***
Аластор тихо выругался, когда очередная капля виски попала на его свитер. Он поставил бутылку на пульт управления и сжал свои дрожащие руки в кулак. Несколько глубоких вдохов совсем не помогли ему избавиться от тревог или спасти себя от головокружения. Его мёртвое сердце билось так быстро, что вполне могло загнать его обратно в могилу и вернуть к жизни разложившийся труп. Этот пьянящий напиток был и причиной, и спасением от его нынешнего затруднительного положения. Ночь, наполненная чувствами, и Чарли заставили его отчаянно перешагнуть черту, которую, как, он знал, ему переступать не следовало. Каждый глоток был подобен маленькому дьяволу, сидящему у него на плече. Тот шептал ему на ухо, умолял переступить границу вновь. Когда его сдержанность растворились, как сахарная вата в воде, всё, чего он хотел — это глубже погрузиться в пропитанные бурбоном иллюзии о том, что привязанность принцессы к нему была чем-то большим, чем просто признательностью к своему деловому партнёру. Все эти мгновения, которые он прожил сегодня вечером — её пальцы, перебирающие его волосы, её губы, задерживающиеся у него на щеке, её руки, слишком крепко обхватывающие его талию, — должны были что-то значить. Он продолжал витать в облаках до тех пор, пока не приготовил напитки. Аластор настолько отвлёкся, что схватил стебелёк мяты, прежде чем смог осознать свои действия и заметить мгновенно сморщившееся растение в своей руке. Раздражённо фыркнув, он уставился на своё отражение в окне радиовышки. Грим на его лице так сильно размазался, что теперь он больше походил на истощённую панду, нежели на скелет. Он собирался стереть странное чёрное пятно со своей щеки рукавом, однако замер, задержав руку в воздухе. Это была помада Чарли. Неужели он провёл весь вечер с её поцелуем, запечатлённым на его щеке? Он осторожно провёл двумя пальцами по отметине, чувствуя, как дрожит его улыбка. Запах мяты внезапно стал невыносимым, и, опустив взгляд, он заметил, что засохшая трава не только вернулась к жизни, но и расцвела, показав ему распустившиеся крошечные цветы. Он уставился на них в замешательстве, затем сорвал несколько листиков, прежде чем те снова завяли бы. Передав Чарли напиток, он сел рядом с ней на диван. Не особо задумываясь, он снова приподнял её ноги и переложил их себе на колени. Одна рука скользнула вдоль спинки сиденья, а другая легла поверх её колен. Она прижалась к нему теснее и прислонилась головой к дивану, используя руку Аластора в качестве подушки. Он расслабился и прикрыл глаза, не в силах сдержать довольное мычание, сорвавшееся с его губ. Радио-демон услышал смех принцессы и приоткрыл один глаз. Она наблюдала за ним с весёлой и в то же время нежной улыбкой. — Ты и правда похож на котёнка, когда пьян. Он поднял голову и приподнял бровь, не отрывая от неё взгляда. — Итак, кто тебе такое сказал? — Энджел услышал это от твоей подруги, которая недавно останавливалась у нас в отеле. — Мимзи, — проворчал он. — Она обожает болтать о всякой ерунде. Она ткнула пальцем в его грудь. — Я знаю, что где-то там в тебе спрятано что-то светлое. Только посмотри на сегодняшний вечер! Ты устроил потрясающую вечеринку для гостей нашего отеля. Это было очень мило с твоей стороны. — Я делал это не ради них. — Тогда зачем ты это сделал? Отхлебнув свой напиток, он понял, что тот застрял в его горле. Со скучающим видом Аластор пожал плечами. — Я просто хотел позлить твоего отца, — солгал он. Она покачала головой. — Как скажешь, Ал. Некоторое время они сидели в уютной тишине, слушая тихую мелодию, льющуюся из проигрывателя. Это был ленивый джазовый вальс. Внезапно Аластор осознал, что всё это время он рассеянно выводил трёхтактный узор на коленной чашечке Чарли, пока его большой палец скользил по