Записки

Ло пересекал дом насквозь, оглядываясь по сторонам в поисках хоть чего-то неразложившегося хотя бы наполовину. Он нуждался в тканях, бинтах, которые в ничтожных количествах сейчас лежали в плечной сумке, делая зрительно её шире. Он искал еды, воды — да, фляги три было набрано, но этого точно не хватило бы, сосуд, чтобы залить туда жизненно необходимую жидкость. Тёмные коридоры безызвестной квартирки вселяли ужас, необъятный и животный, подёрнутый инстинктами. В ушах набатом стучала кровь, ладони излишне потели, размазывая грязь песка и пыли, скапливая их в чёрные полоски. Он делал опасные и неосторожные движения, словно мотылёк при свете, кружащийся без знания и с опасением. Окна, притворенные как досками, так и шторами, могли открыть вид на бесконечные улицы, уходящие строго прямо, до тех пор, пока серый туман не скроет все подробности. Высокие железобетонные сооружения, называемые ласково «Домиками», со всеми признаками обычных многоквартирных зданий: окна, лестницы, двери, стены, вентиляция, трубы и водоснабжение с подключенным светом, — поднимались с окутанных той же мглой днищ. Только черти могли знать, что же там, в самом низу, ведь только им были дарованы знания. Ло не был чёртом, не был даже разведкой или одиночкой. Он просто был — и не один. В поисках мечась между перекошенными шкафчиками и столешницами, он искал всё что угодно. От таблеток, антисептиков, масок, игл, нитей, мазей до полноценного медицинского оборудования или книг. Самым ценным всё-таки считались все образы развлечений, чтобы, если и ехать рассудком — то хотя бы плавно и в одну сторону. Трафальгар давно выжил из ума, но, упорно цепляясь за знания по медицине, сохранял видимое присутствие рассудка. Этого было вполне достаточно, лишь не броситься с площадки вниз, не в низ. Он суматошно вывернул шкафчик со сгнившими остатками еды, быстро оглядывая серо-зелёную смесь чуть сладковатой гнили. Нет, ничего съедобного. Разочарованно вздохнув, Ватер приблизился к окну, чуть отодвигая плотную ткань. Срывать её никак нельзя — важнейшее правило. Одеял, полотенец, одежды не найти, но всюду были шторы. Для разведения огня использовали мебель, но только не доски с окон. Нельзя было сбивать входные двери с петель. Потому что Они могут затаиться в безопасных участках. За грязным стеклом простирались головокружительные пространства. Марево быстро темнело, оглушительно щёлкали предохранители. Свет выключался. Крысой метнувшись к выходу, Ло выскочил на площадку, наглухо запирая дверь. По запомнившемуся маршруту он запрыгнул на трубы, соединяющие два Домика между собой. Чёрные, чуть ржавые и тёплые они простирались по всему комплексу. Эту зону называли Трубачеева. Были и Гнёзда, и Мостовая Хаси — красивейшее место с мостами из красного дерева, с длинными лозами и лианами, растущими буквально повсеместно, их сок ещё и сильное седативное средство, а ягоды настолько токсичны, что убивают даже Их — и Куйбышева, Трифонская, Мастара. Улиц было также много, сколько и пространства. Трафальгар большую часть времени провёл, несомненно, на Розовой. А его напарник — Рассвет. Хотя вроде как юноша и был родом оттуда же. Сам путешественник лишь смутно помнил родину — закрытый бункер с выжившими, которые варились там как рыбьи мальки в банке, и продавца на Трифонской. Грязная, заляпанная банка с плавающими в ней задыхающимися чёрными точками с глазами. Флеванс его пал, и ничего он по этому поводу не ощущал, несмотря на косые, переполненные жалости взгляды, стоило ему пройти в оживлённых местах. На Трубачеева почти не было людей — это один из самых опасных районов. Они — новые жильцы этих бесконечных