***
Дверь тихо скрипнула и на освещенный лунным светом пол легла тень маленькой фигуры. Сяо не успел сделать и шага, как в комнате загорелась лампадка, осветив лицо Босациуса. Он сидел за столом, закинув ноги на соседний стул, а в одной из четырех рук держал фонарь. — Алатус, ты рано. — Электро-якша сложил две руки на груди. — Как все прошло? Сяо закрыл дверь и занял место напротив брата. — Территории зачищены. Якши вымотались, но никто не пострадал. Отдыхают в казармах. — Славно, славно. — Босациус поставил лампадку на стол. — Тебе тоже стоит отдохнуть. Можешь не приходить на утреннюю тренировку. Алатус покачал головой. — Я в порядке. Брат пожал плечами. — Почему не спишь? — спросил Сяо. — Тебе еще патрулировать ночью. — Уже отоспался под открытым небом на пляже. Сон не берёт, — ответил Босациус. — Меногиас сразу в мастерскую пошёл, всю ночь не вылезает. — Похоже на него. Сестры? — Отрубились почти сразу, даже не поужинали, — Босациус усмехнулся, — хотя Инда всю дорогу ворчала на меня и Меногиаса. Кстати, о еде… Ты, наверное, голоден? У нас еще остались лепешки с мясом. Знаю, ты их не очень любишь, но больше ничего предложить не могу. Сяо встал из-за стола. — Нет-нет, я не голоден. Оставь на завтрак брату и сестрам, а то Индариас меня не простит. Босациус не успел ничего сказать. Алатус исчез в черной вспышке. Старший уже знал, куда он направляется. Он еще некоторое время куковал в столовой обители: всё-таки умял лепешку с мясом и заварил две чашки молочного улуна. Одну Босациус выпил сам, а вторую поставил на деревянный поднос. Подумав о том, что брат, должно быть, еще и голоден, скрепя сердце положил на поднос и лепешку. До того, как Босациус стал якшей и поступил на службу к Властелину Камня, он каждое утро проводил в заботах о своем небольшом наделе земли, с любовью возделывая её и наблюдая за всходами растений. Босациус был прирождённым земледельцем: умело обращался с плугом и мотыгой. Он черпал глубокое удовлетворение от плодов своих трудов, наслаждаясь щедрыми дарами земли. Однажды идиллический покой его деревни нарушили вести о надвигающейся угрозе: началась война архонтов. Родная земля Босациуса в числе первых стала жертвой жестокой несправедливости. Скрепя сердце, он облачился в доспехи и присоединился к рядам воинов. Тяжкие тренировки и кровавые битвы закалили его и превратили в искусного воина. Босациус, лишившийся своего прежнего мирного занятия, теперь сражался за то, чтобы сохранить покой и процветание своей деревни. В сражениях он вспоминал свою любовь к земле и надеялся, что однажды сможет вернуться к мирной жизни. Но война оказалась жестокой и затяжной, и Босациусу пришлось примириться с суровой реальностью своего нового пути. После многих лет борьбы, когда деревню удалось освободить от вражеских войск и ее новым хозяином стал Моракс, Босациус вернулся домой. Но его родная земля была опустошена войной… Прошло несколько веков. Деревня заросла и стала частью природы. Босациус уже долгое время не навещал родной дом, полностью посвятив себя новому занятию, но в глубине души он все еще надеялся, что перекует свое копье на серп.***
