***
Как я и ожидал — по квартире разносится раскатистый храп. Когда я захлопнул дверь, то стало так спокойно, от того что добрались, что аж закололо в кончиках пальцев. «Пиздец мы погуляли.» Андрей успел только удивлённо вытаращить глаза, когда я затащил его из коридора в ванную. Его куртку и обувь взял с собой, чтобы потом спрятать в комнате. — Мал… — В поцелуе прижимаюсь плотно губами, с силой вталкивая свой язык. Правой придерживаю Андрея затылок, левой стягиваю с себя треники. — Бля, да погоди ты, малыш. - он виновато чешет затылок - Я, короче, передёрнуть уже успел. Вот прям до того как ты позвонил… И тут родители твои спят ещё… Собираюсь натянуть треники обратно, останавливает мою руку. — Андрей, если не хочешь — не надо. — Я о том, что по-быстрому не получится. — И заебись. Он взял меня за правую руку, на которой остались слабые бордовые следы из-за того, как он крепко сжимал её, задрав рукав моей куртки. — Это тебе тож нравится? — Нравится что мы съебались и отделались только этим. Залезли в ванну. Настроил воду. — Бля, малыш, пиздец, кипяток. — Да, вроде, норм. Давай разбавлю — кручу холодный кран, дожидаясь одобрительного кивка от Андрея. «По привычке включил. Меня в последнее время только такой душ как-то в норме держит. Главное, на спину лить или на ноги.» Об кожу бьются щекотные струйки воды. Поворачиваюсь к Андрею, целую, водя упругим, напряжённым языком у него во рту. Тело согревается теплом идущим изнутри быстрее, чем от тёплой воды. Резко опускаюсь вниз. Правую руку перекидываю за край ванны, а сам — уже стою на коленях. Слизываю острым кончиком языка капли с бёдер, потом с живота, ведя вдоль тонкой дорожки волос вниз. Левой рукой плотно обхватываю член у основания, чуть придавив яйца ладонью. Вожу большим пальцем по подвижной коже, смотрю снизу вверх на Андрея, который уже часто дышит, приоткрыв рот. Он облизывает губы и тихо спрашивает: — Может лучше я? Сначала? Вместо ответа мягко вбираю в рот его яйца, двигаю по ним языком, кайфуя с того как член в руке твердеет и сильнее притягивается к животу. Забираю из расслабленной руки Андрея лейку душа и аккуратно укладываю её на дно ванны. Провожу пальцами по коже на лобке, покрытой короткими, тёмными, слегка острыми волосками. «Как же мне нравится, когда Андрей слегка обросший. Жалко вторая рука ещё в гипсе. Так хочется ей тоже гладить и ощущать эту щекотную колючесть.» Приподнимаюсь и одними губами обхватываю член, наклоняю его к себе, чтобы удобнее было взять как можно глубже. Вдыхаю, вытягиваю язык и беру сразу до упора, касаясь носом и губами лобка. Делаю несколько глотательных движений, ощущая ответное напряжение в горле. Отпускаю его на половину, глубже вдыхаю носом и снова двигаю головой вперёд. Повторяю ещё и ещё, ускоряясь от давления на затылок. Плотнее сжимаю губы, пока левая рука впивается в напряженное бедро Андрея. У меня начинает кружится голова, немного немеют колени. На отдалении слышу, что кто-то зашёл в туалет. Андрей замирает, ослабляет сжатый на моих волосах кулак. «Судя по звукам, это отец. Тогда ваще пофиг.» Продолжаю, подняв глаза на охреневающего Андрея. Под шум воды, член с хлюпающим звуком раз за разом входит мне в глотку, а Андрей сдавленно дышит закусив губы. Звук открывшейся щеколды у соседней двери, удаляющиеся шаги по коридору. — Ты у меня ща получишь! — шипит Андрей, давит мне на плечи, укладывая на дно ванны. Лежать тут тесно, скользко, мокро и жёстко. Он закидывает мои ноги себе на плечи. Как могу, стараюсь держать правую руку на весу, но быстро отлетаю из-за жёстких, резких, но охуенно-приятных движений его языка и руки по моему члену. Зубами терзаю, теперь уже левую, руку, стараясь заглушить прорывающийся скулёж. Очень хочется, чтоб он вошёл в меня, но тогда я точно задохнусь давя желание застонать. Андрей встаёт, поднимает меня и прижимает к холодному кафелю грудью. Его член упирается мне между ягодиц, развожу ноги. — Встань как стоял. — быстро шепчет Андрей. Одной рукой дрочит мне, а второй зажимает мой рот, пока сам двигает бёдрами, скользя членом между напряжённых ягодиц. Кончаю в его сжатую ладонь, убирает руку от моего рта, целует, обжигая губы своим дыханием. Ставит снова на колени, открываю рот, останавливает меня за плечо. Быстро двигает рукой по своему члену касаясь моего языка только головкой. Зажмуривает глаза, заливая мой рот и лицо спермой.***
