«--•--»
После событий, произошедших на горе Байфэн, прошло несколько месяцев, и Вэй Ин не помнил, чтобы хоть когда-то был счастливее. Они с Цзян Чэном не торопились, отношения развивались постепенно, и теперь их жизни мягко переплетались, не обязывая, но во всём поддерживая. Вэй Усянь медленно, но верно двигался к достижению поставленной цели — добиться не только внимания вечно хмурого главы Цзян, но и полного доверия, которого раньше между ними не наблюдалось. Ваньинь оттаивал с каждым днём, по началу шипя и ругаясь, потом снисходительно принимая, а вскоре стараясь скрыть так и норовившуюся проскользнуть тёплую улыбку, стоило шисюну замаячить на горизонте. Тёмная энергия больше не брала вверх над Цзян Чэном, тьма постепенно отступала, сменяясь проблесками света. Конечно, у них с Вэй Ином случались недопонимания и ссоры, что вполне нормально, учитывая непростые характеры юношей. Но главное, что те взаимоотношения, которые постепенно крепли, были дороги им обоим. Да и сам процесс примирения вызывал только положительные эмоции. Очередной день в Пристани Лотоса ничем не отличался от предыдущих. Адепты мирно тренировались под руководством Вэнь Нина, с недавних пор исполняющего обязанности их учителя, Вэй Усянь с неизменной скукой пытался вчитываться в расплывавшиеся перед глазами строчки, а Цзян Чэн скрупулёзно проверял отчёты, сверяя каждую цифру. Прохладная осень опустилась на землю, окрашивая деревья в пёстрые цвета. Небо заволокли серые тучи, грозно нависая над резиденцией, но так и не проронили ни капли дождя. На сегодня в расписание Ваньиня, помимо бумажной волокиты, вклинился приём простых людей и заклинателей, входящих в состав ордена. Они могли попросить у главы Цзян помощи в решении волнующих их вопросов, чаще всего это касалось избавления от нечисти или же устранения случаев разбоя на территории земель, принадлежавших великому ордену. Цзян Чэн перевёл взгляд на откровенно скучающего шисюна, даже не пытавшегося создать видимость работы. Скомкав ненужный лист бумаги, он бросил его в Вэй Ина, попадая точно в цель. Юный заклинатель тут же встрепенулся, недовольно сверкая своими выразительными глазами. — Вэй Усянь, я тебя позвал, чтобы ты мне помог с отчётами, а не смотрел в одну точку, — наставительно изрёк Цзян Ваньинь. Вэй Ин вымученно вздохнул, едва не ложась на стол с важными документами. — А-Чэн, я тут торчу уже целый день, мы ведь так и не поели толком! А ещё у меня очень болит голова, вот прямо раскалывается до смерти, и ноги затекли так, что даже шага больше не смогу сделать, — запричитал Вэй Ин, скорчив самое жалобное выражение лица, на которое был способен. Цзян Чэн бросил на него скептический взгляд, насмешливо хмыкнув. — Хорошо, А-Ин, ты можешь идти, — только и ответил он, возвращаясь к работе. Вэй Ин от неожиданности сначала обрадовался, затем удивился и, в конце концов, задумался. Злым Ваньинь не выглядел, скорее, просто серьёзным и увлечённым своими дурацкими бумажками. Честное слово, если бы Цзян Чэн выделял столько времени на их общение, цены бы ему не было! В любом случае, что-то здесь нечисто. — То есть я правда могу идти? — с лёгким прищуром спросил Вэй Усянь. Незамедлительный ответ не заставил себя ждать: — Можешь. — И ты мне ничего не сделаешь? — ощущение какого-то непонятного подвоха усиливалось с каждой фразой Цзян Чэна. — Конечно, нет, А-Ин. Я назначил тебя своей правой рукой, но это совсем не означает, что ты должен сидеть подле меня целыми днями, копаясь в документах. Ты как никто другой заслуживаешь отдыха, и я очень ценю твою помощь, поэтому, конечно, раз устал, то иди, — не отрываясь от письма, проговорил Цзян Чэн. Вэй Усянь несколько секунд смотрел на