Записки

У Трафальгара перед глазами маячил светильник каскад. Сам он был запряжён в узкий, тёмно-синий костюм. Цвет денег — упоминал Дофламинго, каждый раз всё равно доставая из шкафа один и тот же розовый кошмар с довольной улыбкой. Портупея сдавливала грудь, никаким образом не способствуя развитию здорового дыхания. Выглаженная до состояния паркета рубашка цвета «диарея в три года» обязательно под конец этого вычурного клоунадного, старикашьего собрания потеряет всякий надлежащий вид. И потом розовый богохульник начнёт причитать о неумении носить такого рода одежду, хотя сам Ло честное хирургическое даже не пытался. Но старый маразматик уже по горло встал несколькими годами раннее, теперь же мягко касаясь нитями и гипофиза. Вот-вот и он двинет крышей — это чувствовалось в душном, замкнутом зале. Каскад светил неярко, приглушённо — посреди целой комнаты, чуть ли не соприкасаясь с полом. Ло это выводило из себя, но, для приличия, он нарочито держался ближе к нему. Все знают друг друга и способны определить по стилю одежды, но отчего-то продолжали носить венецианские маски, украшенные перьями настоящих птиц, жемчужинами и самоцветами, утончённо прикрывающие верхнюю часть лица. Д. выделялся, и довольно сильно, все знали, что нелюдимый врач всегда носил маску, скрывающую абсолютно всё лицо. Маска в выдержанном стиле — просто белая с прорезями для глаз и только, без единого бисера, без малейшего мазка краски. От него за километр ощущался дотошный, душный запах больницы, разрезающий дорогие парфюмы, как скальпель. Рядом с ним, в синем костюме и полной маской, не ходила ни одна в платье. Вернее даже, большая часть старалась обходить его широкой дугой, дабы не попасться на глаза. Трафальгар заслуженно считал себя знаменитостью среди всех знаменитостей — подобной значимости не отдавалось даже его учителю, Дофламинго. Гордо приподнимая подбородок, он истреблял запасы алкоголя — только к нему одному подходил особо отмеченный официант со специально подготовленным подносом. Обычно этот человек носил на правом предплечье красный, почти чёрный в приглушённом освещении, ручник, а в одном единственном высоком стакане — крепкая водка, с добавлением корицы. Ло не нравилась корица. И водка тоже. Но это то единственное, что ему доставалось. Да и с крепким алкоголем времяпрепровождение всегда становилось менее отвратным, так что с потугами мужчина отсиживал по девять часов на каждом из таких собраний. В месяц происходило их по два. Взгляд с каскада медленно перетёк на людей в помпезных нарядах, а после скользнул на землю. Обычный рисунок в виде закрученных лепестков — такой же можно класть бабке в туалет, разницы не найдётся совершенно. Ватер едва заметно усмехнулся одними лишь ушами. От безделья, непривычного в обычной жизни, скручивало нутро. Скука, напавшая так бессовестно, заставляла перекидывать больное восприятие с одного объекта на другой, и мужчина очень скоро терялся, осознавая себя в один момент всё ещё стоящим подле светильника. На самом деле, для других людей атмосфера являла собою более чем интимной, томной. Красивые, переливающиеся стёкла едва звенели, случайно сталкиваясь. Плитка хорошо звучала, стоило по ней пройтись в каблуках — любимый звук всякого, кто же не был готов упасть ниц под цокот дорогой обуви? И напитки — дорогие, коллекционные вина, элитное шампанское, долгой выдержки сладкий коньяк. Небесный Демон был более чем доволен, смелее всех вышагивая к своему непутёвому подмастерье. — Снова кисло стоишь посреди зала, дабы всем праздник испортить? — улыбка стала чуть более едкой. Ло даже привиделось, как струйка ярко-зелёного яда стекала по чужому подбородку. — А ты меня не для этого каждый раз сюда водишь? — наигранное удивление без единой интонации. Что ж, Трафальгар бы врал, если бы сказал, что бесить своего дядю ему было не по нраву. — Не то странно получается, я из раза в раз тут, но ты только сейчас решил мне что-то предъявить. Неужели с договором не клеится, и ты хочешь скоротать время в моей компании? — Какой же ты всё-таки кошмар на