***
Хёнджин упустил момент, когда баланс силы сместился, и уплотнившийся воздух вокруг стал невыносимо горячим, как пар над кипящим котлом. Огонь и вода не могут быть вместе. Кто-то непременно подавит другого. Вода способна погасить бушующее пламя, она единственная имеет все шансы в борьбе с огнем – неуправляемой стихией, ненасытно сжирающей всё в горниле своего безумия. Но огонь, даже умирая, испаряет воду, потому что просто не умеет сдаваться… — Подожди… Хёнджин отстранился, запрокинул голову, словно в отчаянии пытаясь вынырнуть из тянущей, тяжелой влажности безумного жара чужого сильного тела. Чанбин же, казалось, его даже не слышал. Его руки были повсюду. Он настойчиво тянул Хёнджина на себя, не собираясь отпускать, не давая ни свободы, ни выбора, вылизывал его шею, искал губы, желая снова взять в сладкий плен поцелуя. Сквозь открытую панорамную крышу было отчетливо видно мерцающие в вышине холодные яркие звезды… Хёнджин жмурился, растворяясь в требовательных ласках, ощущая свое тело чужим, податливо дрожащим. Обычно он хорошо контролировал себя в процессе секса с клиентами. Его давно не смущали чужие руки на своем теле, и зачастую ему было всё равно, с кем трахаться, он делал это абсолютно легко, без погружения. Так бывает, если ты однажды был расколот и разбит, безжалостно, бесповоротно, на излете юности, в самом беззащитном состоянии – когда влюблен впервые по-настоящему… И после ничто уже не может причинить тебе боль или тронуть твое сердце. Но сейчас Хёнджин понимал, что его неумолимо затягивает в обжигающий ласковый омут чужого желания. Такого оглушительно сильного, что становилось страшно. — Выпусти меня… Он не хотел быть грубым и отталкивать мужчину, который уже физически не мог остановиться. Поэтому просто уперся ладонями в обнаженную горячую грудь Чанбина, чтобы оставить себе хоть немного пространства и воздуха. Чанбин откинулся на сиденье, тяжело дыша. Его руки гладили бедра Хёнджина, успокаивая и расслабляя. Он, не переставая, мял сладкую задницу сидящего на своих коленях парня и не понимал, с чего вдруг тому вздумалось прерваться. — Куда? — разомлевший от возбуждения Чанбин шептал севшим голосом, но так ласково, что от этих звуков у Хёнджина замирало сердце. — У меня с собой нет защиты. Если проблема в этом… — С этим проблем нет, — Из заднего кармана джинсов Хёнджин выудил сложенную ленту тонких презервативов. Вложил в руку Чанбина и сжал, накрыв своей прохладной бледной ладонью. Хёнджин носил с собой резинки в таком количестве, что хватило бы на всю ночь с избытком, на несколько человек. — Я просто хочу выйти из машины. Хёнджин просил передышки, но никак не помогал остыть. Ерзал, прижимаясь пахом, не скрывая собственного возбуждения. У него давно стоял, и Чанбин отлично чувствовал, как оба их члена трутся через ткань брюк. Заниматься сексом в тачке неудобно, но Чанбин уже совершенно не думал об этом. Удобство – последнее, что его волновало в принципе. У него даже мелькнула мысль порвать на парне джинсы и вставить прямо так. Лишь бы добраться до главного, погрузиться во влажную узость чужого тела и трахать до судорожных спазмов глубоко внутри. Вместо ответа он стиснул ягодицы Хёнджина, вжимая в себя его хрупкое тело, толкнулся членом, давая понять, что игры кончились и пора бы уже перейти к делу. — Включи дальний свет… — прохладные пальцы коснулись пылающей кожи щеки. Хёнджин склонился и тихо прошептал на ушко, усмиряя зверя, лаской подчиняя себе. Чанбин вздрогнул от электричества прикосновений. На каком-то подсознательном уровне ему не хотелось выпускать Хёнджина и даже на мгновение расставаться с ним. Но почти на автомате он всё же сделал то, о чем его просили: включил фары, разрезая темноту на пустой смотровой площадке слепящими лучами дальнего света, и разблокировал двери. Хёнджин тут же выпорхнул из салона. Так быстро и легко, что приятная тяжесть его тела еще казалась ощутимой, пока Чанбин сидел, неотрывно наблюдая за его гибкой фигурой снаружи в свете фар. Плейлист играл без остановки долгие тихие песни о любви, среди которых случайно затерялась композиция о звуках вечности. Чанбин так сильно ее любил, что на первых нотах ощутил, как руки покрываются мурашками, быстро расползающимися по плечам и спине. 𝓗𝓮𝓵𝓵𝓸 𝓭𝓪𝓻𝓴𝓷𝓮𝓼𝓼, 𝓶𝔂 𝓸𝓵𝓭 𝓯𝓻𝓲𝓮𝓷𝓭, 𝓘'𝓿𝓮 𝓬𝓸𝓶𝓮 𝓽𝓸 𝓽𝓪𝓵𝓴 𝔀𝓲𝓽𝓱 𝔂𝓸𝓾 𝓪𝓰𝓪𝓲𝓷, Хёнджин, едва вдохнув свежего воздуха, насыщенного терпким ароматом хвои, мгновенно захмелел от переизбытка кислорода. Этот краткий миг, пока он свободен и дышит полной грудью вне чужих объятий, нужно использовать. Надышаться перед тем, как нырнуть на глубину. Чанбин сидел в машине, но открыл все окна, невольно наполняя льющейся из динамиков мелодией всё пространство вокруг. Где-то Хёнджин уже слышал эти странные слова о мало понятных ему чувствах, о том, как разделены и далеки друг от друга люди, каждый в своем вакууме тишины. Он потянулся до сладкой боли в мышцах и размял шею. Так хорошо… Немного прохладно, но ветер этой лунной августовской ночью нежен, как никогда. Ощущая на себе пылающий тяжелый взгляд, Хёнджин нарочито медленно вышел на свет и встал перед капотом автомобиля, развернувшись лицом, ничего не скрывая в ярком сияющем свете фар. Последние аккорды чувств растворились в тишине необъятной ночи, и на смену тихому шепоту душевной тоски пришел приторный, дурманящий голос страсти… 𝓛𝓲𝓯𝓮 𝓲𝓼 𝓪𝔀𝓮𝓼𝓸𝓶𝓮, 𝓘 𝓬𝓸𝓷𝓯𝓮𝓼𝓼... 𝓦𝓱𝓪𝓽 𝓘 𝓭𝓸, 𝓘 𝓭𝓸 𝓽𝓱𝓮 𝓫𝓮𝓼𝓽… А вот эти эмоции были Хёнджину предельно понятны и близки. Быть может, он и сам спел бы о них не хуже томной девочки с мутными глазами. Музыка забирала и вела за собой сквозь лабиринт наслаждений, где за каждым поворотом нервная дрожь и откровенная теплая нега, волнами расходящаяся по телу. Из-за яркого света, бьющего в глаза, Хёнджин почти не видел Чанбина за бликующим лобовым стеклом автомобиля. Но ощущал ожоги взглядов на себе. И знал, что любое его действие, каждое движение надолго останется в памяти не сводящего с него глаз мужчины. Так было всегда и со всеми. Хёнджин не считал тех, кому запал в душу или свел с ума. Откинув голову, демонстрируя изящный изгиб длинной шеи, он коснулся ладонями своих бедер и медленно начал гладить себя, чувствуя, как сладкие слова откровенной песни проникают под кожу, помогая двигаться в такт музыке и словно дышать ею. Когда-то давно человек, которого Хёнджин любил, сказал ему, что он двигается как профессиональный танцор, чувствуя ритм и сливаясь с ним. С тех пор Хёнджин искренне верил, что это так. А вера почти всегда составляет минимум половину успеха. Он никогда не учился и даже не знал азов хореографии, но двигался как бог и отлично владел своим телом. Легко подцепив края своей тонкой майки, он потянул ее наверх, к груди, подспудно касаясь себя, обнажаясь без стеснения. ...𝓘 𝓯𝓾𝓬𝓴𝓮𝓭 𝓶𝔂 𝔀𝓪𝔂 𝓾𝓹 𝓽𝓸 𝓽𝓱𝓮 𝓽𝓸𝓹. Хёнджин стянул с себя майку, прикрыв глаза, подпевая нежному голосу Ланы. Улыбка невольно расцветала на его губах. Эта песня так подходит теплой ночи, подобной этой. Самое то, чтобы заняться сексом за большие деньги с горячим мужчиной для взаимного удовольствия. Провести несколько безумных часов в дикой гонке за наслаждением, а с первыми лучами солнца расстаться навсегда. 