Перетащил вещи, пока Андрей одевался у меня в комнате. Выдал ему свою серую футболку и те штаны, которые мама считает дачными. Включил настольную лампу, отвернув её, чтоб свет не сильно бил в глаза. Мы уселись на кровать, расслабив спины на прислонённой к стене тяжёлой пуховой подушке. Банки я открыл ещё в ванной, подальше от комнаты родителей. Оба сделали по глотку и расслабленно выдохнули. — Ещё б перекурить — Андрей брякнул голову мне на плечо. — Замёрзнем, если окно откроем. Хотя... Эт я один мёрзну… Ладно. Спалят ещё. Не будем. — Да я так. Забей. — Делает несколько глотков подряд. — Чё делать-то, теперь, малыш? «Блин… даже забыть успел почему мы ваще вдвоём у меня. Так хорошо с ним.» — Делаем вид, что у Сивого галюны были. Ты сегодня дома спал. И я — тоже. — Такой се вариант. — Ну лучше, чем если нас отпиздят за то что мы вдвоём ходим. — Бля… так-то да… — Он сделал ещё пару шумных глотков — Да и с чего ты взял, что меня отпиздить кто-то может? — Ну Илюха же… — киваю на сине-зелёные следы от фингала. — Да эт, херня. — Вздохнул как-то тяжело — Я ж тогда с ним не хотел чёт делать. Да и Машка ещё влезла… Чё она там, как? — Без понятия. Мать её трубу взяла. — А. Ну да, в наблюдательной, небось, лежит. Бля, лишь бы она там варежку закрытой держала… Тогда побыстрее в обычную переведут. А там и мобила будет, если родаки не отбитые. — Это ты откуда знаешь? Он увёл взгляд в сторону. — Андрей? — Ты ща плохого надумаешь, малыш… — Да, бля, уже надумал! — Бля… да, короче, мать меня туда сунула, после моего выкидона в школе. Типа потом сказала, что переживала, вся хуйня… Но, бля, я потом узнал, что заяву на меня забрали. Пожалели её, короче. А у меня ток административка. Типа, кусты за школой погнул, клумбы поломал. Хотя, эт ваще до меня всё разъебали. Он опять умолк. — Расскажешь? — Ты ж всё знаешь. — Только от Машки. — Делаю пару глотков. Коктейль уже давно не кажется спиртуозный и приторным, даже приятно кислит и щекочет язык пузырьками газа. — А она — хрен пойми, через какие слухи. Андрей стал говорить, глядя куда-то в пустоту: — Четверо их было. Я сам полез. Один — съебался сразу. Один — уебался о бордюр, когда они разом полезли. Меня двое заломали, одному затылком я носяру расквасил, пока второй примерялся куда мне вмазать. И вот последнего оленя я уже сильно нахлабучил. Мне б свалить, но тогда, как выключило к хуям. Пиздец, наверное, со стороны выглядело, раз те даже не полезли. Забрали меня уже всего в соплях и в кровищи. Я плакал. Андрей сжался, напрягаясь всем телом. Было слышно его участившееся дыхание. Выглядел так, как будто, стоит только тронуть — и его разорвёт. — Сам пошёл когда приехали, было похер. Мать где-то на фоне была. Когда только раздевать стали, я рыпнулся. Заломали, как буйного. От мысли о скрученном на больничной койке Андрее, нехорошо закололо в боку. «Бля, вдруг сейчас ещё и с Машкой что-то такое… Она ж сидеть и не выёбываться не умеет.» Я уткнулся носом Андрею в грудь. Стал дышать чаще, кажется, что даже звенело в ушах. И мутило. Жуткое, жгучее чувство, которое обычно оканчивалось только самым мерзким, замерло и стало отсупать, когда Андрей прижался щекой к моей голове и стал осторожно поглаживать по спине, водя пальцами вдоль моего скрюченного от напряжения позвоночника. — Машка ж не такая отбитая как я. Да и повязали меня в пиздец уёбанном виде… Погодь немного. Мобилу, если привезут и разрешат