ножках, — сплюнул слова Донкихот, обходительно снижая тон. — Постой где-нибудь у стенки, на тебя жалуются мне во время важных бесед. Уж поверь, ты не захочешь плавать в том дерьме, в которое мы провалимся из-за плохой репутации главного хирурга. Мне нужны эти сделки, и если ты встанешь проблемой на пути к ним, то я от тебя избавлюсь. — Да, милости просим, — с нотками фиолетового протянул Ло, тонкими пальцами задевая каплю каскада. Холодная. — Хоть за шкирку в мусорку, хоть ножом в печень. Сам же лишишь себя власти. Знаешь ведь, что моей помощи желают все без исключения в трудный период, — врач усмехнулся под маской, но это Доффи мог ощутить и с другой части города. — Если я захочу, я самолично отключу его от аппарата. Я ему единственный родственник, если память не отшибло. — Особенно сильно давя на звучание своей громкой личности прошипел Дофламинго над самым ухом, напоминая скорее готовую к атаке гадюку, нежели чем птицу. — Да, поэтому ты всё ещё мною не заколот во сне. Хирургу стало тошно и мерзко от тяжёлого разговора, а потому он поспешил всё-таки последовать совету — не из желания других, а по собственной, исключительной инициативе — и пройти к стенкам. Тут становилось уже слишком темно, из высоких и широких арок окон можно было смотреть на город: сборище мигающих огней вдалеке, независимые от него, стоящего среди сброда каких-то идиотов. Он — инструмент, он даже не входит в этот общественный круг. Слишком беден. Трафальгар бы впечатался лбом в стекло, если бы не разделяющий их широкий подоконник. Над крышами зданий, над шуршащими листвой деревьями пролетел самолёт. Красная лампочка отражалась о рёбра стакана в его руках. — Простите, что отвлекаю, — подошедший человек держал красное полотно в руке, но подноса не было. Ло посчитал, что это странно. А ещё страннее наличие маски на лице его официанта: красная, даже в темноте жутко красная, закрывающая чуть больше, чем следовало бы. На ней не было ни перьев, ни страз, только один кривой рог рос куда-то к потолку. — Но мне сказали, что кукушка совсем не та, за кого её выдают, — звонкий ребяческий голос сильно контрастировал с любым мужским сопрано у любого тут статного гостя. Трафальгар совершенно ничего не понял, наклонился, чтобы попросить повторить, ведь официант оказался чуть ли не вдвое его меньше. Но тут же ему прилетел удар под рёбра. — Ничего личного. Перед глазами совсем стемнело, а когда способность видеть вернулась, его встретили радужные мошки. Маскарад шёл по швам — он слышал вдалеке вскрик барышни, а после началась разруха. Толпища жирных, объевшихся свиней, бездушных дипломатов, косяком растеклась по углам, к выходу. Начались выстрелы. Трафальгар тоже ощутил страх и панику, но они сошли на нет так же быстро, как и явились. Разве ему не всё равно? Его жизнь и так сломана вдребезги, он хотел просто ещё хоть раз увидеть его улыбку, почувствовать на себе объятия живого, настоящего человека. Ладонь сама поднялась, чтобы распустить осторожный бантик на затылке. Маска упала на землю, и Дьявол настороженно обернулся, направляя женский пистолетик в обтянутую портупеей грудь. Ватер улыбнулся, понимая, что он не такой, как все они — он, возможно, даже хуже, ведь он не совсем бесчеловечен, но и недостаточно человечен, чтобы быть нормальным. Ни рыба, ни мясо — чего с него брать? Сейчас, как никогда прежде, хотелось в белый коридор больницы, пройтись к комнате, в которой уже несколько лет подряд заперт последний ему дорогой человек. Взять за холодную, исхудавшую ладонь. И просто подержать. Услышать тихий, слабый пульс. Ло осел на плитку, вытянув ногу, чтобы пнуть маску куда подальше, к подошвам больной толпе. Это всё не для него — его место там, где царит смерть и отчаяние; ведь он — её скопление. Клин вышибают клином, так ведь? — Я могу отправить одно сообщение? — без капли надежды в голосе спросил Трафальгар, уже выуживая из штанов телефон. Без надежды в словах, зато в глазах, в этом море тоски, одиночества и грусти, была заметна яркая, золотая капля. — Личное. — Лады, только я посмотрю, хорошо? — быстро