𝓛𝓪𝔂 𝓶𝓮 𝓭𝓸𝔀𝓷 𝓽𝓸𝓷𝓲𝓰𝓱𝓽 𝓲𝓷 𝓶𝔂 𝓭𝓲𝓪𝓶𝓸𝓷𝓭𝓼 𝓪𝓷𝓭 𝓹𝓮𝓪𝓻𝓵𝓼... Хёнджин тряхнул волосами, отбросил майку на траву и двинулся к машине, на ходу расстегивая джинсы. Чанбин сидел в тачке, лихорадочно пытаясь вспомнить, когда в последний раз он так сильно кого-то хотел. Этот странный парень приковывал взгляд и пробуждал животные инстинкты. Но таких много. Чанбин видел куда более красивых, элегантных, привлекательных. Но Хёнджин цеплял по какой-то непонятной причине. Забирал себе всё внимание, притягивал как магнитом. В тот момент, когда залитый сияющим светом фар парень полностью разделся и медленно лег спиной на еще не остывший капот автомобиля, Чанбин понял, чего действительно хочет. Хёнджин получил свои деньги. Чанбин же получит себе этого человека. Всё его время, тело, душу и сердце. Рывком распахнув дверь, Чанбин вышел наружу. Шатаясь, словно пьяный, приблизился к лежащему на капоте Хёнджину. Тот призывно раздвигал согнутые в коленях ноги. Выгибался и гладил себя, приглашая точно так же касаться и брать. Прыгнуть с разбегу в манящую бездну. Чанбин никогда не боялся падения и потому поддался зову собственного тела без малейших раздумий. Протянул руки, дотронулся до прохладной гладкой кожи и пропал… Если бы кто-то еще той ночью вздумал приехать на смотровую площадку, то был бы немало удивлен и смущен наверняка. У самого края площадки стоял роскошный Бугатти с открытыми окнами, сквозь которые повсюду разносились звуки бесконечно повторяющихся песен. Полуголый широкоплечий мужчина раскладывал на капоте авто обнаженного парня, собираясь сладко трахнуть. — Ты весь мокрый внутри, — задыхаясь, Чанбин целовал Хёнджина и растягивал, толкаясь пальцами в хлюпающую дырку. — Я готовился, — Хёнджин выстанывал слова, не в силах скрыть свои желания. Чанбин не торопился, ласкал настойчиво, технично. — Не все клиенты так терпеливы. Поэтому, сам понимаешь, смазки много не бывает… — очередной толчок пальцев в глубине выбил из Хёнджина вскрик и дрожь по всему телу. Он закусил губу и обнял нависающего над собой мужчину за талию ногами. — Я могу вставить? — Чанбин наклонился, поцеловал дрожащего Хёнджина во влажный от пота висок. — Ты можешь делать всё, что хочешь, Бинни, — прошептал Хёнджин. — Я твой до самого утра. Не нужно спрашивать, просто бери… Чанбин не ответил. Ему от возбуждения давно срывало крышу, и он готов был драть Хёнджина на капоте до кровавых мальчиков в глазах, наплевав на свои принципы и нелюбовь к причинению боли партнерам, пусть даже и продажным. Рванув зубами блестящую упаковку, он быстро достал презерватив и спустил брюки. Ощущения влажной голой кожи, холодного воздуха, скользкого от смазки презерватива… Чанбин раскатал тонкую резинку по члену привычным движением до самого конца. Всё еще холодно… Но жар и узость чужого тела под ним так близко. Хёнджин рвано задышал, стоило лишь дернуть его на себя и приставить болезненно разбухшую головку ко входу. — Потерпи, — Чанбин надавил на колечко ануса, легко проталкивая член внутрь на пару сантиметров. Но Хёнджин его не слушал. Сразу начал двигать бедрами навстречу, насаживаясь на член, жадно затягивая в себя и морщась от боли. — Хёнджин… — Сладкое имя в обжигающем вздохе. Чанбин хотел бы быть нежнее. Медленно войти, впитывая чужую дрожь и стоны. Но с Хёнджином всё было не так, как с другими. Падение. Сразу и на всю длину. Соблазнительное головокружение и тянущее чувство погружения из леденящего холода в жерло пламенного горна. Стонущий, извивающийся на члене голый парень буквально вынуждал брать себя грубо, не сдерживаясь, ни о чем не думая. Чанбин поддался порыву, в очередной раз послушно выполняя то, что от него хотел Хёнджин – полностью отпустил себя. — Чёрт… да… — Хёнджин сорвался на крик, кусая губы, чувствуя мгновенно брызнувшие слезы на своем пылающем лице. Охуенное чувство – когда тебе вставляют, разгоняясь всё быстрее с каждым толчком. Чанбин схватил его за бедра, придавил к капоту, впечатывая поясницей в жесткую поверхность. Не самое удобное положение, но Хёнджину нравилось ощущать под собой грубое железо вместо шелковых простыней. Он откинулся, выгибаясь дугой, раскрываясь под своим любовником беззащитно и полностью. — Хороший мальчик, — прорычал Чанбин сквозь зубы. — Так принимаешь… такой горячий… Он резко выпрямился, закинул ноги Хёнджина себе на плечи и стал глубоко и грубо трахать податливое тело, с восторгом ощущая, как внутри парень весь сжимается от сладких спазмирующих волн удовольствия. Хёнджин не солгал, когда говорил, что наслаждается пассивной ролью. Ему это нравилось по-настоящему, искренне. Он перестал себя контролировать практически сразу, как Чанбин нашел нужный угол и начал остервенело вбиваться без остановки. Хёнджина уносило, и это было слишком хорошо. Чанбин целовал его обнаженные колени, наблюдая, как парень нервно хнычет, скулит, кусая губы, и просит, почти крича: — Еще… сильнее… пожалуйста… От дикого жара внутри всё плавилось. Судороги подступающего оргазма хотелось растянуть как можно дольше, и Чанбин изо всех сил сдерживался, чтобы не кончить в первые десять минут. Хёнджин, казалось, хотел того же. У парня жестко стоял, но он не прикасался к своему изнывающему члену. Чанбин внимательно смотрел, как Хёнджин запрокидывает голову, запускает пальцы в свои серебряные волосы, сжимает, словно пытаясь удержать себя от того, чтобы раствориться в удовольствии, приводя себя в чувство легкой болью. А после скользит ладонями по лицу, касается влажных от слез щек, истерзанных губ… Чанбин застонал, когда Хёнджин облизал собственные пальцы, даже не пытаясь выглядеть красиво или соблазнительно. Он грубо толкал пальцы себе в рот, смачивая их слюной, а вынув, оставляя влажный след на коже. Хёнджин гладил себя, спускаясь к напряженным соскам, чтобы сжать их скользкими мокрыми пальцами… — Дьявол… — выдохнул Чанбин. Его накрыло первым оргазмом так внезапно, что ему показалось, будто в голове вспыхнул инсультной болью какой-то сосуд. Взрыв и мерцающая темнота перед глазами. Его движения стали сильнее, резче, от чего Хёнджин под ним метался как безумный, бесконтрольно плача от постоянных жестких ударов оргазмирующего члена в простату. Но этого всё равно было недостаточно. Кончив, Чанбин почти не нуждался в передышке. Лишь в смене презерватива и позы. Он перевернул слабо постанывающего Хёнджина на живот, чтобы взять его сзади и довести до исступления, выбить из него всю душу и тягучий долгий анальный оргазм…***
Долго заниматься сексом на капоте не всякий осилит. Удобство всё же выходит на первый план, едва лишь первоначальный голод утолен. — Ты замерзнешь, — Чанбин нашептывал уставшему, разомлевшему Хёнджину вполне резонные предложения. — Идём в машину… — Продолжим? — Хёнджин облизал губы, притягивая к себе мужчину для поцелуя. Нужно отработать полученные деньги. Они неплохо потрахались, но это капля в море. Чанбин оплатил полный пансион, а получил всего ничего. Хёнджин это отлично понимал. — На самом деле уже почти утро, — Чанбин потянул Хёнджина на себя, усаживая на капоте. — Время вышло… Только сейчас Хёнджин очнулся от сладострастного сна, в котором, как ему казалось, они с Чанбином пробыли недолго, а по факту – практически всю ночь. Боль и слабость во всём теле были явным признаком похмельного серого утра. — И правда… Далеко, у самой линии горизонта небо уже светлело. Хёнджин ощутил, как холод расползается по всему телу. Чанбин обнимал его, гладил по спине и тихонько целовал в скулу. — Время вышло, но я хочу купить еще, — жаркий шепот на ушко заставил Хёнджина задрожать и зажмуриться. То ли от горячего дыхания, то ли от таких желанных слов. — Продашь мне еще своего времени? Любая сумма, Хёнджин. Где-то в глубине вспыхнул огонь, прогоняя лед из сердца и согревая изнутри. Холод отступал под натиском живого трепещущего пламени. — Это будет дорого, Бинни, — Хёнджин улыбнулся, демонстрируя неотразимую ухмылку дьявола на своем красивом лице. — Удиви меня ценой и будешь в этом первым… и единственным… Чанбин не смог сдержать смех, видя, как расширяются зрачки в прозрачных глазах Хёнджина. Продажный красавчик еще не знает, с кем свела его судьба. Как бы ему не закричать Довольно, утопая в золоте, медленно превращающемся в черепки. Чанбин не золотая антилопа, но легко может это устроить по щелчку. Ведь деньги – это его суперсила.***
