Судорожно вздохнув, Отойду от чёрных перил От воды далеко внизу, По которой Он ходил.
Этот голос снова звучал у него в ушах. Чарльз жмурился, сжимаясь в комок, и зажимал уши ладонями. Но голос просачивался сквозь пальцы морской водой, заполняя слуховой канал, проникая мерзким влажным холодом до самого мозга. Если раньше он лишь изредка слышал его, то теперь голос звучал практически непрерывно – давящий, требовательный, поглощающий всё, до чего только мог дотянуться. Иди ко мне. В этом голосе тонули стены его палаты, таяла кровать, растворялись бледные лица соседей. Голос пожирал блеск шприцы в руке доктора. Перетекал в холодной воде, капающей с ледяных до замирания сердца простыней. Искрил в электрических разрядах, которые зигзагами неслись к его вискам. Иди ко мне. Он не знал, принадлежит этот голос мужчине или женщине. Он принадлежал всему – и ничему одновременно. Им владело нечто большее – настолько большее, что даже его искорёженный рассудок был не в силах воспринять его. Лишь краем сознания Рид догадывался, что им владело, но каждый раз, когда он пытался ухватиться за эту мысль, она ускользала прочь – исчезала в том сплошном хаосе, который заполнял его черепную коробку. Иди ко мне. Голос звучал солистом ужасающе стройного хора криков и воплей матросов «Циклопа», которых огромные волны – или не волны вовсе – хватали сразу горстями и засасывали в чёрную морскую пучину, чтобы они больше никогда не увидели свет. Иди ко мне. Голос был скрежетом металла, когда острый обломок скалы пропорол бок корабля, как простую консервную банку, и жалобным скрипом, когда он дал резкий крен, стремительно заполняясь солёной морской водой. Иди ко мне. Это был шёпот, заполнивший Чарльза изнутри, когда он, изнурённый долгой борьбой со стихией, выполз на незнакомый ему берег и побрёл, куда глаза глядят, не чувствуя заледеневших ног. Он скрывался внутри того монолита, которого Рид бездумно коснулся, силясь понять, спит он или весь этот кошмар случился наяву. Именно тогда голос просочился в него, стал его вечным спутником, принёс мучительные сны и прогрыз дыры в его мозге. Иди ко мне, мой милый. «Бесплотные голоса – классический признак шизофренического расстройства, – донёсся до него прохладный голос доктора, на несколько мгновений перебив бесконечный нежный – отвратительный – шёпот. – Вероятно, печальный результат пережитого вами глубокого потрясения. Однако вам больше не стоит беспокоиться – мы сумеем позаботиться о вас» Ледяные, солёные уколы приносят забытье. Электрические разряды разбивают мысли на миллион осколков до тех пор, пока они не превратятся в размытый прибоем песок, всякая линия на котором через несколько секунд тает и исчезает, будто её никогда не было. Холод парализует тело и самую душу, окрашивая мир в серые цвета, лишая возможности мыслить трезво. Чарльз понимал, что постепенно превращается в нечто пустое – бледный отпечаток на полотне реальности. Эта мысль приносила ему облегчение – человеческая оболочка не способна мыслить, не может чувствовать. Ничего не слышит. Но почему тогда он не желает замолкать?***
Погода этим апрельским утром стояла отвратительная. Дождь, начавшийся ещё с вечера, никак не желал заканчиваться – наоборот, он будто бы слегка притих ночью только для того, чтобы с рассветом ещё сильнее обрушиться на головы несчастных бостонцев, вынужденных покидать свои уютные сухие квартиры, чтобы отправиться на работу или по другим личным делам. В порту, где сырость была вполне естественным состоянием, царило привычное для утренних часов оживление – только пристань, где швартовался «Харон», стояла практически пустой. Шмыгавшие мимо рыбаки, моряки и пассажиры, искавшие свой корабль или переносившие с места на место какие-то ящики, почти демонстративно избегали этого ответвления общей линии порта. Почтовое судёнышко «Харон» постепенно превратилось в единственную ниточку, связывавшую злосчастный город Окмонт с материком. С