Чувства цвета киновари

В условиях, когда воду для твоего омовения нагревают камни, можно расслабиться только когда эти самые грелки распределены по дну чана так, чтобы не обжигать и притом не филонить по части отдачи тепла. Маомао вечно договаривалась с ними не с первого раза. Отец, бывало, ворчал, что она вертится как уж на сковороде, но что поделать. В «Медяном доме» воду грели на огне, один умелец поставил систему котлов, но это было скорее новшество, нежели общее правило. Вот, до господина главного евнуха такое не добралось. Но вот кому, кому, а Маомао грех жаловаться. Отмыв руки в отдельном тазике, чтобы в итоге не плавать в отдающей медными монетами жиже, Маомао наконец пригрелась и нырнула в воду по самый подбородок. Мысли, не считающиеся с её понятием покоя, с радостью устремились в голову. В иные времена, например, когда шёл поиск лекарства или замысловатого рецепта для оного, это очень помогало, ведь по сути, травница могла ничего не делать при этом изобретать то, что было сообразно её профессии. Ну вот касательно отношений этот механизм ещё ни разу не работал, а тут вот – припустил так, будто только и ждал этого момента. Даже сегодня, на крыльце, Маомао поняла, что с огромным трудом может сопротивляться собственному влечению. Лекарка и не думала, что привязанность станет настолько сильной лишь из-за одной проведённой ночи. Нет, она и раньше в какой-то степени ценила компанию Дзинши, быть может, просто не озвучивала этого, но... А может, действительно дело просто в нём, а не в обстоятельствах, при которых они стали ближе? Ну даже если так, даже если он в итоге будет глумиться, вряд ли что-то изменится. Поненавидит его да будет жить дальше. При этом какая-то часть её говорила о том, что подобное хвастовство вовсе не в стиле главного евнуха, и что он предпочтёт хранить их секреты вдали от чужих ушей. Стоило договориться с этим – так восставали другие мысли. Нельзя было вот так просто взять и перечеркнуть то, о чём говорили в «Медяном доме». Мужчины коварны. Хитры. Расчётливы. Они любят быть победителями, а когда победят, глумиться над теми, кто попался. И пусть Маомао бы хватило духу гордо вздёрнуть голову и сказать, что нет, это было совместное решение, и она вовсе не соблазнённая девочка, всё равно... Это только гора не склоняется, как бы сильно на неё не дул ветер. Тело не могло забыть, даже если в нём пытались вызвать ненависть. Это было слишком хорошо, чтобы быть как правдой, так и неправдой. Что за ненормальное создание, когда она отпихивала его, Дзиши возвращался снова, ласково щекоча её бока. Нет бы просто отвернулся и лёг спать, нет, этот вертелся вокруг да около, пока она сама не заснула, устроившись поудобнее в его объятьях. Это и есть любовь? Люди зовут это любовью? Какая сложная всё же штука. Взять хотя бы лекарственные травы: у них может быть куча названий, но эффекты одни и те же, только что при изменении дозировки меняются, да и если смешать с чем-то. Здесь же, похоже, одно и то же слово значило для разных людей разное. В попытках разыскать ответ, что же это такое для неё, Маомао снова вернулась к собственным ощущениям. Почувствовала, как где-то внутри неё протягивается струна, которая, незримая, дрожит в воздухе, едва Дзинши появляется в поле зрения. Ночью придётся совсем тяжко, Маомао точно себя измотает. Зачем она так с ним обошлась после операции? Нормально подошёл же, сказал, что воду кипятит, ни одного грубого слова, убедился, что в порядке. Даже с операцией хотел помочь, притом, что у самого забот по горло. Ну почему же он, в конце концов, такой хороший? Как же это раздражает и как же от этого хочется разразиться злобными слезами, причитая от того, что подобный расклад не соответствовал ни одному из её ожиданий! Вообще Маомао большую часть своей шебутной жизни была уверена, что однажды Мадам продаст её в публичном доме. Надо