I can't stop, I can't stop
Medicated, sedated
In the back seat of our lives
It's so fucking hard to swallow,
will we make it out alive?
I can't stop, I can't stop
Насколько плохо быть фанатичной личностью? Почему многих пугает то, с какой самоотдачей человек посвящает свои мысли и всего себя тому, что дарит его душе что угодно, в чем бы она ни нуждалась. Кому в жизни не хватает романтики - зачитываются романами, кому адреналина - увлекаются прыжками с парашютом. Никто не осуждает этих людей, ведь чтение считается признаком ума, а спорт полезен. Люди также выработали толерантность к другим национальностям и религиям, им уже все равно, кому они так отчаянно молятся, стоя на коленях и захлебываясь слезами, даже если наверху никого нет, ведь если для души это успокоение - пусть. Но почему-то в свою сторону Николас такой терпимости не наблюдал. Все называли его ненормальным фанатиком, не заботащемся о своем будущем, и даже навязчивые папарацци, практически буквально заглядывающие в его рот во время завтрака, не представляли для него проблемы. Он научился закрывать глаза на прилипчивых журналистов, но в окружении близких молчать становилось сложно. Николас был абсолютно холостым, ничего серьезнее легких интрижек в его жизни никогда не было, а его давние друзья, которые недавно обзавелись семьей, на встречах обсуждали разве что пеленки и совместные отпуски в санаторий. Раньше это были атмосферные посиделки за пивом и глубокие размышления о насущном, это были мечты о беззаботном будущем, рассуждения о чем-то действительно интересном. Сейчас же эти темы сменились слишком скучными и приземленными для него вопросами о семейном быте, супружеских ссорах и других житейских проблемах. Для многих он перестал быть хорошим другом, перед ним трепетали даже знакомые со школьной скамьи, и Николас банально устал от этого. Только через две-три бутылки пива компания расслаблялась, но легче от этого не становилось. - Тебе пора жениться, друг, не думаешь? - с пьяной улыбкой спрашивал его кто-нибудь после того, как жена отчитала мужа за разбросанные носки. Ник усмехался, переводя взгляд с одного на другую и обратно. - Так я женат, - легко пожимал плечами он и поднимал вверх левую руку, демонстрируя стильное дорогое кольцо на безымянном пальце, - на своей работе. Вы даже не представляете, насколько у нас страстная любовь, - Ник задорно улыбнулся и в очередной раз постарался перевести разговор в другое русло, но его перебили нравоучениями о том, что такое любовь и истинное счастье. Веселье как рукой сняло, и долго Ник там не просидел. И на семейных встречах ситуация была практически идентична. Сестра помогала матери накрывать на стол, пока ее маленькие дети громили все вокруг, а после донимали делового дядю. Старшему, кареглазому Калебу, было семь лет, а его младшей сестре Лиле с милыми серыми глазами, всего пять. Это были умные красивые дети, оба темноволосые, похожие на мать и напоминавшие его самого своими большими глазами и скромной улыбкой. - Дядя Никки, ты пойдешь с нами гулять? - А порулить дашь, дядя Никки? Николас смеялся и строго грозил пальцем, но никогда не мог им отказать, обещая покатать на внедорожнике на следующих выходных. В этих бесятах было что-то ангельское, что грело его сердце. При взгляде на детей оно наливалось любовью, а стоило поднять глаза на их мать, едкое горькое чувство начинало колоть грудь. Она потеряла своего мужа четыре года назад, когда Лила едва начала ходить. Его внезапная смерть была связана с сердечной болезнью, но точного диагноза врачи так и не дали, с сожалением разводя руками. С тех пор Даниэль очень изменилась: скорбь добавила ей морщин, а усталость ссутулила ее, добавляя ей возраста. Она не была похожа на молодую двадцативосьмилетнюю женщину, познающую радость материнства, синяки под глазами и тусклый уставший взгляд выдавали в ней всю ношу, упавшую ей на плечи. Все эти годы Николас усердно работал, чтобы помочь Даниэле и ее детям. Он молча переводил ей нужную сумму на аренду жилья и еду, периодически нянчился с племянниками и даже какое-то время возил сестру по врачам, переживая за ее физическое и моральное состояние. Первое время она словно не понимала, что происходит, позволяя течению нести ее, словно деревянную куклу, но со временем начала слегка возражать. Даниэль пыталась отблагодарить брата и убедить, что теперь