шиди, как дурак, с округлившимися глазами и открытым от удивления ртом. Сегодня поистине волшебный день, раз шиди по достоинству оценил его старания, а то от него только и слышались, что бесконечные упрёки. Мол, Вэй Ин работает меньше Цзысюаня, почти каждый месяц приезжавшего в Пристань Лотоса «погостить» к Яньли. Всё бы ничего, но гостил он не меньше двух недель, постоянно раздражал всех вокруг своим влюблённым лицом. — Спасибо, А-Чэн, ты у меня самый лучший! — радостно воскликнул Вэй Усянь, подпрыгнув на месте. Он тут же вскочил, намереваясь наконец прогуляться и развеяться, как до него донеслось размеренное: — Кстати, забери свою подушку с моей кровати. Вэй Ин застыл как вкопанный, не до конца понимая, о чём говорит шиди. — Зачем это? — не понял заклинатель. — У тебя есть своя комната, в ней и поспишь сегодня, — задумчиво пробормотал Цзян Чэн, одновременно читая очередное прошение. Вэй Усянь вздохнул так тяжело и печально, что Ваньинь даже на мгновение его пожалел. Хотя этот лодырь не заслуживает и капли жалости. Юноша обречённо уселся обратно, взяв одну из бумаг в руки. — Глава Цзян, эти документы такие увлекательные, разве я могу вас оставить с ними наедине? Вдруг вы сочтёте их интереснее меня и совсем позабудете о вашем верном подданном? Это ведь будет слишком печально, боюсь, что я не переживу вашего равнодушия! — зачастил Вэй Усянь, ярко улыбаясь. Цзян Чэн мысленно усмехнулся, едва не заулыбавшись в ответ. Поразительно, как сильно его менял Вэй Ин. Прикосновениями, ласками, глупыми шутками. Пусть он и ворчал для вида, но самому себе врать не мог. Решение сблизиться с Вэй Усянем — лучшее решение в его жизни, даже несмотря на то, что время от времени он жутко раздражал своей безалаберностью. Вэй Ин правда ему нравился. Настолько, что и по прошествии четырёх месяцев внутри всё замирало от его прикосновений, горячего дыхания и томного полушепота, которым он говорил свои бесстыдные словечки на ухо возлюбленному. Цзян Чэн хоть и не афишировал их отношения, но всё же его люди не слепые и уж тем более не глупые, поэтому догадаться о том, что их главу и его заместителя связывают далеко не дружеские чувства, не составило большого труда. К счастью, информация дальше стен ордена не выходила. Остальные могли только строить догадки, основываясь на сплетнях и домыслах. С Вэй Ином хорошо. Их взаимодействия скорее походили на словесные перепалки, переплетённые откровенным флиртом с нотками сарказма. Цзян Чэн никогда не витал в облаках, представляя себя принцем, которому обязательно достанется прекрасная принцесса. Хотя Вэй Усянь так красив, что даже в женском ханьфу будет выглядеть превосходно. Рядом с ним Ваньинь ощущал себя правильно. Не существовало на свете человека, который подходил бы ему больше. И пусть жизнь только начинается, а впереди полно трудностей и невзгод, но отчего-то Цзян Чэн где-то в глубине души знает, что никто ему, кроме Вэй Ина, не нужен. — Прекрати нести глупости, скоро придут люди с прошениями, не хочу, чтобы они подумали, что мой заместитель сошёл с ума, — как можно серьёзнее произнёс глава Цзян. — Глава Цзян такой мудрый и сильный, разве кто-то посмеет оспаривать его решения? — сладкие речи лились патокой, а на губах Вэй Ина расцвела лукавая улыбка. Цзян Чэн почитал ненужным отвечать на столь грубую лесть, не обращая внимания на излишнюю фривольность юноши. По всей видимости, Вэй Усянь всерьёз испугался возможности покинуть спальню Ваньиня, поэтому уже спустя полчаса закончил со всеми документами, которые просматривал половину дня. Раздавшийся стук возвестил о приходе адепта ордена, сообщившего о том, что в этот раз в Пристань Лотоса прибыло около четырёх десятков