сказать, даже не особо и переживала на этот счёт, сестрицы всегда говорили, мол, поболит и перестанет, а уж трав она знала великое множество, смогла бы избавиться от любой заразы. Мужчины в высшей степени примитивные создания, им не познать того удовольствия, которое могут испытывать от соития женщины, ведь чувствительная часть у них всего одна, да и та расположена на самом что ни на есть очевидном месте. И вот поэтому, вчера ночью, когда Дзинши захотел учиться, Маомао изрядно удивилась. Зачем это ему? Даже то, что было до, на столе… Сколько же упорства, и ради чего? Ради неё. Всё это ради неё. Почему, зачем? Сестрицы вечно твердили, что на уме у мужчин одно и то же, самое главное – это они. Сколько россказней было о клиентах, которые, дорвавшись до положенного, влезали на проституток, словно течные кобели, а потом скатывались, напряжённо дыша, оглушённые, так ничего и не понявшие. Никакого искусства, всего лишь страстная одурь. Этот же ласкался, обнимал, прижимался так нежно, что Маомао, прикрывая глаза, могла почувствовать прикосновения носа к задней стороне шеи. Тёплое дыхание. Эти руки, которые неспешно скользили по её животу, словно изучая каждый изгиб, каждую излучинку. Дзинши, может, и евнух, но у него определённо талант по части бережного обращения с женщинами. Пусть ещё и не слишком опытен, в «Медяном доме» его бы с руками оторвали, ещё и красив как небожитель, шутка ли. При мысли о том, что все изученные на пару умения он мог бы применять где-то ещё и с кем-то ещё, Маомао почувствовала, как в её груди разгорается драконье пламя. В глазах потемнело, дворец вдруг наполнился тысячей врагов. Пришлось глубоко дышать, дабы догнать от себя эти запутанные мысли. И именно в этот момент, когда девушка лихорадочно пыталась вдумать многочисленные рецепты ядов, которые действительно знала наряду с лекарствами, в дверь постучали. – Вы же не вздумали мне спинку потереть, господин Дзинши? – она была уверена, что это именно главный евнух проверяет, не утопла ли она тут, но дверь открылась, и внутрь вошла Шуй Лан. – А... О, прошу прощения, – быстро пошла на попятный Маомао, облокачиваясь на бортик ванны. – Я тебе полотенце принесла, а то ты, поди, руки отмыла, обтёрла их, и то, другое, теперь мокрое, – старая служанка положила новый свёрток хлопковой ткани на небольшой стульчик и выпрямилась, не собираясь никуда уходить. – Большое спасибо, простите, что доставила неудобства, – более чем покладисто отозвалась Маомао, и тут Шуй Лан обернулась к ней: – Неудобства? Да ты постоянно их доставляешь, хоть и не замечаешь сама. Должно быть, дело в твоём воспитании, но молодой господин вечно потакает твоим капризам. – А что такое, таблетки от ревматизма не помогают? – зная, как действовать при таких наездах, отчеканила Маомао, глядя прямо ей в глаза. – Помогают, и даже слишком хорошо, – Шуй Лан скрестила руки на груди, готовясь ко второму раунду. – А где господин Дзинши? – зная, кто точно может её защитить, словно бы невзначай поинтересовалась лекарка. – По делам отошёл, там в гареме что-то стряслось. Вроде бы ничего серьёзного. – Вот как, – Маомао почувствовала себя загнанной в угол, но при этом всё равно решила пошутить, – Вы же не собираетесь меня топить или вроде того? – Да что ты, котёнок, что ли, чтобы тебя топить? – Шуй Лан хмыкнула против воли, – Хотя не знаю, если бы ни смертная казнь и расстройство моего господина, остановил меня этот факт бы или нет. – За что Вы так со мной? – Маомао легонько склонила голову набок, – Что я Вам сделала? – Ты слишком своевольна, воспитана кое-как, работаешь в профессии, которая более подошла бы мужчине, постоянно дерзишь, и при этом я понятия не имею, чем ты так запала в душу нашему господину. – Так может... – травница выдержала приличествующую паузу, – Именно этим я и запала? – Я знаю, что ты сделала прошедшей ночью, – глаза Шуй Лан