— Значит, ты будешь платить мне пять тысяч в неделю плюс еда, одежда и проживание с тобой? Хёнджин чувствовал, что может, наконец, гордиться своей деловой хваткой. Феликс его точно похвалил бы. Сделка намечалась крайне выгодная. Только вот смеющееся довольное лицо Чанбина слегка смущало. Казалось, он откровенно потешается над потугами парня свести блядский дебет с кредитом. — Совершенно верно, — Чанбин вырулил на полупустую утреннюю трассу в город. Собрав разбросанную одежду и кое-как приведя себя в порядок, они прыгнули в тачку и обо всём договорились в перерывах между поцелуями и нежным шепотом. Чанбин сразу пошел с козырей, сказав, что оплатит Хёнджину всё время, что тот захочет продать. И Хёнджин, не задумываясь, ляпнул астрономическую для шлюхи с Итэвонского бульвара сумму. Но мгновенное согласие и хитрый прищур мужчины внушали некие сомнения. Хёнджин не понимал, где прокололся, но жопой чувствовал подвох. — Те деньги, что ты мне уже дал, не считаются, — Хёнджина осенило. Он и забыл о том, что у него во внутреннем кармане шубки припрятан толстый пресс банкнот. — Конечно. О чем речь, — Чанбин равнодушно пожал плечами. — Они твои. Хёнджин умолк и закусил губу. Что-то здесь не так, понять бы, что конкретно. Он лихорадочно соображал, пока Бугатти черной стрелой рассекал предрассветную тишину городских дорог. Пять тысяч в неделю ему не заработать, даже если он будет лежать с раздвинутыми ногами, не вставая. В количественном выражении это от тридцати до пятидесяти клиентов. Затрахаешься в прямом смысле слова. Чанбин один. Он молод, красив, и от его прикосновений сносит крышу. Секс с ним – удовольствие, а не повинность. Более легких денег Хёнджин в своей жизни не видел. Тут стоило включить питбуля и вцепиться в щедрого господина, сжав челюсти с силой в двадцать атмосфер. — Хорошо, — в прекрасных глазах плескалось море. Таким оно бывает на рассвете у самой кромки песчаной косы на лазурном берегу. Бледно-голубой хрусталь чистейшей воды, пронизанной солнечными лучами. Невозможно отвести взор. Чанбин гнал как бешеный, опасно отвлекаясь от дороги. Хёнджин смотрел на него своими чистыми глазами, и Чанбину в который раз показалось это максимально странным. То, что именно Хёнджин с таким лицом и телом, открытым взглядом, полным невинности, занимается тем, что не всякому по плечу, ужасным, по сути, трудом, криминальным и грязным. — А куда мы, кстати, едем? — Хёнджин прекрасно видел, что они вылетели на проспект Мёндон и направляются прямиком в центр. Он тут бывал не часто, но периодически. Затаривался шмотками в особо хлебные дни. Красиво одеваться Хёнджин любил, быть может, больше, чем трахаться. Жаль, что денег на это у него особо не было. — Ко мне, — Чанбин не долго раздумывал, куда везти своего нового наемного работника. У него было несколько пентхаусов в Каннам, огромная вилла в престижном районе у подножья горы Бухан и особняк в Ханнам-дон на берегу реки Хан, где его соседями были: известный айдол, чей лаконичный псевдоним состоял из одной буквы, и скандальный актер, чьи нарко-трипы не мешали ему покорять вершины мировых кинофестивалей и быть любимцем публики. Но в последнее время Чанбин всё чаще оставался в своем отеле L7. В непосредственной близости от здания собственной компании, где мог время от времени спокойно работать, не выходя из апартаментов. Ему нравилась жизнь в отеле. Услужливый персонал и тишина просторных коридоров. Ужины в помпезном ресторане на крыше с видом на вечерние огни города и тихие завтраки в гостиной при распахнутом балконе под звуки просыпающихся суетливых улиц. Хёнджин, конечно, сразу же узнал здание роскошного отеля и был слегка удивлен, когда Чанбин уверенно свернул на парковку, а после вообще нырнул в подземный бокс. Ему вдруг пришла в голову умная мысль о том, что, возможно, Чанбин не местный. Живет в отеле, и ему просто нужно скоротать время, пока он в Сеуле. Вполне реальная схема. Хёнджин строил догадки, но был весьма далек от истины. Черный Бугатти припарковался в отдельном боксе и затих. Погасли огни на приборной панели, погружая двоих мужчин в салоне в интимный полумрак. Чанбин откинулся в кресле, глядя прямо перед собой пустым невидящим взглядом. Хёнджин сидел близко. Тепло его тела ощущалось кожей. Аромат влажных от пота волос, клубничной смазки, мятной жвачки. Чанбин чувствовал почти непреодолимое желание прикрыть глаза и дышать этими простыми запахами бесконечно. Оценивая собственные чувства, он трезво и ясно понимал, что Хёнджин ему нравится, вызывает желание и необъяснимую симпатию. — Идём… Щелчок разблокировки и Чанбин, открыв дверь, вышел из машины. Хёнджин, подхватив свою драгоценную страусиную шубу с припрятанными в кармане деньгами, последовал за ним. На пустой подземной парковке они были одни. И еще длинные ряды элитных автомобилей, как на выставке в автосалоне. Чанбин спокойно шел к лифтам, Хёнджин вышагивал за ним на своих длинных ногах пружинящей походкой, с нескрываемым любопытством разглядывая блестящие тачки. — Ты живешь в отеле? — Хёнджин наконец подал голос, когда они вошли в хромированную зеркальную капсулу лифта. — Да, — Чанбин обнял его за талию и притянул к себе в объятия. Хёнджин послушно льнул, обвивая руками шею мужчины. — Ты что-нибудь хочешь? У меня есть время примерно до полудня. Потом мне придется уехать по делам, но вечером и ночью я весь твой. Деловые люди имеют привычку планировать свое расписание. Хёнджин считал эту предсказуемость сексуальной. Четко знать, чего ждать и что от тебя требуется. — Мне нужен только душ, — сладко выдохнул он, почти касаясь губами губ Чанбина. — И ты… Чанбин в своей жизни слышал много красивой лжи, но самой приятной для слуха стала незамысловатая тихая правда из уст человека, открыто продавшего ему свое время и тело по древней как мир схеме товар-деньги. В сверкающем зазеркалье отражения множились бесконечно. Двое целовались в объятиях друг друга, всё больше распаляясь с каждой секундой. Лифт бесшумно ехал на верхние этажи к самым дорогим апартаментам. И обоим любовникам, утопающим в жарком безумии вновь вспыхнувшего желания, хотелось, чтобы время замерло. Зеркальные двери медленно открылись на девятнадцатом этаже. Чанбин вышел из лифта в холл, не выпуская из объятий виснущего на нем Хёнджина. Тот нашептывал мужчине на ухо непристойности и настырно лез целоваться. Хёнджин свои обязанности знал и собирался выполнять в полном объеме. — Идём в душ вместе, — Хёнджин мокро лизнул ушную раковину и слегка прикусил чувствительную мочку. — Я хочу отсосать тебе. С самого начала хотел еще в машине. Хочу, чтобы ты трахнул меня в глотку. Заставь