пошёл на компромисс преступник, мигом усаживаясь под боком на корточки. — Это так, на случай, если ты помощь там вызывать собрался или что-то ещё. Мне Нами сказала с вами не говорить, но ты не выглядишь, как все. Ло принял это за комплимент, даже отчасти смущаясь. Экран не хотел узнавать его по профилю, поэтому он быстро ввёл комбинацию чисел. Тут же открылся один единственный чат. «Бепо, пусть Кора-сана не отключают от аппарата. Все затраты оплатите с моего счёта, там должно хватить денег». Он затушил гаджет, справляясь с эмоциями. Он хотел ещё раз увидеть его, но, раз уж шанса не будет, то пусть хотя бы он проживёт ещё немного. Если кто-то вообще мог называть это жизнью. Существование бренного тела на белых простынях, неспособность самостоятельно вдохнуть, о чём вообще могла быть речь кроме? Был тронут ствол мозга – а это летальный исход. Кора «жив» только по одной причине: у его брата слишком широкие карманы. — Погоди, я не успел прочесть до конца, верни обратно, — Дьявол тыкнул оружием под бок, словно в его руках была игрушка. Ло послушался — а что ещё ему оставалось делать? Не бросаться же в безумство, сметая всё и всех у себя на пути. Перед смертью не надышишься, но хотя бы немного, совсем чуть-чуть… — А кто это? — Бепо – мой коллега. Я хирург по специальности, здесь же только потому, что нужен дяде, — честно выдал Ло, искренне желая быть услышанным. — У меня остался только один по-настоящему дорогой человек… Я не знаю, насколько это эгоистично, но не мог бы ты принести цветы к нему в палату? — Он чем-то болен? — преступник проницательно взглянул в сереющие глаза. — Я не собирался никого здесь убивать, у нас одно маленькое дело и, если вы будете тихими умочками, мы оставим вас в живых. — Он в коме уже… много лет, очень много лет, — Трафальгар уткнулся носом в ладони, приводя себя в порядок. Просто сидеть тихо, и у него появится шанс подержать Кору за ручку ещё разочек или два. Он внутренне пообещал себе чаще посещать его отныне. — Я был ещё маленьким, когда он слёг. — Он тебе дорог даже спустя столько лет? — в мальчишеском голосе слышался истинный интерес, который трогал что-то в груди у мужчины. — Почему ты здесь? — Дяде нужен, говорил, — Ло указал пальцем на выделяющуюся фигуру в зашуганной толпе. Он уже мог представить грубый контур выцветших, жирных губ и острые линии оправы красных, кровавых очков. — Вот он. — Но ты с ним не потому, что он тебе дорог? — край маски Дьявола опасно блеснул — или ему так только показалось. В любом случае всё внутри сжалось. Его лицо не выдавало, только серые, больные глаза. — А если я сделаю вот так? Направив свой женский пистолетик к толпе дулом, парень пару раз нажал на курок — стрелял слепо, наугад, смотря чёрными дырами в маске прямо в глаза. Ло рвано выдохнул, видя, как растекается лужа крови под костюмчиком. Немного разочаровано. — Я в него не попал, верно? — официант доверчиво наклонил голову, даже на миг показался милым, в воображении, без маски. — Давай теперь так, — повернувшись назад, он специально направил оружие в розовую шубу. — Раз, — Ватера оглушило, шквал воды ударил по затылку, выбивая его со скамьи. Он вздохнул, когда пуля попала в стёклышко. — Два, — в ушах стоял звон. — Три, — заряд прошил шубу насквозь, и синий смокинг содрогнулся, не меняясь в лице. Пернатый выдал вскрик, хватаясь рукой за плечо. Бросил многозначительный, рассерженный взгляд на Трафальгара, прямо на него, будто нарочито зная. А Дьявол сидел перед ним на корточках, перезаряжая ствол. — Попал. В этот момент Ло наконец осознал, полноценно и рассудительно: перед ним убийца, человек, не боящийся прибить кого-либо. Шутки ради, из желания или прихоти. Но страшно всё так же не было, словно в груди давно всё заледенело. — Кто стрелял?! — раздался женский крик, как гром средь ясного неба. Официант согнулся пополам, пряча оружие в кармане. — Если это ты, недоумок пустоголовый, я тебя прирежу! — Ой, это Нами, — шикнул Дьявол. — Так, давай передвинемся, — Ло схватили за передник, перетаскивая силой к окну. — У тебя глаза такие