угрожающе сузились, – Это всё ты, да? Ты знаешь все эти ваши женские штучки, я права? – Он первый начал, – пусть Маомао и почувствовала себя после этой фразы в настоящим ребёнком, который оправдывается за драку, но пути назад уже не было. – Мой Дзинши не мог поддержать такое непотребство! – Ох-хо, – тут уже не выдержала лекарка, – Плохо же Вы его знаете! Я и пикнуть не успела! Шуй Лан дёрнулась, будто её ударили: – Повтори. – Говорю же, я и пикнуть не успела, а он у меня уже на стол посадил, и произошло то, что произошло. – Ох, Небесный владыка, – полотенце пришлось сдвинуть, поскольку старой служанке понадобилось сесть на стул, – Так это... Произошло без твоего согласия? – Он меня не то чтобы спрашивал, точнее, возможно, спросил, но одними глазами, я была не против, но да, это было весьма неожиданно… Почему я вообще об этом рассказываю? – Наверное, тебе надо поделиться? – столь же шокированная, приподняла одну бровь Шуй Лан. Посмотрела некоторое время на это абсолютно честные голубые глаза и закрыла руками лицо, – Дзинши, мальчик мой, ну зачем же... – Возможно, потому, что он хотел? – Маомао казалось это очевидным, но да, некоторым людям лучше такое озвучивать. – Так, – набрав полную грудь воздуха, вышла из ступора старая служанка, – Выходит, я кляну тебя на чём свет стоит, а ты и ни при чём вовсе? – Да почему же ни при чём, я ведь уступила, и дальше он никуда уходить не собирался, только под утро смогла его выпихать, пригрозив, что Вы будете ругаться. – Будь он моим сыном, я бы его за такое уже за волосы оттаскала, – грозно проворчала Шуй Лан, цокая языком и покачивая головой, – Ну надо же. Я воспитывала его совсем не так. – Да что Вы взъелись, в конце концов, будто он терракотовая статуя, а не мужчина. Если Вас это утешит, он держал свои сокровища при себе. – Не поняла, – снова поднялись на неё светло-карие, практически янтарные глаза, – Как это? Я запуталась, так было или не было? – Мы ласкали друг друга, но не сливались воедино. Он отказался. Шуй Лан встала так резко, что ножки стула издали жалобный скрип, недовольные таким обращением: – Да ты знаешь, кто ты?! Я тут, значит, уже напредставляла себе, а всё было совсем не так?! – Факта того, что он спал в моей постели, вместе со мной, это не отменяет. И он видел всё. Под словом «всё» я имею в виду вообще всё. – Небесная канцелярия, да что же я не так сделала в предыдущих жизнях, что ты так меня мучишь? – старая служанка села снова, закрывая глаза ладонью, – Два года это наваждение длилось, и вот тебе, так у них и то получилось не по-человечески, ну неужели же я так много прошу? Что вам мешало пожениться, как самым обычным людям, почему всё с какими-то вывертами? Поухаживали, обручились, поженились – а дальше уж творите всё что хотите! – Никогда не понимала этого бреда. Значит, потом можно, а если нам и вовсе будет некомфортно друг с другом, Вы об этом подумали? – Маомао и сама не поняла, что спорит о теоретической ситуации, сценария которой не было в её голове ни разу за время, проведённое бок о бок с господином Дзинши. – Остальные люди как-то живут, и вы бы нормально пожили, свыклись бы! – Неужели? Вот из-за таких утверждений несчастные крестьянки прибегают к помощи отравителей, чтобы вернуть себе прежнюю жизнь, или смотрят на сторону, чтобы найти то, чего им не хватает, – съязвила Маомао, – Моя бы воля, и я повелела бы делать так, как положено, а не так, как хочется кому-то там из старших. Признайте, вам просто нравится страдать, будто это какая-то тяжкая женская доля, поэтому лучше ничего не читать и ничего не делать, предпочитая оставаться безграмотными, чтобы потом передавать это страдание по цепочке, всё новым и новым поколениям! А если вдруг мы не страдаем, не соответствуем, вы зовёте нас распутными девками. Даже я для Вас слишком, правда? Слишком потому, что Вы не можете запинать меня под какой-то