меня задохнуться с твоим членом во рту… Чанбин открыл тяжелую дубовую дверь, просто приложив палец к сенсору на электронном замке. Легко втолкнул смеющегося Хёнджина в апартаменты и шагнул следом. Хёнджин замер на пороге просторной гостиной шикарного двухэтажного номера, который больше напоминал уютный таунхаус для небольшой семьи, чем номер в отеле. Вместо окон в гостиной были огромные арочные двери от пола в два человеческих роста. Они выходили на белую, отделанную мрамором террасу, густо засаженную зеленью. Тихий сад посреди мегаполиса, высоко над шумными улицами. — Это не очень напоминает номер в отеле, — Хёнджин прикидывал количество помещений и общий метраж и тихо охуевал. Тут как минимум есть еще спальня, санузел и второй этаж. Это вот так выглядят вип-номера или президентские люксы? — Ты что, живешь тут один? Чанбин обнял его со спины, прижал к себе, жарко дыша в шею сзади. — Это апартаменты люкс, — буркнул он, зарываясь носом в волосы Хёнджина. Тот так восхитительно пах. Тепло, сладко, но не приторно. Чанбин чувствовал только спазмы внизу живота и скапливающуюся у основания языка вязкую влагу. Он буквально исходил слюной на своего сладкого продажного мальчика. Хотелось нагнуть Хёнджина прямо здесь, в гостиной, на мягком диване. Но нужно идти в душ. Они оба устали, вспотели и не спали всю ночь. — Я живу здесь, когда мне необходимо или хочется. И ты будешь жить тут со мной. Днем приедет Крис. Я вас познакомлю. Он сделает тебе ключ-карту и решит все вопросы. Чанбин прикусил Хёнджину шею, утробно рыча от возбуждения. Его горячие ладони уже жадно шарили по груди парня под тонкой майкой, гладили прохладную кожу, воспламеняя похоть в каждой клеточке тела. Хёнджин откинулся на плечо мужчины, слегка развернувшись, и притянул его к себе для поцелуя. Их губы встретились, дыхание слилось, и тихие стоны стали общими. Хёнджин целовался, закрыв глаза, ощущая руки на своем теле и млея от того, как Чанбин гладит его по груди, животу, скользит ладонью в джинсы и обхватывает уже напрягшийся член. Так хорошо и спокойно. Так хочется отдаться прямо здесь, хоть на полу или упираясь руками в стену, просто раскрывшись, как последняя блядь. Странное чувство. Он уже и забыл, что такое бывает. Искренне желание секса с кем-то, кто тебе нравится. Чанбин с трудом оторвался от пьяных горячих губ и, не говоря ни слова, потащил Хёнджина в ванную комнату на первом этаже. Тут, в апартаментах их три, Хёнджин узнает об этом позднее, когда облазит здесь все и поймет, почему с самого начала ощущал какой-то подвох во всей этой ситуации. Пять тысяч в неделю – огромные деньги для парня с Итэвонского бульвара – для такого, как Чанбин, это просто ничто, пыль, сумма, не стоящая внимания. Они с Хёнджином из настолько разных миров, что никогда не должны были оказаться в одной плоскости. Но вышло так, что они не только встретились, но и столкнулись, словно огненные звезды, взрывая друг друга и перерождаясь сверхновыми. В ванной комнате, полностью отделанной нежно-розовым мрамором теплого золотистого оттенка, Хёнджин слегка завис, не понимая, зачем тут так много места и есть даже большое мозаичное окно, сквозь которое солнечный свет переливался разноцветным калейдоскопом. Чанбин быстро разделся сам и помог раздеться Хёнджину. Тот крутил головой, взглядом ища душевую кабину. Ее просто не было. У дальней стены находилась сенсорная панель для переключения режимов подачи воды. Можно было спокойно мыться, стоя под теплым водопадом, ни от кого не закрываясь, разбрызгивая бриллианты капель на блестящий мрамор. Одно прикосновение к сенсору – и из встроенных в стену леек с шипением побежали ручейки слабого напора, ласковые, чистые, прохладные… Хёнджин с наслаждением нырнул в поток, подставляя лицо нежным струям. Мало что сравнится с удовольствием очищения после трудового дня или веселой ночи. Чанбин прижался к его спине и замер на несколько мгновений. Они стояли, разделяя воду, омывающую их тела. Хёнджин улыбнулся, почувствовав, как его бедра касается твердый упругий член. Чанбин легко заводится и имеет серьезные аппетиты. Уж кто-кто, а парни с бульвара в этом разбираются. Работы непочатый край, но и оплата нешуточная. Время – деньги, и лишь нули на счету – эквивалент истинного кайфа. — Иди сюда, — Хёнджин развернулся, сразу оказавшись в объятиях Чанбина. Без лишних церемоний заскользил мокрыми ладонями по широкой смуглой груди мужчины вниз, к накачанному животу и члену. — Я могу? Бледные тонкие пальцы обхватили ствол и ласково, но ощутимо сжали. Хёнджин слегка надрачивал Чанбину, заглядывая ему в глаза и плотоядно улыбаясь. Отказ не принимается, но Чанбин и не собирался говорить нет. Он лишь протянул руку, погладил Хёнджина по щеке и коснулся большим пальцем его пухлых губ. Хёнджин тут же разомкнул губы, позволяя проникать пальцами себе в рот, не отводя взгляда. Чанбин надавил ему на нижнюю челюсть, заставляя открыть рот шире. Хёнджин мазнул горячим языком дрожащие фаланги, не прекращая ласкать рукой член мужчины. Хотелось поцеловать, сдавить в объятиях и поглотить целиком этого красивого развратного мальчика с бездонными глазами. Чанбин тонул в нем, захлебываясь от нежности, и не мог вымолвить ни слова. Хёнджин легонько толкнул его спиной к мокрой мраморной стене, и Чанбин послушно откинулся, стоя перед ним полностью доступным, разрешающим, на всё согласным. Хёнджин сразу же набросился на мужчину с поцелуями. Шея, ключицы, грудь, живот. Словно большая змея, он скользил вниз, не отлипая от горячего накачанного тела своего любовника. Опустился на колени и, прижимаясь к ногам, взял в рот, дрожа от предвкушения. Эта сладкая дрожь пошла волнами по телу Чанбина, передаваясь ему через оголенные нервы чувственности в тот момент, когда Хёнджин прикасался к нему горячим языком. Запрокинув голову, Чанбин смотрел в потолок, но видел перед собой только расплывающиеся розоватые пятна света. Слишком много воды в этом замкнутом душном пространстве. Шипя и подрагивая, его огненное сердце утопало в слезах. Хёнджин делал лишь первые шаги, проникая под кожу к своему щедрому любовнику, становясь близким, необходимым. Но уже сейчас это ощущалось восхитительно больно. Пронзительно. Давно отвыкший чувствовать что-либо, Чанбин сходил с ума. Его торкало, как сорвавшегося зависимого после длительного воздержания. Вот она, первая затяжка, от которой подгибаются ноги и напрочь вышибает мозги. Хёнджин не миндальничал, используя все свои умения на полную. Горловой ему удавался просто потому, что он умел отключать голову и расслабляться, действуя механически, позволяя телу технично выполнять задачу на автомате. Но сейчас ему хотелось ощущать буквально всё. Как напряженная чужая плоть толкается, упираясь в горло, как входит глубже, когда заглатываешь и дышишь ровно через нос, стараясь не сбить дыхание. Неосознанный страх задохнуться с перекрытой глоткой возбуждал неимоверно. Хёнджин жадно сосал, отдаваясь процессу. Прикрыв глаза и не сдерживая глухие резонирующие стоны. Чанбин гладил его ладонью по мокрым волосам и не мешал. Ему вполне хватало напора, с которым Хёнджин ласкал его, медленно, но верно доводя до пика. Хёнджин сам не заметил, как увлекся. Чужое удовольствие быстро стало его собственным. Заглатывая член, он дрочил себе и умудрился кончить даже раньше Чанбина, что, собственно, и стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. Чанбин к тому времени уже едва держался. Смотреть на то, как Хёнджин старается и сладко стонет с членом во рту – шикарное зрелище. Ощущать, как он рыдает и дрожит, кончая себе в руку, совершенно невозможно. Чанбин спустил ему в глотку почти сразу же следом, задыхаясь от удовольствия и упиваясь слезами…***