мест — были вытянутыми, чёрными. Легко спутать с трубой или подвешенной тряпкой. И всякий раз, торопясь и прыгая по трубам, Ло рисковал встретиться с Ними самым что ни на есть ужасным способом. Они пахли рыбой, льдом из старой морозилки и лимонным соком. И Они могли убить самым жестоким образом, пожрать и растаскать кишки по всем ближайшим Домикам. Трафальгар мчался до конца светового времени, но он уже в опасности. Вечером Они ещё плохо видят, едва двигаются, но уже тем страшны. Далеко, недальновидно думая, Ло убежал от укрытия. Оставил того совсем одного в горячке наслаждаться вдоволь видениями. И всё равно почти ничего не сыскал, зря забрался. Как Икар, из старых, рваных книжек. Трафальгар мечтал собрать столько же воска, чтобы сделать себе птичьи крылья и улететь из этих насквозь прогнивших мест. Но воска негде было сыскать, как и самих птиц. Он мог только смутно представить, как выглядели крылья. Что такое перья? Это синоним к слову "ручка". Странно было представлять животных, которые прежде отягощали небеса, с ручками на перепончатых крыльях. Он видел летучих мышей, простых мышей и крыс, собак и кошек. Последнее — безбожная редкость, о которой он мог бы рассказать на станции и получить за это кусочек печенья. Та дикая кошка, наполовину лысая и очень больная — до кровавой пены у рта и из носа — с выбитым глазом и сломанной лапкой громко орала и шипела, когда Трафальгар наткнулся на неё в одном из домов. На ней оставались следы от драки — колотые, шипами сделанные раны. Нескладный клок оранжевой шёрстки выпячивал из-за уха, кусочек другой был на скрюченном хвосте. Ло прошёл мимо той находки, опасаясь подхватить бешенство. Он вообще старался не сталкиваться с животными. Он знал о людях, которые приручали этих тварей и командовали ими, но слишком то опасно. Эпидемия тифа в бункере Торпа, вспыхнувшая из-за приведённых в то место животных, эпидемия бешенства на станции Сорок — туда занесло заражённых псин, искусавших большую часть народа. Всё было опасностью, и Ватер не старался ни с кем дружить. С Луффи это произошло случайно и невольно. Но теперь ради него уже неделю с лишним Трафальгар бегал и прыгал по всей улице, не спал сутками и голодал. Рана, нашедшая своё расположение на груди, кровоточила и нуждалась в штопке. Но ни игл, ни ниток, ни перевязочных средств. Последнюю чайную настойку Ватер потратил на обеззараживание, но это не уберегло от лихорадки. Острая потеря крови — Ло крепко укутал кусочком собственной футболки предплечье, на котором неспешно затягивалась глубокая ранка. Он делал переливание собственной крови. У него была первая, у Луффи тоже. Им обоим повезло, что у них были татуировки с важными данными прямо на теле. Родители или другие позаботились о будущем. Заметив, как дрожала дальняя балка, расправляя лучи, Ло тут же спрятался за первой попавшейся дверью. На полу были разбросаны бумаги, стаканы, битое стекло, фарфор, плитка. Что угодно, но всё — мусор. Шкафчики тут были относительно целыми, что не могло не внушить самой яркой надежды, и Ватер аккуратно прошествовал вглубь, ощущая прелый аромат чего-то кислого и знакомого… Он едва не выронил оружие, когда на него прыгнул дикий обитатель, что очень звонко, в кричащем и скулящем тоне залаял. Спину обдало холодом, и Ло содрогнулся, тут же пиная белую, чуть облысевшую псину под шею, затыкая лай, но не лишая скулежа. За плотно закрытой дверью послышался шорох, словно кто-то сыпал песок, и Ватер вытащил из ножен длинное лезвие. Пёс смотрел на него блестящими, осмысленными глазищами, чуть влажными — словно плача и моля о пощаде. Но животное не затыкалось, продолжая ныть и