немыслимый стандарт! Я очень рада, что нашёлся хотя бы один человек, который оценил меня, такую, какая я есть! – Ты любишь его? – будто бы и не слышавшая этого пламенного монолога, недоумённо уставилась на травницу Шуй Лан. – Люблю? – этот вопрос выбил Маомао из колеи, то ли своей неожиданностью, то ли резким скачком с темы на тему, – Я? Кого? – Нашего господина. Иначе почему ты не прогнала его, едва он только получил то, чего ему хотелось? – Я… – кажется, это стало едва ли не более сложным вопросом, чем таковой о браке, – Я не знаю, просто... Нам было довольно уютно, да и куда его было прогонять, такого растрёпанного, он ещё и дрожал весь, потом, конечно, не дрожал, но уже спать хотелось, и... – А всё же несмотря на ум, ты остаёшься существом, сделанным из мяса и костей, а никак не из облаков, – Шуй Лан снова поднялась, но на этот раз на её лице играла мягкая улыбка, – Всё же правы мудрецы: у тех, кто способен краснеть, не бывает чёрного сердца. И это хорошо… Не знаю, имею ли я право просить тебя об этом, Сяомао, но если вдруг ты сомневаешься, пожалуйста, дай ему шанс. Неважно, по какой системе ты его проверяешь, я знаю, что господин Дзинши тебя любит, поэтому и отгораживает так рьяно даже от меня, воспитавшей его сызмальства. В конце концов, – она мимолётно задумалась, а затем кивнула сама себе, – Кого бы он ни выбрал, я хочу лишь, чтобы он был счастлив, и если уж ему нравится, что ему то язвят, то просят добывать яды да травы, так тому и быть. Да и… Раз уж он не может зачать в тебе ребёнка, а ты, как выяснилось, этого самого ребёнка и не хочешь, как по мне, звёзды складываются так, как положено. – Подождите! – Маомао рывком вылетела из ванны, – Как вообще до этого дошло? Нормально же говорили, какой брак, какая семья? Я же всего лишь развлечение, да он меня через пару дней забудет, добился своего – и всё, можно жить дальше! – Да как ты смеешь?! – Шуй Лан снова разгневалась, – Два года уже рядом с нами живёшь, а так и не разобралась? Что ему мешало найти себе кого-то из гарема, об этом ты думала? Местные девки же чередой вокруг него вьются, бери любую, только захоти! Так нет, зачем-то тебя дождался, а теперь, действительно получив... – она замешкалась, – Хотя, наверное, не получив, я точно не знаю, как это называется… Неважно! В своих чувствах не можешь разобраться, так хотя бы его не обесценивай! – А я его и не обесцениваю, он потрясающий! – Маомао и сама толком не сообразила, как на её язык вообще попросилось это слово, – Я лишь хочу защититься, чтобы мне не было больно! Быть может, Вы скажете, что надо было думать раньше, но я никогда с таким не сталкивалась! Я знаю многое о любовных утехах, но никак не о любви, это слишком сложная вещь для изучения! Поэтому теперь, раз уж так всё получилось, единственное, что я могу – это защищаться! Я служанка без особого положения, черепашье яйцо, без рода и без племени, поэтому теперь мне остаётся сохранять стойкость духа и трезвость ума. Если не тогда, то хотя бы теперь. Будучи не в состоянии смотреть пусть и на грозного, но обнажённого человека, Шуй Лан протянула ей полотенце: – Выходит, если он снова к тебе придёт, ты его отвергнешь? – Именно. – И ты его не любишь. – Я… – голубые глаза тут же были отведены в сторону, – Я не знаю. Не могу утверждать наверняка. Всё очень сложно. Шуй Лан смотрела на неё молча, но наконец лишь тяжело вздохнула: – Должно быть, я уже слишком стара, и совершенно перестала разбираться в жизни. Делай то, что считаешь нужным, я тебе не советчик. С этими словами она вышла прочь, а Маомао, закутавшись в полотенце, замерла, крепко прижимая ладони к груди. Сердце её колотилось как сумасшедшее, но вовсе не от градуса спора, а то ли от краха надежд, то ли от того, что она слово за слово врала сама себе. Её «не знаю» на самом деле было ответом «да», и лекарка, как ни крути, уже не могла этого изменить.