— Ты не против, если я так похожу? — Хёнджин проплыл мимо в длинном белом махровом халате и таких же мягких тапочках с фирменным логотипом отеля L7. Завтрак уже подали в гостиной. Чанбин, гладко выбритый, свежий, как майская роза, и уже одетый в светлую рубашку и офисные брюки, сидел за столом, выслушивая по телефону долгие нудные увещевания Криса о том, что пропадать на всю ночь черт знает где, да еще в собственный день рождения, просто невежливо. Оказывается, Крис звонил всю ночь, но Чанбин забыл свой телефон в номере и потому никак не мог ему ответить. — Конечно, сладкий… Чанбин следил взглядом за стройной фигурой Хёнджина. Тот даже в халате был неотразим. Гибкий, бледный, сияющий. Халат распахивался на груди, обнажая ключицы со следами роскошных засосов, оставленных самим Чанбином, и эти прекрасные метки принадлежности заставляли сердце биться чаще. — Сладкий??? — Крис на том конце поперхнулся. — Чанбин, я не настолько зол на тебя. Не надо ко мне подкатывать. Чанбин рассмеялся, понимая, что Крис решил, будто последняя фраза адресована ему. — Извини. Это я не тебе. Хёнджин приблизился и сел на стул напротив. Откинул влажные волосы с лица, облизал губы. Голубоватый оттенок действительно быстро смывался. Волосы парня стали чисто платиновыми, и теперь перед Чанбином сидел блондин с прозрачными глазами. Аристократично бледный, хрупкий. И такой худой. Ощутив пронзительный укол в сердце, Чанбин внезапно страшно захотел накормить своего мальчика. — Ты что, там не один? — в голосе Криса мгновенно зазвенела сталь. Чанбин и забыл о том, как сильно его друг желает держать руку на пульсе, не упуская ни одной важной детали. Появление нового человека в непосредственной близости главы корпорации – это тектонический сдвиг, способный вызвать целое цунами и разрушить слишком многое. — Да, — спокойным голосом ответил Чанбин, вслушиваясь в учащенное дыхание в динамике. Крис явно нервничал и даже не пытался это скрыть. — Мы как раз сели завтракать, а после ждем тебя. Я хочу познакомить тебя со своим… — при этих словах сидевший напротив Хёнджин поднял брови и состроил такую удивленную мордашку, что Чанбин с трудом удержался от смеха. — С одним милым парнем. Он будет жить у меня какое-то время. Ему необходимо сделать ключ… — Понял. Выезжаю. Крис нажал отбой. Чанбин был готов поспорить на что угодно, что его друг уже очень скоро будет здесь. Не утерпит и приедет гораздо раньше полудня. Но позавтракать спокойно они с Хёнджином, пожалуй, успеют. — Кто звонил? — Хёнджин протянул руку и подцепил тонкими пальцами клубнику из ледяного блюда посреди стола. — Крис. Мой друг. Я тебе о нем говорил. — Чанбин смотрел, как парень отправляет в рот сочную алую ягоду. Клубника спелая, сахарная. Она лопается на языке, и ее сладкий сок окрашивает язык и совсем немного губы. Хёнджин щурится от обилия сахара и слишком интенсивного вкуса. Его красивое лицо в этот момент становится совсем детским. — Это тот, который просто друг? — Хёнджин разглядывал еду на столе в явной нерешительности. Ломтики тонко нарезанной буженины ему были знакомы, а вот прозрачную золотистую икру белуги в хрустальных вазочках, опять же на ледяной подушке, он видел впервые. — Он самый, — Чанбин утвердительно кивнул. Он не был голоден, хотел лишь выпить кофе. Но, наблюдая за Хёнджином, решил не смущать его и поесть, подавая пример. — Вы должны познакомиться и наладить контакт. Крис своеобразный человек. Но я ему полностью доверяю. Чанбин положил на тарелку кусочек хрустящего багета. Намазал ароматным французским сливочным маслом и щедро зачерпнул ложкой белужьей икры. Хёнджин, как прилежный ученик, повторял за ним весь процесс создания бутерброда, не желая выглядеть отсталым в высшем обществе. — А налаживать контакт я должен по своему профилю? Или чисто по-человечески? — Хёнджин отхватил зубами знатный кусок багета с икрой и маслом и закатил глаза от удовольствия. В последний раз он ел почти сутки назад, и это был рамен быстрого приготовления, который они с Феликсом закупали целыми коробками. Им часто нечего было жрать, ведь почти все деньги они отдавали Тэяну. Долги перед мафией сами себя не выплатят. Зато фигура всегда была подтянутой, ни грамма лишнего жира. — По-человечески, — Чанбин плеснул себе кофе из серебристого кофейника, и Хёнджин тут же повторил за ним. — Бери молоко, сахар, если нужно. И поешь, пожалуйста, как следует. В обед меня не будет, но ты можешь заказывать в номер всё, что захочешь. Меню ресторана есть в интернете. Выбирай, тебе всё принесут. — Как скажешь, — мягко улыбнулся Хёнджин. Но не притронулся ни к сахару, ни к молоку. Он пил горячий терпкий американо и доедал свой хлеб с икрой. — Я много работаю, но постараюсь сделать так, чтобы ты не скучал в мое отсутствие, — потягивая кофе, Чанбин смотрел, как Хёнджин эмоционально ест с таким лицом, будто ему больно или он страдает. Еда такая вкусная? Аж до слез? — Не нужно обо мне беспокоиться, — Хёнджин тряхнул волосами. — Я тоже на работе. И свои обязанности знаю. Сидя напротив, они жгли друг друга взглядами, ощущая, как сексуальное напряжение между ними насыщает воздух электричеством. Определенно, у них есть что-то общее. Деловой подход и полная свобода от иллюзий. — Хорошо, Хёнджин, — Чанбин улыбнулся. — Тогда ты не мог бы выполнить мою просьбу, как рекомендацию к твоему внешнему виду? Хёнджин распахнул глаза от удивления. Вот чем угодно, но уж внешним видом его еще ни один клиент не попрекал. Но Чанбин не просто клиент, а золотая жила. И его желание – закон. — Конечно, Бинни. Всё, что захочешь… — Ты должен питаться хорошо и набрать к концу недели хотя бы пару килограммов, — тоном, не терпящим возражений, произнес Чанбин. Так обычно он разговаривал с акционерами на ежегодном собрании совета директоров, и все слушали его, затаив дыхание. Он умел убеждать и запугивать. — Ты слишком худой. Тебе нужно поправиться и сменить гардероб. Я, естественно, всё оплачу. Хёнджин кивнул и потянулся к ароматной буженине. Взял кусочек прямо так, пальцами и незамедлительно отправил в рот. — Будет исполнено, господин… Чанбин, а как твоя фамилия? — Хёнджин, смеясь, поглощал тающие на языке кусочки нежного мяса. Задание своего работодателя побольше есть ему пришлось явно по душе. А уж от слов смена гардероба и я всё оплачу настроение сразу поднялось до заоблачных высот. — Моя фамилия Со, — Чанбин улыбнулся. Когда-нибудь Хёнджин всё равно узнает. Но, как и ожидалось, имя Со Чанбин простому парню из Итэвона ни о чем не говорило. — Да, господин Со, — Хёнджин повел плечами так неловко, что мягкий халат распахнулся и сполз с правого, призывно обнажая соблазнительные округлости. Повисла тягучая сладкая тишина. Если бы не разделявший их стол, они бы уже целовались в объятиях друг друга… Хлопнула входная дверь. Крис, взмыленный и нервный, как скаковая лошадь, победившая в заезде, возник на пороге гостиной и застал их вот так, за столом, напротив распахнутых окон гостиной, залитой солнцем. Чанбин пунцовый, с горящими глазами. И худенький красивый блондин в развратно спадающем с плеч махровом халате. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, где Чанбин его подобрал. Красивое личико и гибкое тело. Засосы на нежной коже, пережженные дешевой краской волосы и ласковый собачий взгляд прозрачных глаз. С какого дна поднялся этот парень на самый верх отеля L7, Крис понял сразу.***