тех пор, как сухопутный перешеек окончательно превратился в непроходимое болото, которое вскоре должна была поглотить вода, новостей оттуда поступало всё меньше и меньше. Звучали они неутешительно – первое время из Окмонта ещё летел слабый сигнал «SOS», возвещавший о глобальных разрушениях, гибели многих гражданских, острой нехватке жизненно важных ресурсов, голоде и других неизбежных последствиях стихийной катастрофы. Редкие спасательные отряды не вернулись, и, если бы не регулярное появление «Харона» в порту, многие решили бы, что Окмонт окончательно пал под гнётом неожиданно разбушевавшийся стихии. Капитан «Харона» – он же его рулевой, его штурман и все матросы – по жизни был человеком мрачным и необщительным, и сейчас его привычное поведение не изменилось ни капли. Он вовсе не походил на беглеца, чудом спасшегося из затонувшего города – его рейсы были регулярными, и он брал в свою трюм не больше груза, чем обычно. «Харон», крошечное судно, практически катер, уходил из порта полупустым, волоча в себе тощие мешки с редкой почтой и пассажира-другого. Никогда капитан не грузил себе ни консерв, ни медикаментов, ни одежды – ничего из того, в чём, казалось, неизбежно нуждался бы город, находящийся на краю гибели. Не приезжали на нём беженцы – свидетели его рейсов начинали подозревать, что капитан просто-напросто не пускает их к себе, как не допускал «лишнего» груза. Не может же быть такого, чтобы никто не хотел найти спасение от бушующего моря на твёрдой земле? И тем страннее выглядело то, что находились пассажиры, желавшие покинуть Бостон и отправиться в Окмонт. Сейчас их поток практически иссяк, но раньше работники порта с удивлением могли наблюдать целые очереди, тянувшиеся к покрытому ржавчиной короткому трапу. Не раз и не два приходилось разнимать драки, которые эти странные люди устраивали на пристани, споря, кто из них должен поехать первым – капитан не утруждал себя ведением списка пассажиров, действуя по принципу «Кто успел – тот и съел», отслеживая только наличие билетов и денег в своей кассе. Однако сейчас желающих поубавилось – никто не видел, чтобы из Окмонта возвращались, и кое-кто даже начинал подозревать капитана в каком-то откровенно злом умысле. Строились теории о контрабанде, нелегальных иммигрантах, простом разбое или какой-то хитрой мошеннической схеме, но ни у кого не было доказательств, кроме исчезнувших пассажиров, которые с тем же успехом могли благополучно достигнуть точки назначения. И никто так и не дошёл в полицию – казалось логичным, что, раз человек проворачивает подобное не таясь, здесь должны быть замешаны некие силы, которым ничего не стоит разобраться с полицией. Да, капитан был человеком неприятным, но за аренду причала платил исправно, в портовых барах не дебоширил, чужого не брал – и потому все, не сговариваясь, решили не обращать на него никакого внимания. «Харон» легко слился с общим пейзажем порта, превратившись во всего лишь ещё один мелкий почтовый катер, какие здесь ходили десятками. Однако сейчас на пристани, пустовавшей уже долгое время, стоял человек. Не заметить его было трудно – это был высокий, широкоплечий мужчина с растрёпанными чёрными волосами и густой бородой. Влажный морской ветер трепетал полы его плаща, потемневшие от пропитавшего их дождя, а один конец серого шарфа сбился из-за ветра и теперь висел сильно ниже другого. Но мужчина этого не замечал – взгляд его чёрных, как уголь, глаз был сосредоточен та том, что скрывали его ладони. За полчаса стояния на пристани Эдвард Пирс пришёл к выводу, что погода над ним издевается. Зажечь сигарету в такой сырости оказалось трюком, достойным величайшего фокусника или акробата – огонёк зажигалки, едва вспыхнув, тут же ехидно гас, сколько бы Эдвард ни прикрывал его своей широкой ладонью. Кончик сигареты, которую он сунул в рот, был уже изжёван донельзя – Пирс чувствовал, как табак горечью оседал на языке, вызывая острое