человек. Цзян Чэн, не обращая внимания на вымученный вздох шисюна, пригласил войти первого из них. На самом деле количество пришедших в два раза превышало привычную норму, что немало удивило главу. Внутри заскреблось нехорошее предчувствие, словно надвигалось нечто страшное. Сохраняя внешнюю невозмутимость, Цзян Ваньинь, напустив величественный вид, принялся выслушивать. Поначалу просьбы людей были самыми обычными: где-то промышляли мошенники, грабящие простой народ, где-то появились водяные демоны, потопившие несколько лодок, а где-то, по словам двух старушек, появилась ведьма, которая прокляла их детей, и теперь на бедолаг сыпались сплошные неудачи. Вэй Ин прилежно всё записывал, чтобы потом ничего не упустить из виду. Вэнь Нин, являющийся вторым по важности человеком после Вэй Усяня, также находился в зале с главой. Его заслуги в ходе войны были неоценимы, а трудолюбие и упорство привели к тому, что он стал лучшим учеником ордена Юньмэн Цзян. Сейчас же он мог командовать армией в отсутствие Вэй Ина и Цзян Чэна. Ваньинь уважал этого некогда неуверенного в себе паренька, превратившегося во взрослого мужчину, способного постоять за себя и своих близких. Выслушав семнадцать человек, Цзян Чэн махнул рукой, показывая, что готов принимать людей дальше. Вэнь Нин вежливо поклонился, отворив дверь, и зал тут же заполонила большая толпа народа. Каждый из них выглядел истощенным и обезвоженным. Сухая обветренная кожа, впалые щёки, бесцветные глаза и дикий страх в глазах — вот что объединяло этих несчастных, несмотря на разницу в возрасте. Даже дети не беззаботно улыбались, а зашуганно переглядывались, будто были до жути чем-то напуганы. — Глава Цзян, все эти люди пришли из деревень Шиан, Чэнсяй и Митао, расположенных на севере ордена Юньмэн Цзян, и попросили выслушать их вместе, — сообщил Вэнь Нин. Неясно ворочающееся в глубине души плохое предчувствие вновь зашевелилось, оплетая мозг своими склизкими щупальцами. У Ваньиня появилось совершенно нерациональное желание выгнать их всех из Пристани Лотоса, чтобы они не посмели вернуться. Отогнав от себя дурные мысли, Цзян Чэн внимательнее вгляделся в лица людей. Они были испуганными, отчаявшимися и такими несчастными, что главе тут же захотелось отвесить себе подзатыльник. Что за ерунда с этим предчувствием? Это ведь его народ, он за него в ответе. Видя, что никто из них не начинает говорить первым, Цзян Ваньинь мягко их подтолкнул: — Вы пришли ко мне за помощью, я вас внимательно слушаю. Поверьте, для меня нет ничего важнее благополучия моих людей, так что, пожалуйста, говорите и ничего не бойтесь. Мужчина лет пятидесяти, по всей видимости, самый смелый или же самый главный, сделал шаг вперёд. Его резкие черты лица отталкивали, но привносили некую суровость. Ботинки были в дырах, а рубашка исшита по меньшей мере двадцатью заплатками. Щёки обросли густой бородой, чёрные глаза блестели безжизненными огоньками на фоне смуглой кожи. — Меня зовут Ло Минъян, и, как уже сказал молодой господин, мы действительно из разных, но расположенных поблизости деревень. Возможно, главе Цзян известно, но я всё же поясню. Наши деревни находятся гораздо дальше от большинства многолюдных поселений, раньше они славились плодородными землями, все мы жили дружно, никогда никого не обижали и не приносили вреда. К нам редко заезжали проездом, да и мы сами почти не выезжали из дорогих для нас мест, но четыре месяца назад всё изменилось, — мужчина ненадолго остановился, собираясь с мыслями. — Сперва кто-то начал воровать наши припасы в больших количествах, затем зачахли посевы и иссушилась вода в колодцах. Лето выдалось не в пример жарким, поэтому самые слабые начали погибать от