Мастерская Меногиаса находилась в отдельном здании между обителью якш и доменом Властелина Камня. Идти туда было недалеко. В общем, чай остыть не успеет. Босациус из вежливости постучал в дверь и, не получив ответа, вошел в мастерскую. При входе взирал на него горделивый беспорядок. По полу змеились пучки ниток, словно запутанные паучьи сети. Стол, обильно заваленный бумагами и эскизами, казался эпицентром творческого торнадо. Осколки стекла и погнутые инструменты хаотично разбросаны, напоминая о ярости неукротимого вдохновения. Вдоль стен на стеллажах теснились банки с красками. С потолка свисали засохшие кисти, напоминая о прошлых попытках запечатлеть красоту. В углу, возле окна, стоял холст, испачканный мазками и кляксами. Полупрозрачный свет лился на него, высвечивая следы борьбы и триумфа. Воздух был насыщен терпким запахом масла и разбавителя, который смешивался с более тонким ароматом свежеспиленных опилок. Все знали: беспорядок в мастерской Меногиаса не был признаком лени или нерадивости — скорее наоборот: трудолюбия. Поэтому никто не смел убираться здесь, чтобы не нарушить этот творческий беспорядок, что устроил гео-якша. Собственно, сам хозяин мастерской спал за столом в кипе рисунков и выкроек. Босациус подкрался к спящему брату и в самый последний момент споткнулся о ножку манекена, бесхозно брошенный на полу. Поднос вылетел у него из рук. Чашка пролетела над столом и чай расплескался по эскизам, тканям и другим материалам, а лепешка упала прямо на голову Меногиаса. Тот, конечно, сразу проснулся. Хозяин мастерской поднял голову, и лепешка со звуком «чмяк» упала на пол, проскользив по его волосам. Взгляд сразу упал на разлившийся чай и промокшие рисунки и выкройки, а затем и на зачинщика. На удивление Меногиас отреагировал несвойственно спокойно: — Мне, конечно, очень приятно, что ты решил позаботиться обо мне, но это… Гео-якша подал руку растянувшемуся на полу Босациусу. — Не ушибся? — У тебя тут черт ногу сломит… — Он рывком поднялся и чуть не потянул брата на пол. — Ну ты извини, я не специально, конечно… — Да я понимаю… — Меногиас перевернул чашку, хотя в этом уже и не было никакого смысла, и двумя пальцами взял со стола один из промокших листов. — Не сильно сердишься? Надеюсь, это было не что-то очень важное… — Босациус оглядел беспорядок, который устроил. — Я помогу прибраться… — Он уже потянулся к бумагам на столе, но брат его остановил. — Нет! Я лучше сам. Завари мне еще чай, я бы правда от него не отказался. Только не нужно приносить его в мою мастерскую. — А, конечно. — Босациус, прихрамывая на одну ногу, ушёл. Меногиас выдохнул. Он посмотрел на лист с эскизом: чернила размазались и потекли, оставив за собой фиолетовое пятно. С бумаги еще капал чай, и мастерскую заполнил его запах. «Мой любимый улун…» Как и брату, однажды Меногиасу пришлось оставить любимое дело, чтобы взять в руки оружие и сражаться за родную землю. Его руки, как будто наделенные жизнью, ловко вырезали из дерева причудливые фигурки и плели из нитей затейливые узоры. Каждое его творение было произведением искусства. Пальцы, которые некогда творили красоту, были вынуждены убивать… Сердце Меногиаса разрывалось на части. Он ненавидел насилие, но вынужден был оставить любимое дело, чтобы защитить родную землю. С каждым боем его душа все больше погружалась во тьму. Творческие порывы заглушались грохотом сражений, а на месте изящных узоров раны от битв, покрывающие его тело. И все же, даже среди хаоса и разрушения, Меногиас находил проблески света. Он шил одежду для воинов, которая, увы, была не очень практична, но только так он мог напомнить себе о красоте, которая могла существовать и вне поля боя. Война не закончилась, но Властелин Камня дал Меногиасу возможность снова свободно творить: выделил мастерскую и обеспечил всем необходимым. И хотя его наряды не подходили для сражений — радовали любой глаз. Босациус не знал, что испортил эскизы новых нарядов, которые предназначались для него, брата и сестер, а Меногиас не мог в этом признаться, иначе не вышло бы и сюрприза, который он так долго планировал. К сожалению, эскизы не удалось спасти, но Меногиас мог воссоздать их хоть десять раз, зная, что новый будет в несколько раз лучше предыдущего.***