желание сплюнуть. Но он упрямо продолжал свою немую борьбу – тем более, что заняться ему было особо нечем. Эдвард приехал в порт немного заранее – хотел своими глазами осмотреть посудину, на которой им предстояло плыть. Вид «Харона», который, судя по всему, в последний раз красили и ремонтировали ещё до Войны, произвёл на него самое неприятное впечатление. Устраивать внутреннюю экскурсию капитан отказался, сообщив ему, что он всё успеет разглядеть, пока они будут плыть. Пирс недовольно посверкал глазами, однако, натолкнувшись на поистине каменное и тупое безразличие капитана, бросил это дело. Оставалось только бродить туда-сюда по пристани, глядя на корабли – время тянулось медленно, а Джентиле запаздывал. «Чего ещё ждать от этих итальяшек,» – мрачно подумал Эдвард, вынимая изо рта негодную сигарету и щелчком отправляя её в море. – «Наверное, не проснулся со своей сиесты… фиесты… Плевать. Сейчас притащится, как ни в чём не бывало». Но время шло, а Джентиле притаскиваться не спешил. Пирс успел раз пятнадцать пройти по пристани туда-обратно, посмотреть, как нагружают корабль в соседнем доке, пинком отправить в воду пару бутылочных пробок, сосчитать все трещины на левом борте «Харона» и вот теперь возился с сигаретой. Мелкий дождь за это время усилился, превратившись в очередной порыв ливня – волосы Эдварда промокли насквозь и так и норовили уныло повиснуть на лбу. Он снова и снова убирал их ладонью, взъерошивал, но они продолжали падать под тяжестью воды, придавая ему сходство с несчастным сторожевым псом. Наконец, из потока людей, сновавших по порту туда-сюда, вынырнуло две… нет, три фигуры. Прищурившись, Пирс пересчитал их ещё раз и нахмурился. Он отлично помнил, что должно было быть всего трое – он, доктор и их подопечный, которого Розетти на кой-то чёрт велел взять с собой. Получив щедрый гонорар и предвкушая не менее щедрое дополнение к нему, Эдвард не задавал вопросов, и сейчас решил немного повременить с возмущением – может, третий был всего лишь сопровождающим, который передаст ему доктора с «ценным грузом» из рук в руки. Будь Пирс мафиози – тоже, наверное, приобрёл бы проблемы с доверием. Когда они приблизились, Эдвард смог рассмотреть их получше. Джентиле – молодой человек лет двадцати пяти, ужасно нервный, непрестанно вытирающий воду со своих больших очков – отчаянно кутался в непромокаемый плащ, силясь спасти от воды волосы и одежду. Напрасные старания – мокрые кудри уже облепили ему все щёки и, должно быть, ужасно раздражали. Второй в компании был незнакомый Пирсу синеглазый блондин, одетый, пожалуй, слишком щеголевато для визита в порт – строгое тёмно-серое пальто, высокие ботинки, аккуратная фуражка – ни намёка на плащ, который, очевидно, испортил бы ему весь тщательно выстроенный образ. Между собой они вели третьего: Лука держал его одной рукой за плечо – вторая у него была занята вознёй с очками и краем капюшона – а незнакомец – обеими руками, придерживая ещё и под локоть. Рассмотреть этого третьего как следует не представлялось возможным – он представлял из себя какой-то немыслимый ворох одежды, поверх которой был натянут совершенно безразмерный плащ с широченным глубоким капюшоном. Пирсу удалось разглядеть шарф, натянутый до самого носа, краешек воротника куртки и глаза, тускло блестевшие откуда-то из мрачных глубин капюшона. Судя по тому, как его держали провожатые, его руки под одеждой были плотно прижаты к телу – припоминая, откуда именно достали этот «груз», Эдвард нервно фыркнул. В таком виде этот человек напоминал дешёвую куколку, у которой под одёжкой нет ничего, кроме набитого соломой тельца. – А я уж думал, вы не придёте, – проворчал Пирс вместо приветствия, когда троица подошла достаточно близко. Незнакомец ответил на это прохладным молчанием, в то время как Джентиле тут же засуетился, выпустив чужое плечо. – Это была непредвиденная задержка, мистер Пирс! – воскликнул он, нервно заламывая