гладкой ткани её чулок. Копытце девушки подпрыгивало в такт ударам контрабаса. — Не хочешь потанцевать, Чарли? Принцесса оживилась, услышав его предложение. — Хочу! Он поднял её на ноги и закружил в воздухе. Сплетая их пальцы одной рукой, второй он обхватил её талию. Ладонь девушки покоилось на его плече и во время их танца она забралась под его свитер и обхватила основание черепа. Робкие пальцы запутались в его волосах и погладили колючий затылок. Приятное замешательство в его голове означало, что он не слишком хорошо мог скоординировать свои движения. Пара неуклюже скользила по комнате, тихо посмеиваясь каждый раз, когда кто-нибудь из них спотыкался о груду хлама или расшатанную половицу. В какой-то момент он развернул её так, что Чарли чуть ли не врезалась в него спиной, сбив их обоих с ног. Радио-демон не знал, как долго они танцевали. Он также не заметил, что музыка сменилась на что-то более мягкое и романтичное. Труба и тромбон уже успели давно замолкнуть, пока саксофон страстно напевал им мелодию, сливаясь в один голос со струнными. Это была ещё одна песня, записанная на пластинку, или же он сам неосознанно повлиял на неё? Его руки скользнули по её талии, медленно и обдуманно, прежде чем собственнически обвиться вокруг её спины. Нежным рывком он притянул её ближе, так что между ними осталось всего несколько сантиметров. Чарли положила руки ему на грудь и сократила оставшееся расстояние, утопая в объятиях. Он мягко покачивал их тела в такт музыке, пока ноги едва волочили его по комнате. Она вздохнула, положив голову ему на плечо. — Ал, будь таким… чаще… — мечтательно попросила она. Аластор тихо рассмеялся. — Что ты сказала, моя дорогая? — Будь таким… чаще. Он прижался щекой к её макушке и закрыл глаза. Всё это было каким-то недозволенными. Такой момент, как этот, должен быть под запретом в таком ужасном месте, как Ад. — Я так рада, что ты здесь. — Это моя комната, дорогая. — Нет, я говорю об отеле. Он промычал в знак согласия. — Мне нравится здешняя компания. Вдалеке раздался бой башенных часов, перекрывавший музыку и напоминавший Аластору о приближающемся рассвете. — Чарли, — пробормотал он. — Я должен тебе кое-что сказать. — М-м-м? — она закрыла глаза, продолжая покачиваться вместе с ним в такт музыке. Прямо сейчас ему не хватало мужества. — Я думаю, ты моя самая лучшая партнёрша по танцам, которая когда-либо у меня была. Она рассмеялась, уткнувшись носом в его грудь, создавая тем самым эйфорический гул, отзывающийся во всём его теле. — Я не могу назвать это танцем. Мы просто держимся друг за друга, — она подняла на него взгляд и сморщила нос. — И, готова поспорить, ты говоришь это каждой девушке, с которой танцуешь. Он мягко улыбнулся ей. — Я никогда так не танцевал с девушкой раньше. И уж точно не с такой, как ты. Внезапно глаза принцессы прояснились. — Аластор, что мы делаем? Музыка смолкла, а его голос следом за ней. — Я… Я точно не знаю, Чарли. Она отстранилась от него и, споткнувшись о диван, неуклюже уселась на подлокотник, стараясь не упасть на пол. — О боже! Я и подумать не могла, что уже так поздно. Мне, наверное, пора идти. Нужно спланировать завтрашнее групповое занятие и… и… Кажется, я оставила свой выпрямитель для волос включенным. Обязательно нужно проверить его, прежде чем я сожгу отель дотла. Голова Аластора шла кругом, пока он пытался осмыслить то, что только что произошло между ними. — Мне тоже пора идти спать. В конце концов, завтра мы вернёмся к прежней работе. — Спасибо за напитки, — она потёрла шею. — И… мм… за танцы, — она развернулась в направлении двери и снова врезалась в диван, издав запыхавшееся «уфф!». Нервно посмеиваясь, она сложила свои пальцы пистолетиками и неуклюже выстрелила ими, прежде чем поспешить к двери. — Я мог