брать, то попиздите. Расскажет она, какие все там говнюки - и тебе, и ей полегчает. — Она обиделась на меня. — И чё? Позвонит. Главное, чтоб ума у неё хватило борзоту свою подмять. Но она девка-то толковая… — А если нет? Не в смысле тупая она, а… — Те легче не станет ща, если будешь думать насколько Машке там херово. Главное, потом не кидай её, когда выпишут. Эт хуёвей всего будет. — И долго ей там торчать? — сажусь, свесив ноги на пол. Хочу встать и всё-таки открыть окно, чтоб покурить. — Да не скажу тебе, малыш. — слышу, как он прочистил горло — Меня мать под расписку забрала, как утряслось всё… «Не знаю, заберёт ли мать Машку. И насколько херово будет, если её забирать будет отец.» Поворачиваю голову. Вид у Андрея такой мрачный, что аж дыхание перехватывает. Кладу ему руку на колено. Хочу обнять, пожалеть, но сам застываю всем телом. — А чё мне сразу не рассказал? Его как будто выдернуло откуда-то и вернуло в комнату. — Бля, малыш, ну чё было то было. Я ж типа не псих какой-то. Из дыр в потолке голоса не ловлю, по стенам дерьмо не размазываю… — Чего?! — Забей, короче. Там отстойно было, вот и говорить не хотел. Повисшую тишину нарушали только редкие гулкие звуки — Андрей ковырял ногтем остаток от алюминиевого ключика на банке с коктейлем. Потом у меня громко заурчало в животе. «Очень, бля, уместно. Как и всегда.» — Ты опять не жрамши, а? — Да отец пиво наливал. С рыбой. — пожал плечами и скривил лицо. — Бля, да. Там хуй пойми с чего днище пробьёт. Я прыснул от смеха коктейлем, который только что успел хлебнуть. Андрей пальцем стёр липкую каплю с уголка моего рта и слабо улыбнулся. — Ты, малыш, только не думай, что там мать моя аферистка какая, провернула это вот. Она сама в ахуе была с того, что я из-за пацана всё это. Махался я и раньше, но тут меня перекрыло, и мне пиздец обидно было за… — Он замялся, я взял его за руку. В первый раз чувствовал, что она холоднее моей. — За Пашка… Он, бля, в школу отказывался ходить, когда нас пропалили и травить начали. Я его в обиду не давал, но его, то чё говорили, задевало. А виноват я был, что спалились. — Андрей, не ты был виноват, а те мудилы. Я так-то Пашка твоего понимаю. Ты руки свои успокоить никогда не можешь. — Андрей мрачно опустил взгляд — Только мне это нравится, понимаешь? — Что подставляю нас постоянно? — Если бы не уёбки вокруг нас, то это не было бы подставой нихера. — он крепко сжал мою руку — Мне наоборот хуёво бы было, если б ты этого не делал. — Вроде, ничего такого не говорю, а сердце как будто ща выскочит. — Мне тоже хочется чувствовать тебя, когда ты рядом. Это охуенно приятно. Мне хотелось ещё что-то сказать. Про тот день, когда к школе он пришёл. Или про то как я обожаю греть руки в его кармане. А может про то, как мне хорошо сейчас сидеть с ним рядом. Но я просто поцеловал его. Тепло и ласково. Не так, что «я хочу тебя», а так что «ты — самое дорогое, что у меня есть, и я хочу делать тебя счастливым». Вслух это говорить как-то слишком. Поэтому получилось просто поцеловать. Кажется, что Андрей вчера был таким радостным и до ужаса нежным, потому что думал о том же. Ведь скоро у нас будет то место, где можно не скрываться. Мама у Андрея, хоть и хорошо ко мне относится, но при ней мы не можем вести себя, даже как обычная пара. А теперь будет место только для нас. Где не будет страшно, и мы никому не сделаем больно просто взявшись за руки. Сижу, положив голову Андрею на плечо, чувствую, как он расслабленно шебуршит пальцами в моих волосах. — Давай спать, а? — Угу. — тихонько целует в макушку. Улеглись мы явно теснее, чем на диване у Андрея. Я — у стены, он — обнял меня сзади не только руками, но и ногами. «Интересно, а будет ли в той комнате спальное место для двоих?» С этой мыслью и засыпаю.***