руки. – Непредвиденные обстоятельства. Если бы я мог, я бы, конечно, предупредил вас… – За непредвиденные обстоятельства полагается непредвиденная плата, – оборвал его Эдвард, но, видя, как Лука нервно сжался от его слов, немного смягчился. – Ладно, ничего. Не похоже, чтобы тут была очередь… Или чтобы этот тип куда-то спешил. Где там у вас билеты? Начальник сказал, вы принесёте. – Д-да, билеты у меня, – заикаясь от волнения, Джентиле зарылся в карманы пальто, скрытого под плащом. – Но есть ещё кое-что… – при этих словах Эдвард нахмурился сильнее, и Лука нервно сглотнул. – Этот господин… Доктор Ричард Мортон, настаивает на том, чтобы сопровождать мистера Рида. – Рик Мортон, если позволите, – вставил незнакомец. Голос у него был такой же холодный, как и глаза. – Мы договорились, что я буду выступать в качестве сопровождающего… И я уже вижу, что настаивал совершенно не напрасно. Вы действительно полагали, что такого человека будет достаточно, чтобы обеспечить необходимый уровень комфорта и безопасности? – он указал на Пирса раскрытой ладонью, и уже этим жестом и этими словами страшно ему не понравился. – Хотя, глядя на вас, стоило догадаться, что у вашего начальника интересные представления о… подходящих кадрах. – Ну, я надеюсь, доктор Мортон купил себе билет, – сказал он язвительно, – потому что мне заплатили за сопровождение доктора Джентиле и мистера Рида. И билеты, как я знаю, покупали на меня, доктора Джентиле и мистера Рида. Не припомню доктора Мортона в этом уравнении. – В том-то и дело, что решение о сопровождении было принято буквально вчера вечером, – несчастным тоном сообщил Лука, и теперь Эдвард уже симпатизировал ему гораздо больше. – Мессир Розетти уладил все возможные вопросы, но купить ещё один билет не получилось. Капитан, м-м, наотрез отказался брать ещё одного пассажира, – он покосился на покачивающийся на волнах «Харон», – не знаю, почему именно. Поэтому мне придётся уступить доктору Мортону свой билет. – Разумное и любезное решение с вашей стороны, – в тоне Мортона не прибавилось ни капли тепла. – Мистер Розетти, если считает себя адекватным человеком, должен понимать, что, наняв в качестве сопровождающего профильного специалиста, он сам выиграет больше. А я не намерен доверять своих пациентов кому попало, – тут он снова глянул на Пирса. Тот в ответ гневно сверкнул глазами и перевёл взгляд на Джентиле, ища у него спасения. – Меня наняли вас сопровождать, а не доктора Мортона, – рыкнул Эдвард, уже приготовившись ругаться, как вдруг Лука успокаивающе положил ладонь ему на локоть. – Мистер Пирс, я понимаю, что мы доставляем вам определённые неудобства, – мягко сказал он. – И мы найдём способ их компенсировать. Я отправлюсь за вами следующим же рейсом, как только «Харон» вернётся в Бостон, и мы сможем пересечься уже в Окмонте. А до тех пор я прошу вас приглядывать за мистером Ридом и доктором Мортоном как можно тщательнее – вы знаете, что мессер Розетти высоко ценит хорошую работу. – … Знаю, очень высоко, – пробурчал Эдвард, бессильный перед вежливостью Джентиле и взглядом его больших печальных глаз. Этот мальчишка был похож на грустного щенка спаниеля, и, в сути своей, не был ни в чём виноват. Он ведь лишь исполняет распоряжения своего начальства. – Доктор Мортон так доктор Мортон. В пути успеем познакомиться как следует… А что же, это весь докторский багаж? – Пирс указал на Рида, который весь их разговор простоял тихо и неподвижно, как каменное изваяние. – Боюсь, далеко не весь… – пробормотал Лука, переводя взгляд на порт – там к пристани пробивался высокий молодой человек в чёрном непромокаемом плаще. Ветер сбил с его головы капюшон, и длинные светлые волосы намокли, облепив ему всё лицо, но поправить его он не мог – руки были заняты здоровенным чемоданом (одним из таких, в которых джентльмен может повесить свои костюмы) и пухлым саквояжем. Пыхтя и отдуваясь, он втащил всё это на пристань – Джентиле