»--•--«
Ночная охота на горе Байфэн закончилась победой ордена Гусу Лань, но Юньмэн Цзян отстал буквально на пару очков. После них шёл орден Цинхэ Не, а дальше — Ланьлин Цзинь. Вэй Ин бахвалился тем, что убил добычи в три раза больше, чем Цзысюнь, а то время как Цзысюнь ходил темнее тучи, рявкая на каждого, кто попадался ему на пути. Цзинь Цзысюань тоже времени даром не терял. Оказалось, что он признался в чувствах Цзян Яньли, которая с радостью приняла их. По мнению Цзян Чэна, признаваться в чувствах было также бессмысленно, как сказать, что трава зелёная, а небо голубое. Для всех, кто в наличии имел зрение и слух, симпатия Цзинь Цзысюаня к Яньли была очевидной. Тем не менее, раз это официальное начало ухаживаний, Ваньинь не высказался против, а, наоборот, поддержал зарождающийся союз. Вэй Ин хоть и выглядел не слишком довольным, глядя на счастливую улыбку шицзе, протестовать не мог. После официальной части началось поздравлением победителей, окончившееся грандиозной попойкой. Минцзюэ опять лез к Сичэню, только уже более скрытно и завуалировано, Мэн Яо всем и каждому старался угодить, мечась между столами, Хуайсан беседовал с Вэй Ином, временами посмеиваясь, а сам Цзян Чэн сидел мрачнее тучи. Настроение было препаршивое. Посмотрев на мрачного Лань Ванцзы, Ваньинь внутренне обрадовался. Не только у него сегодня день выдался дерьмовый. — А-Инь, что-то случилось? — шепнул через какое-то время незаметно подкравшийся Лань Сичэнь. Цзян Чэн, витавший в своих невесёлых мыслях, от неожиданности вздрогнул, едва не уронив чарку с вином. — Порядок, — поджав губы, ответил юноша, пригубив кисловатую на вкус жидкость. — Братец Цзян опять не в духе, — внезапно подошедший Минцзюэ хлопнул по спине товарища, да так, что тот едва не свалился с деревянной скамьи. Окинув главу Не тяжёлым взглядом, Цзян Чэн медленно проговорил: — Мин-сюн, у меня всё нормально, но было бы ещё лучше, если бы ты не пытался сбросить меня с места, — убрав чужую руку с плеча, сказал юноша. Громогласный смех главы Не вновь привлёк к их компании любопытные взгляды заклинателей, но Ваньинь уже на подобном не зацикливался. Не Хуайсан ткнул в бок друга, весело болтающего с одной из девушек. Вэй Усянь обворожительно улыбнулся прелестнице, напоследок что-то шепнув ей на ухо, отчего заклинательница очаровательно зарделась и торопливо отвернулась, заметно смутившись. — Вэй-сюн, не хотел тебя отвлекать, но что случилось с главой Цзян? Кажется, он не в настроении с тех пор, как вернулся с горы Байфэн. Может, ты знаешь, в чём дело? — шёпотом спросил Хуайсан. Вэй Ин тут же помрачнел, раздражённо выдохнув. — Без понятия, — сухо ответил юноша, рефлекторно облизнув враз пересохшие губы. Не Хуайсан вдумчиво проследил за каждым его движением, каждой эмоцией, случайно промелькнувшей на лице, после чего понятливо хмыкнул, подперев подбородок правой рукой. Но Вэй Усянь слишком глубоко задумался, чтобы заметить обращенное к нему внимание товарища. — Знаешь, Вэй-сюн, я думаю, если бы глава Цзян не был столь суров, ему бы пришлось отбиваться от поклонниц, — хохотнул Хуайсан, неотрывно глядя на друга. — Внешне он довольно хорош, не находишь? Вэй Ин гулко сглотнул, неосознанно взглянув в сторону Цзян Чэна. Острые скулы, изящные брови, напоминающие два полумесяца, длинные ресницы и точеный нос, словно высеченный талантливым скульптором. Иссиня-чёрные волосы, оттеняющие фарфоровую кожу, идеально сложенная фигура: узкая талия, широкие плечи, в меру накаченное тело. Его шиди действительно прекрасен во всём. Холод в обсидиановых глазах чуть тает, когда он смотрит на своих названных братьев, остальные же подобной роскоши не заслуживают, поэтому стараются садиться чуть дальше положенного, лишь бы тьма вокруг главы Цзян их не коснулась. Вэй Усянь понимает, что молчит слишком долго, в то время как Хуайсан до сих пор лучится искренней заинтересованностью. — Да, пожалуй, ты прав, — он криво улыбается, безрезультатно пытаясь выдать что-то похожее на положительную эмоцию. Хуайсан довольно скалится, как бы невзначай продолжая говорить: — Характер, правда, у него совсем не сахар. Представь, как будет тяжело его жене? — юноша смеётся, наблюдая за потемневшим лицом друга. — Жить с таким человеком, как Цзян-сюн, — настоящий подвиг. Предлагаю поставить памятник при жизни его благоверной. — Хуайсан, не забывайся, — негромко, но достаточно серьёзно произносит Вэй Ин. — У Цзян Чэна нормальный характер, а если его суженую будет что-то не устраивать, тогда им и вовсе не стоит жениться. Не Хуайсан согласно кивает, мысленно себе аплодируя. Хорошо, что