бы проводить тебя обратно в твою комнату! — крикнул Аластор ей вслед. Отчаяние в его голосе застало его врасплох. Он выпрямился и изобразил самую равнодушную улыбку, на которую только был способен, несмотря на опьянение. — Каким бы я был джентльменом, если бы позволил тебе вернуться назад в полном одиночестве. — Между нами всего несколько этажей, Ал. — Да, но вдруг ты… — он покрутил рукой в воздухе, пока его мозг пытался придумать что-то гениальное, — наткнёшься на двери лифта, и тебе отрубят голову! Или упадёшь с лестницы и сломаешь себе шею! Или споткнёшься о ковер и вылетишь из окна! Мы, знаешь ли, на верхнем этаже. Она фыркнула. — Теперь я боюсь спускаться на лифте. — Ни слова больше! — прежде чем радио-демон успел обдумать столь важное решение, он подхватил её на руки, и они вместе исчезли в вихре теней. — Ала… — его имя так и повисло незаконченным в пустой радиовышке.***
— …стор! Чарли выпала из рук Аластора, когда тот потерял равновесие. Она отчаянно замахала руками, пытаясь ухватиться за что-нибудь, чтобы смягчить падение. Приземлившись с отскоком на кровать, у неё перехватило дыхание, когда он рухнул на неё сверху. Радио-демон вытянул руки, чтобы удержаться, но они заскользили по одеялу, и он уткнулся лицом в её плечо, чуть не выколов ей глаз одним из своих рогов. Он издал болезненный стон, и она почувствовала его тёплое и влажное дыхание на своей шее. Чарли прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать стон, застрявший у неё в горле. Она была придавлена им, не в силах пошевелиться под тяжестью его тела. Обе её руки были закинуты за голову, а одна из его рук была согнута под странным углом и прижата к её пояснице. Её нога неловко обвилась вокруг его талии. Платье цвета тыквы задралось, и, если бы не чулки, её обнажённое бедро прижалось бы к нему. — Чарли… — прохрипел он. От резких помех в его голосе у неё защекотало кожу, что заставило задрожать её всем телом. — А-ал… — выдохнула она. — Прости меня, я… Я, должно быть, недооценил расстояние… — он откинул голову назад, его абсолютно чёрные глаза дрожали, когда он смотрел на неё сверху вниз. — Ты в порядке? — Д-да, я в порядке. Он не пошевелился. Вместо этого радио-демон продолжал смотреть ей в лицо, пока их глаза не встретились, после чего он опустил взгляд к её губам. Облизнувшись, Аластор стёр ихор, стекающий из уголка его рта. Он выглядел так, словно хотел поцеловать её, и, чёрт возьми, она тоже хотела бы этого. Однако ей нужно знать, было ли всё это одной жестокой игрой, которую он затеял? Но даже если это и так, Чарли бы позволила ему сделать последний шаг, пусть она сама и будет обречена на проигрыш. Он высвободил руку из-под неё, но вместо того, чтобы подняться, положил ладонь на её талию. Она заёрзала под ним, ощущая жар, разливающийся внизу живота. Аластор издал тихий звук и немного сдвинулся, после чего она почувствовала, как что-то твёрдое упёрлось в её бедро. О, блять, это был его…?! Они оба опустили свой взгляд, прежде чем снова посмотреть друг другу в глаза. Аластор незамедлительно вскочил с кровати, теневые щупальца пробивались через его тело, начиная дико извиваться. Внезапно радио-демон разразился безумным хохотом. — Эти чёртовы штуки! Ими довольно трудно управлять, когда ты так пьян, как я сейчас! — он поймал один из отростков и помахал им в воздухе, подчёркивая свою мысль. — Хорошая идея закончить ночь так быстро, как мы это и сделали, моя дорогая. Ещё один стакан и я бы забальзамировал себя! Возможно ли это, когда ты уже мёртв? Я бы предпочёл не узнавать! — он поклонился, помахав извилистым щупальцем, как носовым платком. — Я приношу свои извинения, если испортил твой вечер. Я больше не буду докучать тебе своими пьяными глупостями сегодня! — чёрная дымка подкралась