В отличие от Чанбина Крис с ходу выдал базу. — Господин Хван, могу я увидеть ваши документы и медицинскую карту? После быстрого официального знакомства Чанбин честно рассказал, где и как встретил Хёнджина и какие договоренности их связывают. Крис выслушал без тени эмоций на породистом лице, чем заслужил даже некоторое уважение со стороны Хёнджина. Обычно при упоминании Итэвонского бульвара обыватели презрительно морщились. Воспитанный и хладнокровный Кристофер плевать хотел на мещанские вкусы. Его волновало лишь одно. — Если медкарты нет, вам следует пройти полное обследование. Я могу это устроить не далее, чем завтра, — Крис достал телефон и быстро открыл мессенджер, очевидно, собираясь писать какому-то своему личному врачу. Что ж. Это вполне резонно. Шлюху первым делом надо проверить на инфекции, а уж потом совать во все дырки. Тут Хёнджин его понимал. — Хорошо, только скажите, куда подойти и во сколько, — Хёнджин улыбнулся, встретив внимательный взгляд влажных черных глаз. Крис смотрел, изучая, оценивающе, явно не собираясь пускать на самотек сложившуюся ситуацию. — Я договорюсь и сам отвезу вас в первой половине дня, — без всякого стеснения Крис разглядывал Хёнджина снизу доверху, цепляясь за мелкие детали вроде родинки под глазом или немного выступающего правого клыка. — А по поводу документов, — Хёнджин не отводил взгляд, признаваясь честно и открыто. — Я их не имею. Точнее, у меня их забрали и не отдадут, пока мой долг не будет выплачен полностью. Я работаю на клан Ю. Мой хозяин… — он запнулся и бросил долгий взгляд на Чанбина. Тот резко нахмурился, но промолчал. — В смысле, человек, которому я должен. Ю Тэян – владелец нескольких клубов на бульваре. Можете навести справки. Мне нечего скрывать. Повисло долгое молчание. Хёнджин в принципе и не собирался скрывать своего положения. Можно легко догадаться о том, каким образом люди попадают в этот грязный бизнес. Но большинство предпочитает просто закрывать на это глаза. — Сколько ты должен? — произнес Чанбин. Хёнджин ощутил, как к горлу подкатывает ком. Ему вдруг резко захотелось плакать. Он знал, что Чанбин добрый, сразу это понял, еще там, на бульваре и ночью в его горячих объятиях. Но Хёнджин изначально не собирался искать помощи, только денег. Жалости ему не нужно. — Чанбин, это мое дело, — как можно мягче произнес Хёнджин. – Не так много. Я всё выплачу. Тебя это не должно волновать. — Ключ-карту я заказал, ее принесут в течение получаса, — сменил тему Крис. — Вот моя визитка и номер телефона. И дайте мне ваши контакты, господин Хван. Я должен иметь возможность с вами связаться. Хёнджин просто кивнул. — Мы можем перейти на ты, Крис. Если, конечно, хочешь…***
Спустя час Хёнджин стоял один в пустом люксе отеля, имея на руках ключи от номера и пропуск. Крис занес его имя в карту постояльца, и в отеле теперь все знали, что у господина Со проживает гость. Это означало, что Хёнджин может ходить в отеле где угодно. Пользоваться услугами персонала, отдохнуть в спа-центре на двадцатом этаже или посетить рестораны и бар на крыше, заказать еду или доставку всего, что ему захочется прямо в номер. Но Хёнджин не собирался нежиться в бассейне или культурно выпивать в баре. После того, как Крис и Чанбин уехали, он пересчитал все деньги, что получил за ночь, и открыл на телефоне приложение для вызова такси. У него есть шесть часов, чтобы успеть вернуться до возвращения Чанбина. А дел вагон и маленькая тележка. Время не только деньги, но еще и относительно. Когда оно особенно нужно, его никогда не хватает. А в иные дни, когда ты чего-то очень ждешь, время тянется как резина, бесконечно долго. На экране телефона высветилась марка и номер автомобиля, взявшего заказ от главного входа отеля L7 до нижнего Итэвона. Днем, когда гаснет конфетно-розовый неон, на бульваре совсем другие пейзажи, и многие отдыхающие тут ночью, утром не могут узнать это серое страшное гетто, внезапно выросшее на месте яркого, безумного района, где, казалось, жизнь кипит, а рисовая водка не кончается. Подобно герою фантастического фильма, здесь ты можешь уснуть в благополучном, чистеньком настоящем, а проснуться в альтернативном восемьдесят пятом укрытый газетами рядом с мирно сопящим на лавочке бомжом. — Спасибо, — Хёнджин протянул водителю деньги и вышел из такси прямо напротив погасшей вывески King Club. Двери были по-прежнему распахнуты настежь. После полудня тут в основном собирались наркодиллеры, бандиты – члены клана Ю и проститутки, исправно платящие дань своим хозяевам. Одним словом, все свои. Хёнджин прямой наводкой прошел внутрь, погружаясь в мутный дымный полумрак остывающего после горячей ночи клуба. Ацетоновый запах крэка ударил в нос неуловимой химозной ноткой, которую способны узнать лишь наркоманы, коих, как известно, бывших не бывает. Хёнджин завязал почти два года назад и не притрагивался к этой дряни, хотя отлично знал, что однажды не выдержит. Наркомания, как рак – заболевание хроническое. Ты можешь успешно достичь ремиссии, но рецидив всегда где-то рядом, словно призрак коммунизма, ты его не видишь, но он есть. В залах было пусто. Столики вымыты, полы надраены до блеска. В баре уставшие после ночной смены мальчики расставляли ряды разноцветных бутылок и натирали чистые бокалы. Хёнджина знали, ему кивали и улыбались, провожая взглядом его изящную фигуру. Из главного зала вел длинный коридор к отдельным помещениям бильярдных и тихих закоулков, где можно было уединиться. Хёнджин шел как полицейская ищейка, определяя направление чутким нюхом. Насыщенный кокаиновый дым струился из дальнего бильярдного зала, где в основном отдыхал Тэян с многочисленными братьями, которых у него было только родных, аж семь человек. Клан Ю – огромная семья, спрут, опутавший щупальцами самые злачные места Итэвона. Здесь их вотчина и дом родной. Никто не остановил Хёнджина, когда он спокойно вошел в просторное темное помещение без окон, освещенное тусклым рассеянным светом ламп. На входе ему улыбнулся здоровый охранник с исколотой черными змеями наколок шеей. Идущий навстречу мужчина в приличном костюме остановил на нем свой затуманенный пьяный взгляд, но не сказал ни слова. Хёнджин давно привык не замечать окружающих и даже не реагировал, когда кто-то касался его или слишком пристально смотрел. В зале было полно народу. Люди утопали в наркотическом дыму, разбросанные по длинным кожаным диванам вдоль стен. Кто-то тихо о чем-то разговаривал, кто-то смеялся, и все оборачивались на идущего сквозь толпу высокого бледного парня с серебристой платиной волос. В самом темном углу, у дальней стены, как обычно, сидела группа хорошо знакомых Хёнджину людей. Тут же, на бильярдном столе гоняли шары с характерным приятным стуком. Кто-то пил, кто-то раскуривал крэк из горячих стеклянных трубок. На отдельном диване возле низкого столика, заставленного бокалами, полупустыми бутылками с терпким золотистым вискарем и сплошь усыпанного порошком, Хёнджин нашел того, кого искал, а также того, кому тут делать было