обезвоживания. Как раз перед этим в каждом из поселений появился человек во всём чёрном, он сообщил, что эти земли прокляты и попытаться спастись можно будет лишь тогда, когда половину из нас настигнет смерть. Цзян Чэн молча слушал, не понимая, каким образом такое могло произойти на его землях, а он ни сном ни духом. В горле пересохло, смотреть на этих людей стало ещё тяжелее. — Но почему вы кому-нибудь не сообщили? Я как раз для того отправляю своих учеников по всей территории Юньмэн Цзян в самые глубинки, чтобы они помогали и защищали простой народ от нечисти. Да и прошло целых четыре месяца, чего же вы раньше не пришли? Неужто думали, что я откажу в помощи? — Вовсе нет, глава Цзян, вовсе нет, — заверил его Минъян. — После того как демон сообщил о проклятии, вокруг наших деревень появились магические поля. Каждый, кто выходил за поле, погибал, но стоило человеку извне оказаться рядом, тот неизменно разворачивался и уходил, словно вовсе не видел никаких поселений, словно что-то потустороннее толкало его на выход. Теперь ситуация складывалась. Видимо, кто-то обладал достаточным уровнем сил, чтобы скрыть целые деревни от посторонних глаз. Цзян Чэну становилось жутко. Что за тварь на такое способна, а главное, зачем? — Так прошло три с половиной месяца, многие из нас погибли, другие же тяжело болели, не имея возможности получить помощь. Как и говорил демон, барьеры исчезли, как только половина жителей каждой из деревень покинула этот свет. Тогда демон появился вновь. Он говорил ужасные вещи, глава Цзян, я даже не хочу произносить их вслух, — мужчина тяжело помотал головой, словно пытаясь изгнать из своих мыслей услышанное ранее слова. — Говори, я должен знать, — непреклонно заявил Цзян Чэн. Чуть помявшись, Ло Минъян продолжил: — Он сказал, что скоро все земли ордена Юньмэн Цзян исчезнут с лица земли, так же, как орден Цишань Вэнь навсегда покинул всех нас. Сказал, что своей жестокостью вы навлекли проклятье на своих людей, на товарищей и подданных, и, пока не упокоится душа демона, за ваши грехи будут платить ваши ближние, — на одном дыхании выпалил он. — Просите, глава Цзян, — он поклонился, чувствуя себя не в своей тарелке под пристальным взглядом присутствующих заклинателей. В зале воцарилась неестественная тишина. Вэй Ин заметно помрачнел, то и дело бросая беспокойные взгляды на побледневшего главу. — Ничего, что-нибудь ещё? — чуть помедлив, отозвался Цзян Чэн. — Вы должны как можно скорее оказаться в наших деревнях, чтобы встретиться с демоном лицом к лицу, иначе, по его словам, произошедшее не прекратится, и Юньмэн Цзян падёт вслед за орденом Цишань Вэнь. Вэй Усянь всё ещё недоверчиво поглядывал на кучку людей, жавшихся друг к другу в поисках утешения. Уж слишком неправдоподобно звучала их история. — Понимаю, что звучит это слишком невероятно, но кроме вас нам не на кого рассчитывать, глава Цзян. Мы шли полмесяца в Пристань Лотоса, по пути зарабатывая на хлеб трудом, на который едва были способны. Наши дети забыли о том, что значит нормально есть и пить, а старики даже не дожили до сегодняшних дней. Прошу, поверьте нам, мы умоляем о вашей милости, глава Цзян, — в глазах мужчины заблестели слёзы, а сам он упал на колени. — Поднимитесь с колен, господин Ло, — попросил его Цзян Чэн. — Я должен встретиться с ним один на один или же с армией? Вэй Ин тут же вскинулся, собираясь выразить вслух своё несогласие, но тут же был остановлен поднятой вверх рукой главы. — Боюсь, что демон не уточнил этот момент, — убитым голосом произнёс Минъян. — В деревнях ещё остались те, кто не может пройти дальние расстояния. Как только барьер исчез, мы обеспечили их всем необходимым, и некоторые из более