Когда Меногиас выполз из мастерской, был уже рассвет. С терассы обители якш можно было увидеть Сяо, тренирующегося на площадке. Гео-якша окликнул брата и пригласил на чай, но тот отказался, не отрываясь от тренировочного манекена, который, кстати говоря, тоже был создан Меногиасом. В столовой уже зевала немного сонная Инда и попивала чай, приготовленный Босациусом. — Бон-Бон еще спит? — присоединившись к брату и сестре, спросил Меногиас. — И тебе доброе утро, — отозвалась Индариас. — Да, решили ее пока не будить. — Вот твой новый чай. — Босациус пододвинул брату еще горячую чашку улуна. — Извини еще раз. — Ерунда, я уже забыл. — Это, конечно, была ложь, но Меногиас прекрасно понимал, что Босациус разлил чай на эскизы не специально. — Спасибо. За столом воцарилась атмосфера уюта. Запах чая разнёсся по обители, окутав присутствующих своим тонким и согревающим ароматом. Мягкий свет лампы отбрасывал тёплые тени на стены, создавая расслабляющую обстановку. Тонкие фарфоровые чашки, наполненные дымящейся янтарной жидкостью, стояли на резном дубовом столе. Запах лепешек с мясом смешивался с ароматом чая, создавая пьянящий дуэт. Казалось, время замедлило свой бег в этом тихом оазисе, позволяя каждому насладиться моментом. Это утро казалось вечным, вне времени и пространства. Никто из присутствующих не хотел, чтобы оно заканчивалось, даже вечно спешащий в мастерскую Меногиас. В конечном итоге тишину прервала Индариас: — Присоединюсь к Алатусу. Нужно размяться перед спаррингом. Братья остались чаевничать в столовой, а Инда покинула обитель, встретившись с утренней прохладой. Лучи солнца, выглядывающие из-за моря, еще не дотянулись до тренировочной площадки. Объятая тенью, она сохраняла прохладу на своей территории. — Алатус, доброго утречка! — Индариас призвала свой меч и присоединилась к брату. — Как прошёл твой патруль? Босациус сказал, что ты рано вернулся! Демонов было мало? Никто не пострадал? Сяо замер возле тренировочного манекена и опустил копьё, пытаясь запомнить все вопросы, что задала сестра. — Демонов было много, но никто не получил серьёзной травмы. — Ах, это хорошо. Я всегда так переживаю за младших якш… Надеюсь, так и будет продолжаться. Мы довольно хорошо справляемся, да? — Угу. Индариас продолжала без умолку болтать, Сяо показалось, что она уже и забыла, зачем пришла. — Ты как, отдохнул хотя бы? Всю ночь патрулировал, а теперь еще и тренируешься. — Я не устал, — солгал Алатус. — Я и так отдыхал всю прошлую неделю. Не хочу тратить время на бессмысленное занятие. Инда усмехнулась. — Наш маленький братик расстроился, что оказался в конце графика? Сяо нахмурился. — Это не так. Если Властелин Камня посчитал нужным поставить меня последним, то я согласен с его решением. — Он решил проигнорировать слова сестры про «маленького братика». Индариас подняла руки в знак капитуляции. — Хорошо-хорошо, не сердись. Инда приступила к тренировке, а Сяо занял место наблюдателя на скамье. В процессе сестра случайно сожгла один манекен. Алатус подумал о том, что она точно получит выговор от Меногиаса, так как подобное происходит уже не в первый раз. Индариас, будто прочитав его мысли, сказала: — Ну сколько раз я ему говорила, что нужно делать чучела более огнестойкими! Сяо покачал головой. Наблюдая за одиночной тренировкой сестры, он смог еще раз проанализировать все ее действия и движения. Уже наперёд знал, какую атаку она совершит и какая за ней последует. Алатус поднялся с места и присоединился к сестре на поле. — Как насчёт небольшой дуэли? Инда пожала плечами. — Я не против. Только у меня есть условие! Сяо выгнул бровь. — Никаких элементальных сил. Знаю, сейчас начнешь скакать взад-вперёд… Брат пожал плечами. — Никаких проблем. Индариас коварно улыбнулась.***