Просыпаюсь через несколько часов, по будильнику. Андрей сонно смотрит с подушки приоткрыв один глаз. — Спи. — шепчу ему, перелезая на пол. «Такой он тёплый, сонный, обмякший. Пусть ещё поспит.» Андрей придвигается ближе к стене, укрываю плотнее, сам прислушиваюсь к звукам с кухни. «Рановато я встал, никого ещё, можно вздремнуть». Залезаю к нему под одеяло, обнимаю, засыпаю под его спокойное дыхание.***
Слышу грохот падающего табурета. «Бля, ну хуль у меня в комнате надо?.. Сука!» Вскакиваю с кровати, почти выталкиваю мать из комнаты. Стою спиной к двери. — Что?! — смотрю на неё в упор тем же взглядом, что и она на меня. Она матом почти не ругается, но это точно значит «Ты охуел?!». У меня тот же вопрос. Не ломиться в комнату это же, ебать как сложно. За её спиной возится отец. Открыл дверцы кладовой ниши в стене коридора и на кой-то хрен копошится в ржавой банке с не менее ржавыми гвоздями. — Ты ещё на мать руку подними. Обалдел толкаться. — Ледяной тон. Хоть бы одна нота в голосе сменилась. — Стучаться надо. — Ты в курсе где Машка твоя? — Да. — Володь, вот послушай. Говорю, что это его не волнует. — И пральна. Нехрен из-за дур психованных мозги себе забивать. Мне захотелось забить пару этих гвоздей в чей-то другой мозг. Но я просто стоял, загораживая спиной узкую щель не до конца закрытой двери в мою комнату. — Что у тебя на руке? — Одёргиваю левую, на которой у сгиба я себе ночью поставил заметный синяк. — Показывай давай. Стою, смотрю ей в глаза. — Мне тоже дурку вызвать с наркологией вместе? — Лен, ну ты-то не дури сама. — Это он нас дурит, Володя. Без конца причём. Тебя в первую очередь. — Да он же ж тоже, наверное, не знал, — Кидает беглый взгляд на меня — да Серёж? Лен, сама говоришь, яблоко от яблоньки… Смотрю на него и не понимаю, с чем я там должен согласиться. — Я говорила так про уголовника, не перевирай, Володя. Ты лучше посмотри! — От резкого визга на «ри» я аж пошатнулся, больше от неожиданности. — У него ни в одном глазу. Не ведут себя так, когда девушка болеет. Пусть даже и такая. Дверь моей комнаты ещё чуть приоткрылась, издав противный, крякающий скрип. «Ещё раз так подпрыгну, и она откроется под своим весом... Когда мать уже закончит это бесполезный разговор?! Чё она хочет от меня услышать? Что я наркоман? Да пусть тесты несёт! Их сейчас в аптеках хренова туча… Нет, ей просто надо меня довести.» — Серёжа. Ты с нами вообще? Я как с дверью говорю. — Лена, вот ты говоришь, ни в одном глазу, а он видишь как, всё в себе держит. Он же не баба, сопли маме об халат размазывать. Да и говорю, что давно уж разбежались они, я ж без слов понял, как мужик мужика. Что он будет нам докладывать, а? — опять на меня смотрит — Серёж, ту, что пирожки вчерашние пекла приводи, знакомь. Я так и понял, что это не Машка. Она ж в мать вся. С бандитами какими-то шалавится. На кой она тебе, правильно же? С силой сжимаю кулаки. Меня колошматит, мутит. Скриплю зубами. Разворачиваюсь, скидывая с плеча останавливающую меня руку. Захожу в комнату, хлопнув дверью. Несколько раз, от бессилия, луплю по ней левой. Мать продолжает что-то вещать, ломится в комнату, а я просто оседаю на пол подперев спиной дверь. В горле мерзкий, кисло-горький привкус. Кашляю, сглотнув обратно склизкую жижу, которая, кажется, сейчас разъест весь рот. Андрей всё это время был у двери, я заметил его тень со стороны дверных петель, ещё стоя в коридоре. Смотрю на него, так стыдно с чего-то. То ли из-за того, что ни слова толком не сказал, то ли просто из-за того, как родители себя ведут. — Открой немедленно. Слышишь меня?! — Мать уже срывается на крик. — Володя! — Серёг, да выйди ты к… — Володя! Бестолку с ним так разговаривать. Он там точно что-то принял. Руки его видел? Открой уже эту дверь, в конце концов! Чувствую, как дверь с толчка бьёт мне в спину. Сижу без движения. Ещё раз. Упираюсь сильнее ногами. — Серёжа, имей совесть. Отец сейчас дверь так сломает. «Плечо он себе так сломает…» Пауза. Ещё один удар. — Всё! Я пошла вызывать полицию. — Андрей