он сидит рядом с Вэй Ином, его разговорить куда легче, чем пронырливого Ваньиня. — Эх, если бы только нашлась заклинательница, похожая характером на тебя, думаю, у них с главой Цзян сложились бы прекрасные отношения. Вы ведь столько лет живёте бок о бок и остаётесь хорошими напарниками и друзьями. Здорово иметь кого-то столь близкого по духу, — вдохновенно щебечет пустившийся в пространные речи Хуайсан. Вэй Ин почему-то ощущает жгучую тоску где-то в области груди, именно в этот момент ощущая себя по-настоящему одиноким. Всё правильно, Цзян Чэн должен жениться, чтобы у него родился наследник, и даже если он решит следовать зову сердца, их история не закончится счастливо. Жизнь — не сказка с счастливым концом, а, скорее, тяжёлая тропа, по пути которой ты многое теряешь. — Вэй-сюн? — хлопает его по плечу Не Хуайсан. — А? Ты что-то спросил? Вэй Ин несколько виновато улыбается, на что его терпеливый собеседник со смешком произносит: — Я спросил: «Вэй-сюн, ты меня слушаешь»? Сидящие неподалёку заклинатели сдавленно захихикали, да и сам Вэй Ин широко улыбнулся. Не Хуайсан снова начал о чём-то увлечённо рассказывать, понемногу втягивая в диалог некогда безынициативного Вэй Усяня, который совсем скоро отбросил глупые размышления о несбыточном. Раньше ему и одного поцелуя не светило, а сейчас на счету целых два! И пусть для Цзян Чэна они ничего не значат, зато для Вэй Ина эти воспоминания останутся с ним на всю жизнь. Он будет их бережно хранить, как самое дорогое сокровище в мире, и просто оставит всё как есть. Главное, что Вэй Усянь подле своего главы, и Ваньинь его никуда не гонит. Остальное наладится рано или поздно, надо только подождать, когда боль внутри утихнет. Может, стоит немного отвлечься и переключить внимание на кого-нибудь другого? Чтобы бесстыдные мысли не лезли в голову при виде Цзян Чэна, а сердце не пускалось вскачь. Для начала надо найти кого-то красивее. Хотя это совсем не вариант. Разве существует в мире человек прекраснее Ваньиня? Ну, если чуть опустить планку, то вполне подойдёт… — Мяньмянь, давно не виделись! — достаточно громко прокричал Вэй Ин, чтобы девушка его услышала, ведь сидела она неблизко. Хорошенькое личико молодой заклинательницы исказила гримаса гнева, а её щёки стали пунцовыми от возмущения. — Господин Вэй, то, что вы мне спасли жизнь, не спасёт вас от заслуженной оплеухи, — достаточно сдержанно, но в то же время сердито произнесла Ло Цинъян. Вэй Усянь легкомысленно ей подмигнул, и окружающие её девушки начали бросать на заклинательницу завистливые взгляду. — Прошу прощения, дева Ло, — шутливо поклонился Вэй Ин. — Вы с каждым днём всё хорошеете, просто захотел подойти, чтобы поздороваться, мы ведь не чужие друг другу люди. Хоть Вэй Усянь и подсел к девушке, всё же большинство из присутствующих следило за происходящей на их глазах сценой. Непонятно, кто был недоволен больше: заклинательницы, желающие оказаться на месте Ло Цинъян, Цзян Чэн, что мысленно ругал шисюна последними словами, или же Лань Ванцзы, рядом с которым, казалось, даже находиться опасно для жизни — умрёшь от леденящей душу ауры, окружающей Второго Нефрита. — Молодой господин Вэй, ваши речи по-прежнему сладки, но искренности не добавилось ни на грамм, — негромко шепнула девушка ему на ухо. В глазах Вэй Усяня заплясали искры озорства. Похоже, Ло Цинъян вовсе не против небольшой игры. И пусть изначально цель была другой, кто сказал, что это плохая идея? Цзян Чэну плевать, значит, ничего страшного не произойдёт, если он пофлиртует с симпатичной заклинательницей. — Ваша проницательность выше всяких похвал, — также тихо ответил Вэй Ин. — Однако вы ведь тоже преследуете определённую цель. Не поделитесь? — с нескрываемым любопытством поинтересовался ярко улыбающийся юноша. Молодые люди сидели так близко, а их перешептывания выглядели столь интимно, что люди понемногу начали смущённо отворачиваться. Они ведь на культурном мероприятии, что за вольности? Создавалось впечатление, будто между этими двумя и правда нечто большее, чем обыкновенное давнее знакомство. Некоторые многозначительно стреляли глазами в своих знакомых или друзей. Сейчас не время, но после эту тему обязательно нужно обсудить! — Видите вон ту девушку в абсолютно безвкусном красном ханьфу, обвешанную золотыми украшениями и драгоценными камнями? — негромко сказала Ло Цинъян, незаметно указав на заклинательницу. Вэй Ин без особых усилий отыскал её в толпе остальных. Уж слишком она выделялась на фоне других девушек. И даже не столько красотой, сколько вычурностью. — Вы о той, которая не может