В тени дремучего леса, где дымка утреннего тумана обвивала стволы высоких деревьев, родилась мечта в сердце Индариас. С тех пор, как она впервые услышала рассказы о древних воинах, она поняла, что ее душа пронизана огнем битвы, а сердце пылает жаждой сражений. С твердым решением в сердце и мечом в руке, она стремилась к вершинам, которые многие считали недостижимыми для хрупкой девушки. Каждый день она тренировалась, оттачивая свое мастерство, сжигая дни в поисках совершенства. Ее решимость была крепче стальной брони, а ее мечта — светлее лучей рассвета. Когда долгожданный момент пришел, Инда смогла попасть в ряды Властелина Камня, который во многом напоминал героев ее детства. Перед ним она встала с непоколебимой гордостью, сияя ярче любого созвездия. Моракс смотрел на нее с уважением, видя в ней не просто девушку, а истинного воина, рожденного для битвы. Так началась ее история воинской славы. С каждой новой битвой Индариас доказывала свою силу и мастерство, оставляя за собой лишь следы побед. Но в самом сердце этой борьбы она не забывала о своем детстве, о моменте, когда первый раз почувствовала пламя внутри себя. В каждом миге битвы она ощущала себя живой, исполненной смысла, такой, какой могли позавидовать лишь те, кто осмеливался мечтать о нечто большем. Индариас далеко не сразу получила свой Глаз Бога. Несколько веков она сражалась с одним мечом в руке и даже подумать не могла о том, что когда-нибудь Селестия дарует ей кусочек своей божественной силы. Конечно, такому подарку нельзя было не радоваться, но привыкнуть к новым способностям удалось далеко не сразу. И с каждой новой тренировкой Инда осознавала, что прекрасно справляется и без артефакта. Поэтому, когда Сяо без колебаний согласился на дуэль без использования элементальной силы, Индариас мысленно присвоила победу себе. Разразилась битва, наполненная звуками стальных клинков. Меч Индариас сверкал под лучами солнца, словно звезда на небесах. Ее движения были плавными, точными, словно танец смерти, в котором каждый удар — это нота в симфонии битвы. Она уклонялась от каждой новой атаки: Алатус был более медлителен без использования своего Глаза Бога. Сяо метнулся в очередную атаку. Его копье сверкнуло в воздухе, и в этот раз Индариас не смогла уклониться. Схватка разгорелась во всей своей ярости. Инда боролась с отчаянием, но брат даже так был слишком силен. Его мощные удары пронзали ее защиту, заставляя пиро-якшу отступать под напором оппонента. Несмотря на ее мастерство, Сяо держал верх, подавляя сопротивление и приближаясь к победе. Индариас, несмотря на усталость, не сдавалась. Она призывала внутреннюю силу, чтобы продолжать бороться, каждый удар ее меча был наполнен не только физической силой, но и душевной решимостью. Между братом и сестрой вспыхнул огонь битвы, в котором время казалось замедленным, а каждое дыхание было наполнено напряжением и азартом. Наконец, Сяо, быстро прокрутив в голове ее серию движений, смог предугадать атаку и, воспользовавшись этим, ловко увернулся. Меч сестры рассек воздух, и она полетела на землю, почувствовав затылком острие копья. — Это невозможно… — прошептала Индариас, перевернувшись на спину. — Никто не владеет физическими атаками лучше меня! Алатус опустил копье и протянул сестре руку. Инда отбросила её и встала сама. — Ты правда сражалась достойно, — сказал Сяо. — Но тебе не хватает наблюдательности и твои движения предсказуемы. Немного тренировок и смены тактики, и ты сможешь сразить меня. — То есть я — предсказуемая?! — Волосы на голове Индариас вспыхнули огнём, а Глаз Бога, прикрепленный