к его ботинкам, когда он собрался уйти. — Аластор, подожди! Чарли спрыгнула с кровати и бросилась к нему, схватив его за руку, прежде чем тот успел бы исчезнуть. — Ты ничего не испортил. Я правда хорошо провела этот вечер с тобой. Он замер и пристально поглядел на неё, когда почувствовал чужое прикосновение. — О! Что ж, тогда это просто замечательно. Рад это слышать. — И я… Она прикусила нижнюю губу, борясь с нахлынувшими эмоциями, которые вот-вот хотели вырваться наружу. Он склонил к ней голову, его глаза выжидающе уставились на неё, а рот растянулся в самую слабую улыбку, на какую он был способен. Она положила руку ему на грудь и поднялась на кончики копыт. Поцелуй, который она запечатлела на его щеке, был мягким, нежным и продлился на несколько секунд дольше, чем любой другой, который можно было бы назвать платоническим. — Я очень благодарна тебе за всё, что ты сделал для этого отеля. И для меня. Аластор стоял в ошеломлённом молчании. Когда он заговорил вновь, в его голосе исчезли привычные помехи. — Я с удовольствием помогу тебе вновь, Чарли. Она отступила назад и прижала руки к груди. — Я увижу тебя завтра? Он кивнул и начал погружаться в тёмную дымку, образовавшуюся у его ног. — Конечно, увидишь.***
Аластор был сожжён. С момента возвращения в радиовышку, он сидел в своём кресле, сгорбившись. Его когти рвали ткань, когда он оставлял глубокие следы на собственных ногах. Боль не могла отвлечь его от мучений. Он сердито посмотрел вниз, на источник своего недуга, на эрекцию, которая выпирала из его брюк и насмешливо указывала на него. У него кружилась голова, язык во рту разбух. Он с трудом позволил себе сглотнуть. Разве алкоголь не должен был снижать либидо? Казалось, все эти напитки оказали на него совсем противоположный эффект. Всю ночь он пребывал в самых различных состояниях возбуждения и был взвинчен больше, чем слесарь в многоэтажном жилом доме. Это причиняло физическую боль. Все его части тела ныли и пульсировали, требовали большого внимания к себе. Теперь, когда он был один, то не мог сосредоточиться ни на чём, кроме пульсирующего желания между ног. Аластор никогда и ни к кому прежде не испытывал таких чувств. Раньше он считал Чарли в лучшем случае милой и старательной девушкой, а в худшем — наивной дурочкой. Но что теперь? Она поглотила его целиком. Он жаждал её внимания. Он искал её общества. Когда он не был с ней, то не мог перестать думать о ней. А когда он думал о ней, его мысли переходили от невинных прихотей к вульгарным фантазиям, о которых раньше он и не догадывался. Наполовину сформированные образы в его голове, так и не осознанные до конца из-за отсутствия личного опыта, на который можно было бы положиться. Её рука ныряет ему в штаны, но так и не находит своего назначения. Его язык прокладывает дорожку вниз по её шее, но так и не заходит дальше второй пуговицы на рубашке. Её обнажённое тело поверх его, но расплывчатое, искажённое, неподвижное. Он хотел её. Он хотел её во всех смыслах этого слова. Шарлотта Морнингстар пробралась к нему внутрь. Она собиралась погубить его. А он опасался, что она, вполне возможно, уже это сделала. Радио-демон вскочил с кресла. Он начинал сходить с ума. Сидение здесь только лишь ускоряло процесс. Ему нужно было пойти и убить кого-нибудь. Это всегда помогало, когда он впадал в такое отчаяние. Аластор выглянул в окно, высматривая на улице ни о чём не подозревающего грешника. Его не волновало, будет это постоялец отеля или кто-то другой. Он справится быстро. Никто даже не узнает об этом. В конце концов, они всё равно рано или поздно переродятся. Он отступил назад. Нет. Это не выход. Это была не та жажда крови, которую ему нужно было утолить. В его внутренностях скребся совершенно другой зверь. И его нужно