держать руку на весу из-за количества металла на ней? Ло Цинъян прыснула в кулак, едва сдерживая смех: — Верно, молодой господин Вэй. Заинтригованный Вэй Усянь, не сдержавшись, полюбопытствовал: — И что же с этой барышней, помимо отсутствия вкуса? Хихикнув, Ло Цинъян ответила: — Недавно она мне сказала, что обязательно выйдет замуж за отважного и благородного заклинателя, о свадьбе с которым мечтает уже несколько лет, а я на всю жизнь останусь обыкновенной прислугой, — девушка насмешливо фыркнула. — Представляете, что она чувствует, когда видит, как я мило беседую с её предметом обожания, в то время как вы даже не знаете имени этой несчастной? Вэй Усянь окинул собеседницу заинтригованным взглядом. — Мяньмянь, а ты куда более жестока, чем я думал, — он довольно хмыкнул. Заклинательница положила свою руку поверх его, отчего её маленькая ладошка так аккуратно смотрелась на фоне куда более крупной мужской. — Женщины куда более коварны, чем вы можете себе представить. Ещё увидимся, молодой господин Вэй, — наклонившись, шепнула ему Ло Цинъян, опаляя мочку уха горячим дыханием. Бросив напоследок насмешливый взгляд в сторону разгневанной соперницы, она с независимым видом направилась к выходу. Игра стоила свеч.»--•--«
Вэй Ин не преследовал какой-то определённой цели, когда решил мило побеседовать с Ло Цинъян. Он думал отвлечься, немного пофлиртовать и разойтись без всяких последствий. Однако у судьбы явно неоднозначное чувство юмора, раз она решила так жестоко над ним пошутить. Лань Ванцзы являлся одним из немногих людей, которых Вэй Усянь искренне ценил. Он помог с поиском редких трактатов о лекарственных растениях, благодаря которым получилось создать действенное средство против бессонницы и ночных кошмаров для шиди. Их переписка велась так часто, что Вэй Ин начинал скучать, когда Лань Чжань медлил с ответом. Они говорили обо всём на свете. Второй Нефрит поистине интересный собеседник и глубокий человек. Вэй Усяню с ним… нравилось. Общаться, обмениваться письмами, ходить на ночные охоты. С последним, правда, пришлось немного попотеть. У Цзян Чэна, по всей видимости, острая непереносимость Лань Ванцзы, хоть Вэй Ин и не понимал, откуда взялась эта взаимная неприязнь. Но делать нечего, поэтому количество совместных ночных охот с Лань Чжанем сократилось едва ли не втрое, лишь бы глава Цзян перестал сидеть в своём кабинете, кормя адептов отговорками и вешая на них с Ванцзы обязанности по сопровождению учеников. Вэй Усяня устраивала извечная молчаливость спутника — он сам болтал практически за десятерых. Лань Чжань был справедливым и праведным человеком, который строго придерживался своих принципов и взглядов. И хоть его нелюбовь к Цзян Чэну выражалась не так ярко, не заметить её Вэй Ин не мог. Если поначалу он думал, что причиной является использование шиди тёмной энергии, то потом сильно засомневался в своём суждении. Лань Ванцзы ведь давно догадался, почему глава Цзян перестал идти по широкому и светлому пути, предпочитая скользкую и узкую дорожку. В воспоминаниях всплыла одна из очередных ссор между Цзян Чэном и Лань Чжанем, который уже тогда выразил вслух сомнения по поводу наличия духовной силы главы ордена. Пусть несколько завуалировано, но вполне доступно. Размышляя об этих событиях, Вэй Ин шагал по ближайшему к палаткам пролеску. Уходить далеко не было смысла, на улице почти ночь, но прогуляться хотелось до жути. В груди всё ещё разливалось тепло от недавно выпитого вина, а в голове появилась блаженная пустота, из-за чего юноша довольно улыбнулся, глядя на красивый полумесяц, сверкающий на фоне небесного полотна. Воздух казался необычайно свежим и лёгким, Вэй Усянь бы даже сказал — вкусным, пусть это описание и совсем не подходит для запаха. Присев на широкую ветку одного из рослых деревьев, юноша радостно облокотился спиной об массивный ствол, беспрепятственно растянув ноги в длину. Белые одежды в ночи различимы так же хорошо, как солнце в ясный и безоблачный день. Не успел юноша поприветствовать друга, как тот коротко его позвал: — Вэй Ин. Голова Второго Нефрита была понуро опущена, а взор устремлён вниз. Он заметно колебался, будто не мог прийти к решению внутреннего конфликта. — Лань Чжань! — ярко улыбнулся Вэй Усянь, спрыгивая на землю. — Ты так быстро покинул пир, что я не успел с тобой поговорить. Представляешь, я убил больше всех нечисти и обошёл этого недоумка Цзинь Цзысюня, хотя тебе наверняка уже об этом известно. Мало того, что он сам вызвал меня на неравный спор, так ещё и умудрился проиграть, — заклинатель весело расхохотался. — Иногда мне