дикие, знаешь? Выглядишь обалденно счастливым! — громко заявил террорист – да, настоящий террорист, как решил Трафальгар, почувствовав сильный хват для такого маленького тела. — Понравилось? Почему ты с ним? — Он нужен… нужен Коре, — выдавил из себя он, чувствуя неестественное напряжение мышц на лице. — Он в любой момент может отключить его. — Ага, значит ты в заложниках? — Да. — Значит тебе не в новую, — просиял официант, затаскивая хирурга в самый дальний угол. — Щас я тебя завяжу, но не бойся, отпустим. Ещё принесёшь цветов своему этому Кару. Трафальгар хотел было поправить, но не успел — голову прострелило болью, а после всё совсем потускнело, скрылось в чувстве тошноты и усталости. Когда он открыл глаза, чувствуя только тупую боль и видя перед собой просеивающую звёзды тьму, то подумал — что ему чертовски повезло оказаться на свежем воздухе на целых пять часов раньше должного. Ветер ерошил чёрные локоны, дарил ощущение свободы. Рука сама потянулась расстегнуть портупею, но, как оказалось, его ещё не успели развязать. Потная спина не продувалась, как и грудь. Складывалось странное чувство — словно на ветру только голова. Стоило пройти тёмному наваждению, как он понял — в самом деле, как ему и казалось. Он ехал на машине, а если быть точнее — пикап, заваленный всяким хламом. Укрытый чьей-то курткой, так по-нежному, если бы не связанные руки и заклеенный рот. Осматриваясь, он видел яркие огни города — он наконец среди жёлтого света, там, где так желал оказаться. Пускай и затылок был на мокром месте. Какова разница, коли ему и так угрожает смерть. Его окружили незнакомые люди, один лишь привычный официант в своей маске демона. А в руках у него — чемодан. Ещё знакома Ло была женщина в тёмно-фиолетовом длинном и зауженном платье с большим количеством страз разной величины. Успешный учёный-археолог Нико Робин в своей вороньей маске с камнями и длинными, отстриженными перьями. Мысль о том, что она тоже – заложник, отмелась тут же. Она не связана, свободна, а также держит в руках пулемёт — картина складывалась не самым обычным образом. Трафальгару подумалось о том, что ей могло быть холодно, сидеть с оголёнными плечами на ветру в ночи. Но склеенный рот точно никак не помог бы, как и закреплённые за спиной руки. Женщина первой заметила уставший и заинтересованный взгляд, который светился сигнальным жёлтым. Она слышала о мужчине, которого все обходили стороной, который на всех конференциях стоял на самом видном месте и напивался в зюзю. Его приглашали только по той лишь причине, что он — «самый успешный в мире». И всё. Может она и не понимала, с какого перепугу они взяли ещё одного заложника, помимо главной цели, но вроде никто был не против. Догадаться было несложно — Луффи беспричинно стрелял в воздух, потом попал в Дофламинго, владельца довольно важной компании, но пока не столь успешной, чтобы заявляться на такие вечера, а значит дела его рук. И этот любопытный взгляд не мог принадлежать тем, кто тушился на таких собраниях. Робин подобралась к нему поближе и, как могла, аккуратно сорвала скотч со рта. Однако мужчина всё-таки поморщился, так как ему не специально сделали депиляцию усов. С чуть покрасневшим ртом он высказал благодарность, незамедлительно приподнимая один уголок в привычной манере — которая, как он знал, имела способность выводить людей из себя. Но Нико сдержанно улыбнулась, кивая в сторону Дьявола, словно задавая вопрос, но Ло предпочёл не обращать на это внимания — Дофла что-то говорил о том, что у неё есть такая привычка. Трафальгар расклеил ещё липкие губы. — А куда мы едем? — он не знал, к кому именно обращался, скорее ко всем, чем к отдельным личностям, но официант подскочил, услышав только звучание голоса. — О, привет. Спасибо, что вывез из того места, я чуть не задохнулся. Мальчишка громко ойкнул и, как показалось Хирургу, радостно улыбнулся, скрытый маской. Ну, эта иллюзия оказалась не долговременной — вскоре полетели пули, заиграли яркие, ослепляющие огни, запах пороха и какой-то кислятины. Вокруг люди копошились, кричали, ругались. А он был