все в порядке, но отпечаток боли на ее лице селил в его сердце сомнения. В итоге они договорились, что Даниэль будет жить с мамой и что раз в несколько выходных Ник будет забирать детей, чтобы мама и сестра могли отдохнуть и заняться своими делами. Стало чуть легче, когда Калеб пошел в школу, но Ник не переставал помогать любимой сестрёнке. И, надо сказать, время немного, но исцелило ее. Одного взгляда было достаточно, чтобы вспомнить, через что ей пришлось пройти, но теперь она хотя бы чаще улыбается. И его абсолютно все устраивало, потому что он действительно много трудился и был способен держать ситуацию под контролем, правда только до тех пор, пока за одним ужином в прекрасный вечер мама не начала свои причитания: - Никки, как приятно снова видеть тебя. Особенно тебе рады племянники, - она говорила размеренно, в ее голосе начала прорезаться старческая скрипучесть, но он был таким же ласковым и мягким, как много лет назад, - Ты такой милый с ними, как со своими собственными детьми... - О нет-нет, давай мы не будем поднимать эту тему, - Николас бросил взгляд на Даниэль, возможно, в поиске поддержки, но она, уловив его посыл, лишь тихо усмехнулась в стакан и легко дернула плечом. - Ты все ещё так категорично настроен? Сынок, твои картины - это лишь хобби, люди в жизни стремятся не к этому. - Мам, пожалуйста, давай поговорим о чем-нибудь другом. Ты знаешь, что для меня это не просто хобби, к тому же моя работа приносит мне деньги. - Да разве это работа, галдеть над разрисованными полотнами, как курица над яйцами? - Но ведь ему это нравится, это самое главное, - в этот момент в разговор вмешалась Даниэль. Однажды она тоже мечтала заниматься любимым делом - ей хотелось открыть собственную студию и преподавать уроки танцев. Но на половине пути она встретила своего мужа, родила от него, а дальше судьба распорядилась так, как вышло. Конечно, она душой болела за своего брата и была готова отстаивать его мнение, зная, что сама она хотела бы быть такой же независимой и успешной. - Не встревай в разговор, - осекла ее мать, - Я ведь о вас двоих забочусь, чтобы у вас в жизни все было. - Мама, - Ник тяжело вздохнул, - Если ты просто хочешь внуков, то они у тебя есть. У тебя есть Даниэль и я, у тебя есть Калеб и Лила. Прошу тебя последний раз, давай сменим тему разговора, иначе я просто уйду. - Ты только и думаешь о своих картинах. Пора спуститься с небес на землю и перестать воображать себе невесть что. Так и останешься под старость лет ты и тысяча твоих картин, и даже коту среди них места не будет, - с ноткой обиды проворчала мама, сверля глазами сына. Возможно, характером он был похож на нее, такой же упрямый и не зависимый от мнения других, но раздражающийся, когда ему навязывают чужие мысли и идеи. - О, поверь, это будет уже только моя проблема, - Он встал из-за стола, обмакивая рот салфеткой и бросая ее на стол, - Спасибо за ужин, пойду покажу детям свою коллекцию.***
Николас вскочил, хватая ртом воздух. Сердце стучало в висках, наполняясь страхом и трепетом одновременно. Солнце пробивалось сквозь шторы, и голова начала раскалываться. Ник старался собрать в кучу обрывки воспоминаний прошлого вечера, но мысли разбегались в разные стороны. Он полулежал на диване, рубашка валялась где-то на подлокотнике, от тяжелого дыхания грудь неразмеренно поднималась и опускалась, руки мелко дрожали и пот градом стекал по вискам. Николас тяжело поднялся с дивана, подходя к мини-бару, и взял оттуда бутылку вина. Он никогда не был любителем выпить, даже после тяжелой ночи, но сейчас единственное, чего ему хотелось - это бокал красного бургундского, а после этого окунуться в холодный душ. Ник поставил бокал, вынул пробку из горлышка и с тихим вздохом тяжело опёрся одной рукой на край стола, другой переворачивая бутылку. Неосторожно повернувшись обратно в сторону бара, он случайно смахнул наполненный бокал со стола. Стекло жалобно зазвенело, ударившись об пол и разлетевшись во все стороны. Красное пятно липкой лужей растеклось по серому паркету, а солнечный свет, с трудом пробивающийся через занавешенное окно, с ярким бликом отразился в мелких стеклышках. Звон, стоящий в ушах, мокрый пол, стеклянная крошка и духота, все это заставило кровь кипеть, и Ник перешагнул через лужу, подходя к окну и в раздражении одергивая шторы. Он открыл окно, чтобы выпустить свежий