кажется, у Цзиней в крови самодовольство и наглость, — насмешливо фыркнул юноша. — Кстати, Лань Чжань, что ты делал рядом со мной, когда я охотился с завязанными глазами? Золотистая радужка глаз на мгновение померкла, сменившись на более холодную, потерявшую всякий свет. Сердце Лань Ванцзы стучало так громко, что он слышал его грохот в висках. Он не может признаться, хоть и желает этого больше всего на свете. На его плечах репутация ордена, он подающий надежды заклинатель, найти равных которому практически невозможно. Если сейчас заявить вслух о своих чувствах, что это изменит? Вэй Ин — его друг. Его товарищ. Его самый близкий и дорогой человек. Иногда Лань Чжань думает, что улыбка этого вечно весёлого юноши затмевает само солнце, а медовые глаза с искорками озорства способны одним своим видом растопить холод в его душе. Лань Ванцзы вспоминает, как Вэй Усянь беседует с юной заклинательницей, тонкой и нежной, но вместе с тем смелой и отважной. Он помнит эту девушку, Вэй Ин ещё во времена процветания ордена Цишань Вэнь всячески оказывал ей знаки внимания. Или ему всё это казалось, а на деле было не большим, чем безобидным флиртом? Лань Чжаню не понять помыслов возлюбленного, сколько ни пытайся. Ло Цинъян красива. У неё прекрасная фигура и длинные шелковистые волосы, собранные в очаровательные пучки. Вэй Ину рядом с ней комфортно, в принципе, как и со всеми, кто не имеет ничего против его шиди. Она тянется к его уху, чтобы шепнуть нечто, известное только им двоим. Лань Ванцзы, не в силах наблюдать за ними дальше, отворачивается, чувствуя, как в сердце втыкаются бесчисленные иголки, наполненные ревностью. Лань Чжань не знает, что ему ответить, чтобы сохранить лицо. Он хотел поцеловать Вэй Ина, пусть тот бы и никогда не узнал, кто именно стоял напротив, когда их губы слились в единое целое, а сердца стучали в один такт. Второй Нефрит думает, что появление главы Цзян несколько знаковое. Значит, он не должен совершать нечто постыдное. Значит, ему стоит остановиться и не усложнять их отношения. Вэй Усянь считает его другом, и Лань Чжань в состоянии довольствоваться тем, что имеет, не посягая на большее. — Проходил мимо. Лань Чжань врёт неумело, а правила, напрочь въевшиеся в мозг, не позволяют поднять взгляд, чтобы столкнуться с недоверием друга. Вэй Ин негромко хмыкает, но всё же меняет тему. То ли он понял, что праведный Второй Нефрит не такой уж и праведный, раз способен лгать товарищу, то ли слишком доверчив и вообще не допускает мысли о возможной лжи Ханьгуан-цзюня. Кончики ушей предательски краснеют, и Ванцзы мысленно радуется закрывающим их волосам. — Ладно, раз так, — задумчиво тянет Вэй Усянь. — Хорошо здесь, да? — расслабленно произносит юноша, глядя на раскинувшиеся вдали леса, покрывающие величественные горы. Лань Чжань на леса не смотрит, он не отрываясь следит за мягким выражением лица Вэй Ина, чувствуя, как сердце вновь пропускает удар. И правда, очень хорошо. — Мгм. Вэй Усянь легко смеётся, кладёт руку на крепкое плечо товарища и молчит, что совсем на него непохоже. Ванцзы от этого неспокойно, и он едва не нарушает тишину первым, чтобы спросить, всё ли в порядке. Но Вэй Ин тишину не любит, и Лань Чжаню кажется это взаимным, она будто и сама не выносит этого непоседливого юнца. — Могу ли я у тебя спросить кое-что личное? — внезапно подняв взгляд на друга, спрашивает заклинатель. Ванцзы молча кивает, зная, что этого достаточно. Они довольно часто общались, и Второй Нефрит нередко ловил себя на мысли о том, насколько правильным ощущается присутствие Вэй Ина подле него. Словно они созданы друг для друга. — Как думаешь, когда человек может захотеть поцеловать другого человека? Лань Чжань слишком резко поворачивается в сторону собеседника, но Вэй Ин остаётся задумчив, витая мыслями далеко отсюда, поэтому даже не замечает внезапно вспыхнувшую, а затем так же быстро погасшую искру надежды в золотистых глазах друга. Если бы он говорил о нём, вряд ли был бы так спокоен. Ванцзы слышит только звон в ушах и хочет зажмуриться, закрыться от всего мира, лишь бы он замок. Всё в мгновение пустеет, дышать отчего-то слишком тяжело, даже невыносимо. Боль в груди растекается по всему телу, делая любую попытку движения невозможной. Лань Чжань молчит дольше обычного, его лицо совсем пустое, лишённое и намёка на ту бурю чувств, что вспыхивает внутри. Второй Нефрит берёт себя в руки, дабы ответить. Мысленно слагает нечто похожее на дружеский совет или же просто на подобие ровной, ничего не значащей фразы. Он почти справляется, но с губ срывается предательское: — Ты про