приветственно помахал ему. – Еле нашёл, где поставить машину, – пояснил блондин, остановившись рядом с ними и сгружая свою ношу на доски под внимательным взглядом Мортона. Пирс при виде такого багажа поморщился – сам он собрался спартански, с одним рюкзаком. – Ну и поклажа у вас, доктор! В следующий раз так и скажу боссу, что я ему не грузчик… – Спасибо большое за твою помощь, Чезаре, – поблагодарил Лука, почувствовав себя немного увереннее теперь, когда поблизости был его «коллега». – Я уверен, мессир Розетти доплатит тебе за сверхурочную работу… – Ещё как доплатит, – Чезаре довольно улыбнулся, выпрямляясь. – А теперь передаю вас, доктор Мортон, в более надёжные и сильные руки, – он обеими ладонями указал на Эдварда, – и за сим удаляюсь. Идём, Лука, нам пора, тут они и без нас разберутся… Джентиле успел только сунуть Пирсу в руку измятые билеты и пробормотать несколько пожеланий удачи, от волнения чередуя английский с итальянским, прежде чем Чезаре подхватил его под локоть и практически утащил с пристани. Проследив за ними до тех пор, пока они не растворились в толпе, Эдвард развернулся к Мортону – и наткнулся на его откровенно выжидающий взгляд. – Что ж, посмотрим, насколько надёжны ваши руки… – пробормотал Рик, вновь подхватывая под руку своего подопечного. – Осторожнее с саквояжем – там ампулы и шприцы. В ваших же интересах, чтобы они остались целы. Идёмте, мистер Рид, я помогу вам спуститься… – игнорируя Эдварда, поднявшего руку, чтобы возразить, Мортон проскользнул мимо него, уволакивая за собой «ценный груз». Подавившись ругательством, Пирс схватил одной рукой ручку чемодана, второй – саквояж и поспешил следом за ними. Всё равно без его билетов они на «Харон» не поднимутся – это он видел уже по глазам капитана, сверкавшим сквозь пелену дождя. Не хватало только застрять в порту потому, что Мортону приспичит с ним поругаться. «Весёлая будет поездочка, чёрт меня дери,» – мрачно подумал Эдвард, глядя на две тёмные фигуры перед собой, выступавшие на фоне хмурого неба и серого моря.***
«Титания» нетерпеливо покачивалась на волнах, вся вымокшая от дождя. Матросы грузили на неё последние ящики с провиантом и оборудованием – вскоре они должны были отправиться в долгое плаванье. Капитан Сандерс, пристроившись возле рубки, наблюдал за тем, как ящик за ящиком исчезали в трюме консервы, запасные плащи, резиновые сапоги, какие-то металлические штативы, коробки с надписью «ОСТОРОЖНО! ХРУПКОЕ!» и прочие полезные в экспедиции вещи. То и дело он косился на пристань, где полукругом стояли несколько человек, двое из которых должны были подняться на судно последними. Гарриет Доу – профессор Окмонтского Университета и фактическая глава всей этой экспедиции – торопливо помечала галочками в блокноте список, где перемежались список багажа, перечень членов экипажа и дела, которые нужно было закончить до их отбытия из порта. Рядом с ней Альберт Трогмортон – молодой наследник семейства Трогмортонов, полностью профинансировавшего эту вылазку – держал над ней зонтик, чтобы капли дождя не попали на страницы блокнота. Вместе с ними, ближе в порту, стояла третья фигура – в этом длинном пальто, с намотанным поверх маски серым платком и в широкополой шляпе, натянутой совсем низко, Грэм Карпентер был практически неузнаваем для случайных прохожих. Спрятав руки в карманы, он то и дело бросал беспокойный взгляд на грязный песчаный берег, раскинувшийся чуть в отдалении и сплошь покрытый тушками дохлых рыб и комками водорослей. – Значит, у вас будет четыре остановки, – вдруг сказал Грэм, и Альберт, до сих пор заворожённо следивший за движениями карандаша в блокноте Доу, поднял на него взгляд. – Вдоль расселины. День-два туда, несколько дней на месте, день-два обратно… То есть, вас ждать не раньше, чем через десять дней? – Что-то около того, – Альберт согласно кивнул после небольшой паузы. – Рассчитывай на две недели, море сейчас неспокойное. Как только мы