здоровых ребят решили присмотреть за болеющими. Поэтому нам надо возвращаться, мы не задержимся надолго, всего лишь переночуем да переведём дух, чтобы собраться с силами. Вэй Ин, всё ещё стоически терпевший, всё же не выдержал. — Складная история, господин Ло, но как же вы прожили три месяца без воды и еды, если колодцы иссохли, а урожаи оказались уничтожены? Ло Минъян опечаленно опустил взгляд, будто сказанное Вэй Усянем его сильно оскорбило. — Я понимаю ваши опасения, молодой господин, но уверяю, что мы не лжём. — Так бы и сказали лжецы. — Вэй Ин! — предостерегающе одёрнул его Цзян Чэн. — Всё в порядке, глава Цзян. Мы слабо надеялись на то, что вы нам поверите. По правде говоря, пока мы шли, ни один человек не стал дослушивать мою историю до конца, называя её бредом сумасшедшего. Но вопрос молодого господина Вэя вполне логичен, поэтому я на него отвечу, ведь нам нечего скрывать. Питались мы понемногу и дышим лишь потому, что активно занимались скотоводством. Пожалуй, если бы не это, я и все мои товарищи перед вами бы не стояли. А колодцы иссушились не полностью, настолько, чтобы воды только-только хватило для поддержания жизни. Старики нередко оставляли лишнюю кружку воды детям, а взрослые — старикам. В таких ситуациях начинаешь осознавать ценность жизни, молодой господин Вэй. Этот человек говорил так болезненно и искренне, что у Цзян Чэна сжалось сердце от чувства вины. Он вновь стал причиной чьих-то смертей, и всё равно, что эти люди ему незнакомы. Они были под защитой его ордена, и им никто не помог, никто не отвёл беду. — Ни в коем случае не хотел вас обидеть, господин Ло, — задумчиво пробормотал Вэй Ин. — Я возьму лучших людей и выдвинусь сразу после окончания сборов, — уверенно сказал Цзян Чэн. — Можете остаться в Пристани Лотоса, пока я разбираюсь с этим делом. Обещаю, что вы не будете ни в чём нуждаться, — эти бедные, измученные люди так счастливо заулыбались, что Ваньиню вновь стало за них больно. — Не беспокойтесь, я о вас позабочусь, а теперь можете идти.«--•--»
Лучшие воины Юньмэн Цзян готовились к отбытию под руководством Цзян Чэна. Приготовления закончены, люди собраны, цель ясна. Такие вылазки были редкостью, ведь нечасто случается нечто такое, из-за чего резиденция остаётся практически беззащитной. — А-Чэн, ты слишком торопишься, — не прекращал твердить Вэй Ин. Они уже стояли подле меча, оставалось только раздать задания оставшимся в Пристани Лотоса адептам. — А чего мне ждать? Пока эта нечисть погубит всех моих людей? — взвился Цзян Ваньинь. — Мы не нашли никого из наших учеников, кто бывал в этих деревнях за последние четыре месяца, вся их история звучала вполне складно, да и зачем им врать? — Может, чтобы оставить Пристань Лотоса без защиты? — скрестив руки на груди, проговорил Вэй Ин. — Не знаю, А-Чэн, что-то мне во всём этом не нравится. Цзян Чэн отрешённо кивнул, прекрасно понимая сомнения Вэй Усяня. У него и самого на душе кошки скребут, но поступить иначе он не может. — Я тоже об этом думал, но зачем кому-то пустая резиденция, в которой почти никого и ничего нет? Наша сокровищница охраняется самыми серьёзными тёмными заклинаниями, поверь, вошедшему чужаку будет лучше, если он умрёт на месте. Наши люди знают, что делать в случае нападения, охранные заклинания не позволят причинить им вред. В общем, куда ни глянь, причин для нападения я не вижу. Риск слишком велик, нам нужна вся сила, чтобы эта тварь не смогла навредить людям. Тем более с моей-то репутацией вряд ли кто-то осмелился на открытое выступление. Вэй Ин тут же заулыбался, приобняв юношу за плечи. — О репутации главы Цзян слагают легенды, — шепнул он ему на ухо. — Говорят, он очень хорош в постели. Цзян