деву Ло? Лань Ванцзы тут же замолкают, стыдливо опуская глаза. Какую глупость он сказал! Вэй Ин в удивлении вскидывает брови, а затем нарушает вечерний покой заливистым смехом. Он смеётся так долго, что в уголках глаз виднеются слёзы, а сам он начинает тяжело дышать, но хохотать не прекращает. Лань Чжань вновь чувствует себя глупо, отчего изящные брови сходятся на переносице, а тонкие губы сжимаются в линию, показывая его крайнее замешательство. Неужели он ошибся? Но если не Ло Цинъян, тогда… — Лань Чжань, главное, не говори ничего подобного при Цзян Чэне, а то не успеешь глазом моргнуть, как он вышвырнет меня из ордена, — счастливо улыбается Вэй Усянь, легонько пихнув друга в бок. Лань Ванцзы вспоминает, как Вэй Усянь смотрит на главу Цзян. С невысказанной надеждой и молчаливой робостью, понять которую сам не в состоянии. Лань Чжань теперь точно знает, что это за чувство. Если раньше он списывал подобные наблюдения за игру воображения, то теперь всё встаёт на свои места. Глава Цзян всегда чересчур ревностно относился к их с Вэй Ином общению. Теперь ясно, что дело вовсе не в личной неприязни к Второму Нефриту, которая, к слову, была взаимной. Дело в другом, более глубоком, более тёмном чувстве, что пожирало Ваньиня изнутри, стоило ему увидеть их вместе. Ревность. Вэй Ин светится рядом с главой Цзян, и если бы тот не вернулся, один Всевышний знает, что случилось бы с всегда весёлым и улыбчивым юношей. Когда Цзян Чэн пропал, тот будто потерял смысл жизни, обрёк себя на бесконечные страдания, держась лишь за надежду воссоединения. Лань Чжань не вправе мешать, он не может сделать возлюбленному больно. Кто знает, может, когда-нибудь им всё же суждено быть вместе, несмотря на все обстоятельства. Но Вэй Усянь должен этого хотеть так же сильно, как Лань Ванцзы. Если он не разделяет его чувства, Второй Нефрит не будет держать юношу насильно рядом. Сердце болезненно бьётся, каждым ударом причиняя невыносимую боль. Лань Чжань берёт его в свои руки и сжимает так сильно, что оно рассыпается на части, превращаясь в ничто. Слёзы застывают в глазах, но Ванцзы не даёт им выйти наружу. Сохраняя остатки самообладания, он произносит: — Желание поцеловать человека может говорить о твоих чувствах к нему. Возможно, он тебе нравится, просто ты ещё этого не осознал. Если же ты к нему ничего не испытываешь, не нужно давать ложных надежд. В конце концов, это принесёт боль вам обоим. Вэй Ин некоторое время молчит, то ли обдумывая слова Лань Чжаня, то ли находясь в немом шоке от столь развёрнутого ответа всегда немногословного товарища, но как только он оборачивается, чтобы что-то сказать, рядом никого не обнаруживает. Ванцзы покинул его, оставив наедине со своими мыслями.»--•--«
Вэй Усянь не спеша зашёл в отведённую ему комнату, всё ещё размышляя о словах Лань Чжаня. Он всегда знал, что Цзян Чэн значит для него куда больше, нежели друг или названный брат. Сложно выразить словами, даже мысленно обрисовать то, что вызывает в нём шиди одним своим присутствием. Эти ранее неизведанные чувства никак не поддавались объяснению, они разжигали внутри пламя, от которого плавились внутренности, опаляя их невыносимым жаром. Вэй Ин любил Цзян Чэна и никогда не отрицал этого, пусть и не говорил о подобном вслух. Но то была любовь родственная, как к близкому человеку. Цзян Яньли он любил ничуть не меньше и без сомнений отдал бы жизнь ради неё. Но шицзе не хотелось поцеловать, не хотелось засыпать и просыпаться в её объятиях. Даже мысли об этом казались чем-то неправильным и ненормальным. Словно Яньли действительно его родная сестра, о которой он посмел думать в таком извращённом ключе. С Цзян Чэном всё иначе, и эта разница заставляла Вэй Усяня волноваться. Почему всё произошло именно так? Когда его любовь переросла в нечто порочное и недостойное всякого понимания? Кажется, с тех пор, как Ваньинь вернулся, преисполненный тёмной энергии и желания отомстить. Они оба оказались сломленными своими потерями, но готовыми пойти на всё, дабы воздать по заслугам погубившему их семью ордену. Вэй Ину хотелось забрать всю боль, всю ненависть и каждый кошмар, посещавший шиди. Защитить его от всего враждебно настроенного мира, чтобы никто не посмел причинить ему вред. Но Цзян Чэн закрывался и отстранялся всё больше, делая пропасть между названными братьями непреодолимой. Он больше не рассказывал о своих делах, о том, по какому поводу волнуется и из-за чего переживает. Их отношения сейчас, как никогда прежде, походили на отношения главы и подчинённого. От подобных мыслей в груди засела тоска, а плечи опустились