было успокоить. Ему следовало бы выбросить это из головы. Ему следовало бы выбросить из головы её. Глядя на своё кресло, Аластор внезапно почувствовал себя заключённым в камере смертников, который смотрит на электрический стул в ожидании собственной кончины. Он снова сел. Его рука зависла над промежностью, пальцы сгибались, пока он обдумывал, что именно собирается сделать. Это… было давно. Так давно, что он даже не мог вспомнить, когда в последний раз делал это в своей загробной жизни. Для человека это был редкий и быстро забываемый опыт. Обычно он просто принимал таким образом душ каждые пару месяцев. Уход за телом. Ничем не отличается от чистки ушей. Он начал медленно, обхватил себя руками поверх брюк и осторожно сжал их. Это вызвало мягкий гул в его груди, сняло то напряжение, которое всё это время копилось где-то глубоко у него внутри. Однако этого было недостаточно. Он поспешно расстегнул брюки, зашипев от облегчения, когда его эрекции получила больше свободного пространства. Она натянула его нижнее белье и бесстыдно торчала из штанов. Его улыбка исказилась от отвращения, когда он увидел влажное пятно, покрывающее головку и выглядящее так, словно оно высыхало и повторно насыщалось несколько раз за ночь. Полное отсутствие контроля над собственным телом было жалким. Ему предстояло поистине грязное дело. Стянув с себя нижнее белье, он обхватил член ладонью. Тот был тяжёлым, и Аластор мгновенно почувствовал его предвещающую пульсацию. Гротескная вена тянулась к красноватой головке, где кожа казалась гладкой и блестящей. Аластор провёл большим пальцем по кончику и отпрянул, стиснув зубы и сжавшись от дискомфорта. Он был невероятно твёрдым, таким сверхчувствительным, что боль пересиливала любое удовольствие. Аластор полагал, что это его собственная вина. Он слишком долго тянул с тем, чтобы позаботиться об этом. Он обхватил свой член кулаком и на пробу помассировал его. Что-то тёплое и приятное шевельнулось внутри, прогоняя неприятные ощущения. Он провёл по нему рукой снова. И снова. Хватка усилилась, и ладонь стала двигаться быстрее. Со стоном он ещё больше ссутулился в кресле, расставив свои ноги для большей опоры. Если бы у него до сих пор были пальцы на ногах, то они сжались бы мгновенно. В комнате гудели помехи, усиливаясь с каждым тяжёлым вздохом радио-демона. Непристойный звук удара его кулака о живот заставил уши дёрнуться. Он пытался сосредоточиться на чем-то реальном и осязаемом. Только на себе, на задаче, которую он выполнял, на удовольствии, которое это ему доставляло. Он отказывался закрывать глаза. Ведь каждый раз, когда он это делал, представлял её. Чарли была ярким образом в его сознании, запечатлённым на тыльной стороне век. Её милая улыбка подчёркивалась этими очаровательными розовыми пятнами на щеках. Мягкие пряди её золотистых волос. Молочно-фарфоровая кожа, такая гладкая и без изъянов. Мягкий изгиб её бедер и ещё более мягкая округлость груди. Даже с открытыми глазами он по-прежнему видел её. Свечи в его радиовышке отбрасывали высокие стройные тени, которые изгибались в форме её фигуры. За окном ярко светили красно-золотые огни, похожие на пару знакомых глаз. — Чарли… — заскулил Аластор. Несмотря на то, что он был один, его рука прижалась ко рту. Стыд, гнев и желание — о боже, так много желания — разъедали его, как кислота. Удовольствие переполняло его, но в груди была пустота, болевшая сильнее, чем тот несчастный орган, который он держал в руке. Аластор уже прошёл точку невозврата. С таким же успехом он мог полностью отдаться своему желанию и погрузиться в свои запретные фантазии. Он подумал о Чарли в той фотобудке, ёрзающей у него на коленях. Как сильно он хотел насадить её на себя прямо сейчас, прижаться к ней этой твёрдостью и убедиться, что