воздух, и вспомнил, что в руке у него все ещё находилась бутылка дорогого вина. В этот раз он сделал большой глоток прямо с горлышка. Не на много, но стало легче, когда лёгкая горечь коснулась языка, и Ник сделал глубокий вдох. На сегодня он запланировал много дел, надо было взять себя в руки. Он однозначно не выспался, ему нужно было смыть усталость после тяжёлой ночи прохладной водой и настроить голову на работу. - Сегодня журналист приедет в художественный институт на лекцию о современном искусстве, нужно там быть к двум часам. После меня будет ждать секретарь со всей известной информацией о двух художниках, картины которых я купил недавно. Нужно взять с собой каталог, который я забрал из офиса. Возможно, я дополню его какими-нибудь цветами. Что ещё... Пытаясь собраться с мыслями, Николас уже стоял на пороге в деловом костюме и поправлял воротник. В отражении зеркала он увидел вчерашний злополучный гвоздь и задумчиво нахмурился. Взгляд метнулся в сторону гостиной, где странности вечера продолжились и выбили его из колеи. Что ж, гвоздь он вытащит, паркет ототрут, главное, что он собрал все осколки и теперь готов к очередному рабочему дню. Лекционные полтора часа тянулись долго, он нередко заговаривался, а в горле постоянно пересыхало. Под конец пары он ещё и проголодался. Журналист задавал слишком скучные, однообразные вопросы из разряда "вы только пополняете свою коллекцию, как же вы всё-таки зарабатываете на жизнь?" Слишком долго было объяснять, как работает этот бизнес. Завершив разбор картины и согласовав его с художником, он мог сразу же продать ее или даже выставить на аукцион в зависимости от того, какую ценность для искусства она представляет. Он регулярно виделся с множеством людей, решая и договариваясь о множестве нюансов, о чем он безмерно любил рассказывать, но сегодняшний интервьюер совсем не располагал к этому. - Вы рассказывали, что ваш интерес к искусству идёт из детства. Сейчас вы, наверно, занимаетесь этим из-за прибыли или привычки? Угасла ли ваша страсть спустя столько лет? - голос не отличался интересом, карандаш лениво шуршал по бумаге, а диктофон в руке парня был только для того, чтобы записать ответы Ника и перефразировать для какого-нибудь журнала. - Если бы мне не нужно было есть и где-то жить, я бы тратил все заработанные деньги на новые картины, - с лёгкой снисходительной улыбкой сказал он и взглянул на часы, - Спасибо за ваши вопросы, но мне пора идти. Все ещё слегка раздраженный, Николас уже сидел в своем автомобиле и разворачивал из кожуры банан. - Как будто с камнем пообщался... Надеюсь, доедем с ветерком, - он бегло пролистал рабочие чаты и с большим удовольствием откусил фрукт. Водитель тронулся с места, но быстро поехать не удалось, начался час-пик и улицы встали в пробки. Ник снова глянул на часы. - Анна приготовила папки, не знаешь? - Должна была уже, - Винсент поднял глаза на зеркало заднего вида, обращая свое внимание на босса, а затем на его лице появилась ухмылка, - Кстати, ее образ сегодня - это нечто, не падайте в обморок от восхищения. - О, надо же, спасибо, что предупредил, - Ник улыбнулся и покачал головой. Анна уже больше года всячески пыталась привлечь внимание своего начальника, используя самые изощрённые методы. В прошлый раз это был рыбный пирог, после которого она взяла больничный на две недели. Если бы она знала, что Николас не любит рыбу... В другой раз Анна решила использовать более стандартный метод для секретарш и надела облегающее чёрное платье, очень узкое и открытое, а в тот день как раз была внезапная проверка и все шло из рук вон плохо, что Нику было не до соблазнения, и он только раздражённо приказал Анне одеться приличней в следующий раз. Винсент не один раз рассказывал, что ему приходилось успокаивать девушку после таких ситуаций, но он работал с Николасом слишком давно, чтобы понимать, что Анна огребает от него за дело. Он никогда не говорил боссу прямо, что чувствует девушка, но пытался намекнуть на ее симпатию, а затем сдался, когда понял, что это бесполезно. Сейчас же, когда они поднимались в офис, Ник забыл и думать обо всем этом. Привычным маршрутом проходя через коридоры, он направился к столу Анны, чтобы взять документы, но нашел ее на месте. - Ваши бумаги, которые вы просили, готовы. - Черт... Анна, ты что там делала? - она выскочила откуда не возьмись и