Часть 8 Происшествие в августе
13 июня 2024 г. в 19:32
Я устал - просто чувствую, что состояние стало каким-то бесцветным. Мир теряет краски, будто старая вылинявшая от множества стирок ткань.
Нет настроения - ни рисовать, ни бродить по улочкам родного Петербурга. Ни даже сидеть в кафе вместе с Кириллом.
Даже разговаривать с любимым человеком, и на это нет сил. Так, беседуем по вечерам… Как два пенсионера. Хотя пенсионерам легче, им не надо на работу. Не надо принимать заявление о пропаже родственника, который ушел гулять с собакой в один вечер и пропал. Вместе с песиком. И понимаем, что, скорее всего, пожилой мужчина исчез не потому, что завел на стороне молодую любовницу. И что вряд ли он вернется к жене.
А еще ограбление банкомата, в котором пришлось, словно герою криминальной драмы, гнаться за машиной с преступниками. Вот тогда и вспомнил, как Кирилл учил экстремальному вождению, мол, пригодится в жизни. Вот и пригодилось!
А еще уйма других дел – кражи, мошенничество, семейные «разборки» и прочее и прочее.
И куча документов, требующих немедленной доработки. Или, что хуже – переделать полностью.
Я просто устал от работы. Понимаю, что другим не лучше, что у всех нервы, у всех напряжение. Другие еще и дома делами заняты, семьи, дети.
Правда, у меня один большой ребенок – Кирилл Гречкин.
Порой я чувствовал, что стал раздражительным. И приходится проявлять силу воли, чтоб не сорваться на нем. Потому что срываться из-за усталости – последнее дело. Кир тут ни в чем не виноват.
Но куда-то пропала легкость в общении с ним. Кир это чувствовал, и чаще молчал. Только иногда обнимал меня, прижимал к себе. И, я чувствовал, ему было страшно, что я сброшу с плеча его руку, что вывернусь из его объятий.
Я так не поступал, хоть очень хотелось. Кирюшка тут не при чем. Просто выгорание. Просто усталость…
Вечером я достал из морозилки вареники с картофелем. Есть не особо хотелось, готовить – тем более. Но нельзя же оставаться без ужина.
- Брось, - посоветовал мне Кир, - пойдем в «Элегию», там новое кафе.
«Элегия» - какое-то арт-пространство, построенное буквально этим летом. Или весной.
Я пожал плечами, выключил плиту и снова сунул вареники в морозилку. Мне уже было все равно, куда идти и зачем.
До «Элегии» мы так и не дошли. Повернув на проспект с родной восьмой линии, мы пошли вдоль него, и тут мимо пролетел кто-то на самокате. Летом почти все в Петербурге катаются на электросамокатах. Но, объезжая стенд с рекламой, он едва не сбил беременную женщину. «Едва» - потому что мне хватило доли секунды, чтоб толкнуть его. Он упал вместе со своим самокатом.
Женщина ахнула, шарахнулась в сторону. Молодой человек нисколько не пострадал. Он вскочил на ноги, подхватил самокат и, вскочив на него, умчался по улице. Явно испугался, потому что вокруг уже собрались люди, и в большинстве – крепкие мужчины. Пешеходы вообще не любят самокатчиков.
С женщиной тоже все было в порядке. Она сбивчиво поблагодарила меня и ушла.
Все это время Кирилл стоял в стороне и смотрел на меня не то с восторгом, не то с удивлением. Все происшествие заняло меньше двух минут.
А я стоял, хлопал глазами и думал, что могло бы все кончиться по-другому. И был бы вызов «скорой», больница и прочее… И очередная статья в местный паблик, что пора запретить самокаты.
И еще – о том, что все неприятности вдруг стали маленькими-маленькими, словно смотришь на них в перевернутый бинокль.
Ведь как случается – один случай, и «бинокль перевернулся». А ведь жить прекрасно, просто за чередой дел и повседневных хлопот этого не замечаешь.
- Димка, я тобой горжусь, - тихо-тихо сказал Кир мне на ухо.
Я лишь рукой махнул – мол, ничего особенного. И мы ушли – хотя в Элегию так и не попали, попили кофе тут же в кофейне и вернулись домой.
А дома - будто все тоже изменилось. Вскоре весело булькала вода на плите, Кирюшка аккуратно резал овощи на салат. И зелень на соус. Соус грибной, покупной, но туда надо побольше зелени положить. Тогда вкусно – хоть к пельмешкам, хоть к вареникам.
- Дим, я люблю греческий салат, но без оливок и без этого дурацкого сыра.
- Понимаю. Но это уже не греческий салат.
- Как это – не греческий, если именно греческий. Просто не класть оливки, и сыр тоже.
А потом я рассказывал историю, как недавно нас вызвали в парк. Вызвали две особо бдительные пенсионерки, потому что увидели « толпу странно одетых людей».
«Странно одетыми людьми» оказались какие-то олды-неформалы. Здоровенные дядьки в кожаных косухах. Парни не дрались, не распивали спиртное, просто разговаривали. Даже без шума. Но – порядок есть порядок. И пришлось пригласить в машину проехать в отделение тех, кто без документов.
Но остальные, а было их человек пятьдесят, набились в «бобик», как селедки в бочку. Остальные же полезли на крышу.
История случилась не со мной, я услышал ее в другом отделении. И рассказал по памяти.
Кирилл хохотал так, что подавился хлебом, и пришлось его хлопать по спине. Откашлявшись и отсмеявшись, он спросил:
- Дим, неужели это приключение на проспекте так повлияло на тебя?
- Просто я представил на месте этой женщины себя… или тебя. Да, мы с тобой, к счастью, не забеременеем. Но ведь в кем угодно может случиться что угодно. Так надо просто жить. А я… я так запарился на работе, что забыл, каково это – жить обычной жизнью.
- Дим, в сентябре мы непременно поедем отдыхать.
- Да знаю я. Просто до отпуска еще больше месяца.
Кирюшка обнял меня, и я зажмурился от удовольствия. Тревога на миг кольнула душу. Подумать только – ведь на месте той девушки мог оказаться и он. А ведь можно удариться виском, и…
Нет, об этом думать не надо! Надо просто стоять, держа любимого в своих объятиях и наслаждаться каждым моментом рядом с ним.
А потом мы болтали почти до утра. Не спалось почему-то. Мне так много надо было рассказать Кирюшке, хотя тему сегодняшнего происшествия мы оба старательно избегали. Не хотелось о нем вспоминать даже.
И все-таки перед сном я мысленно поблагодарил Высшие Силы за то, что все в этой истории остались живы и целы.
Кирюшка заснул. А я лежал, прислушиваясь к его сонному дыханию – такого родного и близкого. Я понял, что очень соскучился по нему, хотя он никуда не уезжал.