она знает, что стала причиной этого. Принцесса всегда говорила ему об ответственности. В таком случае он посоветовал бы ей взять на себя ответственность за то, что она сделала его таким. Его мозолистая рука ощущалась шершавой на чувствительной коже его члена. Он представил, как будет приятно, если на месте его ладоней окажутся её. Прикосновения были бы мягкими и нежными, но одновременно с этим твёрдыми, такими, которые она позволяла себе, когда залечивала его ангельскую рану. Его свободная рука нащупала мягкий подлокотник, и он представил, что это была часть её тела. Он уже видел, как стягивает с неё подтяжки, проводит когтем по рубашке, расстёгивая пуговицы и срывая с неё бюстгальтер, чтобы обхватить руками обнажившуюся грудь. Какой сочной оказалась бы её нежная, податливая плоть, когда он сжал бы её когтями. Его фантазия разыгралась, и он представил принцессу, прижатую к кровати. Её платье задралось до самых рёбер, нижнее белье было спущено до лодыжек. Он был у неё между ног и ритмично покачивался всем своим телом. Каково это — быть внутри неё? Он слышал, что подобное описывается как что-то тесное, сжимающее, похожее на тёплые и влажные объятия. Это никогда не казалось ему чем-то привлекательным. Но как он отреагирует, если Чарли удобно устроится вокруг его пульсирующего члена? По крайней мере, он знал, что она будет чувствовать себя чертовски божественно. Аластор откинул голову на спинку кресла и прикусил руку, когда хриплый стон чуть не разорвал его голосовые связки в клочья. Он и не подозревал, что способен издавать такие отвратительные и прискорбные звуки. Он не мог себя контролировать. Его рога образовали узловатую корону на голове, зазубренные кончики которой царапали деревянную раму сиденья. Оргазм наступил без предупреждения. Бёдра оторвались от кресла, давление в животе взорвалось жгучей вспышкой удовольствия. Его свободная рука яростно вцепилась в подлокотник, а рога стали неприподъёмно тяжёлыми, из-за чего голова внезапно наклонилась вперёд и отколола от них крошечную часть, когда он больно ударился о пульт управления. Радио-демон издал хриплый стон, выглядя как раненное животное, после того как его кулак превратился в размытое пятно между ног, выдавливающий из него всю загробную жизнь сдерживаемых потребностей, о существовании которой он даже не знал. Вокруг него замерцали лампы. В глубине души, охваченный желанием, он надеялся, что электрическая аномалия была ограничена одной его комнатой, а не всем отелем. Аластор откинулся на спинку кресла, когда его похотливая дымка, наконец, начала рассеиваться, грудь тяжело вздымалась, а потные волосы прилипали к лицу. Он взглянул на последствия и издал статичный стон отвращения. Его член до сих пор был приподнят и жалко подёргивался, когда с него стекало большое обилие смазки. Он испачкал свои брюки, а какая-то часть даже попала на свитер. Щёлкнув пальцами, он привёл себя в порядок. Его губы скривились в усмешке, после чего он неуклюже стянул свитер в приступе разочарования. Ещё одним щелчком он испепелил одежду в своих руках. Никакое количество магии не было способно полностью стереть эти пятна. Ни физически, ни эмоционально он не чувствовал себя лучше. На самом деле, совсем наоборот. Все его части тела ужасно болели, казалось, что его ударили молотком в пах. Ещё хуже было лишь то, что ясность и трезвость после мастурбации поразили его слишком быстро, оставив за собой тяжёлое чувство стыда. Это больше не было простым увлечением. Его привязанность к принцессе переросла в гротескную одержимость, и теперь он вторгся на новую территорию, из которой нет выхода. Встав со своего места, Аластор схватил фрак и призвал трость. Он передумал. Возможно, небольшая резня заставит его почувствовать себя лучше.