смотрит на меня ошарашенным взглядом. Мотает головой. «Понимаю, что она этого не сделает. Да и если сделает, то сто раз отменить успеет, пока кто-то приедет. Только Андрей так и будет тут сидеть, прятаться из-за меня. Ещё и ссать хочу. Думаю, что не только я. Бутылки за компом у меня, конечно, есть, но этой унизительной хуйнёй заниматься больше не готов. Надо завязывать. Я так устал.» Встаю. Говорю спокойно, чуть понизив голос: — Я пойду. Скажу им. Я заебался. — Малыш… — Прислоняется лбом к моей голове. — Мне насрать чё они говорили, и чё скажут. Мне уже стыдно отсиживаться. — Кто у тебя там?! Сергей! — мать всё ещё стоит под дверью. Прикрываю глаза, делаю глубокий вдох. Выхожу. Андрей остаётся в комнате - его с коридора не видно. Представлял я это давно. Даже слова продумывал, говорил полушёпотом перед зеркалом. Но сейчас это было не повинное признание, а плевок желчью, упакованный в мамин спокойный тон. — В комнате — мой парень, мам. — демонстрирую локтевой сгиб — На руке — просто синяк. На наркотики сдам хоть сейчас, если ты не веришь. Ещё вопросы есть? Нет? Дай тогда пройду? Обхожу притихшую мать. — Ты ебанулся? — Отец преградил мне дорогу. Он чуть выше меня. Только сейчас, стоя вплотную, понимаю, что почти догнал его по росту. — Какой ещё парень? — Ебанулся. Щас ещё и обоссусь, дай до толчка дойти. Пытаюсь пройти, отталкивает назад за плечи. Влепляет мне по лицу. Опрокивываю его на пол, слыша визг мамы. Вылетает Андрей, оттаскивает меня в сторону. Держит руки сцепленными немного ниже груди. Не сопротивляюсь. Стою, можно сказать, в его объятьях. Отец встаёт и уходит курить на кухню. — Андрей, подожди в комнате, щас приду. — Держит. Поворачиваю к нему голову, чмокаю в шею. — Я просто в туалет. Возвращаюсь. Мать так же - у открытой двери в мою комнату. Андрей с каменным лицом сидит на расправленной кровати. В моих трениках и футболке. — Пойдешь? — Киваю ему в сторону коридора. Встаёт, уходит. В квартире так тихо, что слышно, как закрывается на щеколду. — Ты, может, нас познакомишь? Жму плечами, иду переодеваться. — Серёжа? Ты вообще слышишь меня? — Ну что, ааа? Сейчас выйдет — познакомлю. — Бессовестный ты. — Уходит к себе, хлопнув дверью. Пришёл Андрей, закрыл за собой, подперев дверь стулом. Я уже в уличной одежде. Сижу на кровати, опустив глаза в пол. Андрей садится рядом. Лбом трётся о моё плечо. «Всё было отстойно. Даже хуже, чем отстойно. Но то, что он был рядом, сильно поддержало меня.» — Малыш, ты как? — Чувствую себя, как рыба, из которой кишки выдернули. Оба слабо вздыхаем. — Вещи будешь собирать? Оглядываю комнату. "Не понимаю, что сейчас взять с собой. Одежда? Учебники? Комп? Я вообще не планировал делать это сейчас." Снова хлопнула дверь родительской комнаты — отец вернулся с кухни. Они стали ругаться. «Опять ничего нового.» Потом кто-то вышел из квартиры. Скорее всего, отец. «Я так понимаю, за пивом и воблой. Пиздатое начало дня.» Понимаю, что мне некуда сложить одежду. Учебники-то как-то смогу уместить в рюкзак. Ну, может, ещё пара трусов влезет. Иду на кухню искать пакет. Мать сидит и с демонстративным безразличием пьёт кофе. Только чашка у неё в руке подрагивает. «Не знаю, как я это хотел сделать, но точно, бля, не так.» Ворошу пакет с пакетами. Некоторые валятся на пол, пока пытаюсь найти… Да сам не знаю, что ищу. — Сумка клечатая. В кладовке. — Тон всё тот же, но слышится небольшая хрипотца. — Спасибо. Компьютер потом заберу. — Собираю пакеты с пола. Поднимаю глаза, уточняю, опять без понимания, что делаю. — Это же мне подарок был? «Тишина с её стороны сейчас может означать и «да», и «нет». А, вот, про сумку — ясное и понятное «уёбывай». В пыльную, потрёпанную сумку помещается почти всё, что я ношу сейчас и носил тем летом. Даже кеды положил и перекинул пару учебников из рюкзака. А вместо них в рюкзак сложил паспорт и зубную щётку. — Пойдём, малыш. У меня позавтракаем.