокруг себя. У них ведь всё было прекрасно, зачем Чимин решил всё испортить? Намджун ведь никогда не поступил бы с ним так.       — Извини. — Голос в пол. Совесть под досками.       Чимин мягко убирает с себя ладони Намджуна. У него самого ладони ледяные. Его трясёт, голос дрожит, слова не выходят наружу, ком в горле, глаза в слезах, мысли за бортом.       — Что такое?       Чимин поднимается со стула и медленно опускается на колени. Взгляд, приколоченный гвоздями к полу.       — Хосок.       Несколько секунд на размышления. Намджун пока не осознаёт. Мысленно он всё ещё на том моменте, когда они договорились после душа посмотреть какой-нибудь фильм и вместе приготовить ужин. Это только был их вечер без посторонних людей. Как же давно он не слышал этого имени. Намджун только пытается осознать, ощупывает руками его озвученное имя, но охватывает тревога. Время близится к одиннадцати ночи. Так что они там хотели сделать конкретно? Приготовить кимпаб и коктейли с ромом, а фильм? Какой фильм? «Шоу Трумана». Точно. А потом хотели поиграть в карты. Чимин здорово играет в карты.       — Что Хосок? Ну встань с колен-то. Что ты делаешь? Он что-то написал тебе?       Чимин не двигается, каменное изваяние. Название скульптуры «Заслуживающий Ада».       — Я... — душа придавливает на дне признание. Фраза «Я изменил тебе» совершенно не к месту. Предал. Но насколько глубоким было это предательство? — Люблю тебя. Намджун. Очень сильно люблю.       — Да, я тоже люблю тебя, но зачем вставать на колени? — с кривой улыбкой спрашивает Намджун, склонив на бок голову, он всё ещё сомневается и опасается. — Надеюсь, ты тут не собираешься делать мне предложение, потому что я хотел первым это сделать. Но позже, конечно. Сейчас не время.       — Я.       Пауза. Давай же, надо набраться храбрости. Намджун заслуживает хотя бы признания в этом.       — Переспал с Хосоком.       Снова пауза. Она растягивается, как тёплая резина. Чимин прикрывает глаза, хмурится, готовится. Намджун медленно выпрямляет шею, улыбка стекает с его лица, он тоже не до конца верит. Всё тело напрягается, будто готовится к ядерному удару.       — Что? — всё ещё не верит. — В каком смысле? — катастрофическая ухмылка.       Зачем он мучает себя? Зачем переспрашивает? Всё ведь прекрасно расслышал. Да, верно, всё услышал, он услышал. «Я переспал с Хосоком». Ему недостаточно было услышать это один раз? Отлично. Намджун сейчас испытывает не злость, а сильнейший шок. Ни одной предпосылки. Юнги о чём-то ведь предупреждал его давно. Знал всё наперёд.       — Когда? — и передумывает: — Нет, подожди. — Отмахивается рукой. — Нет, ничего не отвечай. — Он задумывается, поднятые к потолку разочарованные глаза. Пытается успокоить себя через дыхание. — Нет. — Упирается руками в бока. — Когда? Поче... почему? — Зажмуривается, останавливая Чимина рукой. — Я не хочу этого знать. Это не обман?       — Извини, — едва слышно.       — Что было в телефоне? — спрашивает Намджуна и, проводя ладонью по лицу, стягивает с него разочарование. На смену прошлой эмоции приходит подозрительность.       Ему необходимо знать сейчас именно эту вещь. По какой причине он решил сообщить об этом так неожиданно? Ничего не предшествовало этому признанию.       — Что произошло?       Нет никаких подходящих моментов для таких признаний. Это вынужденная мера.       — Пожалуйста, Намджун, можно... мы попозже поговорим? Пожалуйста. — Чимин медленно поднимается с колен, голова всё так же опущена. Он не хочет знать, какое сейчас лицо у Намджна. Он боится посмотреть в глаза, которые всегда смотрели на него с любовью. Боится навсегда запомнить это выражение лица, боится, что оно будет сниться ему до конца жизни.       — Нет, нет, нет-нет-нет, я хочу знать! — резко отказывается Намджун, подходит к Чимину и дёргает его за руку в свою сторону. — Я хочу знать всё! Это он тебе сейчас написал?       — Пожалуйста.       — Ты думаешь, что мне не больно слышать всё это?! Ты думаешь, что мне будет легче, если я узнаю всю правду?! Нет! Ты не можешь!.. — у Намджуна ломается голос, он разводит руками, схлопывает ладони вместе, прижимает их к лицу, вдыхает, выдыхает. — Ты не можешь так просто заявлять об этом и уходить!       — Я не знаю, что тебе сейчас ответить.       — Посмотри мне в глаза! — требует Намджун и берёт Чимина за лицо. — Посмотри.       — Нет. Извини. Мне надо на работу. Извини.       Чимин накидывает на домашнюю одежду кожаную куртку, на босые ноги натягивает кроссовки, берёт ключи и выходит. Намджун, не до конца веря в его поступок, идёт следом за ним, но из-за медлительности рассудка успевает только увидеть, как машина Чимина скрывается за поворотом. Раздаётся гневный крик.