Чувства цвета киновари

Решил быть исследователем – не бойся запачкаться. Вспомнив этот постулат, Маомао едва заметно кивнула сама себе, подвязывая рукава своего любимого аоцюня цвета весенней поросли. Одеяние пусть и привыкло к такому обращению, а всё же нещадно стиралось на сгибах. Но какая разница? Тут препарат простаивает. Крыса, оперативно умерщвлённая при помощи рвотных орехов, уже лежала на специальном лотке, и единственное, что напоминало о её неистовом нраве это взбитая в пену слюна, всё ещё видневшаяся в уголках рта. Вспомнив о яде, Маомао обратила взгляд в глубины стеллажа, где стояла неприметная банка. Лучше держать как можно дальше, а то у кого-то хватит ума если не на покушение, то на собственный срез пути в мире живых, и как потом оправдаться? Нет, всё же чилибуха это не игрушка, лучше убрать в отдельный шкаф. – Никуда не уходи, – пусть и понимая, что у образца сатурнизма нет иного выбора кроме как очутиться в банке с формалином, Маомао отправилась перепрятывать рвотные орехи. В такие моменты она напоминала самой себе хомяка, трясущегося над каждым лакомством, которое удалось добыть щедрой осенью. Местный умелец сделал для неё небольшую систему хранения с рядами ящичков: в некоторых из них было двойное дно. Туда и отправились плоды чилибухи, а Маомао, задумчиво вздохнув, погладила узор сбоку маленького шкафчика. Просила ведь ничего не вытачивать, но упрямый старик настоял на своём, мол, раз вещь для хорошего человека, её нужно делать какой угодно, но не безликой. Так что по итогам полотно размером как рука Маомао от кончиков пальцев до локтя изображало сцену охоты зимородков: одна птичка сидела на ветке, с рыбой в клюве, пока вторая стрелой пронзала воду, и её раскрытый, словно ножницы, клюв ясно давал понять, что у добычи нет ни единого шанса на спасение. Так краснодеревщик увидел её, маленькую и упрямую, совсем как эти переливчатые птички, на самом деле – бесстрашные охотники, всегда уверенные в своих силах. Помнится, в тот день Маомао хотела сохранить как можно более нейтральное лицо, но не могла: сценка из жизни пернатых понравилась ей от всего сердца, гораздо больше, чем пафосные фениксы и драконы, чьими изображениями был усеян весь дворец. Снаружи донёсся хохот: служанки то ли перемывали кому-то кости, то ли говорили о любви. Маомао лишь улыбнулась, уловив их веселье, ровно так же, как улыбалась при падших женщинах в квартале красных фонарей когда те заговаривали с ней о чувствах. Всё же люди поразительные создания. Уж кто, кто, а проститутки знали человеческую натуру едва ли не в худших её проявлениях. Так почему же они, в отличие от Маомао, не прониклись закономерной настороженностью, если не сказать, цинизмом по отношению к любви как таковой? Как они вообще могли принимать за чистую монету клятвы некоторых клиентов и обещания выкупить их, спасти и увезти за тридевять земель? Загадка. Лучше будет вернуться к крысе, она уже заждалась. Гораздо проще иметь дело с внутренними органами, физиологическими жидкостями да костями, нежели с чем-то эфемерным. И пусть Маомао где-то глубоко внутри подозревала, что и любовь есть следствие проявлений витальных сил организма, именно самого тела, а не высоких материй, доказательств у неё не было, а утверждать что-то без доказательств глупо. И даже этот… Оторвавшись от вскрытия тушки, Маомао негодующе закатила глаза. От Дзинши в последнее время не стало никакого житья. Спору нет, расследовать странности дворца по его поручениям было весело, но пора бы и честь знать. Пока всё утряслось, без надобности обивать пороги. И чего господин главный евнух, спрашивается, собирается добиться? Что она, Маомао, будет кланяться ему в ноги? Подумала – и сама же отмахнулась от этой мысли. Это не шкурный интерес. И ведь взметнулся насчёт встречи врачей, аж глаза загорелись. Что ещё за игра? Маомао не призналась бы себе в этом и под пытками, но она уже давно поняла, что этот избалованный красавчик волнуется за неё. И то, что раньше воспринималось как блажь, рассчитанная на то, чтобы просто зажечь в ней обожание наряду со всем двором, сходящим с ума от его очаровательности, уже давно не являлось таковой, если вообще когда-то являлось. Для врача человеческое тело – открытая книга, в которой хоть и встречаются фрагменты на непонятном языке, но и они со временем становятся понятны. С точки зрения физиологии любовь как таковая виделась Маомао несколько муторным, хоть и доставляющим иногда