под грузом сомнений и страхов. Кто они друг другу? Разве возлюбленные не должны делиться чем-то личным, чтобы в конечном итоге стать одним целым? Разве единение душ не так же важно, как единение тел? Сегодняшний поступок Цзян Чэна выбил из колеи, и без того шаткое спокойствие юноши вновь нарушилось. Разлюбил ли Ваньинь Сичэня или восполняет пустоту внутри Вэй Ином, который находится рядом, в отличие от Первого Нефрита? Горечь осела на языке неприятным осадком, ощутимым почти физически. Вряд ли Цзян Чэн когда-нибудь сподобится ответить хоть на один из его вопросов. И вряд ли вообще представится случай заговорить об этом. — Где ты был? Ледяной голос заставил Вэй Ина едва не подпрыгнуть от неожиданности, а после поежиться от неприятных мурашек, пробежавших по телу. Цзян Чэн сидел на его кровати, спиной облокотившись на деревянную спинку с подложенной на ней подушкой. Весь вид главы Цзян говорил о его крайнем недовольстве и раздражении, что, в принципе, ничуть не удивляло. Вэй Усянь удивился бы куда больше, заприметив на вечно хмуром лице приветливую улыбку. — А-Чэн, ты меня напугал, — закрыв за собой дверь, выдохнул Вэй Ин. — Что ты здесь делаешь? Полумрак в комнате освещался всего одной лампой, от которой исходил мягкий желтоватый свет. Кожа Цзян Чэна казалась более живой, лишённой мертвенной бледности, отчего Вэй Усянь задержал на шиди взгляд чуть дольше положенного. — Я первым задал вопрос, — с мрачным спокойствием подметил глава. — Так где ты был, Вэй Ин? Юноша выглядел до того безмятежно, что Вэй Усянь внутренне поразился его способности сочетать внешнюю умиротворённость со скрытой угрозой. — Гулял, болтал с Лань Чжанем, — без задних мыслей ответил шисюн, расположившись на массивном кресле, стоящем напротив кровати. Садиться рядом отчего-то опасался, как и открыто дерзить. Что-то в облике Цзян Чэна вызывало беспокойство. Видимо, не просто так, ведь после его слов Ваньинь недобро хмыкнул, исказив губы в глумливой усмешке. — Не многовато ли ты на себя берёшь, Вэй Усянь? Думаешь, я буду держать рядом с собой таких людей, как ты? Сначала неуместный флирт с молодой госпожой Ло, полностью опозоривший наш орден на пиру, теперь встречи с Лань Ванцзы под покровом ночи. Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы я тебя вышвырнул за ворота Пристани Лотоса? Цзян Чэн не кричал, он даже не повышал тона. Его слова вонзались холодными кинжалами в раскаленное сознание заклинателя, попадая точно в цель. Голова тут же опустела, игнорируя необходимость дать хоть какое-то разумное объяснение. Может, ему действительно лучше уйти? А-Чэн его терпеть не может, бесконечно избегает и, кажется, даже стыдится. Не наигранно, как бывало в детстве, когда они дурачились, вечно друг друга подкалывая, а по-настоящему, всерьёз. Вэй Ину стало дурно, и ему пришлось прикусить нижнюю губу до крови, чтобы прийти в сознание. Ваньинь всё ещё на него смотрит, прожигая неприязненным взглядом. Когда они стали настолько чужими? В какой момент всё изменилось? Металлический привкус крови заставил заклинателя слегка поморщиться. Нужно всего лишь составить несколько слов в достойный ответ, чтобы не выглядеть жалко. Не так уж и сложно, правда? — Если ты действительно этого хочешь, я не могу противиться воле главы. Вэй Усянь думает, что на этом всё. Сейчас Цзян Чэн презрительно фыркнет и гордо удалится из его комнаты, навсегда попрощавшись с шисюном. Но шиди молчит, и это молчание давит хлеще полных ненависти фраз, напичканных привычным ядом. — Значит, ты правда уйдёшь? Вэй Ин осмеливается поднять взгляд, чтобы встретиться с глазами Цзян Чэна. До того любимыми и прекрасными, что сердце трепещет от одного их вида. В них нет радости, только неподдельный шок и лёгкая грусть. Вэй Усянь мысленно даёт себе подзатыльник, а после собирается с духом. Он уже и позабыл, какой его шиди бездарный в плане отношений. Кажется, даже бездарнее самого Вэй Ина, раз посмел подумать, что шисюн может желать его оставить. Хотя они оба те ещё неучи. Воевать научились, любить — нет. — Цзян Чэн, послушай меня внимательно, ладно? Только не перебивай, — серьёзно просит Вэй Усянь. Ваньинь побледнел на несколько тонов, но всё же ответил уверенным кивком, приготовившись к худшему. — Я понимаю, что ты любишь совершенно другого человека и никогда не смотрел на меня как на своего возможного партнёра. Знаю, что вовсе этого не заслуживаю и тебе куда больше подходит Лань Сичэнь. Цзян Чэн выразительно округлил глаза, намереваясь прервать льющийся из уст шисюна поток бессмысленных слов, но тот его остановил, сердито воскликнув: — А-Чэн, я же попросил! Ваньиню ничего не оставалось, кроме как покорно вздохнуть, напоследок закатив глаза к потолку. — Несмотря на отсутствие чувств с твоей стороны, я не могу отречься от того, что к тебе испытываю. Да, я не должен был целовать тебя, зная, что ты влюблён в другого. Мне не хотелось вставать между вами, поэтому я сказал, что случившееся между нами — не более чем простое развлечение, но это не так! Мне тяжело видеть, как ты от меня отдаляешься, скрываешь что-то о своём самочувствии. Я могу многое понять и принять, но твоё недоверие каждый раз причиняет мне боль. А сегодняшний поцелуй и твоя последующая фраза меня вовсе добили, большое спасибо, А-Чэн, — Вэй Ин на секунду остановился, переводя дыхание. — Я это к тому, что по своей воле покинуть орден Юньмэн Цзян, оставив тебя одного, для меня сродни смерти, как бы глупо и напыщенно это ни звучало. Но если моё присутствие и впрямь приносит только проблемы, я приму твоё решение и покину Пристань Лотоса до того, как вы с адептами вернётесь в резиденцию. Вэй Ин закончил свою речь, надеясь, что его прямо сейчас не выбросят на улицу, напоследок раздав пару-тройку тумаков. Смотреть на Цзян Чэна боязно, поэтому заклинатель упрямо буравит немигающим взглядом точку в полу, стараясь даже не дышать. — С чего ты взял, что между мной и Лань Сичэнем что-то есть? — абсолютно спокойно поинтересовался Цзян Чэн. Как-то слишком ровно и на удивление беззлобно. Вэй Усянь даже недоверчиво покосился на шиди, будто тот в любой момент мог накинуться на него с кулаками. Слишком уж настораживало его невозмутимое поведение. — Цзян Чэн, только не ври, хорошо? Я тебя не осуждаю, просто хочу сказать, что принимаю твой выбор и ничего от тебя не жду. Можешь хоть сейчас меня поколотить, сопротивляться не буду. Вэй Усянь вконец расстроился, сам не понимая, почему. Шиди вроде бы убивать не собирается, а ведь это уже в своём роде достижение. — Вэй Усянь, хватит с меня твоего бреда, — настойчиво отмахнулся Ваньинь. — Я спрошу ещё раз, и если ты не ответишь нормально, действительно поколочу тебя в ту же секунду, — с лёгкой улыбкой, больше похожей на оскал, пообещал глава Цзян. — Почему ты решил, что у меня чувства к Лань Сичэню? Вэй Ин потупил взгляд, он совсем не рассчитывал, что шиди начнёт копаться в таких мелочах. Ну подслушал он их разговор, и что с того? Не специально ведь! Рассказывать не слишком хотелось, ведь Цзян Чэн явно не поверит в его невиновность, но под пристальным вниманием тёмного заклинателя юноша сдался. — А-Чэн, ты только не сердись! — замахал руками Вэй Усянь. — Я как-то проходил мимо и совершенно случайно услышал… — То есть подслушал, — услужливо подсказал Ваньинь. — Нет, случайно услышал, а после решил немного задержаться, — не согласился он с доводами Цзян Чэна. — Вэй Ин, это и называется «подслушивать», — несколько обречённо вздохнул он, прикрыв глаза. — Хорошо, и что произошло после того, как ты случайно подслушал чужой разговор? Вэй Ин насупился, но всё же нехотя продолжил. Это ведь совсем не та тема, которую он хотел обсуждать, тем более с шиди. — Так вот, я услышал, как ты разговариваешь с Сичэнем. Вы говорили, что ваши чувства не так важны, ведь долг перед орденами всегда будет стоять выше. Не помню дословно, но суть я точно уловил, — хмуро заключил заклинатель. Цзян Чэн, не сдержавшись, прыснул в кулак. Он не знал, смеяться ему или плакать от абсурдности ситуации. — Вэй Усянь, в следующий раз постарайся не думать и не делать выводов, у тебя плохо получается. Вэй Ин вопросительно на него уставился, явно ожидая пояснений. Ваньинь громко цокнул и закатил глаза так, что Вэй Усянь запереживал, не останется ли теперь шиди без радужки и зрачков. — Мы и правда говорили про долг перед нашими орденами, но о том, что у нас есть чувства друг к другу, речи не шло, это уже ты себе надумал, — припоминая тот самый день, сказал Цзян Чэн. — У Сичэня в тот момент возникла ситуация в личных отношениях, требующая совета, я лишь пытался по-дружески его поддержать, но глава Лань мне никогда не нравился, да и вряд ли он когда-то на меня смотрел иначе, чем как на друга или брата. Шестерёнки в голове Вэй Ина закрутились с неимоверной скоростью. — Ты ведь знаешь, кто мы. Разве наши чувства имеют значение перед долгом ордену? — Но разве мы не имеем право на счастье? Значит, выражение «наши чувства» подразумевалось совсем в ином контексте! Лань Сичэнь вовсе не имел в виду, что между ними что-то есть, просто у них с Цзян Чэном схожие ситуации. Оба являются главами великих орденов, оба должны найти достойную партию ради