нечего. Тэян, гашеный в ноль, сидел на диване, откинувшись на мягкую спинку, придавленный полуголым телом белобрысого паренька, чью обнаженную спину, покрытую веснушками, Хёнджин узнает из тысячи. Феликс нагло ерзал на коленях своего любовника, отираясь о него всем телом, жадно и требовательно, словно сука в течку. Из одежды на нем были только драные гольфы и белые боксеры. Рядом повсюду находились люди, но этих двоих ничего не смущало. Тэян гладил Феликса по спине и мял его задницу, сдвигая эластичную ткань трусов, чтобы погладить пальцами пульсирующую дырку. Феликс стонал и толкался бедрами, имитируя фрикции. Тэян в ответ шипел и бил парня по мягким ягодицам, заставляя сидеть смирно. Но Ликси уже понесло, он не мог успокоиться. Лез целоваться, терся пахом, сладко всхлипывал, привлекая внимание окружающих, заставляя чужие сальные взгляды вспыхивать звериным огнем вожделения. Хёнджин приблизился к столу в тот самый момент, когда Тэян жадно засосал Феликса в глубоком поцелуе и так сильно раздвинул ему половинки ягодиц, что несчастные боксеры перестали выполнять свою функцию и уже не скрывали ничего. — Тебе чего? — перед Хёнджином, словно из ниоткуда вырос высокий широкоплечий младший брат Тэяна, загораживая собой обзор. — Я к Тэяну, — нарочито громко произнес Хёнджин, надеясь привлечь внимание и расцепить уже готовых трахнуться на глазах у всех любовничков. Феликсу тут делать нечего. Шлюхи либо работают, либо идут по рукам. Малыш Ликси и так нарушил первое правило любого уважающего себя работника Итэвонского бульвара и стал спать с тем, кто продавал его другим. Влюбляться в клиентов – табу. Втрескаться в сутенера – катастрофа. Тэян – красивый, горячий и самая настоящая мразь. Хёнджин знал таких, как он, и чем кончаются подобные замуты. Феликс сядет на наркотики и станет подстилкой сперва для братьев своего любовника, а после вообще для любой швали, и ему за это даже не заплатят. И дело тут не в уважении или принципах, а в слабости, которую нельзя демонстрировать другим. Один раз покажешь, где тебе больнее всего, и люди станут бить туда не переставая, пока не забьют тебя насмерть. Уберечь Феликса от опрометчивой ебли с собственным хозяином невозможно. Но позволять ему делать это при всех тоже нельзя. — Он занят, малыш, — чужие руки тянулись к Хёнджину, прикасаясь к лицу, слегка оглаживая скулы, спускаясь к шее. — У тебя что-то срочное? Посиди с нами. Ты с ночной? Хочешь порошка? — Нет, спасибо, — Хёнджин специально резко отбросил чужую ладонь и толкнул приставучего парня в плечо так, что тот отступил назад и задел столик с бокалами, которые тут же громко зазвенели. Феликс, наконец, оторвался от Тэяна и слегка развернулся, услышав голос друга. По его мутным потемневшим глазам Хёнджин легко догадался о том, что все увещевания идут этому отчаянному мальчику не в прок. Он сто раз говорил Ликсу не вестись на лживые посулы о бесплатном порошке и ни в какую не соглашаться нюхать или курить крэк вместе со всеми. Это всё замечательно, только пока не подсядешь. Потом тебя станут жестко использовать, пока ты не потеряешь человеческий облик и будешь на всё готов за дозу. — Джинни, детка, — Феликс расплылся в улыбке и неосознанно дернулся к нему. Но тут же был схвачен за волосы и притянут назад, к горячим губам своего любовника. Тэян вел себя как типичный собственник. Был холоден, когда Феликс нудел, выпрашивая ласки, и зверел в ту же секунду, как его малыш пытался соскочить. — Тэян, перестань, — Феликс резко забрыкался, пытаясь выскользнуть из цепких лап. — Да дай ты пройти, — Хёнджин отпихнул так и стоящего перед ним парня и быстро прошмыгнул к дивану. Идиллия нарушена, осталось вытащить пищащего птенчика из сладкой хватки похотливого удава. Хёнджин пихнул ногой колено развалившегося на диване Тэяна и мило улыбнулся в ответ на его яростный пылающий черный взгляд. — Привет, Тэян. — Джинни, — Феликс крутился, как непоседливый ребенок на коленях медленно багровеющего от злости мужчины. — Тебя так долго не было. Я даже волновался. Ну что там тот мажор в тачке? Дал тебе пятьсот? Или зажопил? — Привет, — вздохнул Тэян. Бороться дальше нет смысла. Тэян ослабил хватку, позволяя Феликсу, наконец, слезть с себя. Своими неуемными скачками тот уже отбил ему и без того болезненно ноющие от возбуждения яйца. — Дал, — Хёнджин рассмеялся и присел на диван. Феликс скользнул к нему и тут же полез обниматься под диким взглядом своего любовника, готового грохнуть обоих друзей на месте. Хорошо, что Хёнджин знал, как охладить пыл ревности. Есть то, что сразу всех приводит в чувство. — Только не пять сотен, а пять тысяч. Тугой пресс хрустящих купюр был извлечен из кармана и проплыл мимо распахнутых от удивления ореховых глаз Ликса прямо под нос Тэяну. — Ни хуя, — Феликс как завороженный шептал, неотрывно глядя на деньги. — Пять тысяч? За что? Ты что, сосал ему всю ночь? Или был звездой на порно вечеринке? Чем вы занимались??? В отличие от чрезмерно возбужденного при виде денег Ликса, Тэян почти мгновенно успокоился и даже походу протрезвел, едва лишь взял в руки сложенные упругие банкноты. Его черный внимательный взгляд сканировал Хёнджина. — Кого ты подцепил, малыш? — хищно ухмыльнулся он. Сперва дела, эмоции потом. В этом плане Ю Тэян никогда не разочаровывал. Выросший в клане, занимавшийся грязными делами с детства, он, как и многие здесь, в Итэвоне, имел лишь одного идола – деньги. — Нашел себе сахарного папика? — В некотором смысле, — кивнул Хёнджин. — Меня хотят взять на содержание. Пять штук в неделю. Тэян нахмурился, и Хёнджин отлично знал, почему. Тэян не просто выбивает с него долг, который Хёнджин выплачивал даже не за себя, но еще и присматривает за ним. Чтобы не вздумал слинять в светлое будущее с каким-нибудь мажором. Хёнджин несвободен и свободы никогда не получит. — Что значит взять? — Тэян развернулся к парню всем корпусом. Сидевший между ними Феликс почти автоматически попытался закрыть Хёнджина собой, но был аккуратно отодвинут. — Ты моя собственность. Долг Ли только растет. И ты, малыш, имеешь обязательства. Я решаю, кто будет тебя трахать и сколько платить. — Вот я и пришел к тебе, — ухмыльнулся Хёнджин. — Прямиком из-под клиента. Я тебе сообщил условия. А ты сам решай, — он откинулся на спинку дивана и зевнул, слегка потягиваясь. Феликс клубком свернулся рядышком и обнял друга за талию, демонстративно отворачиваясь от Тэяна. — Мне идти к себе спать или ехать к клиенту в отель отрабатывать деньги. Хёнджин ласково обнял прижимающегося к нему Ликса и погладил по обнаженной спине. Уткнулся в светлые волосы и зашептал: — Какого хуя ты тут в одних трусах сидишь? Где твоя одежда и откуда эти драные гольфы? Феликс тихо хихикал, прикрывая рот ладошкой. — Это долгая история. Я тебе всё расскажу. Пойдем наверх? Они оба, как по команде посмотрели на Тэяна, ожидая его решения. Тот только вздохнул и убрал деньги. Феликс и Хёнджин слишком уж спелись. Ликси бунтует, едва его сладкий дружок появляется на горизонте. Может и к лучшему, что свалит на заработки. — Что за клиент? В каком отеле? — наконец перешел к делу Тэян. — На сколько он тебя хочет забрать? — Пока не знаю точно, кто он, но бабок немеряно, — равнодушно пожал плечами Хёнджин. — Отель L7, апартаменты люкс на девятнадцатом этаже. По срокам не договаривались, но постараюсь продержаться как можно дольше. Пять тысяч на дороге