удовольствие процессом Жидкости мечтают соединиться, в идеале для создания жизни, но чаще просто так, из-за природного притяжения. Однако если евнухи и правда могли любить, это правило переставало работать. Всю жестокость этого новоявленного правила Вселенной в этот самый момент постигал и сам Дзинши. На самом деле, ему надлежало заниматься бумагами: дворец был сложной системой, и счастье и благополучие гарем Императора лежала именно на нём. Как раз покупка тканей и украшений подоспела, а поскольку коррупция дело, считай, священное, главный евнух тихонько наметил отдельную графу и для Маомао: сколько ей можно ходить в этом зелёном рубище, в самом-то деле? В ярких одеяниях да с заколотыми волосами она ни дать ни взять принцесса, но поди заставь одеться как надобно. Кстати о волосах… Вчера при разговоре с поставщиком украшений для причёски делец будто бы вскользь но намекнул, что его сын подрастает, и будет просто чудесно пристроить подающего надежды отрока хотя бы на кухню, мыть посуду. Дзинши эту игру давно знал а потому сделал вид, что страдает от глухоты, после чего в ход пошёл козырь: маленькая заколка дянь-цуй в виде полевого цветка. Драгоценными перьями зимородка были украшены лишь края лепестков, но всё равно это оставалось весьма и весьма дорогим подарком. Малец был пристроен на кухню, а украшение перекочевало к главному евнуху, и теперь последний медленно пёкся в адском пламени, периодически поглаживая пальцами края резной коробки. Любая – совершенно любая – служанка во дворце раскричалась бы почище павлина, получи такое в подарок. Умельцев по производству дянь-цуя в Империи можно по пальцам пересчитать, не говоря уже о том, что на вылов зимородков установлен строгий лимит, и их везут из соседних стран. Но с Маомао это не сработает, как ни крути. Эта девушка восторгается исключительно диковинками вроде безоара или этого… Сильфия. Кто бы знал, что он, главный евнух дворца, ещё и сходит в библиотеку, дабы почитать о какой-то там траве, похожей на укроп! А вот поди ж ты. Заколка отправилась в ящик стола, задев ещё одну коробку, непозволительно красивую для того, что в ней хранилось. Контейнер с его собственными основами жизни, якобы без них места в раю не видать, и цепь перерождений поведёт его дальше, в тело мула. Вот беда так беда, быть терпеливой рабочей скотиной, чьи мысли сосредоточены только на еде да щётке, которой почистят его запылённую шкуру в конце рабочего дня. Лично Дзинши был уверен, что подобное издевательство придумано специально, дабы напоминать каждому евнуху об его ущербности. Почувствовав глухое раздражение, он откинулся на стуле, закрывая глаза и массируя лоб кончиками пальцев. Как бы было здорово, если бы назойливые мысли прямо сейчас брякнулись на пол позади него, а после специально обученный человек смёл бы их с глаз долой вместе с остальным мусором. Ага, как же, допросишься. Небеса оставались равнодушны к его мольбам о снисхождении. Проклятье какое-то. Разве же власть была не лучше всех любовных утех вместе взятых? Или дело было в том, что Маомао единственная во всём дворце была к нему равнодушна? Нет, другое. К ней тянуло. Через эти прекрасные хоромы, через двор, аккурат к двери, как обезумевшего от охоты жеребца, который срывается с привязи, а оказавшись перед высокими воротами, призывно ржёт, рыхля землю копытом. Обычное развлечение переросло в потребность просто быть с этим человеком, слушать её замысловатые истории и вместе разгадывать очередные интриги дворца. Дзинши был нужен повод её увидеть. Срочно! И не так, что, мол, просто мимо проходил, а по веской причине. С упорством находящегося на грани жизни и смерти он схватил лекарственный справочник. Что купить ей в дар? Чем приманить? Что зажжёт эти неприступные голубые глаза? Не то, не то, не то… И в тот самый момент, когда Дзинши уже на полном серьёзе думал о том, а не выпросить ли для Маомао разрешение на корову, его глаза цвета винограда остановились на самом большом разделе книги. Идиот! Искал что-то редкое, а решение-то вот оно! Маомао нужно подготовиться ко встрече с другими лекарями, и если за что и браться, то за поистине великую проблему! В душу главного евнуха ненавязчиво закралось сомнение, а окажется ли такой вызов под силу девушке, но куда там, этот порыв уже было не подавить. Насилу заставив себя закончить хотя бы с частью документов по закупкам, Дзинши буквально вылетел из собственных покоев, сжимая в руках заветный томик.