неожиданным появлением напугала Ника. Он поднял взгляд и в удивлении уставился на нее, - Что с твоим лицом? - Она заявила ресницы так, будто собралась на них лететь в модный бутик за гламурной сумочкой, густые черные тени на глазах визуально сузили их, словно перед ним стоит какая-то китаянка, они ярко контрастировали с красной помадой, вышедшей за контур и подчёркивающей складки лица и мимические морщины, делая общий вид несуразным и уродливым. Ник бросил вопросительный взгляд на водителя и поторопился в свой кабинет. - Ээ, давай папки, работы много, - он нелепо вскинул руки, явно не зная как реагировать, взял документы из ее наманикюренных рук и скрылся за дверью, оставляя Анну и Винсента позади. - Отлично выглядишь, долго рисовалась? - усмехнулся мужчина, складывая руки в карманах. - Не для тебя старалась, - огрызнулась она, грустно отвернувшись. - И слава Богу. Со стороны коридора слышались возмущения секретарши, Ник лишь тяжело вздохнул. Он открыл окно и не глядя взял первую попавшуюся папку в руки. Она была тоненькой, информации там было ни о чем. Предположительное второе имя Себастьян, первое начинается на Н, исходя из подписи автора. Впервые такая подпись была замечена четыре года назад, уже с тех пор его картины успешно продавались на аукционе. В любых сделках от его имени все время действовал его агент Йоаким Карлсон. Через него также не удалось узнать что-либо о его работодателе. Ни интервью, ни любых других встреч художник и его агент не проводят. Известно, что художник родом из Америки, а настоящее его место жительства не обозначено. Он и Йоаким поддерживают абсолютную анонимность. Николас заинтересовался. Это то, что известно о художнике той картины, которую он повесил в гостиной. Неужели за ним никто даже не следил? Или у него достаточно обширные связи, чтобы обеспечить себе надёжную непробиваемую защиту? Многие его картины содержат религиозную тематику либо намек на нее. При этом сюжеты не повторяются. Чаще всего в своих картинах он использует темные оттенки, возможно, это то, что он причисляет к "изюминке" своего искусства. Николас усмехнулся. Его имя все ещё загадка, зато про "изюминку" упомянули. Если сюжеты его картин из плюс-минус одной степи, не удивительно, что и цвета он использует примерно одни и те же. Обычно так и происходит с теми, кто рисует что-то похожее. За четыре года, пока его картины пользуются популярностью, было примерно 2 тысячи попытки скопировать его полотна. Мошенничество было обнаружено в ста процентах случаев. Для сравнения были взяты пигменты, используемые в других оригинальных картинах, и ни один цвет по составу не совпадал. Сам художник по этому поводу никаких комментариев не давал. - Серьезно? Твои картины наглым образом пытаются повторить, а тебе плевать? Либо ты слишком уверен в себе, либо ты какой-то социопат... Также вокруг художника и его картин ходят неоднозначные слухи. Говорят, что для кого-то его картины стали оберегом по жизни, а кто-то впадал в безумие от того, как сильно его творчество вгоняло в восторг. Из-за этих сплетен или же из-за его феноменального успеха, к нему и его картинам относятся с большим подозрением, но неохотно признают его талант и мастерство. Больше здесь ничего не было сказано. Николас трижды перевернул листок со скудными данными, внимательно проверяя, не пропустил ли он чего. Но это было все. - Черт, чем больше я в этом копаюсь, тем больше мне интересно, что же это за... - он снова перевернул листок, вчитываясь в имя, - Что это за Себастьян без первого имени. Ну не может быть такого, чтобы в досье не было ничего, кроме пары сплетен. Полный решимости, Николас полез в интернет. Он вводил самые разные запросы, начиная от "художник Себастьян", заканчивая на "безымянный набожный художник". Больше наводок для гугла Ник придумать не смог, он лениво листал список веб-сайтов, пропуская одну мистическую статью за другой, каждая из которых слово в слово была похожа на предыдущую. - "Американский художник без личности", "загадочный посланник Бога", "религиозное наследие", что? Какое наследие он успел оставить? Ладно, "что известно об Йоакиме 'Джолли' Карлсоне". Джолли? Эту статью сохраню. Одна ссылка выделилась среди других более громким названием. "Серия нераскрытых дел об исчезновении людей. Детективы цепляются за одну общую деталь: каждый пропавший недавно купил картину".