связан по рукам и ногам, гусеницей передвигаясь в более тихий и безопасный уголок. Свинец отскакивал от металлических стенок, рикошетя, и он боялся угодить на шальную пулю. Ему повезло больше, чем рыжеволосой даме в вульгарном красном платье со слишком выразительным срезом на ноге — в её плечо вонзилась одна такая, и мужчина заметил вытекающую кровь. Она поспешно ретировалась к нему в уголок, зажимая рукой рану. Такая хрупкая, бледная и тонкая. Кто таких пускает в террористы? Ло оглядел её повторно и убедился, что не сломается. Не должна, хотя бы так. Протянет, пока ему наконец не развяжут руки — тело начало затекать, а в лопатках ломить. Кажется, к голове притекала лишняя кровь. Вскоре шум и суматоха стихли. Конечно, Ло оставался в глухом неведении, оглушённый, ослеплённый, связанный и уже знатно уморившийся — ему хотелось спать, а верёвки стягивали так туго, что даже почти уютно. Прикрывая глаза, он не мог даже представить, что может поджидать его дальше. — Мы едем к нам на базу, кстати, — вставил подошедший парень, складывая дымящийся пистолет. — Там у нас Санджи может приготовить такую еду! Пальчики оближешь, вот такая просто, — он показал два оттопыренных больших пальца. Девушка на него шикнула и дала кулаком по голове. Парень, сидя на корточках, попятился и зашипел, держась за волосы. Маска его спала, являя жёлтому свету сменяющихся ламп юное лицо со шрамом под глазом. Трафальгар смотрел на это лицо и понимал, что оно ему абсолютно незнакомо, и вовсе не такого он ожидал увидеть под маской террориста. Мягкие углы, крючковатый кверху нос, широкие, блестящие глаза и выразительный рот — очаровательное, детское личико. Такие и до старости сохраняют ребяческий облик и манеру общения. Мужчина против воли умилился и скупо улыбнулся. — Не называй наших настоящих имён, долбоклюй! — тут же добавила она, занося руку уже над самим Хирургом, но парнишка её остановил, придерживая за локоть. — Зачем он тебе? — Он прикольный и странный! Я хочу его себе, ну Нами, — проныл он, сразу получая второй хлыщ. — Если что, это, не переживайте, — проговорил смирно Трафальгар. — Я весьма тихий и не примечательный, нигде не засвечусь и обещаю, что не создам проблем. Удар по нему всё-таки прошёлся. У него раскалывалась голова, и шла кровь из носа. И она была ужасно вкусной — он жадно слизывал её с верхней губы, улыбаясь, как конченый. Ему всё нравилось в обстановке: пахло порохом, было свежо и чуть прохладно, сияли далёкие прежде огни города, видно широкое небо, скреплённое с городом небоскрёбами по типу того, в котором он недавно находился. Он чувствовал, что жил в этот момент. О, ещё эта перекошенная физиономия дяди — какая же услада для глаз. Как же прекрасно было видеть эту рану в плече. Дьявол был прав. Ему очень понравилось. — Вы необычный человек, Доктор Трафальгар, — мягко обратилась археолог, бинтуя открытое пулевое ранение Нами. — Так рады стать заложником. — Лучше не бывало, — без капли иронии открыто сообщил Ло, всё-таки щурясь дилетантству на своих глазах. — Ой, что ты делаешь? Нет-нет, так не надо! Если и класть бинт, то серединкой к серединке, и не надо портить, умоляю! Лучше было бы обработать область и смочить его, эй! Две девушки чуть устало вздохнули с улыбками. Луффи умел выбирать заложников. И если для него этот человек показался странным — значит для них он окажется настолько ненормальным, насколько вообще могло представиться. Трафальгара развязали, дали в руки аптечку. Он отточенными движениями поработал над плечом, обрабатывая, зашивая и бинтуя. За такую помощь успешные свиньи были готовы ему в ноги золотые слитки кидать, а эта женщина ударила его и не заинтересовалась им. Ло, в конечном счете, впервые за долгое время ощутил себя тем, кем мечтал быть — врачом. Он наконец помог потому, что мог. На его помощь не обратили внимания — и, о боже, это чувство сверх меры прекрасно. Он блаженствовал, обнявшись с ярко-красной аптечкой. На языке металлический привкус крови, чуть солёности — он сильно вспотел, и пот скатывался ему в рот. Он жил, жил — и это так