к поясу, загорелся ярче прежнего. — Предсказуемость — это лишь начало, — вздохнул Сяо. — Тренировка — это ключ к раскрытию потенциала. Чем больше ты учишься, тем более неожиданными становятся твои действия. И помни, путь воина — это постоянное стремление к совершенству. — Я буду тренироваться! Много-много тренироваться! Снова, как когда-то, посвящу себя изнурительным тренировкам, чтобы стать в десяток раз сильнее и наконец сразить тебя! — На голове Инды буквально образовался пожар, и лицо ее тоже покраснело, только, скорее, от злости. Алатус не знал, как реагировать, поэтому просто стоял, сложив руки на груди, и выслушивал тираду сестры. — Почему кому-то в этой жизни всё, а кому-то ничего?! — Эй, что у вас тут произошло? — На тренировочную площадку выскочила не на шутку взволнованная Бонанас. Бедняжка толком не успела проснуться: волосы были растрёпаны, а вместо повседневной одежды на ней красовалась мятая ночная сорочка. — Инда, что случилось? — Ничего не случилось! — Индариас повысила голос еще на полтона и хотя выглядела очень злой, в глазах у нее стояли слезы. — Инда, ты что, плачешь? — Бонанас подошла к сестре и приобняла ее за плечи. — Тебя кто-то обидел? — Да никто меня не обидел! — Индариас скинула руки сестры. — Я хочу провести время в одиночестве. — В этот же момент она ушла с площадки и двинулась в противоположную от обители сторону. Куда-то в сторону казарм. — Сяо, что случилось? — Бонанас переключилась на брата. — Давно я ее не видела… такой злой. — Дружеская дуэль. — Сяо вздохнул. — Может, мне нужно было поддаться? Она так сильно расстроилась… — Сказав это, он и сам заметно погрустнел. — Ах, вот оно что… — Я не понимаю, что я должен сейчас сделать. Стоит пойти и извиниться? — Говорил Алатус тихо и зажато, почти про себя. Бонанас не поняла: говорит Сяо сам с собой или обращается к ней, но все же ответила: — Если дуэль была честной, то не думаю, что ты должен извиняться. Инда немного вспылила, такое случается. — Ты правда так считаешь? — Конечно. Вы можете поговорить позже, когда она немного остынет. Или, если хочешь, я могу сама. — Боюсь, я не силен в разговорах. Ты не могла бы?.. Бонанас улыбнулась. — Конечно.***
Индариас сидела под палящим солнцем на невысоком утëсе, свесив ноги. Лёгкий прохладный ветер помогал ей не зажариться совсем, а шум воды, бьющейся о скалы — успокоиться. Обдумав произошедшее, Инда поняла, что перегнула палку, и чувствовала вину перед Алатусом и Бонанас. Особенно перед братом. Хотя обида все равно сжирала изнутри. — Индариас? Пиро-якша обернулась, лицом к лицу встретившись с сестрой. Она сразу подскочила с места и чуть не полетела с обрыва в воду, но удержалась. — Бон-Бон, прости, пожалуйста, я погорячилась… Бонанас улыбнулась. — Что ты, я не сержусь. Никто не сердится. Сяо очень переживает, что как-то обидел тебя. Уголки губ Индариас дрогнули в неловкой улыбке. — Нет-нет, вовсе не обидел. — Но улыбка сразу спала с лица, а на глаз появились слезы. — Эй, ну ты чего? — Бонанас приблизилась к сестре и снова обняла ее. — Ты можешь поделиться со мной чем угодно. Я всегда тебя поддержу. Давай, расскажи мне. Сестры сели на край утёса и голова Инды умостилась на коленях Бонанас. Последняя запустила руку в огненно-красные волосы и прикоснулась кончиками пальцев к коже головы. — Я посвятила тренировкам и сражениям всю свою жизнь… С детства мечтала стать воином и служить Властелину Камня, но… Наверное, мне просто тяжело принять то, что Алатус сильнее меня. Бонанас покачала головой и улыбнулась. — Возможно, мы просто чего-то не знаем о его прошлом. Может, ему приходилось постоянно сражаться, что и отточило его мастерство. — А мы ведь и правда