Чэн недовольно цокнул, скидывая руку шисюна. Иногда он не понимал, как Вэй Усянь может в такие серьёзные моменты говорить такую несусветную чушь. — Правда? А я вот слышал, какие легенды слагают о его заместителе. — Неужели? — Вэй Ин развязно улыбнулся, делая шаг вперёд. — Да, о его глупости. Цзян Чэн отошёл от шисюна, на ходу раздавая указания: — Вэнь Нин, остаёшься здесь, — юноша серьёзно кивнул. — Напомни всем, что если на нас нападут, пусть не выходят из домов, они под сильными чарами и талисманами. Никто не сможет их разрушить, разве что Лань Сичэнь или Лань Ванцзы, но, к счастью, вероятность нападения ордена Лань на наш такая же, как вероятность появления стыда у Вэй Усяня. Все всё поняли? Вылетаем! Цзян Чэн путешествовал на мече Вэй Усяня с момента возвращения с горы Луаньцзан. Многие не понимали почему а если и до чего-то додумывались, то вслух о подобном в приличном обществе старались не говорить. Никто из адептов уже не глазел на главу Цзян, что совершенно не смущаясь летел на мече шисюна, обхватив его за талию. — А-Чэн, ты так близко, что я вряд ли смогу себя контролировать, — шепнул ему Вэй Ин, не сокращая скорости полёта. Ваньинь мысленно обратился ко всем богам, даровавшим ему такого невозможного человека. Разве он заслуживает подобного несчастья? — Вэй Усянь, ещё одно слово, и я тебя сброшу вниз, — мстительно пообещал Цзян Чэн. На деле же практически ежедневные любовные утехи стали для них нормой. И как им лететь три-четыре дня в кругу адептов, а потом столько же обратно, не касаясь друг друга, Ваньинь понятия не имел, пусть и сохранял видимую невозмутимость. Им придётся останавливаться в постоялых дворых, чтобы переночевать и отдохнуть после дороги, ведь во время таких путешествий используется немало духовных сил. — Ты меня сегодня так расстроил. Сначала пообещал отпустить, а потом сказал, что мы будем спать раздельно, — пожаловался Вэй Ин. — Очень некрасиво с твоей стороны, А-Чэн, — чуть повернув голову к возлюбленному, сказал юноша чуть хриплым голосом. — Как думаешь, чем бы мы сейчас занимались, если бы не это маленькое путешествие? Кто был бы сверху: я или ты? Он говорил так тихо, что никто, кроме Цзян Чэна, его не слышал, а левая рука Вэй Усяня удобно легла поверх руки шиди, объятья которого казались сладкой пыткой. — Прекрати, мы не одни. Ваньинь правда попытался вложить в свои слова максимум несогласия, но, видимо, получилось недостаточно правдоподобно, потому что шисюн незамедлительно продолжил: — А-Чэн, давай представим, что ты сверху, ладно? Весь такой сильный и смелый, готовый пойти на риск ради спасения людей, — губы Вэй Ина тронула лёгкая улыбка. — Представь, как сильно я могу хотеть тебя. Как я лежу под тобой полностью обнажённый, с разметавшимися по белым простыням волосами и горящими от возбуждения глазами. Вообрази, насколько я желаю почувствовать тебя внутри себя. Цзян Чэн сглотнул вязкую слюну, воровато оборачиваясь. К счастью, никто не обращал на них никакого внимания и не заметил странного поведения главы. — Вэй Ин, заканчивай, — зло прошипел юноша прямо на ухо шисюна. Остановить Вэй Усяня от задуманного — задача непростая. Остановить Вэй Усяня, когда он задумал какую-то пакость, — задача невыполнимая по своей сути. — А-Чэн, я сказал всего пару слов, а ты уже возбудился? — юноша слегка поёрзал, ощущая через ткань одеяний возбуждённую плоть, упирающуюся в его бёдра. — Если я продолжу, что ты сделаешь? — с лисьей усмешкой поинтересовался он. — Клянусь, что убью тебя, если ты не заткнёшься, — предельно серьёзно сказал Цзян Чэн, отчего Вэй Ин заливисто расхохотался. — Мой глава такой сильный, что я ничуть не сомневаюсь в правдивости его угроз, — открыто