чертовски хорошо. Подальше от всего этого света. Хотелось прямо сейчас содрать всю одежду, остаться нагим и открытым миру — но капля сдержанности в нём оставалась. А потому он лишь скинул портупею и с большим удовольствием самолично разорвал синий пиджак в клочья. Заправленную рубашку вытянул, оставил свободно висящей с несколькими расстёгнутыми пуговицами как сверху, так и снизу. Он дышал полной грудью, щурился и довольно улыбался приятно колющему свету. — На Вас посмотришь и сразу видно — свободный человек, — хихикнула Робин, выбрасывая за борт маску с перьями. — Как вам вечер? — Отстой полный, блевать хотелось от этих рож и приторных улыбок. Я там чуть не скончался от скуки, если бы не вы! Спасибо большое, — выдал Трафальгар, закидывая руки за голову. — А вам как? — У меня остались впечатления получше Ваших, но не могу не согласиться. От этих высших людей действительно дурно. — Пф, высших, — хрюкнул Ло, одновременно смотря на то, как многоэтажные дома сменяются деревянными. — Вау! Тут так красиво! Ну, а «высшие», как ты их назвала, просто отвратительная грязь. Отяготили себе карманы деньгами, ходят — спадают. На такие большие животы ремни не сажаются, — посмеялся он, с мягкостью рассматривая заборы. — Я ненавижу всё это. Я так устал. Я хочу обычной жизни, среди тех, кому… знаешь, кому будет не похуй на проблемы других. На мои хуи забивать можно, но мне хотелось бы найти помощь для Коры. Мужчина меланхолично вздохнул, закрывая глаза. Ему было действительно замечательно. — Ой, чуть не забыл, — вспомнил он, на минутку прерываясь. Поднял куртку, стряхнул с неё пыль и пепел, и протянул женщине. — Укройтесь, мёрзнуть вредно для здоровья. Робин улыбнулась, забирая куртку Луффи. **** Прибыв на место, его выпустили под надзором какого-то угрюмого типа. Но внешность он не смог разобрать в полной темноте. Понимал, что тот немного недоволен им — но Ло как-то это мало волновало. Сейчас важнее будет поесть, ему Дьявол обещал невъебенный ужин. Или уже завтрак. Кто бы знал? Ло точно нет, потому что свои золотые часы, подарок от какого-то владельца компании часов, он отдал Нами, прежде желая скинуть их куда-нибудь под колёса машины. Его провели в весьма оснащённое, уютное здание с мягким, белым светом, который казался непривычным с бывшим жёлтым в сравнении. Дьявол подхватил его под руку, уводя мыть руки, где его хорошенько сполоснули целиком — с ног до головы он был в воде, чуть попало в нос, и как оно чудесно. Ло даже пару раз с ребячеством дал водой в ответ, много напрягая мышцы на лице и каркающе смеясь. Вскоре его также посадили за один длинный, заполненный стол, выдали вилку и салфетки. И началась полная неразбериха — он не привык к дракам за ужином, где каждый пытался отхватить кусок пожирней и поплотнее. На свете женщины едва ли не ватой одной питались, а мужчины пили только охлаждённый виски, предпочитая сохранять свой стан. У него тоже взыгралось это. И он вцепился голыми руками в салат прямо напротив него — урвал треть, пока остальное забирали хмурый тип с, как оказалось, зелёными волосами, и очкастый инженер, пахнущий машинным маслом. Трафальгару было весело, он впервые съел что-то калорийнее воды в поздний вечер. И был до безумия довольным, будучи отправленным мыться с каким-то обрывком полотенца на руках. Пожелтевшая эмаль, потёкший кран, скреплённый изолентой, целая гора всяких неизвестных флаконов, сложенных один на другой, и мыло, у которого был сиамский близнец, приклеенный к нему снизу — самое то, чтобы закончить удивительный вечер. Пойти спать, прекрасно видя, что за окном наступает рассвет. Уложиться в кучу каких-то мужиков, греясь не от грелки или одеяла, а от тепла чужих тел. Обнять со всей лаской Дьявола, который спас его от ужасного будущего — он верил, что они оставят его у себя и не сдадут им, свету. Чуть придвинуться ближе и наконец уснуть, считая количество веснушек на чужом носу. Это самое лучшее из всех возможных событий. Осталось занести цветов Коразону, поговорить с Бепо и поменять брюки на затёртые джинсы. И всё, и вот оно — счастье.