привлекать к себе внимание. Теперь путешественник заперт в четырёх стенах, Боже упаси, до утра. Но у него не было столько времени — необходимо торопиться, у Луффи ухудшалось состояние! И целую ночь тот точно не перенесёт. Со смешанными чувствами Ло стащил с разодранного дивана плешивую подушку, которой укрыл грязную морду. Он, вообще, намеревался задушить собаку, и та, кажется, думала так же — начала дёргаться, стараться вырываться, заставив Ватер с прищуром снова дать ногой по рёбрам. Дрожащие когтистые лапы особо привлекали внимание. Трафальгар и сам задержал дыхание, отдалённо слыша шёпот смерти. Они так предупреждали о своём явлении и также переговаривались. Их было несколько, и Ло не удивится, если не сможет открыть дверь из-за наваленных друг на друга тел. Что-то скреблось о стены извне. Трафальгар на секунду приподнял подушку, давая псине вдохнуть, и тут же закрыл обратно. Он боялся и паниковал, любое движение могло побудить Их к действию. Возможно, Они потеряют интерес и позволят выбраться, но верилось в это слишком слабо. Луффи, лежащий в укрытии с температурой и шоком. Если тот умрёт, то пусть хотя бы у него на руках! Мягкий и ласковый. А может, в слезах и горячем бреду. Он стоял, душил собаку, за дверью стояла смерть с косой, меч откинут вбок, и мечтал о том, чтобы ещё хотя бы раз подержать тёплую голову. Эта копна немытых, неприятно пахнувших волос ему грезилась. Сухие и острые скулы, их чистота — ни единой поросли, ни прыща. Снова поднял подушку и закрыл обратно. Наверное, с Монки он делал так же — давал вдохнуть и тут же перекрывал. Им стоило обоим умереть в той закрытой комнате, а не пытаться спастись. Трафальгар каждый раз оставлял его одного, как сейчас, гоняясь за призрачной надеждой сохранить жизнь. В таких условиях любая рана может быть смертельной. Но то, что получил Шляпник — едва ли сравнимо с жизнью. Ло зажмурился, подавляя всхлип. Он очень хотел быть рядышком, очень не хотел расставаться с таким бренным существованием, очень боялся потерять. Луффи умрёт, умрёт и он, главное, чтобы вместе. Собака вновь свистяще набрала воздуха и тут же лишилась доступа к нему. Его охватывала невозможная усталость, скопившаяся за неделю скитаний. Он осторожно и бесшумно опустился на колени, держа подушку. Чтобы наверняка — повторно дал по груди, после встряхивая пальцами. Бить кулаком у него всегда выходило плохо. Трафальгар оглядывал помещение. Теперь стало понятно, отчего оно так хорошо сохранилось. Собака охраняла место от нежданных гостей. Возможно, у неё даже был хозяин, так как оставались множественные признаки о быте. Только принюхавшись, Ло различил острый запах лимона — из-за двери и что-то зловонное из соседней комнаты, откуда выходило плохо заколоченное окошко. Стало страшно, ещё хуже, чем было прежде. Но раз псина была жива, значит, тут не могло просто быть Их. Тогда как оно так хорошо сохранилось со столь халтурно прикрытым окном? Да ладно, у этих монстров глаза по всему телу, что за херня! Он хотел домой. Взять Луффи на руки, прежде укутав во что-нибудь, и унести в оживлённое место. Или хотя бы попытаться — хотя с чем-то тяжёлым на руках по трубам не походишь, как и по верёвкам, но он готов был и упасть, главное, чтобы с ним. Он отдаст что угодно за жизнь своего напарника, может пожертвовать чем угодно. Эта псина, если они оба смогут выбраться, может сгодиться, так как мясо очень востребовано. Тощая, немытая и явно с болезнями, ну хоть не с бешенством. Про остальное знать некому, так что кому не всё равно? Главное раздобыть хоть какие-нибудь средства. С интересом заглядывая в глубинки квартиры, странник намечал нужное. Ну, во-первых — наличие крохотной библиотеки. Осталось надеяться, что там всё не изъедено червями и осталось хоть что-нибудь, так как заметно было значительное опустошение полок. Дальше он заприметил висящее на стуле полотенце — яркий пример большой удачи, если бы не положение, в котором Трафальгар очутился. Псина совсем перестала двигаться и, чуть испугавшись за то, что труп успеет испортиться ещё до того, как он с Луффи сумеет добраться хотя бы до более или менее безопасной зоны, сдёрнул подушку. Животное смотрело на него, редко моргая, тихо и совсем не скуля. Ло наклонился пониже, подтягивая к себе меч. — Слушай сюда, сука, — прошипел он сквозь зубы едва слышимо, подставив остриё к шее. Зрачки у собаки сузились, весьма понимающе уставившись на блестящий клинок. — Один звук или движение, и мы оба трупы. Без приколов. Осознание и умные глазки покорили сердце Ло. Он решил довериться, убрал как остриё, так и подушку, будучи ещё напряжённым и готовым на радикальные действия. Шанс отбиться от Них — ничтожно мал. И всегда с ужасными последствиями. Но он будет держаться до последнего, чтобы провести последние минуты подле Луффи. Главное добраться. Трафальгар стал расчищать себе место, чтобы суметь подняться на ноги. Убирал всё, что могло скрипнуть, захрустеть, как-либо издать шум. Благо, пол всегда был из бетона и чаще с коврами. Тут ковёр был. Наконец поднявшись и чуть растянув затёкшие, гудящие мышцы, он направился в, предположительно, зал. Тут же в сумке исчезло полотенце, несколько проверенных книг. На глаза попался плед, и тот был сложен. Все шкафчики открывались аккуратно, бесшумно. Он смог найти запас консервов и свежих банок с продовольственных улиц — явный признак того, что это место кто-то выбрал себе для проживания. Нашёл пару полных бутылок, стащил сложенные неаккуратно карты. Тут явно жил богач, но думать об этом не стоило. Он нашёл аптечку! Открыл, посмотрел на драгоценные лекарства и препараты, которые даже из срока годности не успели выйти! Он не знал названий, зато по составу мог определить, что к чему. Кладезь, сокровищница, целый грёбаный Большой Куш. Если он сможет выбраться, у Луффи сильно возрастут шансы выжить — и от этой мысли сердце обдало тёплой волной. Мёртвой хваткой вцепившись в красную коробку, он осматривал дальше. Нашлись и иголки, нитки для того, чтобы зашивать вещи. Конечно, штопать свою футболку он тоже будет, но сначала грудь Луффи. Изнеможение, охватившее его после стресса, сейчас ощущалось слишком явно — он расслабился, наконец достигнув своей изначальной цели. И, конечно, заполучив медикаменты, как же без этого. А потому, устроившись на диване, он вскрыл одну из банок. Понюхав, он был удовлетворён состоянием продукта. Вытащив приправленные солью маринованные водоросли, он тут же их сёрпал словно лапшу. Вкусная, полезная — а главное, питательная. То, что надо. Он не мог представить, как сильно разочаруется вернувшийся законный владелец всех этих вещей. Но и не хотел. Теперь все эти богатства - его. Запах лимона чуть угас, шуршание сместилось в другую сторону. Как идея была — пустить первой собаку, чтобы она отвлекла на себя внимание, и самому сбежать. Маловероятно, что в полной темноте он справится, но шанс есть. У него прекрасный слух и обоняние, ощущение пространства. Намного важнее поторопиться. Перегруппировав все находки, он наконец накинул сумку через плечо, осторожно поверх рюкзака и ещё мешка. Аптечка, как самое важное, находилась в рюкзаке и заняла довольно большой участок. Там же были вода и консервы, не менее важные. Всё остальное отправилось по мешкам. Идти было тяжеловато, дубевшие мышцы беспощадно