насмехаясь, продолжал Вэй Усянь. — Если он так против, значит, ему по душе другой расклад? Может, А-Чэн хочет лежать подо мной и молить о продолжении, пока я раз за разом вхожу в его восхитительное тело, срывая с этих сладких губ стоны, что звучат прекрасней самых дивных песен? Цзян Чэн едва не лишился последних остатков выдержки и не спихнул шисюна с высоты двадцати метров на вполне себе твёрдую землю. Отвесив идиоту нехилый подзатыльник, он тихо выругался, то ли на себя, то ли на своего безголового возлюбленного. — Ладно-ладно, прости меня, — тут же запричитал Вэй Ин. — Тебе не стоило рождаться таким красивым, А-Чэн, я же не виноват, что рядом с тобой себя не контролирую! Тем более, ты стоишь слишком близко, а я, в конце концов, не железный, у меня тоже есть желания! Последние слова он сказал практически во весь голос, так что на юношей тут же обернулись некоторые из недалеко летящих адептов. — Да замолчишь ты уже наконец?! Яростный крик главы Цзян потревожил покой даже отдыхающих на деревьях птиц, которые тут же взмыли в небо.«--•--»
Дорога до деревень, находящихся практически на окраинах земель ордена Юньмэн Цзян, была неблизкой. Под конец третьего дня адепты сильно устали, ведь лететь приходилось с большой скоростью, чтобы успеть вовремя. Что-то внутри подмывало Цзян Чэна закончить с делом поскорее, и он не мог не согласиться с этим предчувствием. Жалость к людям, гнев по отношению к тому, кто поставил бедняг в такие жуткие условия, и страх за собственный орден смешались в коктейль неприятных чувств. Ваньинь не мог отделаться от нервозности и ощущения нависшей над ним и его людьми беды. Ему казалось, что эта страшная угроза пройдёт, как только он устранит её там, откуда пришли пострадавшие. Цзян Чэн обязан им помочь, тем более они так спешили обратно к своим друзьям и близким, что согласились только переночевать в Пристани Лотоса, а затем, набравшись запасов из еды и воды, собирались вернуться в родные края. Неужели Цзян Чэн действительно корень бед его народа? Неужто те невинные жизни, которые он забрал, стали причиной страшного проклятья, и теперь все его люди в опасности? Ваньинь прогонял эти мысли в голове целыми днями, когда не разговаривал с шисюном и не беседовал с адептами. Если это действительно его вина, разве он может дальше жить на этом свете, словно ничего не бывало? — Снова думаешь о плохом. Мягкий голос Вэй Ина, зашедшего в комнату главы, вырвал его из тяжёлых дум. Цзян Чэн посмотрел на шисюна, который, улыбаясь, расположился у двери, облокотившись головой о дверной косяк. Вместо неизменных клановых одежд на нём красовалась ночная рубашка, оголившая грудь, а вместо привычного хвоста тёмные волнистые волосы ниспадали свободно, достигая поясницы. — Я не в настроении, — чуть помедлив, ответил Цзян Чэн. Сегодня ему не хотелось ничего, кроме как лечь спать, зарывшись лицом в подушку. Вэй Усянь понятливо кивнул, будто почувствовав душевное состояние главы, после чего примостился рядом, уютно расположившись на коленях Ваньиня. Тонкие пальцы шиди неосознанно перебирали шелковистые пряди волос, а сам он задумчиво молчал, глядя на тлеющую в ночи лампаду. За окном дул ветер, напоминая о неминуемом приближении середины осени, а цветной листопад, покрывший почти всю землю, только подтверждал этот неоспоримый факт. Вэй Ин расслабленно прикрыл глаза, наслаждаясь прохладными прикосновениями и теплом любимого тела. — Как думаешь, это правда моя вина? Цзян Чэн хотел задать этот вопрос ещё в тот день, когда к ним пришли оголодавшие и измученные люди с непростой судьбой, но так и не нашёл в себе сил, чтобы взглянуть правде в глаза. Вэй Ин ответ почти не задумываясь, тут же выпалил