совсем его не знаем… — прошептала Инда. — Кем он был до того, как стал служить Мораксу? Бон-Бон пожала плечами. — Я помню тот день, когда впервые увидела его в домене… Еще детёнышем я попала в обитель Властелина Камня. Никто не знал, откуда я родом, поэтому Хранительница Облаков взяла меня под свою опеку. Она хотела, чтобы я выросла сильным адептом, как она. Заботилась обо мне, обучала тому, что знала сама. Я была окружена роскошью и привилегиями, не ведая о том, что происходит за стенами обители. Я не хотела быть целителем или механиком, хотя это дело давалось мне очень легко. Я мечтала о чем-то большем. Однажды мне удалось выйти за стены домена. Я прежде слышала разговоры о войне, но, увидев количество раненных солдат, вернувшихся с битвы, осознала ее масштабы. Среди воинов был и Сяо. Его силу, отвагу и решимость было невозможно не заметить. Он умело руководил, а в его сторону слышались слова благодарности. Это зрелище внушило мне новую мечту — стать защитницей, как этот воин, обрести силу и самостоятельность. Но я понимала, что путь воина нелегок. Это было нечто большее, чем просто играть в военные игры во дворце. Это требовало мужества, дисциплины и преданности. Я решила, что готова пойти на все, чтобы достичь своей мечты, хоть и Хранительница Облаков была против этого. Она говорила, что мои руки слишком хрупкие, чтобы держать оружие. Собрав все свое мужество, я обратилась к Сяо и попросила его наставления. Помню, он взглянул на меня с удивлением. Его военные обязанности мешали ему взять наставничество надо мной, поэтому обучаться мне пришлось самостоятельно. Дни превратились в недели, недели — в месяцы, а месяцы — в годы. Я усердно трудилась, преодолевая все препятствия, которые встречались на пути. Научилась сражаться, защищать себя и тех, кого люблю. Наши пути с Сяо, увы, почти не пересекались. Только когда Властелин Камня признал во мне воина, достойного сражаться на передовой, мы смогли стоять с Алатусом плечом к плечу. — И ты никогда не интересовалась его прошлым? — удивилась Инда. — Почему же… Как-то после очередной битвы мы отдыхали в военном лагере. Тогда я и спросила у Сяо, как он попал к Властелину Камня на службу. — И что же? — Он сказал, что Моракс спас его. От кого и почему — я не знаю. Мне показалось, что Алатус не хочет это обсуждать. — И ты так и не узнала? — возмутилась Индариас. — Как же он стал таким… сильным? — Я не знала, у кого спросить, да и невежливо это было по отношению к Сяо. — Бли-и-ин, а так интересно! За разговорами Бонанас и не заметила, как гнев сестры растворился. Теперь же она стала более задумчивой. К полудню обе вернулись в обитель якш, где уже готовились к обеду братья. Босациус приготовил бамбуковый суп и разливал его по тарелкам. — О, вы как раз вовремя, он еще горячий. Инда и Сяо встретились взглядами, и последний уже было открыл рот, чтобы что-то сказать, но сестра его перебила: — Алатус, прости, я немного вспылила. — Губы ее дрогнули в легкой улыбке. Сяо выдохнул. — Ты не сердишься? — Нет, нет конечно! Ты же ни в чем не виноват… Видимо, мне просто тяжело принимать поражение там, где мне казалось, что я лучше других. — Значит, все в порядке? — уточнил Алатус. — В полном. Но у меня есть просьба. — На этот раз Индариас улыбнулась во все тридцать два. — Ты должен стать моим сенсеем! Сяо усмехнулся. — Думаю, я не против. Когда начнем тренировки? — Да хоть прямо сейчас! — Инда снова загорелась идеей и желанием, и каждый, сидящий за столом, понимал, что теперь ее никто и ничто не остановит. — А можно и мне присоединиться к вам? Я с детства хотела, чтобы Сяо обучал меня! — После одобрительного кивка брата, Бонанас похлопала в ладоши. — Супер!