ныли и немного подгибались, но с новой дозой адреналина неудобства должны будут исчезнуть. Взяв на руки пса, он осторожнейшим образом открыл дверь, выдыхая. Она открылась и не натолкнулась ни на что. Замечательно. Тихими шажочками, прищуриванием и нюхом он обошёл все лапшичные тела, которые словно змеи расположились по полу. Они извивались, дёргались, скрежетали. Ему повезло, что на Трубачеева у Тварей слабовидящие в темноте глаза. И повезло, что у них нет носов, чтобы опираться на обоняние. Собака в руках повисла куклой, совсем не напрягаясь, словно привыкшая к такому. Да, подумаешь, что Ло бил и душил. Эта пугающая остроумность сильно нервировала его. По памяти, он двигался к укрытию. Трубы, повороты, мостики, лестницы. Пару раз перепрыгивал с одного места на другое. Предметы тихо звякали за спиной, и ему было очень страшно. За свою жадность расплачиваются, а он этого ой как не хотел. Он шёл и шёл. Страх и паника значительно помогали, он едва ли ощущал неудобства в ногах. Казалось, что после того, как Луффи будет вылечен, Трафальгар ударится в спячку. Долгую, затяжную, у Монки под боком. Еды и воды должно хватить. Лишь бы дойти. Лишь бы добраться. Его планы разбились, когда он случайно задел носком ботинка шершавый бок. Окативший его безмерный страх, а следом и тоска оглушили, позволив лишь необдуманно метнуться в другую сторону под ужасный звук катящегося песка. Много песка. Лавина. Собака оказалась переброшена через плечо, не успел он даже немного расставить приоритеты. Кинулся к трубам, молясь, чтобы это действительно были трубы. Прыгнул сверху, проехался. Он привлекал к себе всё больше и больше внимания, за ним катилась целая Сахара, и ему было страшно. Ноги подкашивались, когда он вновь забежал в какую-то квартиру. Бросив собаку, Ло подобрал стул и затворил дверь, благо теперь она открывалась вовнутрь. Пёс поджал хвост, обегая всю квартиру и клацая своими когтями. Хотя, можно ли называть скорое ковыляние — бегом? Подготовленный Кикоку в руке, снятые мешки, рюкзак и сумка. Сложены к стене. Готовый к самому худшему, Ло остановился и прислушался. Шелест прошёл мимо, но запах оставался на месте. Значит, западня. Ло прищурился: можно выйти с другой стороны, если попытать удачу по вентиляции. Но с вещами это невозможно, а значит, напролом. А если напролом… Внезапный хруст за спиной, и Ватер бездумно навострил меч. Человек в маске, направивший в самого Трафальгара арбалет. Ло был быстрее и увереннее, а потому без сомнения атаковал, разрезая одежду и чуть кожи на руке с оружием. Стреляющее упало, а стрела пробила стену позади; шелест и запахи сгустились, и Ватер подумал, что это замечательная встреча — у него есть шанс вернуться к Луффи живым. Краем глаза он увидал ещё одного человека. В темноте это были просто фигуры, но явно чем-то связанные. Напарник первого просто жался к стене, напуганный собакой. Путешественник воткнул свой клинок в живот, чувствуя слабое сопротивление мягких тканей. Содрогание, которое качнуло как Кикоку, так и его руки. Звук капающей крови, мычание боли. Этот человек знал, что, если закричит, то неминуемо будет убит со вторым. Как жаль, что Ло не герой, и спасения им всё равно не увидеть. Вынув своё орудие, он разломал арбалет и выдернул из колчана все стрелы. Проверять, есть ли у них кинжал, не стал, только пнул в рану. — Ты, — Трафальгар качнул подбородком, приказывая жавшейся фигуре, — встать. Сейчас ты берёшь своего дружка и выходите за дверь, бегите сколько будет мочи. — Но… — женский голос удивил брюнета, но тот был непоколебим в своём намерении вернуться, — там ведь... — Без но, иначе я убью вас сам и скину тем