короткое: — Нет. Ваньинь тихо хмыкнул, буркнув что-то несвязное. Конечно, Вэй Усянь не обвинит его, чтобы не расстраивать. В таких вопросах правды от шисюна не дождаться. — Я серьёзно, А-Чэн, — словно прочитав его мысли, сказал Вэй Ин. — Ты ведь знаешь, что в случившемся есть моя вина, не стоит меня успокаивать. Боюсь, это не первая и не последняя кровь невинных на моих руках, — тихо произнёс Цзян Чэн, опуская взгляд на точёный профиль шисюна. Иногда он задавался вопросом, разве можно родиться таким идеальным? Вэй Усянь был хорош во всём, к чему бы ни прикасался, он был справедливым и достойным человеком, а ещё красивым настолько, что Цзян Чэн не мог на него насмотреться, сколько бы ни пытался. — Перестань винить себя в каждом несчастье. Ты всегда поступал так, как считал нужным, стараясь избежать лишних жертв. — Но жертвы были, — возразил Цзян Чэн. — Шла война, — коротко осадил его Вэй Ин. — Если бы ты не поступил так, как поступил, мы бы не выиграли. Не знаю, в курсе ты или нет, но только благодаря тебе у нас вообще появился шанс на победу. — И в результате сейчас страдает мой орден, — глухо отозвался Ваньинь. — В результате ты поднял орден с колен, вновь сделал его великим, несмотря на постоянные боли, нестабильность тёмной энергии и потерю золотого ядра. Ты сделал всё, что мог. Ты сделал достаточно, А-Чэн. От последней фразы Цзян Чэн непроизвольно вздрогнул, невольно возвращаясь в прошлое. Как бы он ни любил матушку, она никогда не была им довольна. Сколько бы ни трудился Ваньинь до кровоточащих мозолей, до кругов под глазами и полуобморочных состояний, она всегда говорила: — Тебя обошёл простой сын слуги, Цзян Чэн. Ты снова сделал недостаточно, какой же выйдет глава из никчемного неудачника? Недостаточно. Он постоянно ошибался, падал, разбивая колени в кровь, но шёл вперёд с перебитыми ногами и небольшой надеждой, что до сих пор таилась в глубине души. В детстве Ваньинь мечтал о любви матушки и отца, в юношестве — о мести, сейчас же — о постоянстве. Чтобы человек, лежащий на его коленях, всегда был рядом. Чтобы его названные братья, ставшие для него близкими товарищами и верными друзьями, от него не отвернулись в случае беды. Чтобы сестра прожила долгую и счастливую жизнь, пусть и в ненавистном клане, зато с любящим и обожающим её придурком Цзысюанем. — Спасибо, А-Ин, — улыбнулся Цзян Чэн чуть дрогнувшей улыбкой. Вэй Ин не ответил, он только поднялся и мягко его поцеловал, ощущая терпкий вкус любимых губ. Покрывая изящное лицо невесомыми поцелуями, он словно пытался забрать всю тоску Ваньиня, всю ту боль, которую тот пытался скрыть за величественным и суровым фасадом. Рядом с Вэй Усянем состояние Цзян Чэна постепенно стабилизировалось, тёмная ци перестала беспокоить так, как раньше. Вэнь Цин сказала, это произошло благодаря тому, что шисюн вызывает у него сильные положительные эмоции, хотя Ваньинь не всегда мог согласиться с этим утверждением. Нередко Вэй Ин раздражал его сильнее, чем кто-либо другой на свете, но целительница назвала раздражение проявлением любви главы Цзян. Он тогда громко рассмеялся, сказав, что в таком случае любит Цзинь Гуаншаня больше всех своих родственников, а Вэнь Цин его снова отругала, воскликнув возмущенное: «Это совсем другое!» Вэй Усянь уснул в нежных объятиях шиди, тёплые руки которого ласково прижимали его к мускулистому телу. Под звуки мерного дыхания Цзян Чэна юноша спал так крепко и хорошо, как ни с кем, кроме Ваньиня, не бывало. В полусонном состоянии, когда мысли лениво перескакивали с одной на другую, заклинатель вдруг ухватился за что-то, что не давало ему покоя. Прислушиваясь к тихому сопению, Вэй Ин совсем тихо прошептал: — А-Чэн, я люблю тебя.