продолжения рода. У них нет права выбора, есть лишь долг и обязанности, возложенные на совсем молодых юношей в столь раннем возрасте. Вэй Усянь нервно усмехнулся, искренне мечтая умереть прямо на месте. Какой стыд! — И, кстати, если бы ты дослушал до конца, то не пришлось бы придумывать всякую ересь, основываясь на расплывчато подслушанном разговоре, — безжалостно продолжал Цзян Чэн, игнорируя поникший вид шисюна. — Прости, — совсем тихо шепнул Вэй Ин. Он не знал, что хуже: то, что он приписал шиди чувства к другому мужчине, который по совместительству являлся его братом в мире заклинателей, или же то, что открытым текстом признался ему в симпатии, а Цзян Чэн так толком ничего и не ответил. Этот чёртов день должен закончиться, и Вэй Усянь намерен записать его в список худших. — Ты правда искренен в своих словах? Голос Цзян Чэна почти незаметно становится ниже, а сам он подбирается, как натянутая струна. Смотрит на шисюна оценивающе, словно мысленно просчитывая, каков шанс, что его обманули. — Ты мне очень нравишься, А-Чэн, — отвечает Вэй Ин так серьёзно, будто сидит перед Лань Цижэнем и сдаёт важный экзамен. Цзян Чэн молча тянет шисюна на кровать, а тот легко поддаётся, почти сразу оказываясь напротив. Ваньинь смотрит на его блестящие от возбуждения глаза, слегка приоткрытые губы и часто вздымающуюся грудь. Смотрит и не может отвести взгляд, до того Вэй Усянь прекрасен. Очерчивает рукой выразительные скулы, припадая губами к выступающим ключицам. Вэй Ин стонет сквозь сжатые челюсти, подставляет своё тело возлюбленному, неосознанно прогибаясь в спине. Горячий язык касается холодной кожи, вызывая лёгкую дрожь, и юному заклинателю кажется, будто в руках шиди он превращается в податливую глину, готовую принять любую форму. Тонкие пальцы проходят по мышцам спины, груди, заканчивая мышцами пресса. Вэй Усянь старательно дышит глубже, но когда ощущает прохладное прикосновение внизу живота, буквально задыхается от переизбытка чувств. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но Цзян Чэн втягивает его в поцелуй, и здравые мысли покидают сознание. Ваньинь и нежен, и страстен, его губы остервенело сминают губы возлюбленного, а рука настойчиво движется вниз, достигая своей цели. Вэй Ин сладко стонет, желая большего, и от этого звука Цзян Чэн готов кончить прямо сейчас, но он лишь сильнее сжимает возбуждённый член шисюна, отчего тот совершенно развратно льнёт к его телу, вжимаясь практически вплотную. Глаза Вэй Усяня зажмурены, а нижняя губа закушена до крови, одежда тут же оказывается сброшена за ненадобностью. Ваньинь его нежно целует, ощущая привкус крови на языке, и удовлетворённо смотрит на раскинувшегося под ним Вэй Ина. Раскрасневшийся, извивающийся под его руками, такой чувствительный и прекрасный. Один только вид шисюна напрочь лишает последних тормозов, но Цзян Чэн не хочет делать ему больно. Тёмный заклинатель обхватывает рукой налитый кровью член, отчего Вэй Ин громко стонет, напрочь забывая о тонких стенах и спящих поблизости адептах. — А-Чэн, пожалуйста… Умоляющий тон и абсолютно беззащитный облик возбуждённого Вэй Усяня, изнывающего от нетерпения, заставляют Цзян Чэна взять себя в руки, дабы не лишиться жалких остатков самоконтроля. Едва справившись с наваждением, Ваньинь начал медленно двигать рукой, слыша прерывистое дыхание Вэй Ина, совсем безуспешно пытавшегося больше не шуметь. Цзян Чэн оставляет на белоснежной коже лёгкие укусы, припадает к соскам, вылизывает практически каждый миллиметр желанного тела. Вэй Усянь обхватывает его шею руками, его глаза закатаны, а издаваемые им звуки до того бесстыдны, что Ваньинь готов умереть и воскреснуть вновь, лишь бы они не прекращались. Рука ловко скользит по возбуждённому естеству, попеременно наращивая темп. Вэй Ин, такой красивый и родной, жмурится от удовольствия, выкрикивая имя возлюбленного во время долгожданной разрядки, Цзян Чэн и сам не осознаёт, в какой момент она настигает их обоих. Оказалось, ему достаточно кончившего под ним Вэй Усяня, чтобы кончить самому. Ну не смешно ли? Вэй Ин тяжело дышал, но на его губах блуждала радостная улыбка. — Так это означает «да»? Вэй Усянь совершенно бесстыдно лёг на шиди, заглядывая тому в глаза. Цзян Чэн впервые за долгое время тепло улыбается, проводя рукой по мягким прядям. — Да, А-Ин, ты мне тоже нравишься. Тихий и абсолютно счастливый смех стал ему ответом. Быть может, день не такой уж и паршивый, каким казался изначально. Весь груз разом спал с плеч обоих заклинателей. Теперь, когда они есть друг у друга, разве есть что-то, способное их разлучить?