тварям. Может, кто знает, вам удастся сбежать, — прозвучало это довольно издевательски, пускай изначально Ло и не намеревался вкладывать в свои слова столько зла. — Быстро. Грубый и холодный тон побудил девчонку зарыдать — Трафальгар почти почувствовал себя неправильно. Но мысли о том, что скоро он сможет услышать Луффи и подержать его за ручку, были несравнимо сильнее. Никто не двигался, даже не собирался. Ему пришлось принудительно всё сделать — протащить девушку до двери за волосы, удивительно блондинистые и опрятные, под мольбы. Он нашёлся, что сделать — заткнуть ей рот первым попавшимся объектом. Это был кусок бумаги, но Ватер счёл это достаточным. Второго, как оказалось, мужчину — он даже умилился на мгновение — он приволок за ногу под тихое, полное страданий, шипение. — Бегите, попытайте удачу, — заглянув во влажные голубые глаза, он тут же вспомнил карие. Широкие и с неаккуратным шрамом под. — Надеюсь, что мы когда-нибудь встретимся. — В Аду, блядина, — первый попытался пнуть его, но Ло только хмыкнул и пожал плечами. Ну, в чём-то тот прав. Возможно, во всём, но ему бы хотелось надеяться, что это будет совсем не скоро. Он не ангел и не добрый мальчик, и с головой давно уже всё не в порядке. Здесь нет здоровых людей. — Удачи. Ло бежал, как мог быстрее. Вещи за ним скреблись и стучали, собака на руках всё ещё висела удобной колбаской. Трафальгар зря, конечно, дал ему имя, но Бепо оказалось таким искушающим, что он просто не смог себе отказать. Теперь пса звали Бепо, и с этой мыслью было проще бежать. Он теперь не думал хотя бы скинуть её в низ, а это точно очень полезно. Марафон закончился, когда он смог прошмыгнуть в дверь, закрыть её, а после пройти вглубь. Он хорошо спрятал Шляпника, тот был в соседней квартире, в которой не было окон. Комната была маленькой, и единственным проходом в неё была дыра через стену в ванной. У самой квартиры двери не было, только обложенная кирпичом часть стены. Это место было восхитительным убежищем. Монки лежал на кровати, одеяло ожидаемо валялось на полу. Тут было относительно чисто, потому что Ло постарался прибраться. Измазанные в крови руки он отмыл и насухо вытер. Кикоку и кофту тоже, так что он чуть мёрз из-за влажного пятна на животе. Всё тело болело и было будто на иголочках. Но самое главное, что теперь у него есть всё необходимое для оказания помощи. — Луффи-я, — прошептал Трафальгар, ласковым движением касаясь чёрных мокрых волос. — Я вернулся. Ты спишь? Монки раскрыл свои большие карие глаза. Туманно уставился на Ло, чуть улыбнулся. И Трафальгар сам не сдержался, теперь улыбаясь, как большой полоумный дурак. Уткнулся в горячую шею, причмокнул. Оторвался и пошёл за рюкзаком со всем необходимым. Собака осталась в другой квартире, он бы не допустил животное к своему сокровищу. Она бесцельно бродила и хрустела чем-то с пола. И Ло как-то махнул на неё, у него были дела куда важнее. — Представляешь, я нашёл аптечку, — на радостях выпалил мужчина, первым же делом растаскивая припасы и ставя их вокруг себя. — Сейчас подлатаем тебя и будешь как новенький. Любовно смотря на красную коробку, он поднялся и подошёл к Шляпнику. — Это даже хорошо, что ты меня не понимаешь, — чуть расстроенно выдал Ло, поглаживая щёку. — Я смогу всё зашить, ничего не вводя. Только намажу обезболивающего и антисептика, и всё будет замечательно. Мы выкарабкаемся и посетим твоих друзей, они же в Масатура? Обработав голую грудь, он помазал сверху пахучей мази. Всё аккуратно вытер полотенцем, смывая излишки крови. Закатал рукава, обработал свои ладони, взял иглу и нитки, тоже промоченные в спиртовом растворе. И принялся за дело.