окажемся на берегу, я сразу же свяжусь с отцом. И с тобой. Думаешь, к тому моменту ты успеешь всё уладить? – Да, я в этом вполне уверен, – Карпентер нервно повёл плечами. – Брутус – человек упрямый, но даже он рано или поздно должен понять, что в нынешнем положении пора забыть о семейных дрязгах. – Мы ещё кого-то ждём? – вдруг спросила Гарриет, подняв голову так резко, что круглые очки подскочили у неё на носу. Карандаш поставил жирную отметку в самом низу листа. – У нас всё готово, мы можем отплывать в любой момент. – Эбернот хотел прийти, – Грэм бросил очередной взгляд на берег. – У него было для вас какое-то напутствие. – Что ж, ему придётся поторопиться, – спрятав блокнот во внутренний карман, Доу достала часы и постучала пальцем по мутному циферблату. – Мы не можем задерживаться. Я боюсь, что кто-нибудь может вмешаться… Из-за этого потопа у людей наружу вылезло столько всяких суеверий, просто кошмар. – Но мы плывём туда именно затем, чтобы развеять их опасения, правильно? – попытался подбодрить её Трогмортон. – Не думаю, что у нас получится вернуть воду туда, откуда она взялась, но рациональное объяснение поможет людям не бояться привидений под кроватью. А когда нам удастся восстановить связь с материком, они помогут нам найти решение для нашей проблемы. Мы не позволим Окмонту уйти на дно. – Да… Не позволим, – пробормотал Карпентер, не отрывая взгляда от пляжа. Эбернот появился, когда последний исследователь уже разместился в тесном трюме, и Гарриет с Альбертом почти ступили на трап. Заметить его было легко – он, как стрела, пронёсся по порту, что когда-то был полон жизни, а сейчас выглядел унылым и заброшенным. Неловко взмахнув руками, Блэквуд вскочил сразу на доски пантона, перемахнув через все три ступеньки, и, громко стуча каблуками по доскам, пролетел вдоль дока за считанные секунды. Взяв крутой вираж, едва не свалившись в воду – ботинки опасно чиркнули по мокрой древесине – он через пару мгновений уже стоял на пристани, пыхтя и шумно отдуваясь. – Успел… – сипло выдохнул он с торжеством, пробившимся даже через его отчаянные загнанные вдохи. – Успел! Дорогая профессор Доу, милый Альберт, я уже думал, что не застану вас до отплытия! Такой кошмар, совершенно… совершенно неотложное семейное дело… – Спокойно, мистер Блэквуд, – успокоил его Трогмортон. Привычка называть Эбернота, который был старше него, «мистером Блэквудом» крепко въелась в его речь. – Можете отдышаться. «Титания» подождёт ещё немного. – О, я… не смею вас задерживать, ни в коем случае… – совершив над собой усилие, Блэквуд выпрямился и раскинул руки в стороны. – Я хотел сказать лишь одно: умоляю вас, берегите себя! Будьте осторожны! Открытое море хранит страшные секреты, и оно не… не пожелает делиться ими просто так. И не только оно – люди… многие люди хотят, чтобы эти секреты остались там, где они сейчас. – Спасибо за предостережение, – Альберт вежливо кивнул – сложно было сказать, насколько серьёзно он воспринял слова Эбернота, однако спорить с ним он не стал. – Мы будем очень осторожны. С нами надёжные люди, и мы уверены в своих силах. – Помните, что здесь вас тоже ждут надёжные люди, – Грэм легонько хлопнул пыхтящего Блэквуда по плечу. – Отправляйтесь. Пусть Кэй хранит вас на этом пути. Ещё долго они стояли вдвоём на пристани, наблюдая, как «Титания» отчалила и быстро удалилась от берега. Через несколько минут она превратилась в размытый силуэт, а потом и вовсе исчезла, поглощённая белёсым утренним туманом. Единственный глаз Карпентера неотрывно смотрел на горизонт, пока он не почувствовал, что ещё минута неподвижности – и он превратится в ледяную статую. – Пора идти, – он развернулся к Блэквуду. Тот, такой же неподвижный, дрогнул и отвёл взгляд от свинцовой воды, лениво плескавшейся между сваями. – Надеюсь, Кэй действительно сохранит их, – пробормотал Эбернот, медленно поворачиваясь к порту. – Видит море, сейчас его помощь нужна им, как никогда.