не валяются, сам понимаешь. Сюда буду приходить раз в неделю с отчетом и бабками. Комната Ликса остается за мной. Кто знает, когда клиенту надоест играть папика. — Ничто не вечно под луной, — согласно кивнул Тэян. Он облизывал взглядом голую спину сидящего рядом Феликса. Надо как-то выцепить неугомонного мальца и затащить к себе. Накачать как следует, чтобы трахнуть нормально. А то им в последние дни постоянно что-то мешает. То дела, то дружки, то еще хуй знает что. У Тэяна шишка дымилась, и это никак не помогало думать. Феликс верткий, непостоянный и такой милый. Особенно когда слушается и хнычет на члене. — Ладно, делай, как знаешь. Пять штук в неделю ни одна моя шлюха не зашибает. Отказаться от таких денег – чистой воды идиотизм. Будь хорошим мальчиком, не заставляй меня нервничать и всё будет ровно, — Тэян поднял взгляд, заглядывая Хёнджину в глаза. Тот в ответ лишь спокойно кивнул. — О чем нервничать, Тэян? Я по уши в долгах. Куда я денусь? Появился шанс заработать, я его не упущу. В густом отравленном дыму расплывались очертания и лица. Хёнджин и Феликс обнимались на диване, словно сироты на паперти, брошенные и чужие в огромной безразличной толпе. Хёнджин боялся себе признаться, что думал о том, чтобы вкинуться и забыться почти каждый день, и удерживался на тонкой грани трезвости лишь каким-то чудом. Хорошо, что рядом нет того, кто мог бы подтолкнуть его к пропасти. Но, как верно заметил Тэян, ничто не вечно. Сегодня ты чист и относительно держишься, а завтра губительная страсть схватит тебя своей костлявой дланью за глотку и утащит на дно. Радуйся тому, что имеешь, ведь всё в секунду может измениться…***
— Ты нюхал? Или эта мразь накурил тебя? Хёнджин буквально силой утащил Феликса наверх, в их тесную комнатушку. Тэян скалился, как животное, не желая отпускать свою жертву. А Ликс виновато таращился и не хотел уходить. Но оставлять там его полуголого тоже не дело. Всякое может случиться. Повернув детское личико Феликса к свету, Хёнджин внимательно рассматривал его зрачки. — В десны втирал, — честно сознался Ликс. — Тэян долбил всю ночь, а я вернулся под утро, отдал деньги и хотел уже идти. Но он тупо был невменяемый. Прицепился к моему виду. Начал лапать. У меня один клиент извращенец, но безобидный. Попросил надеть то, что у него было с собой. Шорты, рубашку, гольфы. Как школьник, короче. Сказал, накинет сотку, если я отсосу ему в таком виде. Да мне-то похуй. Ну хочет он, чтоб ему так отсасывали, да ради бога. Ну я всё сделал. Клиент в восторге, рассчитались. Он меня высадил и укатил. И только тогда я понял, что забыл переодеться. Так и остался стоять как придурок посреди бульвара. В шортиках. Феликс прыснул со смеху, а Хёнджин только покачал головой. Этот безобидный, по мнению Феликса, клиент – явный педофил и конченый ублюдок. Но еще не скатился до приставаний к реальным школьникам. Пока что покупает совершеннолетних, но мелких, таких как Ликс. — Короче, слово за слово, я рассказал Тэяну эту историю, думал, он поржет вместе со мной, а он слетел с катушек. Стал там же при всех сдирать с меня чужие шмотки и пиздить. Я вижу, что он гашеный, не стал с ним спорить... Феликс замолчал. Он сидел на кровати, глядя в открытое окно, за которым солнце щедро заливало светом бульвар. Люди уже выбирались на улицу, спешили по магазинам, по делам. Заведения готовились к открытию. Персонал выносил стулья на летние веранды, мыл окна, витрины. Жизнь в ежедневной суете и заботах кипела как всегда. Скоро вечер. Итэвон оживает, просыпаясь ближе к ночи. Хёнджин сел на краешек кровати и обнял друга со спины. Феликс вздохнул тяжело, как будто ему было невмоготу. Секунду назад он смеялся, а теперь весь съежился и закрылся. — Феликс, меня не будет тут какое-то время, — тихо произнес Хёнджин. — Но я совершенно точно вернусь. А до этого постарайся, пожалуйста, не попасть в историю. Не принимай наркотики и не ведись ты на Тэяна, он задрал. Он тебя там при всех раздел и собирался выебать не просто так. Сегодня он один, а завтра он тебе вставит, а его брат потребует взять в рот. Раз, другой, третий и ты тупо будешь всем давать, кто попросит. А после и просить перестанут, начнут требовать. Ты думаешь, твой любовник тебя защитит или поможет? Нет. Он первый тебя пнет, как слабого. Все эти его закидоны от ревности. Он тебя хочет, но ты не его собственность, хоть он и пиздит с понтом, будто мы все тут ему принадлежим. Пресекай такое обращение. Хочет тебя трахать – идите в отдельные номера и ебитесь. — Он мне нравится, — всхлипнул Феликс. Его развезло от наркоты и неудовлетворенности. Хёнджин утащил его, почти что сняв с члена. Теперь Ликси мучился отходняками и словил фрустрацию. — Я его хочу. Не могу отказать. Вижу его – меня всего трясет. Он по трезвости может быть хорошим. То что ревнует, я понимаю. Но он никогда не говорил мне уйти с улицы. Если бы сказал, я бы ушел. Может, он думает, я легкомысленный? Он взглянул на Хёнджина, с надеждой ожидая поддержки и одобрения. — Господи, Ликси, — Хёнджин притянул его к себе и крепко обнял, позволяя спрятать лицо у себя на груди. — Ну какой же ты глупый. Ты спишь с людьми за деньги. Очнись. Легкомысленный. Тэян совсем не вдупляет, если ждет, что этот факт сам собой рассосется. Это не твои проблемы. Пусть разберется с собой. У него конкретные траблы с логикой. Он хочет макать тебя в грязь, но при этом рассчитывает, что ты будешь чистеньким? А больше ничего ему не нужно? Он охуел, и в этом вся проблема. А тебе пора полюбить другого парня. — Другого? — Феликс вытер кулачком непрошеные слезы. — Угу, — Хёнджин кивнул и хитро улыбнулся. — Он как раз в твоем вкусе. Жуткая оторва. Плохой парень. Ты должен уже попробовать полюбить его. — Вопросительный взгляд Феликса был красноречивее всяких слов. — Себя самого, дурень. — Да иди ты, — Феликс пихался, радостно ощущая, как Хёнджин стискивает его в объятиях, никуда не отпуская. — Я уже было решил, ты и мне нашел богатенького благодетеля. Ты, кстати, так и не рассказал, что там за мужик был в той охуенной тачке? Чем ты его взял, что он тебя теперь желает на постоянку? — Ничем, — честно ответил Хёнджин. — Дело не во мне, а в нем. Он добрый и очень богат. Возможно, у него просто долгое время никого не было. Это чистая случайность. Я уверен, это всё ненадолго, поэтому не стал бы так смело говорить о постоянке. Хёнджин нервно огляделся, словно опасаясь, что их могут подслушать. После чего быстро достал из заднего кармана джинсов семь аккуратно сложенных сотенных купюр. — Вот, возьми, — он быстро вложил деньги в лапку Ликса. Склонившись к его уху, тихо прошептал: — Не говори Тэяну, что я зажал немного бабок для тебя. Ему это не понравится. Купи еды и оплати комнату. Я приеду на следующей неделе и постараюсь еще заныкать. — Хёнджин, — Феликс вцепился в друга, обхватил за шею и тоже перешел на шепот. — Зачем ты даешь мне деньги? Отложи себе! На всякий случай. Скоро конец месяца, тебе ведь нужно будет ехать в Аньян! Аньян – небольшой городок в двадцати километрах к югу от Сеула. Там, у подножья гор, расположена самая большая тюрьма в провинции Кёнгидо. Хёнджин мотался туда стабильно раз в месяц, как верный Хати, безнадежно ждущий своего любимого хозяина на привокзальной платформе. В дождь, в снег, в зной. Больной и здоровый, в богатстве и в бедности, в горе и в радости… пока смерть не разлучит нас…